Часть 1. Пришельцы
А в это время сквозь зияющее мировое пространство злобно и завистливо на Землю смотрели умы, превосходящие человека так же, как человек интеллектуально превосходит животных. Они неспешно и с холодной расчетливостью вырабатывали против нас враждебные планы.
Герберт Уэллс. Война миров (перевод автора)
Глава 1
Октябрь 1980 года, недалеко от города С.
Три дня небо было затянуто тяжелыми свинцовыми тучами, непрерывно шел дождь, в воздухе повисла водяная пыль, видимость упала до пятидесяти метров. Командир полка отменил тренировочные полеты, офицеров загнали на теоретические занятия и обязательные политинформации. Конечно, «МиГи» – всепогодные истребители, но после прошлогодней аварии под Курском, когда при заходе на посадку в тумане разбился новый «МиГ», а управляющий им пилот, летчик первого класса, погиб, командование предпочитало без нужды не рисковать. Тем более в полк только-только поступили двадцать девятые
, и летчикам нужно было время, чтобы освоиться с этими сверхбыстрыми машинами.
Сегодня с утра наконец распогодилось, выглянуло солнце, облачность, по информации аэродромной метеослужбы, не более трех баллов в нижнем и среднем ярусах
, боковой ветер на взлетной полосе до пяти метров в секунду – летай не хочу.
Полетное задание двойки старшего лейтенанта Вяткина было несложным: выйти в квадрат пятьдесят шесть – двенадцать, в условиях прямой видимости уничтожить неуправляемыми ракетами первую наземную цель, поразить вторую авиабомбами и вернуться на аэродром. В квадрат пятьдесят шесть – двенадцать, где находился полигон, Вяткин летал бессчетное число раз и мог выйти к цели, что называется, с закрытыми глазами, то есть при полном отказе бортового навигационного оборудования.
Оторвавшись от взлетной полосы, Вяткин убрал шасси и заложил крутой левый вираж на форсаже, с тем чтобы, набрав высоту, сразу встать на боевой курс. Руководитель полетов подполковник Жужгин, конечно, всыплет ему по первое число за нерегламентированные маневры над аэродромом, но, в конце концов, старший лейтенант управляет лучшим в мире истребителем, а не тяжелым транспортом.
На десяти тысячах Вяткин выровнял машину, уточнил местоположение, связался с диспетчерской и доложил о готовности приступить к выполнению задания. «Земля» дала добро. Позади пристроился ведомый – лейтенант Ижиков на двадцать пятом «МиГе»
. Они уже подходили к цели, когда поступила новая команда. Вяткин даже переспросил, уточняя, правильно ли он услышал: сменить курс, снизиться до трех тысяч метров и выйти в квадрат двадцать два – двадцать один. Указанный квадрат находился точно над центром города, а полеты над городами с боевым комплектом на борту категорически запрещались. Вяткину показалось, что обычно ровный голос дежурного диспетчера капитана Петрова во время подтверждения приказа дрогнул, хотя виной тому могли быть помехи в эфире.
Скомандовав Ижикову «следуй за мной», Вяткин плавно ввел машину в правый вираж и лег на новый курс, постепенно снижаясь и гадая, какая муха укусила полковое начальство и кого сделают крайним, если сорвется с креплений одна из авиабомб. А ведь были случаи, когда срывались, хорошо, что не над населенными пунктами.
Внизу открылась панорама города. Вяткин доложил о выходе к заданному квадрату и попросил уточнить полетное задание.
«Осмотрите зону, – последовала команда диспетчера, – при обнаружении подозрительных объектов немедленно доложите».
«Что еще за подозрительные объекты?» – Вяткин бросил взгляд на радары и уже собрался отрапортовать, что в зоне чисто, когда увидел большой тускло светящийся диск, напоминающий двояковыпуклую линзу, который прилепился где-то выше с левой стороны. На радарах диск не фиксировался, и его размер, а также расстояние до него определить было сложно. Визуально объект находился в опасной близости, двигался примерно со скоростью «МиГа» Вяткина, уходил вниз и влево.
«Это что еще такое? – пробормотал Вяткин. – Неужто НЛО?»
«Командир, что это?» – раздался в шлемофоне встревоженный голос Ижикова.
«А я знаю?»
Вяткин переложил истребитель в левый вираж, стараясь не упускать диск из виду и в то же время избежать возможного столкновения с ним.
«На высоте три сто вижу двигающийся объект неизвестного происхождения». – Вяткин описал форму, примерные размеры и скорость объекта, указал координаты.
«Продолжайте наблюдение, не выпускайте объект из зоны визуального контакта», – последовала команда.
Уклоняясь от опасного сближения, Вяткин заложил правый вираж, а когда вернулся в исходную точку, обнаружил, что диск висит на месте, словно дожидаясь, когда старший лейтенант завершит свой маневр. Как только истребитель встал на прежний курс, светящийся диск снова пришел в движение, сохраняя изначальную дистанцию. Вяткин добавил оборотов турбины, однако объект также увеличил скорость и неожиданно стал гаснуть. Через несколько секунд диск исчез, буквально растворился в воздухе.
Вяткин выполнил очередной вираж и увидел теперь уже справа внизу быстро двигающийся в сторону от города диск. Старший лейтенант бросил истребитель в погоню. Диск все время ускорялся, передвигаясь какими-то рывками и постепенно снижаясь, как будто собирался сесть. Вяткин включил форсаж, хотя высота была уже менее ста метров и приближалась к критической отметке. Ижиков отстал, что было неудивительно: скорость двадцать пятого «МиГа» у поверхности земли ниже, чем у двадцать девятого.
«Объект уничтожить!» – поступила команда диспетчера.
Вяткин взял диск в прицел и откинул колпачок на рычаге пуска ракет. В этот момент прямо по курсу внезапно возник нестерпимо яркий свет и из него к самолету потянулся молочно-белый луч. Вяткин резко накренил машину, уводя ее вниз и влево. Острые верхушки елей стремительно понеслись навстречу. В последний момент пилоту почти удалось выровнять самолет, но левое крыло зацепило высокое дерево, машина развернулась, клюнула носом, и земля содрогнулась от взрыва.
Глава 2
И, словно мухи, тут и там
Ходят слухи по домам…
Владимир Высоцкий. Песенка о слухах
Вагоны на восьмом маршруте были чешские
, гораздо лучше старых рижских
и более новых усть-катавских
: ход мягкий, почти не дребезжат, и сиденья удобнее. Зайти приятно, салон светлый, с большими окнами, зимой тепло и летом не душно. Вероника Матвеевна иногда даже специально на своей остановке не выходила, с удовольствием проезжала две-три лишние, потом возвращалась, опять же на трамвае. Благо проезд у нее на городском транспорте, как у ветерана труда, бесплатный. До выхода на пенсию Вероника Матвеевна заведовала почтовым отделением в родной деревне Чугуевке. Отделение обслуживало еще четыре соседних села, и Вероника Матвеевна должностью своей очень гордилась. Правда, работник у нее был всего один – худой как жердь, с длинным и острым вечно что-то вынюхивающим носом, вредный и всегда недовольный почтальон Вьюшкин. Особенно недоволен был Вьюшкин тем, что не его, заслуженного почтового работника, назначили заведующим после выхода на пенсию предыдущего начальника. «О чем они там, в руководстве, думают, – подслушала однажды Вероника Матвеевна разговор почтальона с участковым, старшим лейтенантом Анисимовым, – назначили на такую ответственную должность бабу с куриными мозгами!» Однако Вероника Матвеевна себя «бабой с куриными мозгами» не считала. Наоборот, из-за обилия проходящей через отделение корреспонденции и печатных изданий она относила себя к женщинам культурным, высокообразованным и начитанным. Не то что некоторые.
Вот и сейчас, войдя в салон и заняв свободное место у окна, Вероника Матвеевна развернула купленную в «Союзпечати» центральную газету и погрузилась в подробности борьбы чернокожих граждан Америки за свои права.
– Вероника Матвеевна! – донесся до нее вопль, так что она даже вздрогнула. – Это ты, что ли?
Бывшая почтовая служащая обернулась. Позади, занимая двухместный диван своей особой, а также неподъемной с виду хозяйственной сумкой, сидела и широко улыбалась, демонстрируя редкие оставшиеся зубы, старая знакомая. С изумлением Вероника Матвеевна признала бывшую заведующую свиноводческим комплексом Авдотью Николаевну, которая теперь наверняка тоже была пенсионеркой.
– А я смотрю, ты иль не ты? – Натренированный на производственных планерках голос легко перекрывал сопровождающие движение трамвая звуки. – Ну прям городской фифой стала, и не признать сразу!
Пассажиры крутили головами, с интересом наблюдая разворачивающееся представление.
Вероника Матвеевна поспешила пересесть к бывшей начальнице свинохозяйства.
– Ну что ты кричишь, как иерихонская труба! – блеснула она эрудицией. – Я ж не глухая!
Они не были близкими подругами, но после переезда в город к дочери Вероника Матвеевна скучала по Чугуевке и была искренне рада встрече.
Выяснилось, что Авдотья Николаевна приехала в город на рынок, продавать излишки заготовленного на зиму яблочного варенья, банками которого и была забита перекочевавшая на пол необъятная хозяйственная сумка.
– Яблок, Матвеевна, в этом году жуть сколько! Я и варенья, и компотов наварила, все одно пропадают.
Приглашение зайти в гости на чашку чая Авдотья Николаевна, не чинясь, приняла.
– Твой чай, мое варенье! Никуда рынок не убежит.
Чай Вероника Матвеевна накрыла в гостиной и даже достала из серванта югославский чайный сервиз, подаренный дочери на свадьбу. Разговор крутился вокруг деревенских новостей. После обстоятельного обсуждения всех родившихся, умерших и уехавших в город перешли к главной новости – летающей тарелке, которая приземлилась около деревни.
– Я, Матвеевна, своими глазами видела, вот как тебя сейчас, как «тарелка» приземлилась. Сначала бабахнуло так, что у Егорыча во дворе скворечник
снесло! – Не по возрасту пухлые щеки Авдотьи Николаевны раскраснелись, она с шумом прихлебывала чай и намазывала на толстый ломоть хлеба не менее толстый слой густого яблочного варенья. – Потом из «тарелки» повылазили марсиане и такого страху нагнали на всю деревню, что участковый побежал в город звонить, вызывать подкрепление. А еще агронома, ну ты знаешь, Василия Гаврилыча, утащили!
