Развод. Перезапуск любви

Глава 6

Погода стояла отвратительная: моросил противный мелкий дождь, а ветер продувал насквозь, так что никакая куртка не спасала от него. Но сестра почему-то предпочла сидеть на качелях во дворе вместо того, чтобы подняться домой.

– Ты почему здесь?

– Папа вернулся, – в голубых глазах плескалась грусть вперемешку со страхом. – Мама сказала ему, что разводится и уезжает со мной. Тём, он так сильно кричал на неё. Мне страшно, а если ударит? Тебя ведь ударил. Мне не надо было уходить, но и слушать, как он кричит на маму, не могла.

– Не ударит.

Он сказал уверенно, но сам в это до конца не верил. Отец оказался совсем не таким, каким его помнит. Не таким, как себе представлял.

– Пойдём, а то заболеешь.

Артём протянул руку сестре, та кивнула, схватилась мёртвой хваткой за руку старшего брата, боясь отпускать.

– Тём, а можно я буду тебе писать? Скажешь свою «аську»? – набравшись смелости, попросила Женя, она давно хотела добавить его, но не решалась спросить, а сейчас решилась.

– Сейчас домой придём, постучусь к тебе.

В квартире было подозрительно тихо. Женя мялась на пороге, не решаясь заходить, но всё же сбросила ботиночки, и неуверенным шагом прошла внутрь. Маму обнаружила в спальне. Она собирала вещи. Заметив дочь, Галина выдавила из себя слабую улыбку.

– Прости, мы тебя напугали.

Женя помотала головой, но продолжала всматриваться в родное лицо, в поисках следов от пощёчины.

– Я в порядке, солнышко, иди ко мне.

Девочка подошла и крепко обняла мать от испытываемого облегчения, она готова была разреветься. Галина гладила дочь по спине, но смотрела на мальчика, что застыл в дверном проёме.

– Всё хорошо, – прошептала и снова улыбнулась, на что Артём кивнул и отправился к себе в комнату.

– Женечка, надо вещи собрать, хорошо? Не затягивай с этим, завтра будем перевозить.

– Хорошо, мам.

– Ты о дочери подумай! Выдёргиваешь её из привычной жизни, тащишь не пойми куда! Ты подумала, как она будет жить в коммуналке? Она же привыкла к своей комнате, к чистоте, а ты что ей предлагаешь?

– Мы всё уже выяснили. Хватит, Никита.

– Я о детях беспокоюсь.

Галя усмехнулась.

– Что же ты две недели назад о них не беспокоился, когда уехал, никому не сказав. Оставил одних.

– Они уже взрослые, и это ты бросила их первой, отправившись в деревню.

Женщина помотала головой и, больше не сказав ни слова, продолжила складывать вещи. Они всё это уже обсуждали с ним, а в сотый раз бежать по одному и тому же кругу нет никакого желания.

– Артём только начал привыкать к нам, а ты всё рушишь своим уходом.

Галина не вытерпела, бросила кофту, которую складывала, на пол и подлетела к мужу.

– Не смей! – выставив указательный палец перед его лицом, разъярённо прошипела, – не смей манипулировать детьми. Ты палец о палец не ударил, чтобы Артём почувствовал себя как дома. Ты вообще для сына ничего не сделал, хотя нет – дал семя. Это всё, на что ты способен в жизни: оплодотворить и свалить. Ты же ничего не знаешь ни об Артёме, ни о Женьке.

– Я работаю! Забочусь о вас! Вы никогда и ни в чём не нуждались.

– Нет, Никита, это всё оговорки. Если бы тебе был не безразличен сын, ты воспитывал бы его, но ты трусливо решил скрыть наличие ребёнка. Но знаешь, никогда не поздно стать отцом не только на бумаге, но и по факту.

Галина снова вернулась к вещам. Больше не пыталась складывать аккуратно, просто бросала как есть. С силой запихивая, пытаясь утрамбовать. В ней бурлили злость, презрение и ненависть. Злилась на себя за то, что столько лет была слепа, ненавидела ситуацию и презирала мужа.

– Я не дам тебе развода, – бросил Никита и ушёл, хлопнув входной двери.

– Очень по-мужски. Сказать последнее слово и сбежать.

Галина бросила очередную тряпку в сумку и осела на пол около шкафа. Сил больше ни на что не было. Может, ну их, эти шмотки? Это всего лишь ненужные тряпки, будут ещё. Заработает. А сейчас просто сбежать. Взять дочь и прочь отсюда.

Она позволила себе просидеть пару минут, встала, выдохнула и закончила собирать вещи. Галя заглянула в комнату дочери, та собирала свои вещи под музыку, тихо мурлыча текст, вторя любимому исполнителю.

Женщина бесшумно прикрыла дверь в её комнату. Подошла к соседней двери, занесла руку, чтобы постучаться, но тут же опустила её обратно. Прислонилась лбом к косяку, позволила себе небольшую передышку, чтобы набраться смелости. Надышаться перед прыжком в воду.

Постучав, она сразу приоткрыла дверь и заглянула.

– Можно, я войду?

– А если нет?

– Я уйду, Артём.

За последние две недели они научились существовать рядом. Артём открыто больше не пытался её задеть, она же старалась сделать вид, что её не существует в его жизни. Не попадалась на глаза.

Он перестал оставлять грязную посуду на столе, для Галины это был шаг вперёд. Незначительный, но всё же.

– Так можно мне войти?

Мягко повторила вопрос, на что парень пожал плечами и уткнулся в телефон, делая вид, что ему безразлично, но женщина знала, что это не так. Когда ему было на самом безразлично, он вёл себя иначе.

– Артём, знаю, я последний человек, к которому ты обратишься за помощью, но помни, что ты всегда сможешь мне позвонить. Не позволяй ему тебя унижать или бить, но и на конфликт не иди.

Парень что-то строчил в телефоне, делая вид, что не слушает её.

– Пожалуйста, доучись этот год. Не для кого-то, только для себя и своего будущего. Помни, о чём говорил директор.

Только когда Галина вышла, Артём посмотрел в ту сторону.

Она никто. Нет. Она та, кто сломала ему жизнь. Та, кто лишила его отца. Он должен ненавидеть её, но тогда почему у него такое чувство, будто его предали? Снова.

Когда мама сказала, что он едет в Питер и будет жить с отцом, Артём испытывал только разочарование. Он не мог обижаться на родную маму, но был разочарован, что выбрала не его. Променяла на будущего мужа, на новую семью, в которой не нашлось места ему. Он почувствовал себя ненужным и с этим чувством ехал к папе.

Артём испытал садистское удовольствие, когда заметил, что отцу наплевать на дочь. Папа интересовался делами Жени так же, как и дядя Гриша – его. Задавал вопрос: «как дела?», и тут же переключал внимание на его мать. Косточка, брошенная голодной собаке. Вроде бы еды дал, а то, что не наелся, не его проблемы.

Парень даже задумался, а может, это нормально? Вот такое отношение и есть норма. Может, именно так и выглядит родительская любовь.

Тогда почему, Галина относилась к Жене по-другому. Он ненавидел женщину за её отношение к дочери. Артём видел, что мачеху интересует абсолютно всё, что рассказывает дочь. Даже какую невкусную булку она ела в школе и какую милую кошку повстречала в соседнем дворе.

Когда Галина жила в деревне с матерью, она каждый день звонила Жене и так же обо всём расспрашивала. Его родная мать за всё время, что он живёт в Питере, позвонила лишь три раза, один из которых был в его день рождения. Она поздравила его, спросила, как ему город, но, не дожидаясь ответа, стала прощаться, ссылаясь на дела, связанные с подготовкой к свадьбе.

Артём быстро понял и усвоил одну простую вещь: в этой жизни каждый за себя. Доверять можно только себе и надеяться только на себя.

Только почему он тогда нервно постукивает ногой, в ожидании ответа на один-единственный, простейший вопрос, отправленный сестре? Неужели так сложно ответить «да» или «нет», что за сочинение, мать её, она там строчит уже грёбаных десять минут?

Он хотел уже позвонить ей, когда появилось сообщение.

«Привет, братец=) Мне нравится новая школа, тут нет малиновых пиджаков, учителя прикольнее, жалко, что тебя тут нет=(»

А ответ? Где ответ на его вопрос? И неужели вот это можно было так долго набирать? Артём не выдержал и набрал сестру.

– Ты не ответила на мой вопрос.

Женя заливисто рассмеялась.

– Я поспорила сама с собой, позвонишь ты или напишешь.

– Раздвоение личности не лечится.

– Зато всегда есть с кем поговорить.

– Мелкая, ты так и не ответила на вопрос.

– Прикольно так, у меня теперь есть старший брат, и если меня будут обижать, я могу говорить: «Сейчас приедет мой брат и побьёт тебя».

Артём начал уже злиться на сестру:

– Так тебя обижают?

Женя снова рассмеялась.

– Нет, но мне нравится, что ты, как настоящий супермен, готов примчаться и наказать моих обидчиков.

Парень наконец-то смог спокойно выдохнуть и тоже улыбнулся.

– Я не супергерой, мелкая.

– Знаю. Ты – лучше. Ты мой брат, Тём, и ты не дашь меня в обиду, а я тебя, – и тут же шёпотом поделилась секретом. – Тём, мама постоянно звонит соседке, той, что в квартире напротив с орущим котом живёт, и спрашивает, как у вас дела.

Артём сильно зажмурился, сжал пальцы в кулак. Он про себя досчитал до десяти и только тогда ответил сестре:

– Скажи маме, что у меня всё в порядке, и она зря беспокоится.

– Нет, я не стану её обманывать.

– Мелкая…

– Тёма… – передразнила девочка и с наигранной весёлостью добавила, – пока, старший брат.

Артём уже собрался уходить, когда открылась входная дверь.

– Ты куда?

Спросил отец, но заходить в квартиру не спешил: пропускал вперёд молодую женщину в модном светлом пальто, тёмно-синих джинсах-клёш, из-под которых виднелись острые носы осенних сапог. Блондинка с идеальной укладкой, крупными кольцами-серёжками в ушах, и розовой помадой на губах, которые при виде Артёма растянулись в противную улыбку.

– Ой, а ты, наверное, Артём?

Парень поморщился, обычно так с соседскими болонками знакомятся.

– Артём, знакомься, это Вика, она будет жить с нами.

Артём громко расхохотался.

– Ты развестись ещё не успел, а уже кого-то притащил?

– Не смей со мной так разговаривать. И куда ты собрался? Сегодня останешься дома, познакомишься с Викой получше.

– Мне это неинтересно.

– Я сказал, ты останешься дома!

Мальчик ещё раз посмотрел на отца, но психанув, разулся и пошёл в свою комнату. Вика зашла следом почти сразу.

– Артём, я хочу найти общий язык с тобой.

– Зачем? Мне это не интересно.

– Потому что мы теперь будем жить вместе, и враждовать нам ни к чему.

– Ты в курсе, что мой отец женат? Кстати, его жена тоже пыталась со мной поладить, но, как видишь, её больше нет здесь.

Улыбка сошла с милого лица, в глазах появилась злоба.

– Скоро она станет бывшей, – прошипела Виктория, – а я буду настоящей. Всё давно шло к этому, и я не собираюсь с тобой сюсюкаться.

Парень усмехнулся, сделал шаг к женщине.

– А с чего ты решила, что с тобой будет иначе? Он говорил, что уезжает в командировку, но на самом деле проводил время с моей матерью. Говорил, что задерживается на работе, но был с тобой. Сколько так длилось? Год, три или все пять лет? Я разочарую тебя, но моему отцу никто не нужен, только он и его комфортное существование, а кто будет его осуществлять ты, Галя или какая-нибудь Света – неважно. Так что добро пожаловать в семью, Виктория, половую тряпку сама найдёшь или показать?

Виктория, поджав губы, яростно сверкнула глазами и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью на прощание. В соседней комнате послышались крики, она точно не Галина, не будет молча терпеть выходки парня, осталось дождаться, что предпримет отец.

Глава 7

2003 год. Москва.

– Ваша дочь молодец. Она упорно идёт к своей цели.

– Спасибо.

– Если она и дальше будет так усердно заниматься, у неё есть все шансы стать примой Большого.

Мужчина в солидном костюме едва заметно кивнул и сжал руку женщины, сидевшей в соседнем кресле. Та с беспокойством посмотрела на директрису.

– А как же её травмы?

– К сожалению, это неотъемлемая часть нашей профессии. Травмы случаются, но здоровье учащихся всегда под строгим контролем врачей.

– Хорошо.

– Я знаю, вы волнуетесь за девочку, но поверьте, она справляется. Не прерывайте её обучение, у неё большое будущее.

– Мы подумаем.

Родители ученицы распрощались с директрисой лучшего балетного училища страны и покинули её кабинет.

– Оксан, видишь, наша девочка справляется. Не лишай девочку мечты.

– Было бы проще, если бы она мечтала о чём-то другом: петь на сцене, сниматься в кино или ещё что-то, где не придётся так над собой издеваться.

– Она не издевается, а работает над собой, идёт к своей цели. Окси, мы всё это обсуждали, когда Ксюша поступала. Пора принять выбор дочери и успокоиться.

– Не успокоюсь, я всегда буду волноваться, но я горжусь ею.

Они нашли свою дочь в просторном холле. Девочка о чём-то болтала со своими сокурсницами, но заметив родителей, она поспешила распрощаться с девочками и побежала к ним.

– Мы едем?

– Конечно.

– Ого, ты сегодня сам за рулём?

– Я же могу забрать дочь из школы?

Мужчина подошёл к входной двери и толкнул её, впуская внутрь свежий воздух и пропуская своих девочек. За то время, пока они были в здании, начался ливень.

– Ген, может быть, переждём?

– Ерунда. Окси, я не собираюсь гнать. Подождите здесь, сейчас подъеду к крыльцу.

Геннадий быстро сбежал с лестницы и побежал до машины. За пару минут он промок насквозь. Завёл автомобиль и постарался подъехать как можно ближе. Жена и дочь тут же забрались в машину.

– Поехали?

Он улыбнулся, глядя на дочь в зеркало заднего вида, перевёл взгляд вперёд и неспешно тронулся, выруливая в сторону МКАДа. Как всегда, находились лихачи, обгоняли, подрезали, но Геннадий сосредоточенно вёл автомобиль на низкой скорости.

Они уже ехали по загородному шоссе, Ксюша мечтательно рассуждала о выступлении на сцене Большого. Ей этого хотелось больше всего. Было тяжело морально и физически, но она превозмогала боль, собирала волю в кулак и занималась дальше. Ксюша готова была сделать всё возможное и невозможное, чтобы добиться своего.

– Я горжусь тобой, девочка моя.

Их глаза встретились в зеркале заднего вида всего лишь на секунду.

– Гена!

Раздался крик мамы. Ксюша посмотрела вперёд и увидела несущийся на них самосвал. Громкий сигнал гудка оглушал, отец выкрутил руль в сторону, но на мокром асфальте машину занесло прямиком под колёса грузовика. Крик её или матери…, – сколько Ксюша потом ни пыталась вспомнить, она так и не смогла бы сказать, кто именно кричал, – скрежет металла и удар. Пронзительная боль прострелила тело.

Глаза открывались тяжело. Веки не слушались. Во рту было сухо. Пошевелиться не получалось. Мышцы казались свинцовыми. В голове был туман. Все воспоминания перемешались: вот она в балетном классе, сейчас у отца на коленях, пока он с кем-то решает рабочие вопросы по телефону, играет в прятки с мамой и няней, а вот и первый поход на балет, Ксения была поражена с первых минут спектакля. Грация, изящество, настоящее волшебство в каждом движении, именно тогда Ксения поняла, чего хочет от жизни, и шла к своей мечте через слёзы, боль и страхи. Стёртые в кровь ноги, постоянные ушибы и растяжения – ничто по сравнению с возможностью парить по сцене.

Воспоминания исчезли, оставляя её в пустоте, а потом наступила тьма.

Ксюша ещё долго боролась с темнотой, кто-то иногда говорил с ней, но она не понимала ни слова. Все звуки сливались в единый гул, который раздражал, нервировал и пугал. Она не чувствовала, как тянется время, как меняется её мир.

Первым осознанным воспоминанием было лицо врача. Он что-то спрашивал, что-то говорил, но Ксюша не помнила ничего кроме него. Смуглая кожа, тонкая чёрная оправа, пухлые губы, острый нос и щетина с сединой. А ещё глаза, добрые, внимательные, светло-зелёные, которые смотрели с беспокойством.

Жизнь возвращалась слишком медленно. Появились другие лица, запахи и самое страшное – воспоминания.

– Где мама?

Лицо врача изменилось. Он помрачнел, поджал губы и едва заметно мотнул головой.

– В другой палате.

– А папа?

Мужчина накрыл её руку своей и едва заметно сжал.

– Отдыхай, Ксюша, все вопросы потом.

Потом не наступило ни завтра, ни послезавтра и даже спустя неделю. К удивлению врачей, Ксения шла на поправку быстро. Выполняла все предписания, но не переставала задавать два вопроса: где папа и когда её пустят к маме?

Первым кого она увидела, кроме врачей, был дядя, родной брат папы.

– Здравствуй, девочка моя.

Дядя Артур выглядел подавленно, отчего сначала кинуло в жар, потом в холод, и по коже побежали мурашки.

– Где папа?

Дядя сглотнул, опустил голову, но тут же снова поднял и посмотрел прямо в глаза.

– Его не получилось спасти, Ксюша. Он успел выкрутить руль, спас вас с матерью, но подставляя под удар себя… Соболезную, девочка.

Ксюша приняла эту новость мужественно, не расплакалась, не отвела взгляд от дяди, лишь кивнула.

– А мама?

– В коме. Врачи не дают никаких гарантий.

Девочка снова кивнула и отвернулась к стенке.

– Я приеду завтра, – сказал Артур Вениаминович, но Ксения никак не отреагировала. Она прислушивалась, когда снова наконец-то останется одна. Дверь захлопнулась, и Ксюша позволила горячим слезам скатиться по щеке, обжигая кожу, оставляя еле заметную дорожку.

На следующее утро Ксения смогла настоять, чтобы её проводили к маме, хотя бы на пять минут. Было больно смотреть на маму, но необходимо. Это было её напоминанием, что она натворила – отвлекла папу, а ещё теперь у Ксюши появилась надежда, что мама вернётся к ней.

– Когда меня выпишут?

– Недели две ещё надо потерпеть нас.

– Мне надо вернуться в училище.

– Ксюша, мне жаль, но ты не сможешь больше заниматься балетом.

– Почему?

– У тебя были серьёзные травмы.

Ксюша кивнула, но про себя подумала, что вернётся к балету, чего бы ей это ни стоило. Это всё, что у неё осталось. Она уже решила, что поговорит с дядей. Он сможет помочь.

– Не могу, Ксюша. Я теперь несу за тебя ответственность и не могу рисковать тобой.

– Я справлюсь.

– Нет. Тебя ждёт комната в нашем доме, братья будут рады твоему приезду.

Ксюша лишилась всего: семьи, дома, мечты и права что-либо решать.

В новом доме было одиноко. Чувствовала себя чужой, хотя и была окружена родными людьми. Родственники были холодны с ней, или ей так казалось. В новой школе было скучно, а избалованные одноклассники раздражали. Лучше бы её отправили в обычную школу, с обычными детьми, а не сюда, куда приезжают детки со своими охранниками.

– Что с папиной компанией? – однажды, осмелев, спросила Ксюша.

– Не переживай, девочка, я не дам бизнесу твоего отца сдуться.

– А наш дом?

– Возможно, ты когда-нибудь туда вернёшься. Если твоя мама снова будет с нами.

– Я могу её навестить?

– Зачем бередить душу, девочка? Беги, Ксюша, не отвлекай меня больше.

Девочка больше не задавала вопросов. Проживала каждый день с надеждой, что завтра очнётся мама и жизнь наладится. Не будет, как раньше, но будет лучше, чем сейчас. Дни проходили, но мама не возвращалась, надежда таяла на глазах. Всё чаще звучали разговоры, что мама не очнётся. Отношение родственников менялось на глазах.

Братья всё чаще позволяли себе грубые шутки, а дядя и тётя поощряли это. Вспомнилась сказка о Золушке. Ксения усмехнулась, если бы в этом доме не было прислуги, то наверняка всю домашнюю работу свалили бы на неё.

– Я хочу уехать к бабушке. Буду жить с ней.

– Нет. Мы назначены твоими опекунами, но, если хочешь, можешь провести летние каникулы у неё в Питере.

– Почему я не могу жить с ней? Вы мне всё равно не рады.

– Не сочиняй, девочка, ты же моя племянница. Я рад тебе, как и моя семья.

Ксения хоть и была ребёнком, но чувствовала ложь. Он не рад ей, и она не просто так здесь, но правду никто не собирается говорить. Утешало одно, до лета оставалось совсем чуть-чуть и хотя бы три месяца она проведёт с человеком, по-настоящему близким и любящим.

В Питере было хорошо и легко. Любящая бабушка, а ещё была подруга. Единственная подруга в её жизни. В училище каждый был сам за себя, в новой школе она была белой вороной, и только с Катей она чувствовала какую-никакую связь.

Какое же было счастье узнать, что родственники задерживаются в отпуске, и часть сентября она проведёт с бабушкой. Её не расстраивало, что она застряла в дождливом Питере, в то время как родственники отдыхали на берегу Индийского океана.

С каждым приближающимся днём отъезда Ксюша соглашалась на новые, более безумные идеи подруги. Съездить в Выборг, познакомиться с парнями, которые гораздо старше. Или отправиться с ними на сомнительную вечеринку перед самым отъездом.

Ксюша пожалела о своём приходе сразу. Ей не нравилось то, что она видела. Собравшаяся компания её пугала. Как сказала бы её тётка: отбросы общества. Все были старше них. Позволяли такое, отчего у Ксюши краснели щёки. Но зато Катя была в восторге. Не переставала пищать на ухо, как им повезло, что пригласили.

В какой-то момент взгляд зацепился за спортивную фигуру высокого парня. Шатен с озлобленным взглядом, от которого у Ксюши мурашки бегали по телу. Она украдкой следила за ним. Как он общается с другими, пьёт пиво. При каждом глотке кадык шевелился, и это завораживало. Гипнотизировало.

Ксения и дальше бы подглядывала, если бы кто-то не предложил сыграть в бутылочку. Всё рухнуло, когда прозвучали колкие слова, берущие на «слабо» и взгляд холодных глаз, пробирающийся глубоко внутрь.

Катя её буквально толкнула к нему навстречу, а ещё, как позже выяснится, навстречу непрошеным приключениям. Всё, что произошло дальше, Ксюша старательно пыталась забыть, но выходило плохо, даже спустя много лет она помнила этот пьяный, но решительный взгляд, свои первые робкие прикосновения к парню и его наглые в ответ.

А ещё она не могла забыть тот страх, что испытала сначала в комнате, а потом по пути до дома. Пустая улица, подозрительное такси и тёмный двор.

– Беги домой. Я в порядке.

Прошептал парень перед тем, как первым нанести удар. Ксюша не пошевелилась. Её как будто парализовало. Стояла и смотрела, как трое бьют одного. Разве так можно? И главное, для чего? Дрожь пробирала всё тело. И если бы не случайный прохожий, сложно представить, чем всё закончилось.

– Ты почему вернулась ночью? – бабушка смотрела с испугом на девочку.

– Поругалась с Катей.

– И шла по улице ночью?

– Глупо? – Ксюша вымученно улыбнулась. – Прости, ба. Просто я поняла, с такой подругой и врагов не надо.

– Не переживай, моя хорошая, будут в твоей жизни ещё друзья.

– Не надо. Лучше я буду одна. Так привычнее и спокойнее.

Глава 8

2006 год. Санкт-Петербург.

– Алло.

Галина только легла спать, как раздался звонок с незнакомого номера.