Весна в душе
…Джон едва отцепился от бесконечной цепочки англеза, как заметил в кустах незнакомое лицо. Амори Фантье и Джеймс Томпсон дежурили на западе, ещё двое – на востоке и по одному стражу четвёртого звена стояло на севере и юге полянки. Но этого оказалось недостаточным, раз шпион как-то сумел пробраться в самый центр громкого весеннего веселья.
Райт украдкой сделал знак Робину и Джерому, после чего те быстро освободились от танца и последовали за ним.
Пробравшись к французу, командир тихо шепнул ему:
– Я заметил физиономию в кустах. Уверен, что это кто-то из «чёрных».
– Где?!
– На юго-западе.
– Сейчас мы его возьмём, – ответил капитан четвёртого звена и издал условный сигнал – совиный крик.
Амори, Джеймс и Джон с одной стороны, Джером, Робин и Майер с другой стали аккуратно подбираться к шпиону.
Едва черноволосая голова разбойника мелькнула среди ветвей, стражи набросились на него и практически без шума скрутили по рукам и ногам. Винтер и Остин Вендер незаметно притащили бедолагу в ДЛД через конюшенный корпус – так, чтобы не портить настроение друзьям. Амори и остальные ребята четвёртого звена вернулись на свои позиции.
Заперев двери в комнате первого звена, Райт жестом приказал привязать шпиона к стулу, а сам встал между двумя небольшими окошками, навалившись на столик, служащий для совещаний и письма. Вдоль длинных стен комнаты располагались двухъярусные кровати, предназначенные для восьми членов первого звена.
Винтер и Остин Вендер посадили шпиона посреди комнаты так, чтобы свет из окон попадал на его лицо, и сорвали с незнакомца маску. Робин ушёл к дверям, чтобы развернуть любого во время допроса, который учинили разбойнику командир и его «левая рука» – Джером, примостившийся на своей кровати рядом с пленником.
– То, что ты из шайки «чёрных», можешь не отрицать – у тебя на морде написано, – холодно говорил Красный Джон, расхаживая по комнате перед глазами связанного бандита. – Поэтому я буду краток. Если тебе дорога твоя жизнь, то отвечай на мои вопросы быстро и правдиво.
– Да, сэр!
– Имя?
– Фред Нильсон, сэр!
– Женат?
– Нет, сэр.
– Добровольно вступил в банду?
– Да, сэр.
– Кто сейчас главарь?
– Капитан, сэр.
– Имя?
– Фред Нильсон, сэр.
Джон на миг остановился перед бандитом:
– Не твоё имя, болван, а имя вашего Капитана.
– Джим Токкинс, сэр.
Райт молча сделал ещё несколько шагов. А Винтер из проёма дверей воскликнул:
– Опять Токкинс? Вот святоша… Вечно он поперёк дороги.
Джером из своего угла ехидно заметил:
Неужто ль, Преподобный?Мы встретимся опять,Вот случай нам удобныйБока ему намять!– И зачем тебя прислал к нам Преподобный? – вопросительно обратился к шпиону Райт, пронзая его холодным взглядом.
Робин покатился в истерике:
– Ха-ха-ха! Пре-по-доб-ный! Всё, так и буду его называть теперь!
– Капитан приказал узнать, где ваш лагерь… – пробормотал бандит.
– Зачем?
– Чтобы вы не сорвали его планов.
– Каких планов?
– Я не знаю…
В этот миг раздался голос Остина Вендера:
Если шкура дорога,Ты лучше отвечай.Не то посадим на рогаТебя мы – так и знай.– Он не шутит, – кивнув в сторону поэта, произнёс Джон. – Сегодня здесь съели оленя.
– Но господа, отпустите меня… Я человек маленький и ничего не знаю о планах Капитана…
– Тогда распрощайся с головой, – медленно вынимая из ножен фамильную шпагу, которая находилась тут же, в комнате, произнёс Райт.
А Джером буднично с отвлечённым видом продекларировал:
Раз ты не знаешь ничего,То нам ненеинтересен.Давай прибьём-ка, Джон, его,Ведь этот мир так тесен.– Нет! Прошу вас, господа! Сэр Джон! – бросившись в ноги Райту, заорал бандит. – Я же знаю – Вы благородный человек! Вы не позволите убить меня, как собаку?
– Не кричи, людей распугаешь, – хмуро сдвинул брови Красный Джон, но шпагу не убрал.
– Я всё скажу! Всё, что знаю, расскажу!
– Давай, – подставив клинок к горлу разбойника, проговорил Райт. – Спой, птичка.
– Капитан поведал мне, что получил выгодный заказ…
– Какой заказ?
– На похищение знатной особы…
– Снова похищение? – вскинул брови Красный Джон. – Токкинс перестал грабить и начал похищать людей? Что это за особа?
– Я точно не знаю, мне известно лишь, что она живёт в Виндзоре.
– Так?.. – вопросительно промолвил Райт, почувствовав, как внутри его что-то словно перевернулось, и нажал плоской стороной клинка на горло бандита.
Джером приподнялся из своего угла и весь превратился в слух. Робин отступил на шаг от порога в ожидании ответа разбойника.
– И, кажется, её зовут… Её зовут как-то по-французски…
– Вспоминай!
– Кажется, Луиза… Да-да! Луиза! – закричал разбойник, почувствовав, как шпага стала поворачиваться к его глотке острой стороной.
Командир стражей отнял клинок и слегка пошатнулся.
Робин изрыгнул грубое проклятье. Джером побледнел.
Райт обернулся к друзьям и едва слышно произнёс пересохшими губами:
– Вы поняли, что он задумал, сэры?
На лице Джона не было никакого выражения – вообще никакого. Только мертвенная бледность. Предводителю Лесных стражей показалось, что кровь застыла в его жилах и сердце перестало биться.
– Он, похоже, пошёл по стопам Кеннеди, – чуть громче и более внятно произнёс Райт. – Да отдаёт ли себе этот Преподобный отчёт в том, что делает? Зачем он ввязался в эту авантюру? Одного поймали, скоро казнят. А Токкинс зачем сам затягивает петлю у себя на шее? Неужели ради денег? Не верю.
Робин и Джером подошли вплотную к другу, понимая, что он слишком бледен. Тихо, чтобы разбойник их не слышал, мужчины заговорили.
– Тебе нехорошо, – произнёс Винтер. – Присядешь?
– Нет, всё в порядке, – мотнул чёлкой Райт. – Я только не могу понять, зачем Токкинсу это делать? Что его толкает на такой отчаянный шаг?
– Он ещё с августа на Ирен глаз положил… – напомнил Робин.
– Но тогда он не знал, кто она, – тихо возразил Джером. – А сейчас знает. Это преступление против короны. И сложно этого не понимать.
– Чёрт… – прошипел Джон. – Кеннеди тоже ведь не знал, что это не две девушки, а одна. За Иреной он охотился, чтобы досадить нам, думая, что она одна из нас, а за принцессой… Ведь не по своей же доброй воле!
– Полагаешь, что его подкупили? – сузил чёрные глаза Остин Вендер.
– Да, и тот, кто подкупил Кеннеди, закидывает ту же удочку с Токкинсом, – гробовым голосом произнёс командир лесного отряда. – Даже представить не могу, какие деньги он обещает бандитам за измену трону.
– И Преподобный попался на эту удочку, – кивнул поэт.
Джон развернулся к пленнику, остальные последовали его примеру.
– Кто заказчик?
– Я не знаю, сэр Джон. Это известно только Капитану и Громиле. Ну и ещё тому дежурному, кто привёл клиента.
– И ты не знаешь, как этот клиент выглядел? Или на чём он приехал? Какой герб был на его карете?
– Я слышал только разговоры, что заказчик – женщина.
Сердце дрогнуло в груди Райта – слишком яркая догадка промелькнула в голове, но мужчина поспешил сам себя разубедить. Допустить даже тень мысли, что против принцессы Уэльской плетёт интригу её кузина, вторая наследница трона, означало разжечь в стране гражданскую войну.
– Когда состоится похищение?
– Этого нам ещё не сказали, мы даже не видели жертву и не строили плана действий.
– Ты хотя бы малейшее представление имеешь о том, кто она? – усмехнулся Робин.
– Говорят, несговорчивая невеста… – скривил рожу разбойник.
– Так вот, я открою тебе глаза, – наклонившись к пленнику, произнёс Красный Джон. – Ваша жертва – дочь короля Англии, принцесса Уэльская, герцогиня Корнуоллская и Йоркская! И что-то мне подсказывает, что ваш атаман прекрасно знает все её титулы.
С этими словами Райт вынул из сапога кинжал и перерезал верёвки на теле пленника.
– Иди, шустрик, и передай Преподобному Джиму, что мы не станем сидеть сложа руки, когда Дочери Англии угрожает опасность! Джей, выпроводи его.
– Хорошо.
Не заставив просить себя дважды, разбойник исчез из комнаты в сопровождении брюнета.
– Почему ты отпустил его? – посмотрел на друга Робин.
– Потому что он нам всё равно не нужен. А там, среди своих, он наведёт смуту. Не думаю, что кому-то из бандитов очень хочется разделить участь Чёрного Джона.
Винтер похлопал названного брата по плечу и понимающе кивнул. Бледность с лица Райта уже почти сошла, и он крепко пожал руку друга. Назойливая мысль, что ослепительно прекрасная маркиза причастна к заговору против принцессы, снова вернулась в голову…
День четвёртый, 6 апреля
Утром Ирена с новыми силами принялась за свои дела. Вчерашнее веселье на лесной полянке навело на мысль, что празднование весны нужно непременно повторить в Виндзоре и совместить кое с чем полезным.
Сразу после завтрака она вызвала придворного повара, чтобы обсудить угощение для праздника, после чего распорядилась приготовить площадку для стрельб на берегу Темзы.
Эвелина после обеда уехала в Кембридж по семейным делам, что, конечно, не могло не огорчить Ирену. Но всё же заняться хлопотами по подготовке к празднику она решила без промедления.
Без промедления взялся за свои дела и Джим. Правда, мысли его занимала отнюдь не Ирена. Ещё накануне вечером Преподобный нанял старика-поэта, подрабатывающего написанием простенькой лирики. К утру на столе Токкинса уже лежали бумаги со стихами для первой леди.
В десятый раз перечитывая строки, Джим внимательно выискивал хоть что-то, что могло бы задеть гордую красавицу. После каждого прочтения вносились правки, и бумагомарака придумывал новые варианты. В итоге испанец остался доволен.
А Лесные стражи с утра на совете узнали от Джона о новых планах разбойников покуситься на свободу принцессы Уэльской. Незамедлительно была выработана стратегия действий. В субботу дежурило пятое звено – Джон взял с собой Мейсона, Саймона и Роджера, предварительно распорядившись надеть неприметные серые костюмы, чтобы не привлекать внимание зевак и гвардии, и отправился вместе с ними в Виндзор.
Оставшиеся в лагере стражи, естественно, вынули шпаги и рапиры, луки и стрелы и стали тренироваться.
К полудню и «чёрные», и «красные» оказались в Нижнем парке королевского дворца. Ирена, облачённая в голубое платье, шла по дорожке в сторону Темзы. Справа от неё, за кустами, скрывались Лесные стражи, а слева притаились «чёрные».
– Капитан, похоже, это она, – прошептал Громила.
– Да, Элисса Английская, – кивнул мужчина, внимательно наблюдая за фигурой принцессы.
– Что будем делать?
– Ничего. Просто следите за ней. Я удаляюсь – у меня ещё есть дела с заказчиком.
Джим скрылся в голых зарослях, оставив Громилу и ещё трёх незадачливых бандитов наблюдать за наследницей.
Девушка же обратила внимание на то, что в кустах справа от неё кто-то сидит. Подкравшись к живой изгороди, она услышала знакомые голоса.
– Ага, вот тут кто! – раздался над стражами звонкий голос принцессы.
– Ирена! – подскочил Джон. – И как ты нас заметила?
– Легко, – улыбнулась девушка. – Я вас просто почувствовала. Но что вы тут делаете?
– Мы… ничего особенного, – попытался соврать Райт, что у него никогда не получалось.
– Мы решили устроить тебе кое-какой сюрприз, – нашёлся, что ответить, Мейсон, и все остальные с облегчением вздохнули, понимая, что Объяснялкина прихватили не зря. – Ты ведь тоже что-то замышляешь и не говоришь нам.
– Наблюдательные какие! Да, у меня тоже готовится для вас сюрприз! – кивнула девушка.
– Так что ты нам – ни словечка, мы тебе – ни намёка, – улыбнулся Саймон.
– Хорошо, договорились, блондины-шатены-брюнеты! – весело ответила Ирена, обведя мужчин взглядом.
Действительно, в кустах вместе с командиром сидели светловолосый Мейсон, шатен Саймон и брюнет Роджер. Парни переглянулись и засмеялись.
– Ирена, не надо говорить глупостей, – сделав кислую мину, произнёс Райт.
– Хорошо, не буду, – кивнула девушка, после чего, сделав жест фокусника при словах «вуаля», добавила: – Как говорит Джон Кеннеди, очень хорошо!
Канцлер сидел за своим огромным письменным столом и смотрел на Анжелину, которая стояла у окна, обхватив себя руками. Её белые ладони лежали поверх плеч. Взгляд красавицы бессмысленно блуждал по аллеям Верхнего парка, упрямые каштановые локоны были откинуты за плечи, совершенно не прибранные в какую-либо причёску. Первая леди была облачена в домашнее платье без корсета – с утра она ещё не пыталась наряжаться и пробралась в кабинет крёстного тайными путями, не привлекая внимания охраны.
– Не понимаю, почему она делает это, милорд? – вдруг спросила маркиза дрогнувшим голосом.
– Что именно, дорогая?
– Почему она опускается до общения с чернью?
– Загадка её души… – задумчиво произнёс канцлер и поиграл писчим пером в руке.
Медленно выйдя из-за стола, Роквелл подошёл к своей любимице:
– И что же Вас тревожит, дитя моё?
– Ах, милорд! – помотала головой Анжелина, её тугие локоны взметнулись в воздухе. – Она не должна стать королевой. Она не может быть ею!
Канцлер молча стоял позади маркизы, в шаге от неё, заложив руки за спину. Мужчина тоже направил свой взгляд в окно.
Службе при дворе Самуэль Кестенфилд, он же герцог Роквелл, получивший титул за особые заслуги перед английской короной за год до смерти Элизабет I, отдал 30 лет жизни из 55. Ростом Роквелл не вышел – он едва достигал плеч высокой и стройной Анжелины, а из-за плотного телосложения казался ещё ниже. Он всегда носил башмаки на высоких деревянных каблуках, чтобы исправить этот, казавшийся ему существенным, недостаток. Голова старого политика давно поседела, а на макушке красовалась лысина. Его круглое лицо сплошь покрывали морщины, а бледно-серые глаза впали от продолжительного сидения за бумагами. Когда-то они были голубыми, теперь же от былого цвета не осталось и следа. Впрочем, твёрдости взгляду канцлера это не убавило. Последние 12 лет Роквелл бессменно был в этой должности, умудрившись сменить огораживание на иные методы пополнения казны, одним не из последних среди которых было, как поговаривали, поощрение пиратства. Хотя сам герцог никогда не отзывался лестно о морских разбойниках и не ходатайствовал ни за одного из них.
Несмотря на полноту и непропорциональность фигуры, этот человек не казался смешным и пользовался заслуженным уважением в Тайном совете. Король, хоть и не мог всецело доверить бразды правления своему давнему служаке, считался с его мнением относительно внутренней политики Англии.
Обожавший без памяти свою крестницу канцлер заметно недолюбливал наследную принцессу, дочь «этой выскочки Валуа», и, конечно, подумывал о том, как освободить дорогу к трону для леди Анжелины. Но его действия не выходили за рамки немой войны с Иреной, изредка переходившей границу молчания. Герцог знал, что наследница не поощряет использование в неофициальной обстановке регалий и титулов, так сложно доставшихся ей в двенадцатилетнем возрасте, и не упускал возможности помпезно назвать принцессу полным именем, словно подчёркивая тем самым, что носительница титула не достойна своего сана. Роквелл не мог не напоминать свободолюбивой девушке о её месте в иерархии, обязанностях при дворе и о необходимости выйти замуж по первому требованию королевства, принеся в жертву свою свободу.
Большего канцлер себе не позволял, прекрасно осознавая, что пока живы король и граф Дешторнак, в руках у Ирены – все козыри, и он ничего не сможет изменить.
Досаду его вызывало лишь то обстоятельство, что любимая крестница никак не могла взять в толк такую простую расстановку сил и постоянно самовольничала у него за спиной. Как, например, ещё вчера – едва маркиза перешагнула порог Тауэра, об этом немедленно доложили канцлеру его шпионы.
У Роквелла в запасе было три тысячи доводов, чтобы оспорить слова Анжелины, но, понимая горячность её характера, он предпочёл промолчать – до поры до времени.
Маркизе Прилондонских краёв требовалось просто выговориться. И затянувшаяся пауза дала верный толчок: Анжелина начала исповедь – живо, эмоционально, ярко:
– Я понимаю – это глупо. Её признали законной наследницей ещё семь лет назад. Никаких прав я сейчас не имею, а дядюшка уходит от разговоров о том, чтобы признать меня второй наследницей! Но почему, милорд, почему Англии выпала такая доля? Ведь если Ирена – не дай Бог! – станет королевой, то растащит страну по кусочкам, раздаст все земли крестьянам и пэрство как класс просто вымрет! Ведь она совершенно ничего не смыслит в политике и не интересовалась ни разу ничем, кроме своих лошадей и стрельбищ! И, тем не менее, это она носит титул принцессы Уэльской, просто потому, что родилась в семье короля. А кто же я? Я – принцесса крови, которая имеет на трон Англии ровно столько же прав, сколько и она, ведь я тоже прямой потомок королевы Бесс! Я дочь родной сестры короля. Но что мне остаётся? Быть властной рукой рядом с коронованной марионеткой? Пока на троне дядя, я могу на него влиять, но Ирена не такая! Она меня терпеть не может, и считаться со мной не станет. Был бы на её месте мужчина, я и не переживала бы. Обольстить принца не составило бы большого труда. А что может быть проще, чем управлять влюблённым мужем? Но мне не повезло – у короля родилась девочка… Крёстный, почему всё так сложилось? Почему я со своими знаниями и способностями остаюсь в стороне?!
Заканчивая монолог, Анжелина уже едва ли не кричала, обернувшись к канцлеру с дрожащими губами, безумно горящими глазами и мертвенно-бледным лицом. Слёзы маркиза умела сдерживать, и обида просто переходила в гнев – это Роквелл отлично знал.
В глазах канцлера первая леди прочла понимание и сочувствие. Он слегка качнул серебряной головой и опустил взгляд, не считая нужным что-либо говорить. Ресницы красавицы тоже опустились, а грудь поднялась от тяжёлого вздоха.
– Простите, крёстный, я утомила Вас. Мне пора идти.
Девушка сделала шаг в сторону ширмы, герцог отступил, чтобы пропустить её. Маркиза молча нырнула в потайную дверь и пошла тёмным коридором по привычному маршруту. Через несколько минут она оказалась в своей комнате.
Анжелина хотела, как водится, позвать служанку, но не успела она произнести и первого слога имени мулатки, как её взгляд упал на записку, лежащую на столе. Маркиза остолбенела – кто посмел войти в её покои, пока её не было?! Пару секунд она стояла без движения, даже не сомкнув от удивления алых губ, и пристально смотрела на листок, словно ожидая, что он испарится, как видение.
Но записка не исчезла. Красавица осторожно приблизилась к столу, взяла бумагу в руки и, грациозным движением откинув волосы за плечи, прочла следующие строки:
Я прославляю Вас, маркиза!Я прославляю весь Ваш род!О, Вы – звезда моей Отчизны!Звезда, что красит небосвод,Есть у меня одно желанье,И будь то штиль или гроза,Я терпеливо жду свиданья –Хочу увидеть те глаза…Глаза, которые пленилиМеня своею красотой,Чернее ночи они были,Когда их видел пред собой.О, как тоскливо ожиданье!Когда же вновь вернётесь Вы?Поберегу своё признаньеИ силы – для борьбы.– Ха! – холодно усмехнулась Анжелина без тени весёлости.
Девушка подошла к окошку и, не обращая внимания на то, что оно открыто, уселась на подоконник.
– «Я прославляю весь Ваш род!» Какой безумец это написал? Да я ежедневно проклинаю своих родственничков! И всех живых, и некоторых мёртвых.
Вдруг испуганный крик вырвался из уст красавицы – в раму окна с противоположной от неё стороны вонзился кинжал. Маркиза отпрыгнула от подоконника и проворчала, чуть успокоившись: «Так и убить можно!»
На кинжал был наколот листок бумаги. Осторожно взявшись за рукоять, девушка вынула оружие из дерева и, сняв листок, прочла следующее:
О, ангел мой! Любовь моя!Люблю сильней день ото дня!Вы краше всех, стройнее всехИ не любить Вас – просто грех!И больше жизни я люблю Вас,Сильнее власти и злата́,И об одном я лишь молю Вас:Приди ко мне, моя звезда!О, я забылся, заболтался:Звезде на небе сужденоПрожить сияющий свой век,Сиять везде, где человекЕё увидеть только может!..Но снизойти не сужденоЕй до земли. И невозможноЕму подняться к небесам,Чтобы любоваться ею там.Анжелина отложила листок и задумалась: «Судя по тексту, писал не лорд, а человек, который никак не близок по происхождению к моему положению при дворе. И уж точно никто из дюжины на такие жесты не способен…» По привычке она слегка закусила губу и медленно прошлась по комнате.
«Но кто же тогда? Раньше я стихоплётов не замечала в своём окружении… Кто этот трубадур?» Словно отыскивая ответ в своей комнате, маркиза медленно повела головой влево, потом вправо, и тут её осенило: «Джим!» В ту же секунду через распахнутое окно в комнату влетел булыжник, и девушка вскрикнула от неожиданности:
– О Господи, что это?!
Едва перепуганная и отскочившая к самой стене красавица пришла в себя, она заметила, что булыжник замотан в бумагу. Подняв его, девушка развернула очередной лист со стихами:
Маркиза, госпожа, прошу:Позвольте, леди Анжелина,Роман о Вас я напишу,В стихах своих прославлю милой!Позволь назвать тебя своейБогиней, нимфой, королевой!Велю для радости твоейВнести букетик красный в белом…– «Тебя»? «Твоей»? – возмутилась красавица. – Что за хамство!
В следующую же секунду из уборной раздался голос Сары:
– Госпожа, позвольте войти!
– А постучать ты не можешь?
– Нет, миледи, у меня руки заняты…
– Входи уже, – махнула рукой маркиза.
Отпирая дверь ногой, в комнату ступила мулатка, неся в руках огромное серебряное кашпо с кустом цветущих алых роз.
– Это ещё что?
– Цветы, миледи, – едва выглядывая из-за растения, ответила камеристка.
– Я без тебя вижу, дура, – крикнула Анжелина.
– Позвольте поставить, госпожа, уж больно они тяжёлые…
– Ставь, – растерянно ответила маркиза, начиная понимать последние строки предыдущего послания.
Сара опустила кашпо на низкий чайный столик.
– И откуда только в апреле взялись эти розы? Какая Вы счастливая, миледи!.. Мужчины на такое идут, чтобы угодить вам.
– Пошла вон, – только и ответила красавица, правда, мягко и без злости.
Мулатка пожала плечами и вышла из комнаты.
Леди Линкольн приблизилась к цветам, выискивая ожидаемую записку. Внезапно она поймала себя на том, что стоит над розами и улыбается. Звучно выдохнув от нервного напряжения и благодаря Бога, что её никто не видит, красавица повела головой и аккуратно опустила руку в зелень, минуя колючки. Уже без удивления она довольно и утвердительно покачала головой – перед ней были очередные стихи и, конечно, с извинениями:
Я знаю, Вы заметили,Что я сказал Вам «ты».И что мне делать с этим?Прости меня, прости!Ах, снова я забылся…Вот вылетят цветы…Но – нет… цветов не вижу,И не гневитесь Вы…А коль Вы не хотитеИх выбросить в окно,Подарочек примите –Лежит он под кашпо.– Под кашпо? – вслух спросила Анжелина и с интересом нагнулась.
Действительно, подставка была полая, и в ней покоился длинный футляр. Вынув его и открыв, Анжелина ахнула – внутри оказалось бриллиантовое колье. В маленьких серебряных чашечках лежали красиво огранённые голубые камни. Слабость к драгоценностям девушка питала с детства, хоть и заставляла себя в память о смерти родителей носить в свете траур с малым количеством скромных украшений.
Леди Линкольн подошла к зеркалу и приложила колье к шее. С её губ слетели задумчивые слова:
– Как оно сияет… Сияет любовью Джима Токкинса…
В ту же секунду девушка отдёрнула колье от себя, бросила его на туалетный столик и упёрлась в столешницу руками.
– Что такое? – зашептала маркиза, исподлобья глядя на своё отражение. – Что ты делаешь, девочка, что это за безумие вошло в твою голову? Прочь!
Отскочив от зеркала и кашпо с розами, Анжелина отгородилась от подарков руками и крикнула:
– Сара! Сара, ты мне нужна!
Не дожидаясь камеристки, первая леди сама выскочила из комнаты в уборную.
Ирена в третий раз обошла площадку для стрельб, убеждаясь, что всё в порядке, и только после этого со спокойной душой направилась к себе.
День ещё не закончился, а Эвелина не вернулась, поэтому делать было совершенно нечего. Сначала девушка села за фортепьяно, но, сыграв пару мелодий, быстро захлопнула крышку и побежала прочь.
Влетая в конюшню, она громко позвала конюха:
– Брюс!!!
Мужчина не замедлил явиться перед своей госпожой – на лице его было испуганное выражение.
– Я здесь! Что случилось?
– Ой, прости, я, наверное, кричу, как сумасшедшая… Напугала тебя.
– Теперь я вижу, что Вы просто сияете от счастья, миледи.
– Точно, а что если…
– Запрячь Бурана? – догадался конюх.
– Да! Я не против проехаться верхом.