Забытая клятва Гиппократа

– Может, отметим это? – предложил Олег. – Место выбираешь ты!

С одной стороны, наверное, немного цинично отмечать в ресторане то, что смерть пациента произошла не из-за ошибки, а просто явилась результатом нелепого стечения обстоятельств. С другой – мы же не обязаны носить траур по каждому умершему в нашей больнице – просто не можем себе этого позволить. Так что я сказала «да».

В последнее время мне редко приходится встречаться с сыном. У него – университет, друзья, своя богемная тусовка. За последние полгода у Дэна прошло две выставки – не персональные, конечно, но для неполных девятнадцати лет это уже очень и очень неплохо! Кроме того, ему удалось продать восемь картин трем крутым загородным клубам, а это в наше время гораздо важнее, чем просто похвалы критиков.

Именно потому, что видимся мы редко, я так обрадовалась приглашению Дэна пообедать вместе и заодно отпраздновать окончание сессии. По вторникам меня в больнице нет, потому что я веду занятия в Первом меде, моей альма-матер. В данный момент там еще продолжается сессия. Сразу по окончании экзамена я помчалась выбирать подарок для сынули, так как до нашей встречи оставалось полтора часа. Что купить ребенку, у которого все есть? Славка, мой бывший, пытаясь восполнить свое отсутствие в течение двух лет, когда он скрывался от кредиторов[1], покупает Дэну все, на что только упадет его голубой глаз! Балует он его ужасно, и я уже перестала пытаться урезонить сумасшедшего папашу: видимо, тот факт, что Славка, пока жил с нами, редко имел деньги для того, чтобы порадовать сына, сейчас заставил его разойтись не на шутку: на восемнадцатилетие он купил Дэну квартиру! Когда он только упомянул о своих планах, я не поверила и решила, что это обычная бравада и на самом деле этого не произойдет – по крайней мере, в ближайшее время. Но я ошиблась, и накануне дня рождения Славка действительно преподнес сынуле ключи от полностью отделанной однокомнатной квартиры в новом доме! Естественно, я устроила бывшему благоверному скандал. Как можно дарить мальчишке такие дорогие подарки? Поэтому Дэн, чтобы не нарываться на проблемы, предложил следующее: квартиру пока сдавать, а потом, когда мы все, включая мою маму, сочтем, что ему можно дать полную самостоятельность, сынуля вселится. Такой компромисс меня устроил, а деньги от сдачи квартиры Дэн отдавал бабушке, а уж она решала, как их потратить на благо любимого внука.

Таким образом, передо мной стояла нелегкая задача выбора подарка. Прослонявшись по магазинам около часа, я наконец решила, что не стану мудрствовать, а просто куплю Дэну то, что ему всегда нужно, – масляные краски и кисти, которые он, похоже, ест, потому что ему их всегда не хватает. Вздохнув с облегчением, я отправилась на место встречи.

Кафе «Ланселот» на Васильевском острове, недалеко от станции метро, оказалось совершенно новым для меня местом. Надо признать, Дэн сделал неплохой выбор. Интерьер заведения, стилизованный под рыцарские времена, мне понравился. На стенах щиты с гербами и холодное оружие, по углам – рыцарские доспехи, а круглые столики и полукруглые скамейки, на которых при желании могли разместиться до восьми человек, вполне соответствовали эпохе. Светильники, напоминавшие канделябры, горели неярким светом, создавая интимную вечернюю атмосферу даже в самый разгар дня. Когда я вошла в кафе, Дэн уже сидел там – причем не один.

– Вика! – обрадовалась я девушке, которую давно не видела – со времени нашего последнего совместного дела, связанного с расследованием ОМР. – Какой сюрприз!

Я действительно не ожидала, что Дэн притащит подружку. Вот уже больше года я пытаюсь вычислить, какова же на самом деле природа отношений сынули и Вики. Она старше его на полтора года, хоть и выглядит лет на четырнадцать, и притом гораздо умнее. По правде говоря, девушка – настоящий вундеркинд. Окончила школу в тринадцать лет, а потом – биологический факультет университета за три года. Сейчас Вика учится в аспирантуре. Дэн совершенно не похож на нее, у них абсолютно разные интересы, но каким-то непостижимым образом эти двое понимают друг друга с полуслова – так, что иногда мне кажется, что они общаются при помощи ультразвука, как летучие мыши. На самом деле я не стала бы препятствовать развитию между ними более глубоких и серьезных отношений, но пока об этом, кажется, даже речи не идет. И все же сынуля привел Вику на нашу встречу! Как водится, она облачилась в нечто невероятное: на улице под тридцать градусов, а девушка нацепила желтый хлопчатобумажный свитер на три размера больше необходимого, из-под которого торчала красная футболка с длинными рукавами. Длинная белая юбка с рисунком из гигантских подсолнухов-мутантов походила на церковный колокол, в котором сиротливо болтался «пестик» – маленькое и худенькое тельце. На ногах у Вики красовались розовые пляжные тапочки, довершая живописный образ. Дэн, в отличие от подруги, оделся как настоящий денди – в кофейного цвета брюки и белую рубашку с короткими рукавами. Взглянув на сынулю в этом одеянии, я вдруг подумала о том, какой же он большой и мощный, несмотря на свои юные годы.

– Отлично выглядите, Агния! – весело поприветствовала меня Вика. – Любовь вам очень к лицу!

– Ты… тоже хорошо смотришься, – ответила я не слишком искренне: с таким милым личиком девушке гораздо больше пошло бы что-нибудь более традиционное, а из-под той кучи тряпья, в которую она одета, Вику едва видно!

– Сегодня я угощаю, – заявил Дэн и протянул мне меню. – Выбирай, чего душа просит, ма, – гуляем!

Сделав заказ подошедшей официантке, мы стали болтать в ожидании заказа. Дэн веселил нас рассказами о прошедшей сессии и своих профессорах. Еще в бытность свою в художественной школе сынуля испытывал на себе большое давление со стороны преподавателей. Они не могли не признавать его дарования, но в то же время, так как Дэн не являлся отпрыском известной фамилии, связанной с искусством, всячески «зажимали» его. В основном это сводилось к занижению оценок за работы. Пока сынуля был маленьким, он страшно огорчался по этому поводу, но с возрастом привык принимать такое отношение как неизбежное зло. Когда же Дэн стал продавать свои работы, преподаватели вообще ополчились на него – как же, цыпленок, недавно вылупившийся из яйца, вдруг умудрился применить свой талант в коммерческих целях, причем весьма успешно! Но к тому времени сынуля уже перестал обращать внимание на мелкие препятствия на своем пути. Сейчас, обучаясь на кафедре компьютерного дизайна, Дэн уже успел стать настоящей «звездой» факультета, и порой я начинала побаиваться, что у него того и гляди начнется звездная болезнь.

– Ну а у тебя как дела? – поинтересовалась я у Вики, когда удалось вставить слово. – Как ОМР?

На самом деле вопрос был не праздный. Я и не подозревала, насколько мне не хватает работы в отделе, а Лицкявичус между тем не дергал меня довольно давно. При этом я регулярно получала зарплату на карточку, хотя ничего не делала.

– Да все нормально вроде бы, – ответила Вика. – Мы тут расследовали парочку дел… Так, ничего серьезного – в основном по жалобам пациентов, частные случаи. Кстати, теперь работы у нас убавится!

– Это еще почему? – удивилась я.

– А вы разве не слышали о том, что Президент принял решение о создании Комиссии по этике? В Москве она действует уже несколько месяцев, а теперь волна и до нас докатилась!

Действительно, что-то такое мелькало в СМИ. Проблема с медиками состоит в том, что в России не существует органа, обладающего полномочиями для лишения медицинского работника лицензии, если кто-то из них уличен в действиях, противоречащих медицинской этике. Таким образом, даже если врач или медсестра нарушили закон и подверглись уголовному преследованию, после отсидки они имеют полное право вернуться к работе по специальности. Значит, теперь и у нас появится дополнительное «пугало»! Что ж, возможно, это и неплохо, ведь любые средства хороши для предотвращения врачебных ошибок.

– И чем это грозит ОМР? – поинтересовалась я.

– Только тем, что теперь мы не будем размениваться по мелочам. У нас появится орган, к которому можно обратиться напрямую в случае необходимости.

– Значит, теперь мы выходим из-под ведения губернатора?

– Ни в коем случае! Просто теперь, как надеется Андрей Эдуардович, у нас будет меньше тягомотины с делами, ведь раньше у губернатора подолгу руки не доходили до наших проблем, а теперь комиссия сможет дать делу ход сразу после того, как ОМР предоставит соответствующий отчет. Да, я же совсем забыла вам сказать, Агния: мы едва не потеряли Андрея Эдуардовича, представляете?!

– То есть? – не поняла я.

– Его хотели включить в состав Комиссии. К счастью, Андрей Эдуардович отказался. Правда, его желание не играло бы большой роли, но тут вице-губернатор вцепилась в него мертвой хваткой – и не отдала!

Надо же – я просто аплодировала Кропоткиной! Насколько мне известно, она недолюбливает Лицкявичуса. Судя по всему, у этой нелюбви есть какая-то определенная причина, но я не в курсе. И тем не менее вице-губернатор не отпустила Лицкявичуса. Очевидно, она считает, что он находится на своем месте в качестве главы ОМР. Ну, и слава богу – как же мы без него? Лично я не представляла себе работу в отделе под руководством другого человека. Конечно, Лицкявичус отнюдь не подарок, но он лучший, кого можно было выбрать на эту должность.

– Значит, мы в безопасности – какое облегчение! – рассмеялась я. – А сейчас есть что-то интересное? В смысле, какое-нибудь дело?

– Да нет… пожалуй, нет. Хотя…

– Да? – навострилась я.

– Это не то чтобы дело, Агния, – сказала девушка. – Просто майор Карпухин попросил меня кое-что сделать для него. Понимаете, может, это и станет делом для ОМР, но, скорее всего, это не наша юрисдикция.

– А что за дело-то?

– Карпухину передали дела по шести убийствам.

– По шести?! – присвистнул Дэн, прежде чем я успела отреагировать. – Ну, это точно не ваше дело!

– Вот и я говорю, – закивала Вика. – Скорее всего, так оно и есть. Только вот одно маленькое «но»: все убитые так или иначе имели отношение к медицине.

– Неужели? – переспросила я. – Какое странное совпадение!

– Вот потому-то Артем Иванович и попросил меня проверить, нет ли чего в наших базах данных, связанных с именами погибших.

– А на данный момент версии есть?

– Пока только одна: маньяк.

– Вот это да! – снова воскликнул сынуля, подпрыгнув на стуле и при этом едва не облив Вику лимонадом. – Маньяков у вас еще не было!

– И не будет, – заверила его Вика. – Если окажется, что всех этих людей и в самом деле убил какой-то псих, то ОМР не может этим заниматься – ну, разве что, к Кобзеву обратятся за тем, чтобы он составил психологический портрет преступника. Так что, как видите, ничего особенного не происходит, – закончила она.

Мы отлично провели время. Дэн без умолку трещал о новом заказе от клуба под названием «Игуана». Ему предложили написать серию тропических пейзажей, и сынуля предвкушал интересную работу и хорошие деньги. Вика подвезла меня домой.

– Ну наконец-то! – воскликнул Олег, как только я переступила порог квартиры. – А я-то названиваю тебе, названиваю… Почему трубку не берешь?

Я нашарила в сумке мобильник и увидела, что он полностью разряжен.

– Прости! – сказала я. – Я была с Дэном и Викой, мы обедали…

– Господи, Агния, разве я тебя в чем-то обвиняю? – сокрушенно покачал головой Олег. – Я просто хочу знать, что с тобой все в порядке и когда тебя ждать, понятно?

– Не думала, что ты вернешься так рано, – стала оправдываться я. – Сейчас ведь всего половина седьмо…

– Да ладно тебе! – усмехнулся Олег. – Просто в следующий раз постарайся следить за телефоном и заряжать его вовремя, лады?

– А что у нас на ужин? – с готовностью переключилась я на приятную тему.

– Ну ты даешь, Агния! – развел руками Шилов. – Сама же сказала, что обедала с ребятами!

– Так это когда было!

И я, быстренько скинув босоножки, прошла сначала на кухню, чтобы проверить, чем меня сегодня порадует муженек, а уж потом в ванную мыть руки.

Когда мы уже сидели за столом, я поинтересовалась делами в больнице.

– Все вроде бы в порядке, – ответил Олег. – Только дело Свиридина получило продолжение.

– Продолжение? А что такое, ведь Армен, кажется, дал положительное заключение…

– Но оно, к сожалению, не устраивает родственников покойного. Его брат поднял на ноги всех, включая местное отделение Комитета здравоохранения.

– И что комитет?

– А комитет натравил на нас Комиссию по этике!

– Да ты что?!

Уже во второй раз за этот день я слышала это словосочетание – просто невероятно!

– Представь себе, – усмехнулся Шилов. – Правда, главный говорит, что бояться нечего. Самое страшное, что они могут сделать, так это назначить повторное вскрытие и независимую экспертизу. Однако телом занимался Багдасарян, а значит, не подкопается даже самый дотошный патолог! А вот нервы они нам потреплют – это да.

– Выкрутитесь как-нибудь, – уверенно заявила я. – Дело, конечно, неприятное – как всегда, когда умирает пациент. Все будет хорошо.

– Да я и не сомневаюсь! Еще положить курицы?

Я только что закончила операцию на хирургии позвоночника и собиралась спуститься в столовую и насладиться кулинарными изысками нашей поварихи. Не скрою, что специально не завтракаю дома, чтобы иметь возможность поесть вкусненького в больнице. Но мне не суждено было этого сделать сегодня.

– Агния! – рявкнул Олег, врываясь в ординаторскую. – Пойдем!

– Куда?

– У тебя сейчас операция – со мной.

– Эй, погоди-ка – почему с тобой? У меня перерыв…

– Мне нужен анестезиолог: Извеков не пришел!

– То есть как это – не пришел? Заболел, что ли?

– Может, заболел, а может, и загулял – кто его знает?

Олег выглядел рассерженным. Что ж, я его понимала. Оставалось лишь посочувствовать самой себе, что приятная трапеза накрылась медным тазом. Роман Извеков – не самый приятный парень, но безответственным я бы его не назвала. У него огромное самомнение – больше, чем могло бы реально поместиться в столь тщедушном теле, непомерные амбиции и непреодолимая тяга к женскому полу. Такого бабника, как Извеков, еще поискать, но – не явиться на операцию?

Все прошло нормально, и, к счастью, много времени не заняло. Однако мне пришлось поторопиться с умыванием и переодеванием, чтобы успеть на следующую операцию – в общем, не день, а какой-то дурдом! К четырем часам я чувствовала себя словно выжатый лимон – и выглядела практически так же. И надо же было телефону зазвонить именно в это время! Как ни странно, я не увидела имени звонившего, обычно появляющегося на экране телефона, – только номер.

– Алло? – сказала я в трубку.

– Агния? Это ты?

Я не сразу узнала голос, но потом меня озарило:

– Танька? Дурова?

В школе у меня было пять подружек – «великолепная шестерка» называли нас все, включая учителей. С Танюшей Дуровой мы виделись в последний раз около года назад, когда меня пригласили на крестины ее дочки Эльвиры. Праздник устроили потрясающий, хотя Таню и ее мужа никак нельзя назвать богачами. Эльвира стала для Тани настоящим подарком судьбы. В двадцать два года, едва выскочив замуж, она родила дочку Машеньку и с тех пор думала, что рожать не станет. И вот, под сорок, неожиданно состоялась вторая беременность. Вопроса о том, рожать или нет, даже не стояло: Таня и Вовка решили, что нельзя отказываться от этого шанса. Эльвира родилась похожей на Танюшку как две капли воды, и я стала ее крестной матерью. К сожалению, из-за занятости мы редко виделись, и я чаще всего просто передавала маленькие подарочки для своей крестницы через общих знакомых.

Вместо ответа в трубке раздался громкий всхлип.

– Что случилось? – встревожилась я. – С мамой что-то?

– Нет, – снова всхлип. – С мамой все хорошо. Элечка умерла!

Я не сразу нашлась что сказать – по правде говоря, просто не вполне поняла слова подруги.

– Агния? Ты слушаешь?

– Господи, Таня… да как же так?! – вырвалось у меня.

Проходившая мимо группка практикантов шарахнулась в сторону, и я поняла, что кричу в трубку.

– Вот так… Я хотела… Завтра похороны, Агния, и я подумала… ты ведь ее крестная, и мы… Завтра в двенадцать часов на Северном кладбище. Придешь?

– Таня… Конечно, я приду, но как же так?! Что произошло?

– Потом… Завтра, ладно? Все завтра…

– Представляешь, как себя чувствует Таня?

Сидя у Шилова на коленях, я размазывала сопли и слезы по лицу. Сначала известие о смерти моей крестницы просто подействовало на меня как шок, но потом, после нескольких часов раздумий, меня развезло не на шутку. Маленькую Эльвиру я видела от силы раза четыре за все время ее короткого существования, но это не имело значения: умерла дочь моей подруги, ребенок, который не страдал никакими хроническими заболеваниями и был абсолютно здоров, если не считать обычных детских проблем. Помню, как Татьяна обращалась ко мне за советом, когда настало время проводить вакцинацию Эле. Наслушавшись всяких ужасов по телевизору, она начала сомневаться в том, что эти меры так уж необходимы. Я потратила немало времени, убеждая подругу в том, что такой подход к прививкам крайне неблагоразумен. В конце концов, человечество прошло слишком долгий путь в борьбе с такими болезнями, как оспа и полиомиелит, чтобы перечеркивать всю историю и рисковать собственным ребенком из-за нескольких истеричных репортажей по ящику! Конечно, все может случиться – нет такого медицинского действия, которое хоть на долю процента не представляет определенной опасности. И, однако, из-за этой доли процента нельзя же отказываться принимать антибиотики и пломбировать зубы! Таня послушалась меня, и Эля получила все, что необходимо маленькому человеку для нормального развития. А теперь ее больше нет.

Олег ласково гладил мои волосы. Он ничего не говорил, понимая, что утешить меня сейчас мог лишь звонок от Татьяны со словами о том, что она пошутила, ошиблась или неточно выразилась, а Эля жива-здорова.

– Господи, Шилов, и как я только сумела вырастить Дэна? – продолжала я, шмыгая носом. – У меня даже мысли не возникало, что с ним может что-то случиться! Мы ходили в поликлинику, болели детскими болезнями, ломали кости – в общем, все как у людей…

Я осеклась, заметив, что мой муж слегка изменился в лице. Конечно же, его маленькая дочка утонула в аквапарке! Олег не любит об этом вспоминать. Мы разговаривали о Даше всего один раз, в самом начале нашего знакомства, и больше не поднимали эту тему. Недавно одна подруга намекнула мне, что моему мужу, возможно, хотелось бы завести еще детей, но он, скорее всего, боится мне это предложить, понимая, что я вряд ли захочу почти в сорок лет по новой проходить путь молодой мамаши.

– Ты хочешь детей, Шилов? – спросила я, в очередной раз высморкавшись в бумажный платок.

Он взглянул на меня так, словно я спросила, не возражает ли он против мира во всем мире.

– Ты что, Агния? То есть, конечно… Разумеется, я хотел бы иметь от тебя детей, но это должно быть и твоим желанием. Насколько я понимаю, у тебя такого желания нет?

– Честно говоря, не знаю, – пробормотала я. – Знаешь, раньше я об этом не задумывалась, ведь есть Дэн, и вообще… Но теперь… Не знаю!

– Тогда и говорить не о чем, – улыбнулся Шилов, но его улыбка показалась мне несколько натянутой. – Я понимаю, сейчас ты взвинчена из-за смерти девочки, поэтому не стоит принимать поспешных решений.

– Да что ты, Шилов, какие поспешные решения? Скорее всего, это вообще разговор в пользу бедных, ведь мне не двадцать лет, и, скорее всего, забеременеть естественным путем я уже не смогу!

Мне не следовало заикаться о детях, я сделала ошибку. Раньше это витало в воздухе, но не принимало никаких четких очертаний. Теперь же Олег будет считать, что я всерьез задумываюсь над этой проблемой. Может, он выбрал не ту женщину?

Никогда в жизни не видела такого маленького гроба! Он походил на коробку из-под сапог, только из добротного дерева. У меня не нашлось сил, чтобы заглянуть внутрь и увидеть Элю, поэтому я быстро положила цветы и отступила назад, боясь, что мертвая девочка будет сниться мне по ночам, если я успею ее как следует разглядеть. Таня, вся в черном, стояла в головах у дочки и только слегка кивала, когда к ним кто-то подходил. Она всегда была маленькой, настоящей пигалицей, но сейчас выглядела просто девочкой, худенькой и угловатой. Ее муж, сразу постаревший лет на десять, стоял рядом, не глядя по сторонам и сосредоточив взгляд на фотографии Эли, сделанной, насколько я помнила, на ее первом дне рождения.

А погода стояла отменная: светило солнце, пели птицы, и одетые в темное фигуры казались чем-то чужеродным на фоне зеленеющих деревьев, окружающих кладбище. С Таней мне удалось поговорить только на поминках.

– Спасибо, что пришла, – тихо сказала она, подходя.

Как у нее еще находятся силы разговаривать со мной?! Если бы я оказалась в подобной ситуации, то наверняка не сумела бы даже пошевелиться, не то что открыть рот…

– Как я могла этого не сделать?

Мы обнялись.

– Мне нужно тебе рассказать… про Элю.

Мы прошли в детскую. Здесь все дышало любовью и заботой, каждая вещь говорила о том, как любили и берегли Элю в этом небогатом доме – детская кроватка, манежик, куча игрушек, аккуратно расставленных на полках, мягкий ковер с длинным ворсом, на котором девочка могла играть и ползать. Именно детскую обставили лучше других помещений, потому что именно маленькая Эля являлась здесь самым важным человеком.

– Как это произошло? – спросила я, садясь на диванчик, рассчитанный не более чем на двоих. Таня устроилась на подоконнике и стала смотреть в окно – туда, где проходило шоссе. Ее профиль четко вырисовывался на фоне безоблачного неба.

– Во всем виновата только я, – прошептала она.

– Что ты такое говоришь!

– В этом трудно признаться, Агния, но, к сожалению, больше винить некого, – упрямо подтвердила Татьяна. – Эля немного приболела – чуть-чуть кашляла, сопливилась – в общем, как обычно бывает. Это случилось в пятницу к вечеру, сама понимаешь, что это означает! Врач из поликлиники прискакала, все скорей-скорей – домой торопится, понимаешь… Сказала, что ОРЗ, мол, ничего страшного, чего-то там выписала… А часов в десять Эле стало хуже, она плакала не переставая, и Вовка предложил вызвать «Скорую». Но я подумала – ведь завтра суббота, что в больнице в выходные-то делать? А у нас соседка со второго этажа, Ольга, – врач-педиатр, вот я и решила ей звякнуть, совета спросить. Правда, я надеялась, она хоть поднимется на Элю взглянуть, но у Ольги в тот момент были гости, недосуг, поэтому я просто описала симптомы, и она сказала, что даст мне цефатоксим…

– Вот так сразу – антибиотик? – удивилась я. – Без осмотра ребенка?

Татьяна только горестно кивнула.

– Еще она дала мне раствор лидокаина и какую-то ампулу без маркировки – сказала, что это вода для инъекций, и объяснила, как все надо сделать. Ты же знаешь, я уколы делать умею – сама маму колола и Вовку… Я сделала укол, а ночью… ночью…

И Татьяна внезапно разрыдалась, не в силах больше произнести ни слова. Примерно полчаса у меня ушло на то, чтобы успокоить подругу. Только потом я смогла продолжить расспросы.

– Причину смерти установили?

– СВС, – всхлипнула Татьяна.

– Это что, шутка? – переспросила я. – После введения антибиотиков они ставят синдром внезапной смерти?!

– Ой, Агния, ты же не знаешь: эта Ольга, соседка моя, оказывается, работает в той самой детской больнице, куда Элечку по «Скорой» доставили. Она всполошилась, когда я ей среди ночи позвонила, прибежала, дождалась со мной бригаду и сама сказала, куда везти. Я тогда благодарна ей была, думала, она об Элечке печется…

– Думаешь, это ее работа? – задумчиво спросила я.

– Да не знаю я, Агния, что и думать – не знаю! – закричала Татьяна и снова расплакалась. Тут в комнату ворвался Вовка.

– Что тут у вас происходит?! Танюшка…

Теперь мы утешали ее на пару, причем на самом деле это выглядело так: Вовка пытается успокоить Таню, а я – Вовку. Он рыдал, как ребенок, размазывая слезы по лицу огромной ладонью. Когда все немного поутихло, я снова задала вопрос – на этот раз обращаясь к Володе:

– Результаты вскрытия вам выдали?

Он кивнул.

– И вы не стали его оспаривать?

Оба посмотрели на меня бешеными глазами.

– Как это – оспаривать? – прошелестела Таня. – Это же официальное заключение…

– Нет, Танюша, это – официальное заключение, выданное отделением, в котором работает твоя соседка! Я почти уверена, что она поспособствовала появлению на свет этой филькиной грамоты, справедливо понадеявшись, что вы, поглощенные своим горем, не станете бегать по инстанциям в поисках правды. У тебя осталось хоть что-то из того, что эта тетка дала для Эли, – сам антибиотик, раствор?