Бабочка в гипсе
– Ничего, тебе скоро надоест обивать пороги в поисках службы, вот тогда и вспомнишь, что в фирме «Вульф и нерожденные сыновья» мисс Романову ждут с хлебом-солью.
Но я не сдавалась, хотя менеджеры по персоналу, увидев мой диплом, полученный в консерватории, удивленно вскидывали брови и непрофессионально вопрошали:
– Вы арфистка? И хотите работать детективом? Извините, место уже занято.
Узнав, что мне в очередной раз указали на дверь и велели плотно закрыть ее с другой стороны, Макс бурно радовался. В конце концов я решительно заявила:
– Даже если обойду все конторы и везде услышу категоричное «нет», не рассчитывай, что я соглашусь на нашу совместную деятельность.
– Но почему? – подпрыгнул Макс. – Если тебя не устраивает оклад, я повышу его вдвое, нет, втрое, впрочем, лучше впятеро!
– Ты сейчас сам ответил на свой вопрос, – разозлилась я. – Как будут относиться ко мне коллеги, узнав, сколько получает подружка хозяина? Ну уж нет! Не удастся найти работу по вкусу – пойду в магазин музыкальных инструментов арфами торговать!
Макс ничего не ответил, но вчера вечером сообщил мне:
– Записывай телефон, парня зовут Алик. Звякни ему завтра в полдень. Думаю, он тебя возьмет, вот только звони ровно в двенадцать ноль-ноль, Алик жутко пунктуален, обожает говорить: «Если на циферблате существует минутная стрелка, значит, нужно о ней помнить. Пять часов – это пять часов, а четверть шестого – это уже четверть шестого».
Я отнесла тряпку с ведром в ванную, тщательно ополоснула руки, вернулась на свою территорию, глянула на ходики на стене, с радостью отметила, что до полудня еще есть время, и начала искать свой мобильный. Обычного телефона в Брехалове нет, но при наличии сотового он и не нужен.
Аппарат обнаружился сразу – он лежал в кресле. Я взяла его, попыталась набрать номер Макса и поняла: трубка молчит, как мертвая. В растерянности я опустилась в кресло и тут же вскочила: сиденье было насквозь пропитано самогонкой. Ясно, отчего мой телефон скончался, – он утонул в домашней водке.
В дверь тихонько поскреблись.
– Войдите! – крикнула я.
В комнату боком прошмыгнула Валечка:
– Лампуся, прости, у тебя все нормально? Помочь убрать? Извини, Коля не хотел, похоже, ему всучили дефектный спиртозавод.
– Забудь, – отмахнулась я, – все в порядке, собаки тусят на кухне, там сухо, пол в комнатах я уже вытерла, вот только кресло похоже на водочный компресс.
– Сейчас вытащу его в сарай, – пообещала Валентина.
– Не морочь себе голову, – остановила я хозяйку. – Спиртное быстро испарится. Одна беда: телефон не работает, а мне необходимо в полдень сделать звонок.
– Ой-ой, как неладно получается! – всполошилась Валечка. – Погоди, у меня есть старая мобила с симкой. Не помню, какой тариф, я ею пару месяцев не пользовалась, но вроде там положительный баланс.
– Неси, – распорядилась я, – мне всего разок звякнуть, потом деньги отдам.
– Даже не думай! – замахала руками Валечка. – Твой сотовый погиб по Колиной вине. Наоборот, это мы обязаны купить тебе новую трубку.
– Давай считать произошедшее стихийным бедствием, – предложила я. – Допустим, на Брехалово налетел торнадо, а сейчас неси побыстрей мобилу и не забудь зарядку.
Через двадцать минут я соединилась с Максом, потом с Аликом, договорилась с последним о встрече и положила «раскладушку» на стол. Все-таки я удивительно везучий человек. Не успела я расстроиться из-за преждевременной кончины сотового, как Валечка вручила мне другой аппарат, в котором по счастливой случайности была симка. И как хорошо, что у меня сохранилась – не поверите! – бумажная телефонная книжка. Для многих людей лишиться мобильного означает потерять все контакты. Но я преспокойно перепишу в новую трубку необходимую информацию. Сколько ни твердите об удобстве электронных носителей, банальная записная книжка намного лучше: она лежит в шкафу или в сумке, кушать не просит, от обстоятельств не зависит. Как вы будете пользоваться сотовым, если батарейка разрядится, а под рукой не окажется зарядки? Как войдете в Интернет, если отрубится электричество? А вот вытащить с полки потрепанную книжечку просто, ее содержимое можно разглядеть при робком огоньке свечи или при свете луны.
Внезапно «раскладушка» затрезвонила, я машинально открыла ее и сказала:
– Алло.
– Привет, – прозвучало из трубки, – спишь спокойно? Засадила Филиппа Медведева пожизненно и счастлива? Говорили тебе: он не виноват, ты отправила за решетку не того человека.
Я справилась с удивлением и сказала:
– Простите, вы ошиблись номером.
– Да ну? – ехидно вопросил голос. – Разве ты не Валентина Николаевна Рублева?
– Номер принадлежит ей, – начала я, – но…
– Не выдрючивайся, – оборвал меня незнакомец, – я в курсе этих ментовских штучек. Хочешь проследить звонок? Ну-ну! Ничего не выйдет. Короче, улица Фастова, дом двенадцать. Труп на тротуаре. Проверь. Там же в булочной работает Зинаида, подойдешь к ней, получишь мобильник. Я тебе позвоню. Снайпер на свободе, он взялся за старое, а виновата во всем ты, на твоей совести нынешняя и остальные жертвы. Медведев ни при чем.
– Подождите, сейчас Валю позову! – заорала я. Дошло, что называется, до жирафа: человек звонит Рублевой, он же не знает, что Валентина больше не пользуется этим номером.
Из трубки полетели гудки, я сунула телефон в карман и поспешила на второй этаж.
Валюша собирала в пластиковый мешок останки «ракеты».
– Оставь мобильник себе, – распорядилась она, увидев меня, – пользуйся им на здоровье.
– Ерунда получилась, – промямлила я, – позвонил кто-то и понес чушь.
По мере того как я выкладывала содержание разговора, лицо Валечки вытягивалось.
– Филипп Медведев? – переспросила она.
– Да, – кивнула я.
– Снайпер вышел на охоту? – прошептала Рублева, хватаясь за стену.
– Он так сказал, – осторожно подтвердила я.
– Звонил мужчина? – встрепенулась Валя.
Я растерялась:
– Не знаю. Похоже, звук исказили, пол говорившего трудно определить.
– Но ты произнесла: «Он сказал», – напомнила Рублева.
– Просто так выразилась, – уточнила я. – Может, на том конце провода находилась женщина или вообще ребенок. Не волнуйся, наверное, кто-то глупо пошутил. Сколько времени ты не включала телефон?
– С начала зимы, – чуть слышно ответила Валечка. – Я купила другой номер и аппарат сменила. Мне ведь иногда с прежней работы звонили. Я не хотела общаться с бывшими коллегами, вычеркнула прошлое из своей жизни, а оно назад стучится.
Валентина села на диван и замерла, уставившись на пакет с мусором.
– Брось! – я попыталась привести ее в чувство. – У каждого человека найдутся недоброжелатели, которые хотят испортить настроение, а еще существуют кретины, обожающие тупые шуточки. Иногда они звонят по первому попавшемуся номеру и заявляют: «Твоя квартира горит!» Многие нервные люди верят хулиганам и бросаются домой. Давай помогу тебе собрать руины спиртогонного агрегата.
– Сядь, – попросила Валечка, – мне надо с кем-нибудь посоветоваться. Подруг не имею, раньше на такой службе была, где откровенность с кем бы то ни было не приветствовалась. Коля замечательный муж, но он меня не поймет, бабушка тоже ничего разумного не скажет. Хотя, извини, не стану тебя грузить.
– У меня много свободного времени, – улыбнулась я, – и я профессионально раздаю хорошие советы. Кроме того, не первый год служу частным детективом и умею держать язык за зубами.
– Ты из ментов? – отпрянула Валя.
– Нет, – поспешила я ее успокоить, – я любитель на ниве сыска. Как-нибудь расскажу тебе свою биографию. Сейчас я не у дел, ищу работу. Вываливай про твои неприятности, может, они совсем не такие глобальные, какими тебе кажутся.
Валентина прикрыла глаза ладонью:
– Слушай.
Глава 3
Пару лет назад в Москве объявился снайпер. Стрелял он с крыш по прохожим. Первой его жертвой стал Никита Фомин, пятидесяти лет, служивший курьером в интернет-фирме. Жизнь Фомина не задалась, он не получил высшего образования, не нашел достойной работы, не заработал ни денег, ни уважения. Несмотря на то что Фомин не пил, не курил, не гулял, от него ушли две жены. Лаборант в НИИ, санитар в морге, работник крематория, дворник и, наконец, курьер – вот вся карьера Фомина. Поскольку и соседи, и приятели, и коллеги говорили о Никите исключительно хорошо, у следователя сложилось впечатление, что он случайная жертва. Киллер мог промахнуться или перепутать объект. Вообще-то с профессионалами подобная петрушка не случается, на то они и профи, но, согласитесь, и на старуху бывает проруха.
О Никите никто не сказал дурного слова, ему в укор ставили лишь патологическую лень. Больше всего на свете покойный любил лежать на диване и щелкать пультом телевизора. Бизнеса Фомин не имел, бывшие жены были на него не в обиде, обе давно удачно вышли замуж и забыли о Никите. Курьер жил в скромной «однушке», карьеры делать не собирался, никого не подсиживал, в долг не брал, вредных привычек, вроде любви к наркотикам, не имел, по бабам не таскался, особой красотой, хоть и сохранил к своим годам черные кудри, не отличался. Ну и кому могла помешать такая личность?
Через неделю на противоположном конце Москвы подстрелили Ивана Сергеевича Агатова. Впрочем, по отчеству двадцатилетнего парня до момента его убийства никто не называл. Ваня учился в институте и ничем не выделялся среди общей массы студентов, любил погулять, пропускал лекции, сессии сдавал на твердые троечки, задолженностей не имел. Парень не собирался делать научную карьеру, не рвался в аспирантуру, не подлизывался к преподавателям, и вообще, профессию финансиста его заставили выбрать родители-бухгалтеры. Агатова не сильно волновала учеба и не заботило будущее, он жил по принципу: есть деньжата – угощаю всех, нет – гуляю за чужой счет. Постоянной девушки Ваня не завел, самые длительные отношения, которые он завязал, продержались два месяца. Старшие Агатовы считали своего сына идеальным, преподаватели держали парня за лоботряса, приятели называли Ваню отличным мужиком, те, с кем он поссорился, твердили, что он глуп, а девушки, точно договорившись, повторяли одно и то же:
– С ним весело пару недель провести, но замуж за такого не пойдешь, балабол он и есть балабол.
Сотрудникам отдела убийств вновь пришлось признать: жертва – самый обычный гражданин. Иван Сергеевич не являлся членом криминальной группировки, никому не задолжал больших сумм, не занимался бизнесом, не спал с замужними тетками, не увлекался наркотиками, ну разве что курил изредка травку и, если шел в клуб, мог побаловаться таблеткой экстази. Останься Ваня жив, он бы повзрослел, устроился на работу и к сорока годам, потеряв основную массу рыжих волос, превратился бы в обрюзгшего женатика, порой изменяющего супруге, отца двоих детей, любителя посидеть с приятелями за бутылочкой пива и считающего пятницу большим праздником. Имя таким легион. За что его убивать?
Следствие вел Василий Сергеевич Белов. Его люди старательно пытались найти связь между Никитой Фоминым и Иваном Агатовым, но так и не обнаружили ни одной точки соприкосновения. Фомин жил на юго-западе Москвы, Агатов – в Куркине, они имели разный круг общения, не заглядывали в один ресторан, парикмахерскую, клуб, фитнес-центр. Агатов никогда ничего не заказывал в интернет-магазине, где работал курьером Фомин, они никогда не отдыхали на одном курорте. Ваня имел старенькие «Жигули», Никита передвигался на общественном транспорте. Агатов обожал шум, веселье, танцы-шманцы-обжиманцы, Фомин предпочитал после работы сидеть дома. Иван следил за модой, Никита донашивал старую одежду. У жертв даже в еде были полярные пристрастия: курьер придерживался вегетарианской диеты, у него пошаливала печень, а студент обожал сосиски, колбасу, котлеты и, в силу юного возраста, не думал о здоровье.
В конце концов Белов сдался и признал: Фомина никоим образом нельзя привязать к Агатову. Вероятно, снайпер не профессиональный киллер, а психически больной человек, который просто палит по всем без разбору. И тут подоспел результат баллистической экспертизы, который сильно озадачил Василия Сергеевича: пули, убившие Фомина и Агатова, были выпущены из разных снайперских винтовок. Следовательно, либо стрелок по непонятной причине менял оружие, либо психов двое. Ни о какой серии речи нет, дела объединять нельзя.
Сотрудники правоохранительных органов знают, что вычислить преступника, который убил человека без всякой причины, лишь потому, что тот очутился в плохом месте в неурочный час, очень сложно. Шел себе парень по улице, вдруг из подворотни выскочил мужчина, ударил его ножом и удрал. Некий психопат столкнул девушку с платформы под поезд в метро. Из проезжавшей иномарки выстрелили в пожилую даму, идущую по тротуару… Белов мог назвать не одно подобное дело, все они тихо превратились в «висяки» и умерли в архивах. Василий Сергеевич подозревал, что стрелков будет непросто обнаружить, а еще ему предстояло скрыть эту информацию от журналистов. Представьте, какая паника поднимется в столице, если «Желтуха» выйдет с сенсационной шапкой: «В Москве орудует снайпер-психопат, на прицеле все». Результаты следствия доказывали, что Фомина и Агатова убили разные люди, вот только внутренний голос подсказывал Белову: дело плохо, это серия.
Члены бригады Белова не отличалась болтливостью. Никаких сведений о снайперах в прессу не протекло, после убийства Агатова наступило затишье, пятнадцать дней стрелок на горизонте не возникал. Потом у входа в магазин одежды была найдена Наталья Тихомировна Иванова, тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения. Убита она оказалась из того же оружия, что и Фомин. В отличие от беззлобного Никиты, Наташа отличалась вредным характером. Придя в бутик простой продавщицей, девушка выросла до старшего менеджера, помощника управляющей, а затем заняла место начальницы. Цель оправдывает средства – это было жизненной позицией Ивановой, она шагала к этой цели по головам, подсиживала конкурентов, сплетничала, интриговала, а в один прекрасный момент сообразила: у владельца сети магазинов одежды немолодая, толстая, никчемная жена. Симпатичной фигуристой блондинке, подрабатывавшей во время обучения в техникуме танцовщицей в стрип-клубе, не составило большого труда соблазнить стареющего мачо. Жизнь Наташеньки засверкала яркими красками, она переселилась в шикарную квартиру и села за руль «Мерседеса». Недоброжелателей у дамочки был легион, ее кончина обрадовала законную жену торговца шмотками, продавщиц и даже самого ловеласа.
– Очень уж она обнаглела, – признавался он в кабинете у Белова. – Дашь ей сто долларов – просит тыщу, снимешь квартиру – требует ее купить, подаришь «БМВ» – злится, что не «Бентли». Бездонная бочка, а не баба. Но я ее не убивал. Разве я похож на идиота, который разрешит любовницу на пороге собственного бутика подстрелить? Я бизнес в девяностые годы поднимал, насмотрелся и нахлебался всякого, соображаю, как человека можно по-тихому убрать.
Определенный резон в словах неверного мужа был. Белов знал: мода на взорванные автомобили и демонстративные уличные расстрелы прошла. В первое десятилетие нового века дела обстряпывают тихо. Выросло поколение киллеров, которые умело маскируют насильственную смерть под банальный несчастный случай. Ну, ударило жертву током от посудомоечной машины, или случайно отошло крепление газового шланга к плите, произошел пожар, дорогу перед машиной жертвы перебегал невесть откуда взявшийся ребенок-беспризорник, произошла автокатастрофа, в конце концов, на намеченный объект напали, отняли кошелек, деньги и ударили по голове кирпичом. Разве можно во всех перечисленных преступлениях заподозрить заказное убийство? Пальба в городе нынче устраивается лишь в том случае, когда хотят демонстративно пригрозить окружению убитого.
Белов попытался найти нечто общее между Ивановой, Фоминым и Агатовым, но снова не обнаружил ни одной ниточки.
Через неделю в городе был найден новый труп. На сей раз выстрел из винтовки лишил жизни тридцатилетнего смазливого блондина Юрия Петровича Бляхина по кличке Валет. У Бляхина за плечами было несколько ходок на зону за незначительные нарушения, но в последние годы он вроде как взялся за ум, устроился работать на авторынок, женился и в разборки не лез. Белов мог предположить, что Юрий наказан за прошлые делишки, если бы не одно обстоятельство: пуля, влетевшая ему аккурат между бровями, была выпущена из винтовки, лишившей жизни Агатова.
Милицейский психолог составил портрет убийцы. Специалист считал, что киллер – мужчина в возрасте от тридцати до сорока лет, вероятно, служивший в горячих точках, не имевший стабильной работы и семьи. Вполне вероятно, что парень в детстве был жесток с животными и его воспитывала чрезмерно заботливая мама, скорей всего, без мужа, и он – младший из детей. У него проблемы с общением, он тихий, застенчивый, из так называемых незаметных людей, но в душе убийца жаждет славы, поэтому и стреляет в прохожих на улицах, привлекает таким образом к себе внимание, самоутверждается.
Вердикт душеведа не вдохновил Василия Сергеевича, большую часть характеристики он мог бы написать сам. Белов проверил всех, кто имел зарегистрированные винтовки, и отправил своих людей в тиры – чтобы сохранить мастерство, снайперу ведь необходимо тренироваться. Следователь попытался найти магазин, где были куплены патроны, обязал продавцов сообщить, если кто-нибудь из посетителей попросит именно такие пули, перетряс объединения ветеранов, изучил спортсменов-снайперов, охотников. На все ушло немало времени, но положительного результата это не дало.
Спустя две недели стрелок снова вышел на охоту. На этот раз он убил Игоря Львовича Савиных, красивого брюнета, заведующего отделом в фармацевтической фирме, тридцатилетнего карьериста, кандидата наук, весьма удачно женатого на дочери своего босса. В голову Савиных попала пуля из оружия, лишившего жизни Фомина и Иванову. Стрелок придерживался тактики смены винтовок, палил из каждой по очереди, но это была пока единственная найденная закономерность.
Василий Сергеевич отлично понимал: еще чуть-чуть – и сведения о снайпере разнесутся по городу, в столице начнется паника. Но следствие тихо забрело в тупик. Жертвы не имели между собой ничего общего, а киллер, очевидно, просто псих, он залег на дно, затаился и временно перестал убивать прохожих.
Спустя пять дней после кончины Савиных Белову позвонил владелец одного оружейного магазина и сказал, что у него спрашивали те самые патроны. Потенциальный покупатель хотел приобрести довольно большое количество боеприпасов. Торговец насторожился и ответил:
– Товар будет после пяти вечера, если обещаете, что точно заберете, я придержу его для вас.
– Отлично, – обрадовался мужчина, – приеду к семи.
Покупатель оказался точен, он прибыл ровно к девятнадцати и был задержан. В борсетке у него нашелся паспорт на имя Филиппа Медведева, москвича, женатого, сотрудника охранного предприятия «Час». Филипп отлично стрелял, отслужил в армии, был в горячих точках, взысканий не имел. Коллеги по работе характеризовали Медведева как хорошего сотрудника, спокойного человека без вредных привычек, любящего отца и мужа. Филиппа иногда нанимали в качестве личного охранника, и на момент ареста он служил у Елены Рыбаковой, богатой бизнесвумен, которая боялась своего бывшего мужа. Елена была от Филиппа в восторге: услужлив, но дистантен, в друзья к хозяйке не набивался, тихой тенью скользил за спиной, внимателен – по вечерам, доставив Лену в квартиру, без всяких просьб с ее стороны шел выгуливать собаку Рыбаковой. Когда Лена предложила Медведеву оплату за эту услугу, он ответил:
– У меня хороший оклад, с псом прогуляться мне не трудно. Люблю животных, но сам завести не могу, квартира маленькая. Мне в удовольствие по улице с ротвейлером пройтись, а вы устали.
Медведев не походил на психа, но, когда к нему пришли с обыском, в тайнике, оборудованном в гараже, нашли снайперскую винтовку – ту самую, из которой были убиты две жертвы. На оружии имелись отпечатки пальцев Медведева. Белов чуть не закричал от радости, когда увидел ствол. С такой уликой отвертеться от наказания преступнику не удастся, ему светит пожизненное заключение.
Но Филипп неожиданно стал отрицать очевидное.
– Винтовку я нашел, – не моргнув глазом заявил он.
Василий Сергеевич не выдержал и рассмеялся:
– Да ну? Никогда ни от кого не слышал подобного заявления! Перестаньте ваньку валять, каждый второй, взятый с оружием, утверждает, что он подобрал его на улице и нес сдавать в отделение, а тут – вот незадача! – патруль на дороге встретился.
– Я такой глупости не говорил, – улыбнулся Медведев. – Поехал в выходной на рыбалку, люблю один посидеть на берегу. Работаю с людьми, устаю от общения. Забрел в тихое местечко возле заброшенной деревни Берово. Недалеко от Москвы, а глухо. Сначала отличная погода стояла, а потом ливень пошел стеной, враз промок, да еще ветер подул. Я склонен к простуде, вот и решил зайти в один из сохранившихся домов, чтобы посидеть в укрытии, штаны с рубахой подсушить.
Филипп выбрал относительно целую избу, разделся, развесил одежду и от скуки стал бродить по брошенному дому. Открыл большой кованый сундук и нашел в нем дорогую снайперскую винтовку.
Медведев любил оружие, умел с ним обращаться и очень обрадовался находке. Он тщательно осмотрел ружье, а затем унес его с собой.
– Украл? – уточнил Белов.
– Ну, можно и так сказать, – не смутился Филипп, – хотя если никто о пропаже не заявил, то как дело о воровстве возбудить?
Василий Сергеевич велел Филиппу показать тот дом и поехал с ним в Берово. Увы, осмотр не удался: когда милицейский десант прибыл на место, от избушки остались только головешки.
– Я печку топил, – тут же нашел объяснение произошедшему Медведев, – может, плохо ее затушил? Выпал уголек на пол, много ли старому дереву надо, вот и полыхнуло.
Василий Сергеевич опять-таки нутром чувствовал, что Медведев если сам и не является снайпером, то знает правду о нем, но Филиппа трудно было связать с убитыми, хороший адвокат даже при условии найденного оружия мог развалить дело. Белов еще раз обыскал квартиру охранника и ничего не нашел.
А Медведев упорно твердил:
– Я ни при чем!
– Заканчивай врать! – возмутился Белов.
– Правду говорю, – мотнул головой Медведев. – Ни при чем я.
– Не видел никого? Жертв не знаешь? – разозлился Василий Сергеевич.
– Нет, – ответил Филипп.
– Слушай, ты, дурак! – не выдержал Белов. – Вот результат экспертизы: на винтовке везде отпечатки твоих пальцев.
– Ага, – не дрогнул Медведев, – я же ее украл.
– Лучше признайся, – потребовал Василий Сергеевич.
– Лучше для кого? – хмыкнул Филипп. – Вы мне дело шьете, разобраться как следует не хотите. Признания не будет!
– Ну и черт с тобой, – заорал Белов, – мне и так улик хватает!
Дело передали в суд, Медведев получил пожизненное заключение. Василий Сергеевич и прокурор были довольны приговором. Выйдя из зала заседаний, Белов сказал обвинителю:
– Ладно, на свободу он никогда не выйдет, теперь будем спать спокойно.
Прокурор достала сигареты и ответила:
– Странно, что его признали вменяемым. На мой взгляд, палить по прохожим может только псих.
– Вел он себя нагло, – подхватил Белов, – вины своей не признал и в последнем слове заявил: «Сажаете за решетку первого попавшегося, потому что не можете найти настоящего преступника. Надеюсь, снайпер снова убьет кого-нибудь и все поймут, что я жертва оговора». Он определенно социопат.
Глава 4
Валя сложила руки на коленях и заглянула мне в глаза:
– А теперь вот звонят по моему старому номеру и сообщают о новом убийстве.
– Ты-то какое отношение имела к этому делу? – удивилась я.
– Работала на процессе, – вздохнула Валентина. – И уже тогда зародились в моей душе сомнения. Я видела много подсудимых, встречала и таких, которые отрицали свое присутствие на месте преступления, даже если свидетелей было море. Но, знаешь, когда человек врет, у него на дне глаз плещется нечто… этакое, и я всегда понимала: заливает по полной программе. А у Медведева ничего подобного и в помине не было. Я стала сомневаться в правильности выводов следствия. Иногда улики можно подтасовать или неверно истолковать.
– Ты работала секретарем в суде? – спросила я.
Валентина поежилась:
– Нет, прокурором.
– Кем? – с сомнением переспросила я.
Валя сказала:
– В судебном процессе участвует немало людей, среди них непременно есть представители как защиты, так и обвинения.
– Знаю, – весьма невежливо перебила я хозяйку, – но ты совершенно не похожа на строгую даму в прокурорском костюме, которая требует сурового наказания для подсудимого. Ты же даже голоса повысить не можешь, изъясняешься почти шепотом!
Валентина улыбнулась: