Горгона с пихтовой веткой

– Бизнес-то пошел, но каждая хотела быть главной, понимаете? И потом… Оксанка квартирами занималась, к ней обращались чаще, чем ко мне, но у меня работа стоила дороже, – помешивая ложечкой напиток, сказала Лика. – И всякие рабочие моменты… словом, мы вовремя поняли, что нужно разбегаться, чтобы сохранить дружеские отношения, вот и все. Ссор не было, мы все конструктивно обсудили и договорились. Оксана вообще человек миролюбивый, не взрывной, с ней легко договариваться было.

– Она хорошо зарабатывала, я так понял?

– Да. Она делала дизайн-проект и потом осуществляла весь надзор, так что выходила приличная сумма. Ну и вы ведь понимаете, что люди, которые хотят сделать ремонт на скорую руку, не обращаются в дизайнерские студии.

– И вы, значит, в этот ресторан ходили отмечать успехи? – Вовчик сделал глоток и зажмурился – кофе оказался горячим и очень вкусным.

– Да. Нам обеим здесь нравилось. А Оксана жила неподалеку, ей квартира досталась от бабушки, мы потом туда перемещались, я ночевать оставалась, чтобы домой через всю Москву не ехать. Я в Алтуфьево живу, – объяснила Лика.

– Чего же в центр не перебрались?

– Не люблю суету. Никогда не понимала этого стремления непременно обосноваться в центре всего.

«Интересно, какое впечатление производит твой пижонский «порше» на жителей спального района?» – подумал Вовчик.

– Скажите, Лика, а вы знакомы с мужчиной Оксаны?

– С Артуром? Да. Мерзкий типок, честно говоря, хоть и денежный.

– В чем это выражалось?

– Да во всем. Жлоб, одним словом. Водил Оксанку за нос, вешал лапшу на уши, обещал развестись, – Лика передернула плечами. – А сам по сторонам глазами шарил – типичный бабник. Я ей пыталась об этом сказать, но Оксанка сразу в штыки это принимала – мол, ты завидуешь. Чему там было завидовать? Денег он ей не давал, встречались они в ее квартире. Куда-то вместе выйти он боялся – вдруг жене донесут? А Оксанка, как загипнотизированная, твердила, что он непременно разведется и будет с ней. Нет, я понимаю, влюбилась, надеялась… Но надо же трезво на все смотреть. Если мужчина за год встреч не сделал никаких попыток быть вместе, то глупо ждать дальше. И, мне кажется, в какой-то момент до Оксаны это тоже дошло. Она попыталась с ним порвать, приехала как-то ко мне, ревела белугой – мол, люблю его, жить без него не могу, а он все юлит, тянет. Неделю у меня жила, скрывалась, на звонки не отвечала.

– А он звонил?

– Звонил, – усмехнулась Лика, аккуратно возвращая чашку на блюдце. – Сами подумайте – кому хочется терять такую удобную любовницу? Денег не требует, в свет с ней выходить не надо, в любой момент позвони – она ждет, готова к встрече, накормит, напоит, спать уложит – даже на отель тратиться не нужно. Она ведь даже кулинарную школу закончила, чтобы ему разную экзотику готовить, – в голосе девушки сквозило раздражение. – Ну как можно настолько себя не ценить? Она ведь красивая, умная, у нее могло быть все, чего только можно желать, а она вцепилась в этого Артура…

– Вы же сказали, она хотела от него уйти, – напомнил Вовчик, и Лика пожала плечами:

– Хотела, но что толку в том хотении? Как только он ее выследил и на колени упал среди улицы, она и потекла. Позёр несчастный… такой дешевый трюк, я бы ни за что не купилась, а Оксанка…

«Да, ты определенно знаешь себе цену, тебя таким фортелем вряд ли удивишь», – внутренне согласился Кущин.

– И она вернулась?

– Конечно! Я с ней месяц вообще не разговаривала, но что толку? Это же Оксана – она ради своего Артура вообще на себя забила.

– Скажите, Лика, Оксана в последние полгода перед исчезновением не говорила вам о каких-то новых знакомых? Может, появился кто-то?

Лика наморщила лоб и забарабанила по столешнице длинными ногтями.

– Знаете… знакомых вроде бы не появилось, но она стала странно много говорить о природе.

– О природе? – насторожился Вовчик. – А что именно?

– Что-то про деревья… как же… хвойное что-то… вертится в голове название, а вспомнить не могу. Не елка, не кедр…

– Пихта? – подсказал Кущин, и Лика обрадовалась:

– Да! Точно – пихта! Оксана где-то брала пихтовое масло, пила его и меня пыталась заставить. У нее квартира пахла как лесопилка… кругом какие-то ветки, флаконы с маслами… она мне на Новый год подарила, кстати, я его держу на балконе – выбросить жалко, флакон красивый, а запах… – она сморщила нос.

– Лика! – прижав к груди руки, проникновенно попросил Вовчик. – Я вас умоляю – отдайте флакон мне, а?

– Зачем? – удивилась девушка.

– Пока не знаю… но вдруг это какой-то ключ к исчезновению Оксаны, а?

– Да забирайте… просто странно – как пихтовое масло может помочь ее найти?

– Я обещаю, что потом непременно вам расскажу. А больше ничего она вам не давала? Книги, брошюры? Может, она ходила на какие-то собрания?

– Никуда она не ходила, сидела дома и ждала, когда ее прекрасный Артурчик соизволит навестить, – снова брезгливо сморщилась Лика.

– А она вам не говорила, что собирается квартиру продавать?

– Нет. Я вообще обалдела, когда от Ирины Петровны об этом узнала. Оксана так любила эту квартиру, такой ремонт там закатила… Это картинка была журнальная, а не жилье – все продумано, каждая мелочь на своем месте, такой интерьер – закачаешься. У Оксаны хороший вкус был, она пространство отлично чувствовала, никогда ничего лишнего, все четко. Детали очень любила, мелочи всякие – ну, такое, знаете, что придает неуловимое очарование. Убери какой-нибудь фужер или вазочку – и все, идеальная картина рухнет.

Вовчик отметил, что Лика говорит о таланте подруги совершенно без зависти, просто констатирует факт, признает – и все. Редкое умение для женщины – не завидовать чьему-то успеху или таланту.

– А сколько примерно могла стоить ее квартира, как вам кажется?

– Много. Во-первых, центр, дом сталинской постройки, потолки три метра, этаж хороший, двор закрытый. Ну и ремонт – заезжай и живи, мебель прекрасная, вся техника хороших фирм, ванная – вообще сказка. Думаю, она хорошую сумму выручила.

«Надо попытаться найти договор купли-продажи, там ведь и фамилия покупателя имеется».

– Я думаю, она квартиру через Ритку продала, – вдруг произнесла Лика, словно услышав его мысли.

– А кто это – Ритка?

– Старшая сестра одной нашей однокурсницы, она риэлтор. К ней всегда обращались, если нужно быстро что-то продать или купить. Ритка еще с девяностых работает, прожженная такая… Ей сейчас за пятьдесят, но ее иначе как Риткой никто не звал никогда. Ну, увидите – поймете, – усмехнулась Лика. – Я вам телефон напишу, агентство «Квартал», она там генеральный директор.

– Спасибо, Лика, это мне очень поможет.

– Если у вас нет больше вопросов… – Лика демонстративно посмотрела на крошечные часики. – У меня еще встреча с клиентом.

– Да, конечно. Я могу вам позвонить, если что-то будет нужно?

– Разумеется. Если я что-то вспомню… да, флакон-то! – вспомнила девушка. – Вы можете завтра подъехать на Якиманку часов в одиннадцать утра? Я там встречаюсь кое с кем, могли бы пересечься, и я отдам.

– Договорились, завтра в одиннадцать на Якиманке, – Вовчик подозвал официанта и попросил счет. – Лика, а на каком этаже была квартира Оксаны?

– На четвертом.

– Спасибо вам. И до встречи.

Девушка поднялась, одернула пиджак и, подхватив на локоть сумку, быстрым шагом направилась к выходу. Вовчик в окно видел, как она села в машину и выехала с парковки.

Он повертел в руках листок с телефоном риэлтора и решил, что позвонит прямо сейчас – чего тянуть? Агентство «Квартал», если верить карте, находилось не очень далеко.

Тина долго изучала тот раздел сайта банка «Восток», где перечислялись руководство и сотрудники. С фотографии на нее смотрел красивый мужчина лет сорока с пышной шевелюрой и уверенным взглядом.

Артур Летинский наверняка нравился многим женщинам: в его внешности было что-то очень привлекательное и внушающее доверие. Немудрено, что молодая девушка влюбилась: по-человечески это было понятно. Тине такой тип мужчин не нравился, но и она признала, что Летинский мог бы заинтересовать даже ее.

Она внимательно изучила его расписание и решила, что постарается перехватить его на улице, чтобы он не чувствовал себя хозяином положения, сидя в своем кабинете. Значит, нужно будет подъехать к шести часам и подождать Артура на крыльце. Потом, правда, придется ехать в Нахабино к матери Оксаны, а это значит, что домой она попадет не раньше десяти, а то и позже, но ничего не поделаешь.

Пока она продумывала, как вести себя с Летинским и с чего начинать разговор, позвонил Вовчик:

– Тинка, ты еще в агентстве?

– Да. Поеду в банк к шести, а что?

– Хотел отчитаться о встрече с Морозовой.

– Ну, так не сдерживайся.

– Короче, мне кажется, есть какой-то слабенький следок, намекающий на то, что дело стопроцентно наше. В последнее время Евсеева начала много говорить о природе и увлекаться пихтовыми маслами и прочей лабудой. И знаешь, о чем я сразу подумал?

– Нет. О чем?

– Евдокийцы.

– Кто? – переспросила Тина, записывая слово в блокнот.

– Евдокийцы, дорогая, последователи учения о сибирских пихтах. Так и называется – Пихтовый толк. Мол, если засадить всю планету пихтами, то будет всем счастье. Пихта – легкие планеты, пихтовое масло – кровь планеты и вот это все. Культ относительно новый, ему года два всего. Базируются где-то в тайге – ну, логично.

– Тайга большая, Вов…

– Да это неважно, можно поискать, это не так сложно. Возглавляет эту секту мужик по имени Иван, но поклоняются они светлейшей матушке Евдокии. Матушку, что характерно, никто не видел, возможно, это просто фантом, а вот Иван Шлыков легко гуглится, и фотографий его полно. Типичный старообрядец – борода, длинные волосы, голубые глаза. Кстати, мужик вполне привлекательный и молодой, лет тридцать пять – сорок, не старше. Так вот Иван этот ездит с проповедями, вербует последователей и проповедует от имени светлейшей матушки. Лика мне сказала, что Оксана ей подарила флакон пихтового масла, так вот я думаю, что можно попытаться по этому флакону вычислить место, где они базируются. Флакон фабричный, наверняка есть какая-то этикетка, можно поискать завод, где такие делают, и от этого уже танцевать.

– Интересная мысль… это все?

– Лика дала телефон риэлтора, через которую Оксана могла продать квартиру, я хочу поехать и поболтать с дамой, вдруг что выгорит?

– Хорошо. Тогда я пока посижу в интернете, почитаю про этих евдокийцев, может, что-то в голову придет.

К ее удивлению, информации о евдокийцах оказалось мало, буквально какие-то крохи, а вот фотографий Ивана Шлыкова действительно нашлось предостаточно.

Тина всматривалась в монитор, и ей даже начало казаться, что прежде она где-то видела этого русоволосого бородача с глазами, похожими на чистые озера.

«Такие глаза лгать не могут», – всплыла в голове фраза, вычитанная когда-то давно в известной книжке.

Глаза Ивана Шлыкова внушали доверие, да и лицо его совершенно не подходило создателю культа – какое-то слишком мягкое, открытое, простое, даже безвольное. Нет, этот человек не мог возглавлять секту евдокийцев, хотя малочисленные статьи утверждали обратное и называли «батюшку Ивана» проводником и мессией.

– Не похож ты, батюшка Иван, на человека, способного управлять другими, – бормотала Тина, двигая курсор по строчкам очередной статьи. – И вот этот бессмысленный бред тоже не твоего пера работа. Любой эксперт скажет, что тексты женские, мужчины немного иначе строят фразы. Наверняка за твоей спиной стоит какая-то женщина и наговаривает тебе вот такое – «пихта мыслит, чувствует, слышит и испытывает желание» или «болезни тела приходят к тем, кто отошел от природы, и к тем, кто испытывает темные чувства и транслирует черные мысли». Господи, а это что еще за чушь? «Со временем человек, верующий в Пихтовый толк, переместится на другие планеты вместе с частью атмосферы и будет процветать там», – Тина захихикала – перлы, достойные внимания психиатра… «Жизнь есть бодрствование, а смерть есть сон» – ну конечно…

Она отлично знала, что именно на такой бред лучше всего попадаются люди с высшим образованием, а то и с двумя, те, кто пытается найти самовыражение в чем-то ином, нежели имеющиеся профессии. Люди ищут свое место, свое предназначение, и если на их пути вдруг встречается такой вот «проповедник», легко устремляются за ним, радуясь, что обрели себя. И чем проще и глупее будут «истины», изрекаемые «проповедником», тем больше последователей он обретает в среде «умных» людей, каким бы странным это ни казалось окружающим.

Еще, читая редкие отрывки учения светлейшей Евдокии, Тина заметила, что та никак не касается вопроса религии. Она вообще не затрагивает такие темы, лишь однажды уронив, что «все религии преходящи, рано или поздно они канут в небытие вместе с иконами, книгами и храмами». Батюшка Иван в своих речах тоже всячески упирал на то, что его последователи могут исповедовать любую религию и никаких ограничений на это в их поселениях не существует.

Продолжив чтение, Тина наткнулась на еще более забавное, на ее вкус, утверждение о том, что светлейшая матушка пропагандирует «экологичные знакомства с мужчинами» – эта фраза вызвала у Володиной взрыв хохота:

Господи… «экологичные знакомства» – это как вообще? Такое впечатление, что любимая книга матушки – Желтые страницы, раздел «Все сауны и бани России»… Где еще можно знакомиться «экологично»? Надо Вовке это прочитать, пусть посмеется…

Кущину было не до смеха. Он решил не звонить владелице агентства «Квартал», а поехать туда сразу, о чем теперь горько жалел.

Сперва он тащился в огромной пробке, изнывая от духоты и невозможности вырваться из плотного потока машин, затем долго колесил вокруг здания, в котором располагалась риэлторская контора, пытаясь найти место для парковки.

Это оказалось задачей невыполнимой, потому он плюнул и подпер какую-то старенькую «мазду», рассчитывая, что ее хозяин не очень будет торопиться уехать. Для очистки совести Добрыня сунул под «дворник» карточку с номером мобильного и просьбой позвонить и направился к входу в здание. Там его ждал очередной сюрприз в виде турникета и сурового вида охранника рядом, грозно затребовавшего пропуск.

– Мне к риэлторам, – попытался прорваться Кущин, но был остановлен резким жестом и окриком:

– Пропуск!

– Нет у меня пропуска, я в первый раз.

– Звоните, – охранник подвинул ему телефон.

Кущин принялся рыться в карманах, пытаясь найти визитку, которую дала Морозова, но, видимо, выронил ее где-то у машины. Пришлось признаться:

– Номера не знаю.

– А к кому идете – знаете?

– К Маргарите… эээ… – заблеял Вовчик, поняв, что не спросил у Лики даже фамилию ее знакомой. «Вот же лошара… ну как так-то?!»

– А-а, к Ритке, что ли? – оживился охранник. – Ну и говорил бы сразу, – красный крестик на турникете сменился зеленой «галочкой». – Проходи, пятый этаж.

Кущин покачал головой и пошел к лифту.

«Похоже, эта Маргарита тут личность известная. И зовут ее действительно Риткой – даже охранники».

Риэлторское агентство «Квартал» занимало весь пятый этаж, множество одинаковых дверей с табличками и ни одной открытой. Кабинет Маргариты Тархановой оказался в этой череде самым последним.

«Ну конечно!» – фыркнул про себя Кущин, постучав костяшками пальцев в темно-коричневое полотно двери.

– Да! – раздался хриплый женский голос. – Входите!

– Здравствуйте, Маргарита! – раскатисто рявкнул Вовчик, входя в кабинет.

Тарханова сидела у окна за большим столом, держа в зубах «беломорину» – в кабинете стелился сизый дым, и у некурящего Кущина защипало в глазах.

– Вы ко мне? – не выпуская папиросу, спросила женщина.

Он закивал:

– К вам.

– Что привело? Купить, продать, снять? Жилое, нежилое?

От напора Кущин слегка растерялся – он не заготовил легенду, потому бухнул сразу:

– Мне поговорить бы.

– Самое время, ага, – саркастически отозвалась Маргарита. – Нормальные люди домой собираются, мои, поди, все разбежались уже. Ну присаживайтесь, раз уж вошли.

Вовчик потянул к себе стул.

– Минутку подождите, я закончу тут…

Тарханова, стряхнув пепел в переполненную окурками пепельницу, что-то быстро набирала на компьютере.

Вовчик принялся рассматривать ее и пришел к выводу, что иначе, как Риткой, называть эту женщину было невозможно. Коротко стриженные чуть вьющиеся волосы местами были окрашены в самые безумные цвета – от фиолетового до зеленого, кое-где торчали просто седые клочки. Брови, видимо, когда-то тонко выщипанные по моде, сейчас были просто нарисованы черным карандашом – Вовчик даже представил, как именно Тарханова делает это утром, поплевав на кончик и наугад нарисовав «домики» там, куда рука достала. Остатки помады морковного цвета придавали морщинистому лицу комичное и странное выражение. На шее женщины висело какое-то индейское колье из медных монет, перьев и бусин, свободная льняная блуза коричнево-красного цвета намекала на любовь хозяйки к бохо и этнике. Пальцы рук, летавшие по клавиатуре, украшали массивные кольца с камнями, а запястья – тяжелые серебряные браслеты с бирюзой и янтарем.

«У меня, похоже, глаз дергается от такой красоты, – думал Вовчик, рассматривая все это. – Давно подобного не видел. Не так я риэлтора представлял, вообще не так…»

– Ну-с, молодой человек, о чем говорить будем? – вывела его из раздумий хозяйка кабинета.

– Скажите, Маргарита… эээ…

– Не надо, просто Рита.

– Владимир, – спохватился Кущин и даже немного привстал со стула. – Так вот, скажите, пожалуйста, Рита, к вам обращалась по поводу продажи квартиры на Ордынке некая Евсеева Оксана?

– Ксанка-то? – Тарханова вставила в угол рта новую папиросу и закурила. – Было дело. Дайте подумать… что-то около года назад, кажется. А вам зачем?

Пришлось положить на стол удостоверение частного детектива.

Тарханова долго изучала его, кажется, даже понюхала и, вернув, вздохнула:

– Мать никак не угомонится?

– То есть вы в курсе, что Евсеева исчезла?

– Ну а кто не в курсе? Я сразу поняла, что у нее с головой что-то случилось, когда она такую шикарную хату выставила на срочную продажу за половину цены.

– Как это?

– А вот так. Пришла и говорит: «Ритка, ты можешь быстро продать мою квартиру?» Я удивилась – такая квартира стоит дорого и быстро вряд ли продалась бы, я ей так и сказала, но Ксанка настаивала, что срочно нужны деньги, мол, продай, за сколько возьмут, – Тарханова вынула папиросу, стряхнула пепел и уставилась на столбик, улегшийся рядом с пепельницей. – У меня как раз появился клиент, сибирский бизнесмен какой-то, очень хотел квартиру в центре, я ему позвонила, назвала сумму – он аж завизжал, помню, рассчитывал-то на совсем другие деньги, а тут такой подарок, да еще с дизайнерским ремонтом. Он, правда, мужик порядочный оказался, накинул сверху пару лямов, так я все до копейки Ксанке на счет перевела, хотя она отказывалась.

– А почему отказывалась? – не понял Вовчик.

– Да головой потому что скорбная, говорю же, – вздохнула Маргарита. – Я так жалела, что у меня в тот момент свободных денег вообще не было, я б сама забрала за ту цену.

– И Оксана не объяснила, почему так срочно и так дешево? Должна же быть причина для такого решения – ну, болезнь там какая-то или что-то еще? Чтобы срочно нужны были любые деньги?

– Да я не спрашивала – мне-то что? Я свою комиссию получила, – пожала плечами Тарханова. – Она мне еще тогда в подарок притащила какую-то дрянь в бутылке – ей тараканов хорошо травить.

– Пихтовое масло? – уточнил Вовчик.

– Вроде. Бутылка красивая, а внутри – ну чистый дихлофос…

– А больше ничего Оксана не говорила? Не рассказывала о пихтах, например?

– Да я и не помню уже… Говорю же, она как невменяемая была, глаза какие-то потусторонние, улыбка дурацкая все время… я ведь ее давно знаю, она с моей младшей сестрой училась вместе, они часто у нас тусовались, пока студентами были. И тогда Ксанка была совершенно другой – спокойная девка, рассудительная, талантливая очень. В их группе, пожалуй, самая способная была, такие интерьеры рисовала – закачаешься. Я ей после выпуска предлагала совместно что-то замутить, но она отказалась, с Анжелкой Морозовой вроде открыли какое-то бюро дизайнерское, да разбежались потом.

– А почему, не знаете?

– Знаю, – усмехнулась Тарханова. – Анжелку зависть глодала – у Ксанки заказов больше было, деньги в основном она в бюро приносила. Но они как-то мирно разошлись, дружили потом, как раньше. Ксанка вообще была очень миролюбивая и без особых амбиций, хотя с таким талантом могла бы развернуться. Что в голове у девки повредилось – ума не приложу. Жалко даже…

Тарханова встала и тяжело выбралась из-за стола, направляясь к небольшому столику с кофемашиной:

– Кофейку хотите, Владимир?

– Да не откажусь, спасибо. А ваша сестра общалась с Оксаной после выпуска?

– Илонка? Нет, она сразу замуж выскочила и уехала в Питер, в Москву не приезжает почти, – Тарханова поставила перед Кущиным чашку с дымящимся черным кофе. – А вот Лика ко мне иногда заскакивает, я ей клиентов подкидываю по случаю. Она же домами загородными занимается, работы сейчас не так много. Когда Ксанка пропала, Лика тоже приезжала, плакала очень. И знаете, Владимир, о чем я думаю? – Тарханова оперлась спиной о подоконник, держа в руке чашку, и проговорила негромко: – Мне кажется, Ксану в какую-то секту затянули. Не может нормальная успешная девка так головой на ровном месте поехать.

– А почему вы думаете, что это секта? Может, она влюбилась и с мужчиной куда-то уехала?

Лицо Тархановой скривилось в пренебрежительной гримасе:

– Что?! Да кем же должен быть мужчина, чтобы ради него все бросить?

«Не замужем, – констатировал Вовчик. – Ставит работу на первое место, карьеру – а не семью, потому и мысли не допускает, что Оксана могла выбрать мужчину, а не успех».

– Всякое случается…

– Молодой человек, только отпетая дура может ради мужика отказаться от всего, что сама построила. Нет, это точно какая-то секта. А что? Деньги у Ксанки были, плюс квартиру продала. И потом… она с этими бутылками носилась в последние пару месяцев перед исчезновением, как дурак с игрушкой. Все время в сумке таскала флакон-другой.

– Продавала?

– Лика говорит, что вроде иногда продавала. И несла какую-то чушь при этом – что-то про кровь земли.

– Понятно… – Вовчик допил крепкий кофе, почувствовав, как заколотилось сердце. – Спасибо вам за помощь, Рита. Вы могли бы мне позвонить, если вдруг что-то еще вспомните или – ну, в порядке бреда – Оксана как-то проявится? Вы, я так понимаю, хорошо с ней общались?

– Да. Я ей, правда, в матери гожусь, но с ней очень было легко общаться, она слушать умела, а это сейчас редко. Все так и стараются на тебя свое дерьмо вылить, а Ксанка наоборот… Жалко, если с ней что-то серьезное случилось, – и в ее голосе Вовчик уловил искренние нотки.

– Будем надеяться, что она жива, и мы ее непременно найдем, – пообещал он, вставая. – Вот моя визитка.

Маргарита небрежным жестом кинула карточку в большую плоскую тарелку на углу стола, и Вовчик увидел, что та полна таких визиток.

Попрощавшись, он вышел из кабинета и едва отдышался – крепкий кофе и сигаретный дым словно заполнили его от пяток до макушки, и теперь очень хотелось поскорее на воздух.

Тина припарковала машину так, чтобы видеть крыльцо банка «Восход» и иметь возможность сразу выйти и оказаться рядом, едва узнает Летинского.

Часы показывали без пяти шесть, из дверей уже потянулись сотрудники, а охранник, куривший на крыльце, строго следил за тем, чтобы запоздавшие посетители не могли попасть внутрь.

Летинского видно не было. Тина внимательно следила за выходившими, вполуха слушая несущуюся из динамика в машине незатейливую мелодию популярной песенки.

«Сейчас бы на море, – думала она, не сводя взгляда с крыльца банка. – Лежать на пляже, пить сок, а вечерами бродить с Вовкой по набережной, наслаждаться воздухом и смотреть на звезды, а не вот это все… Еще и жара эта жуткая…».

Тина дотянулась до бардачка, вынула пачку влажных салфеток и вытерла шею и грудь в вырезе футболки. Льняные брюки сделались тяжелыми, в них оказалось нестерпимо жарко, и она очень жалела, что утром предпочла их легкой юбке, хотя водить машину в ней было не так удобно.

Переведя снова взгляд на крыльцо, она вдруг напряглась – «сделала стойку», как называл это Добрыня, – по ступенькам легко сбегал высокий видный мужчина в темно-синих брюках и белой рубашке с короткими рукавами. В руках он держал пиджак и портфель, из которого на ходу пытался выудить ключи.

«Пора!» – Тина решительно вышла из машины и быстро зашагала наперерез мужчине.

– Артур Игоревич, подождите, пожалуйста!

Мужчина чуть замедлил шаг и с удивлением оглядел приближающуюся миниатюрную брюнетку в светлых брюках и голубой футболке.