Стать смыслом его жизни

– Я хочу домой, – воскликнула Катя, вставая со стула так резко, что он чуть не опрокинулся. – Это мы заберем с собой, – вытаскивая из ведерка бутылку, сообщила она официанту.

Ноги почему-то заплетались.

– Вот черт! – выругалась Катя, наткнувшись на неизвестно откуда взявшуюся дверь.

– Осторожно, ты тут все поломаешь, – раздался сзади насмешливый голос Олега.

– А меня тебе не жалко? – ей стало обидно.

– Жалко, жалко! – он подхватил ее под руку и уверенно повел к машине. – Только не реви!

– И не подумаю.

Обратная дорога слилась в мелькание пролетающих огней под звуки убаюкивающей музыки. Катя погрузилась в состояние приятного полусна-полуяви. Сквозь этот сон до нее доносились обрывки слов, звон ключей от квартиры, заботливые руки, укладывающие ее на диван и укрывающие пледом.

«Почему так светло?» – подумала Катя и проснулась. Она лежала на кровати, в незашторенные окна светило солнце. Поморщившись, девушка села, опустила ноги на пол. «Странно, как все это, однако, странно», – она никак не могла вспомнить, как оказалась в постели одетой, укрытой пледом. День рождения помнила, ночную поездку на огромном черном автомобиле помнила, шампанское помнила, даже картину с одиноким тополем под дождем помнила, а как оказалась дома и, самое главное, было ли что-нибудь потом или нет, полностью выветрилось у нее из головы.

«А может, мне все приснилось?» – мелькнула в голове мысль. Зацепившись за нее, как за спасительный круг, Катя встала и побрела в ванную. Теплые струи немного взбодрили, но память возвращаться не спешила. «Было или нет?» Надев халат и замотав голову полотенцем, Катя пошла на кухню.

На столе стояла темно-зеленая бутылка, рядом лежал листок бумаги: «Спасибо за компанию. Если захочешь продолжить знакомство – позвони. Олег». Внизу был написан номер телефона. Через мгновение Катя, дрожа от нетерпения, уже нажимала на кнопки.

– Я слушаю, – раздался в трубке его голос.

От волнения Катя забыла, что хотела сказать.

– Я вас слушаю, – нетерпеливо повторил Олег.

– Это я, Катя, – только и смогла вымолвить она.

– Привет, – она почувствовала, что там, на другом конце провода, он улыбается.

– У меня тут шампанское осталось, а выпить не с кем.

– Это приглашение?

– Наверное…

– Кстати, извини, пока ты спала, я позволил себе… – тут он сделал небольшую паузу.

– Что? – задохнулась Катя.

– Я позволил себе поискать что-нибудь съестное у тебя на кухне.

– Ну и как? – с облегчением выдохнула Катя.

– Удивляюсь, как ты до сих пор не умерла с голоду. Придется взять над тобой шефство в этом вопросе.

– Я согласна, – радостно ответила Катя и тихо добавила: – И во всех других вопросах тоже.

Повесив трубку, она еще долго перебирала в памяти его слова. Сердце было полно волнующего ожидания.

А потом он пришел. С букетом роз и огромным пакетом продуктов. Катя попыталась было сообразить каких-то бутербродов, но он мягко, но настойчиво повлек ее на диван. Это было совсем новое, необычное ощущение. В отличие от прежних Катиных знакомцев, Олег был совсем другим: уверенным в себе, спокойным, неторопливым и бесконечно нежным.

Вскоре Катя мечтала только об одном: чтобы он остался с нею навсегда. Ей хотелось, проснувшись утром, долго-долго смотреть на него спящего. Тихо касаться его лица, чувствовать его дыхание, кормить его завтраком, провожать на работу, смотреть, как он садится в машину и выезжает со двора. Но, к сожалению, каждый раз он уходил домой. Катя догадывалась, что у него семья, может, даже маленький ребенок, но любовь сделала ее эгоистичной. Она наконец нашла свое счастье и наслаждалась каждой минутой, проведенной рядом с этим мужчиной.

Наступило лето. Жаркое, пахнущее акацией и шаурмой, жарившейся в крошечном кафе прямо под Катиными окнами. В середине июня Олег пришел немного смущенный.

– Извини, мне нужно уехать, – сообщил он с порога.

Катя так и застыла, не в силах произнести ни слова.

– Ну что ты, Катюша, я ненадолго, всего на три недели, – он взял ее за руки и пытался заглянуть в глаза.

Она зажмурилась, боясь, что как только откроет глаза, сразу расплачется, испортит старательно наложенный макияж. Ведь ей так хотелось ему понравиться! Катя высвободила руки, пошла на кухню и села, подперев голову руками. Он встал в проходе, опершись плечом о дверной косяк, и молча смотрел на нее.

– Возьми меня с собой, – справившись с охватившим ее отчаянием, произнесла Катя.

– Не получится, – он покачал головой.

– Но почему?

– Во-первых, у тебя сессия, а во-вторых… Не могу, понимаешь? Не-мо-гу, – произнес он по слогам.

– Почему? Почему не можешь? Ты едешь со своей семьей?

– Какая разница, с кем я еду? – поморщился Олег. – Я просто уезжаю, вернусь двенадцатого июля и сразу приеду к тебе. Неужели ты хочешь испортить наш прощальный вечер?

Он подошел к ней, присел на корточки.

– Катюша, ведь нам с тобой так хорошо! Правда, хорошо?

Она кивнула.

– Ну посмотри на меня, пожалуйста!

Катя подняла голову, их глаза встретились.

– А можешь ты хотя бы сегодня остаться со мной на всю ночь? – спросила она.

Он отвел глаза, словно смутившийся подросток. Кате захотелось сказать что-то резкое, оттолкнуть его, но он, казалось, понял ее намерения. Легко, словно куклу, Олег поднял девушку, развернул к себе, крепко прижал, будто боялся, что драгоценная ноша выскользнет у него из рук, и бережно отнес в освещенную уличными фонарями комнату.

Эти три недели показались Кате длиннее самой долгой и холодной зимы.

Она сдала последний экзамен, но не почувствовала никакой радости. Выйдя из университета, брела по улице, сама не зная куда.

«А может, съездить к сестре в больницу?» – мелькнула в голове мысль. Катя села в автобус и уже через полчаса шагала по асфальтовой дорожке между пушистыми сосенками. Больничный парк был ухоженным и красивым, пахло хвоей и смолой, весело чирикали воробьи. Но Катерина не замечала всей этой красоты. Ее мир был серым и тоскливым.

После яркого солнечного дня вестибюль встретил ее мрачной сыростью. Катя нажала на кнопку звонка. Дверь открыла огромная угрюмая женщина.

– Чего звоните? – сварливым голосом осведомилась она. – Расписание читайте: посещение больных после семнадцати.

– Я к доктору Дружининой, – испуганно пискнула Катя, – я ее сестра.

– Сестра? – грозно рыкнула толстуха и неожиданно улыбнулась, сразу утратив свой воинственный вид. – А похожа, до чего похожа, только рыжая. Проходи, знаешь куда идти?

Катя кивнула, протискиваясь в приоткрытую дверь, и побежала по коридору.

Кабинетик, маленький и душный, больше походил на шкаф. Вера сидела за столом, рядом на кушетке девочка лет двенадцати прижимала к груди яркую книжку.

– Катюша! – обрадовалась Вера, вскочила, обняла сестру. Потом отстранилась, внимательно осматривая Катю. – Как же я давно тебя не видела, молодец, что зашла! Ты надолго?

Катя пожала плечами.

– Ты иди, Лизонька, – сказала Вера девочке.

Та с недовольным видом поднялась, скривила губы и детским капризным тоном проговорила:

– Вера Петровна! Ну можно я еще немного посижу? Я тихонько!

– Иди Лиза, иди, я освобожусь и обязательно зайду к тебе.

– Правда? – в глазах девочки было столько искренней любви, что Катя невольно позавидовала сестре.

– Хорошо тебе тут, – сказала она, когда дверь за Лизой закрылась.

– Хорошо! – кивнула Вера. – Ты лучше расскажи, как поживаешь.

Катя уселась на кушетку и стала рассказывать. Сначала об институте, об экзаменах, потом о своей жизни, потом об Олеге, непонятных отношениях, его отъезде. Рассказывая о последнем вечере, девушка не выдержала и разрыдалась.

– Представляешь, он даже не захотел рассказать, куда и зачем едет! – всхлипывая, пожаловалась она Вере.

Вера налила стакан воды, протянула сестре, а сама села рядом, обняла ее за плечи и молча слушала судорожные всхлипывания.

– Верунь, сделай мне какой-нибудь укол, чтобы я заснула и проснулась двенадцатого июля.

– Дурочка ты моя, маленькая глупая девочка, – Вера гладила непослушные волосы сестры. – Ну что ты такое выдумала? Посмотри, как хорошо на улице. Лучше поезжай куда-нибудь. Хочешь, куплю тебе путевку? К морю, в горы… Оставь все, отдохни. Попробуй пожить своей жизнью…

– Тебе хорошо, ты доктор, тебя все уважают, а я? Кто я? С тех пор как умер отец… – Катя снова захлебнулась в рыданиях.

– Девочка моя, отец умер уже давно, а ты до сих пор не можешь его простить…

– Как простить? – всхлипнула Катя, вырываясь из объятий сестры. – Он же бросил меня!

– Он не хотел тебя бросать, так получилось. Он выбрал этот путь, а ты не можешь принять его, простить. Попробуй, ведь это несложно. Скажи ему: «Папа, я прощаю тебя и отпускаю, покойся с миром». Вот увидишь, тебе станет гораздо легче.

– Я что, по-твоему, придурочная? – возмутилась Катя.

– Ну почему? Просто маленькая запутавшаяся девочка, которая не дает себе быть счастливой.

– Ты ничего не понимаешь, – злилась Катя, – и про Олега тоже… Не могу я от него уехать… Я люблю его…

– Конечно, любишь, – Вера притянула к себе отчаянно сопротивляющуюся сестру, обняла, прижала к себе. Постепенно Катя успокоилась, обмякла.

– Я уверена, что твой Олег – хороший человек. И если он не взял тебя с собой, значит, имел на это веские причины. Мне кажется, вам сейчас нужна именно такая передышка, чтобы посмотреть на свои отношения со стороны, оценить их, решить, как жить дальше.

Голос сестры звучал спокойно, мягко, Катя почувствовала, как злость потихоньку улетучивается, уступая место состоянию опустошенности и отчаянного пофигизма. Глаза закрылись и, сама того не заметив, она задремала.

Когда Катя проснулась, за окном уже стемнело. Она увидела, что лежит на кушетке в кабинете сестры, заботливо накрытая коротким детским одеяльцем.

Катя встала, пригладила пальцами растрепавшиеся волосы и отправилась на поиски Веры. Дремавшая в коридоре медсестра, миловидная женщина лет сорока, вздрогнула от неожиданности.

– В-в-в-ера Петровна… Ч-ч-ч-то с вами? – заикаясь, произнесла она.

– Я не Вера, я ее сестра, а где она сама?

– Фу, – облегченно выдохнула медсестра, – а я уже думала, что у меня галлюцинации, сейчас позову, она в пятой.

Спрятав в стол глянцевый журнал, который она листала перед Катиным появлением, медсестра пошла по коридору. На ногах у нее Катя с удивлением увидела смешные тапки в виде собачек.

– Ну что, соня, выспалась? Хочешь чаю? – спросила Вера.

– Ага.

Кате было необычайно хорошо, не было желания куда-то ехать, а хотелось шлепать по этому коридору с пузырящимся линолеумом в тапках-собачках.

Чай действительно был отличным. Горячий, пахнущий незнакомыми травами, он будил в душе воспоминания о детстве, о рыбалке. Вера тоже о чем-то задумалась.

– Прикольный чай, – наконец прервала молчание Катя.

Вера, все еще находящаяся в своих мыслях, подняла на нее недоумевающие глаза, а потом покачала головой, словно освобождаясь от навязчивых дум, улыбнулась:

– Это Васильевна, медсестра приносит. А знаешь, – глаза Веры сощурились, и тихим заговорщицким голосом она прошептала: – Васильевна у нас ведьма. Колдунья. Травы собирает волшебные и поит нас, а в полнолуние летает на тусовки.

Катя недоуменно смотрела на сестру: что это с ней? А Вера вдруг расхохоталась так звонко, так заразительно, что Катерина невольно присоединилась к ней. Смех душил ее, по щекам текли слезы, а она все никак не могла остановиться, представляя медсестру в тапках-собачках, летящую по ночному небу на метле.

– Ладно, хватит смеяться, скоро автобус, не успеем – придется ждать маршрутку, а они ходят без расписания, можно простоять очень долго.

Попрощавшись с медсестрой, девушки вышли из больницы и направились к остановке.

– Поехали к нам, – предложила Вера, – мама будет очень рада.

– Нет, не хочу, она меня терпеть не может.

– Ну что ты выдумала, Катя! Что за глупости!

– Вер, не проси, не поеду. Честно. Может, немного позже, но не сейчас. А вот… – она запнулась, – давай сходим к отцу. – Катя вопросительно посмотрела на Веру. – Ты давно у него была?

– Давай, – согласилась Вера и, что-то прикидывая, стала загибать пальцы. – В субботу с утра тебя устроит? Часиков в девять?

– Конечно, давай встретимся прямо у ворот.

– Хорошо, – Вера кивнула. – Ты все-таки подумай о том, о чем мы с тобой говорили. Насчет отца.

Проснувшись утром, Катя внезапно почувствовала, что тоска по Олегу стала какой-то другой. Ей по-прежнему его не хватало, но это было совсем не то чувство, которое она испытывала несколько дней назад. На смену отчаянию пришла жажда деятельности. Осмотрев комнату, Катя заметила притаившуюся в углах паутину. Хрустальную люстру, вероятно доставшуюся хозяину квартиры от прапрапрабабушки, покрывал слой пыли, шторы потеряли первоначальный цвет, а окна в солнечных лучах выглядели замарашками. Засучив рукава, Катя принялась за дело. К вечеру она падала с ног от усталости, но окна сияли, хрусталики люстры искрились всеми цветами радуги, а потолок радовал почти первозданной белизной. Катя, довольная собой, придирчиво оглядывала комнату в поисках фронта работ на завтра. Внезапно ее мысли прервал телефонный звонок. Катя бросилась в прихожую и лихорадочно стала рыться в сумке в поисках мобильника. Олег! Стоило ей забыть его, как он тут как тут.

– Привет! – раздался в трубке веселый голос.

Катя уселась на пол, поджав под себя ноги.

– Привет, – она почувствовала, что сейчас заплачет. – Как ты?

– Катюша! Я очень скучаю. Знаешь, мне надо было уехать, чтобы понять, как мне тебя не хватает. Я скоро приеду. Ты что, плачешь?

– Нет, – промычала она.

– Ну и молодчина. А знаешь, я купил тебе подарок. Очень красивый. Кать, ну что ты молчишь?

– Я слушаю. Я очень рада, что ты купил мне подарок, – она говорила с трудом, стараясь сдержать душащие ее слезы.

– Ты что, не хочешь со мной разговаривать? До сих пор злишься? – в голосе Олега зазвучало раздражение.

– Нет, – Катя старалась говорить как можно спокойнее, – просто голова болит.

– Ты не заболела? – раздражение сменилось тревогой.

– Все нормально, мыла окна и немного устала.

– Давай ложись, отдохни, я тебя целую, – сказал Олег и отключился.

– Я тебя тоже целую, – сказала Катя замолчавшей трубке, легла на пол, подтянув колени к груди, и лежала так долго-долго, пока не почувствовала, что ноги и спина заледенели.

«Не хватало и в самом деле заболеть», – подумала она, встала, легла на кровать, укуталась в одеяло и заснула глубоким сном без сновидений.

В субботу Катя поехала на кладбище. Утро было прохладным, с запахом полевой свежести, но высокое небо с голубыми и розовыми облачками обещало к полудню безжалостную жару. У ворот уже ждала Вера. Сестры шли по дорожке, вдыхая аромат сирени, полыхавшей повсюду лилово-пурпурным великолепием.

На могиле отца тоже цвела сирень – ее тяжелые гроздья почти касались земли. Раскрывались нарциссы, посаженные Катей в прошлом году.

«Как же тут хорошо!» – подумала Катя и сказала:

– Когда я умру, хочу, чтобы меня похоронили рядом с отцом.

– Ну ты прямо как в анекдоте, – улыбнулась Вера, хотя ей страшно было слышать такие слова. – Два человека пришли на кладбище, на могилу старого друга. Один говорит: «Смотри, как он хорошо устроился – свежий воздух, прекрасный вид. Когда умру, хочу лежать с ним, а ты?»

Второй отвечает: «А я хочу лежать рядом с мадам Грицацуевой».

«Ты что! Она же жива!»

«Так отож!»

– Не смешно, – сказала Катя.

– Абсолютно, – подтвердила Вера.

Отец улыбался дочерям с фотографии на памятнике. Катя достала из сумки носовой платок, оттерла портрет от пыли. Не сводя глаз с каменного надгробия, опустилась на стоящую рядом скамеечку.

Вера наблюдала молчаливый диалог дочери с отцом. Ей было бесконечно жаль сестру, она напряженно обдумывала, как помочь Кате избавиться от тяжелого комплекса, тянущегося из детства. Эти мысли словно передались сестре. Та вдруг вспомнила слова Веры: «Папа, я прощаю тебя и отпускаю!». Ей показалось, что в глазах отца промелькнуло подобие улыбки. «Папа, я прощаю тебя и отпускаю», – вновь мысленно произнесла девушка. Глаза отца на фотографии стали ярче. «Я прощаю тебя и отпускаю», – словно молитву повторяла Катя, ощущая себя пловцом, выныривающим на поверхность с большой глубины. Тоска, охватывавшая ее каждый раз, когда она вспоминала об отце, казалось, осталась там, внизу, а она стремительно поднимается вверх, к жизни.

Наконец, она встала, тряхнула головой, словно возвращаясь из мира призраков в мир людей, и кивнула сестре:

– Пойдем?

Вера взяла ее под руку, и сестры направились к выходу.

В маленьком автобусике, везшем их с кладбища, девушки были одни.

– Кать, у мамы двенадцатого день рождения. Приходи! Знаешь, как она обрадуется!

Катя буркнула что-то невразумительное, притворившись, что увлечена рассматриванием пейзажа за окном. Ей сейчас ужасно не хотелось говорить о маме.

– Подарок вместе купим! – не отступала Вера. – Знаешь, я вот что подумала: а давай ты пригласишь Олега…

– Как ты себе это представляешь?! – взорвалась Катя.

– Я думала, ты меня не слышишь, – нарочито радостным тоном сказала Вера.

– Во-первых, он не пойдет, я даже пытаться не буду, а во-вторых, представляю, что она ему обо мне расскажет…

– Да ничего не расскажет, она же любит тебя, Катька!

– Нет, даже не проси. Тем более что он двенадцатого как раз приезжает. Нам слишком о многом надо поговорить.

– Катюш, привет, я тут немножко задержался, так что извини, сегодня прийти не смогу. Не сердись, Дуся.

По этой Дусе Катя поняла, что Олег немного навеселе и не хочет садиться за руль. И вообще ничего не хочет.

– Но так же нечестно, я так ждала тебя! – возмутилась она, чувствуя, как слезы обиды приготовились хлынуть из глаз.

– Давай не будем ссориться, я привез тебе такой подарок, что ты сразу меня простишь. О таком мечтает каждая девушка.

Катя молчала.

– Ладно, целую тебя, я еще позвоню, – он положил трубку.

Катя сидела и слушала короткие гудки. В груди все кипело от ярости, хотелось бросить телефон об пол, что-нибудь разбить, расшвырять, но она продолжала тупо сидеть, бессильно опустив руки. Она ожидала всего чего угодно, только не этого. А что если?.. Отдернув занавеску, Катя вышла на балкон, перевесилась через перила. Представила свое тело, лежащее на земле. Кровь, смешавшуюся с землей, грязные волосы. Нет. Ее передернуло от отвращения. Пошатываясь, она побрела в ванну и стала остервенело смывать вечерний макияж. Холодная вода немного усмирила бушевавшую в душе злость.

«Ничего, – успокаивала себя девушка, – ждала три недели, подожду еще один день. Подумаешь – всего один день, двадцать четыре часа…» Она хотела сосчитать, сколько это будет минут, но подсчеты прервал телефонный звонок. Катя бросилась к телефону.

– Олег!

– Кать, это я.

– Верочка! Как хорошо, что ты позвонила!

– Я подумала, может, ты все-таки передумаешь насчет маминого дня рождения?

Катя почувствовала, что сейчас опять заплачет.

– Ну чего ты молчишь? Ты что, ревешь?

– Нет, только собираюсь, – Катя вдруг почувствовала, что ей очень хочется увидеть Веру. И пусть ради этого надо идти к матери, выслушивать ее замечания. Главное – рядом будет сестра, молчаливая, спокойная.

– Вера, Верочка, я приду! Ты где сейчас?

– Я еще в больнице, но уже выезжаю.

– Хорошо, я буду ждать тебя.

– Договорились.

– Я люблю тебя, Верочка, – Катя положила трубку и побежала переодеваться.

Придирчиво осмотрев себя в зеркале, она решила пойти такой как есть, без макияжа – незачем лишний раз дразнить мать.

На остановке Катя купила букет мелких ароматных гвоздик. Вскоре приехала Вера. «Какая же она замученная», – подумала Катя.

– Вот это сюрприз! – всплеснула руками мать, открывая дверь. – Катерина! Какими судьбами?

Катя почувствовала, как нижняя губа задрожала, и, чтобы не разреветься, стала усиленно моргать, делая вид, будто что-то попало ей в глаз.

– Поздравляю, – она сунула матери букет и подумала: «Зря я сюда пришла, ой зря!»

– А где же гости? – спросила Катя, проходя в комнату.

Мать замялась, повисла неловкая тишина.

– А вот вы и есть гости, мои самые дорогие гости! – наконец нашлась она. – Знаешь, Катюша, а я ведь ждала тебя. Знала, что не придешь, а ждала. Вот и пирог твой любимый испекла, как в детстве. Помнишь, ты любила, полосатик? Верушке больше «Наполеон» нравился, а тебе… – она замолчала.

А Катя вдруг ощутила удивительный запах ванили, сметаны, взбитой с сахаром, даже вкус мягкого, пропитанного кремом пирога. Дух перехватило от таких сладких воспоминаний. Она давно запретила себе даже думать о далеких днях детства. Любое воспоминание обязательно ассоциировалось с отцом, с ощущением тяжести утраты. Но сейчас Катя поймала себя на том, что в первый раз подумала об отце без боли, с теплом и нежностью.

– Вы садитесь, я сейчас на стол накрою, – засуетилась мать.

– Мам, ты не торопись, мы с Катюшей немного пошепчемся.

– Пошепчитесь, пошепчитесь, – одобрительно кивнула виновница торжества.

Вера затащила сестру в свою комнату. Катя села на кровать и вновь вспомнила разговор с Олегом.

– Что-то у тебя постоянно глаза на мокром месте, – заметила Вера, усаживаясь в кресло напротив сестры.

– Да нет, ничего… Все нормально.

– Ну, нормально так нормально. Только я тебя не узнаю. Была Диана-охотница, а стала царевна-несмеяна. Смотреть противно.

– А ты не смотри, – вспыхнула Катя, вскакивая с кровати.

– Сиди, – Вера с силой дернула ее вниз, Катя не удержалась и уселась обратно. – Ты вот все говоришь – отец, отец. Думаешь, он бы обрадовался, видя, как ты тут рыдаешь? Ты ведь красивая девчонка, что ты уцепилась за этого Олега? Открой глаза, оглядись по сторонам – вокруг полно холостых мужчин, что ты зациклилась на нем?

Катя смотрела на Веру и не узнавала. Это была совсем чужой, незнакомый человек. Жестокие фразы били наотмашь, Катя ощущала почти физическую боль от каждого слова, но не могла согласиться с сестрой.

– Вер, – жалобно простонала она, – ты считаешь, что я должна бросить его?

– Нет, я так не считаю. Но ты должна жить здесь и сейчас, а не ждать какого-то призрачного счастья.

– Девчонки, ну где вы, так нечестно! – раздался из-за двери голос матери.

– Идем, мы идем. – Вера подскочила с кресла, схватила сестру за руку и потащила к столу.

Вечер был испорчен. Они сидели втроем за столом, но каждая сама по себе, наедине со своими мыслями, замкнувшаяся в своем одиночестве.

Через час Катя стала собираться домой.

– Может, переночуешь? – спросила мать, но по ее тону Катя поняла, что ей это абсолютно ни к чему.

– Нет, мам, я к себе пойду.

– Ну, как знаешь, – пожала плечами мать.

Придя домой, Катя обнаружила на мобильном шесть непринятых звонков от Олега.

«Вот блин, – подумала она, засыпая, – надо же было забыть дома телефон!»

Утро началось со звонка Олега.

– Который час? – еще не проснувшись окончательно, спросила она.

– Уже девять! Где ты вчера была? – его голос был полон негодования.

Катя почувствовала, как нижняя губа задрожала, но вдруг вспомнились Верины слова.

– А ты где был?

– Но я же позвонил и предупредил, что не смогу прийти! – он не ожидал такого отпора.

– А я не хотела звонить – вдруг ты в это время развлекался с женой, не хотелось мешать.

– Кать, давай не будем ссориться, – внезапно пошел он на мировую, но Катя не хотела останавливаться на достигнутом.

– Ведь это из-за нее ты вчера не пришел? Конечно, вы так долго не виделись…

– Катя, что ты мелешь? У меня нет жены, просто вчера была встреча…

– Какая встреча?! – взвилась Катя, и вдруг до нее дошел смысл предпоследней фразы. – Нет жены? Как нет? Но ты же говорил…

– Да ничего я не говорил, это тебе так хотелось, а я не отрицал.

– Значит, тебе было наплевать на то, что я ревновала?

– Это было даже забавно.

– Да пошел ты… – она бросила трубку.

Телефон зазвонил снова. «Не буду брать», – мстительно подумала Катя и пошла умываться. Стоя под душем, она слышала непрекращающиеся трели. «Ничего, пусть звонит». Укутавшись в махровый халат, она сварила крепкого кофе. Телефон снова затрезвонил. «А вдруг это Вера?» – подумала Катя, снимая трубку.

– Тебе даже неинтересно, какой я привез подарок? – это явно была не Вера.

– Нет.

– Хватит дуться, я предлагаю устроить маленький праздник. Ты согласна?

– Я подумаю до вечера, – Катя сама не знала, что с ней творится. Она никогда раньше не позволяла себе разговаривать с Олегом в таком тоне. Ей казалось, что он может разозлиться и уйти. Сейчас, понимая, что это не так, Катя испытывала удовольствие от своей игры.