Метод
– Он что, спец по маньякам?
– Спецов полстраны, – пренебрежительно обронил Женя. – А Меглин один.
– И чем он так крут?
– У него раскрываемость – восемьдесят процентов! Как он их находит – никто не знает. О нем вообще никто ничего не знает, зашифрован наглухо. По бумажкам – обычный майор. А реально и на ментов, и на ФСБ клал с прибором. В генеральские кабинеты двери ногой открывает.
– Это к кому? К отцу твоему?
– И к твоему тоже, – заверил Женя. – Батя говорит, Меглин вообще не прикреплен ни к кому конкретно. В отделе кадров даже дела его нет. Папка есть, а внутри пусто. Ни анкеты, ни фотки, ничего! Я думал, он в Липецке, душителя ловит, а он здесь…
– Какого душителя?
– Липецкого. Не слышала? Телочек шнурком душит. Последнюю, прикинь, на остановке, прямо при людях. Задушил, сел в троллейбус и уехал. А чего стесняться? Врубиться только не могу, в чем здесь прикол.
– В смысле?
– Ну, прикольно разве убивать тех, кого не знаешь? Ты бы смогла?
– Одного – точно, – ответила Есеня. Ответила тихо, лишь самой себе. А у Жени спросила:
– А как его найти, этого Меглина?
– Никак, – отвечал Женя. – Появляется где захочет – и тут же маньячок брюхом вверх всплывает.
– Он их что, убивает?
– Фигачит, как сачком! Метод у него. Я батю спрашивал: что за метод? Никто не знает. МЕТОД – и все.
Высказав эту мысль, Женя склонился над дорожкой кокаина.
– А знаешь, Анюля тебя не любила, – неожиданно заметила Есеня.
– О да! Я от этого очень страдал! – издевательски протянул Женя.
– Она говорила, ты снаружи ничего, а внутри пустой.
– Да я и снаружи не полный, как думаешь? – усмехнулся Женя.
– Я про тебя не думаю, – сказала Есеня, одеваясь.
– Ты куда? Спешишь к своему рыцарю печального образа?
– Саша хороший. У него душа есть.
– А у меня нет?
– А у тебя вместо нее член, – сообщила Есеня. – Пока!
Следующее утро Есеня посвятила тому, что просматривала все известные ей сайты, посвященные серийным убийцам. Кое-какой материал в Интернете имелся. Теперь следовало проверить его по материалам расследований. И она отправилась в архив МВД.
Сотрудница читального зала приветствовала ее, как добрую знакомую:
– Есеня, поздравляю!
– С чем, Елена Васильевна?
– С окончанием, конечно! Что, только закончила, и опять за учебу? В аспирантуру поступила? Папа, наверное, гордится!
– Папа гордится, – подтвердила Есеня. – А учеба – как наркотик. Втянешься – и все.
– И что интересует молодого юриста?
– Дела, – небрежно ответила Есеня. – Вот список.
Елена Васильевна взяла у девушки листок, взглянула на него… и в некоторой растерянности подняла глаза на посетительницу:
– Эти дела были в разработке у Меглина…
– Ну да, – спокойно подтвердила Есеня. – Я пишу про его метод.
– Но это закрытые дела, твой папа должен знать…
– Он знает, – заверила Есеня. – Сказал, можно на него оформить. Я же переснимать не буду, только почитаю.
Сотрудница архива ушла, а к девушке неожиданно подошел Саша Тихонов.
– Привет! – радостно воскликнул он. – Ты чего пропала? Сказала, что позвонишь, я ждал…
– Ты откуда здесь? – спросила Есеня.
– В аспирантуру поступаю! – отвечал Саша. – Ты тоже, что ли?
– Нет… – замялась девушка. – То есть… да!
В это время вернулась Елена Васильевна.
– Извини, Есеня, дела на руках, – сообщила она.
– На руках? У кого?
– Не могу сказать.
Есеня сделала вид, что вовсе не расстроена. Поблагодарила Елену Васильевну, попрощалась с Сашей и вернулась к своей машине.
Едва она вырулила со стоянки, как раздался писк мобильного телефона. Звонил папа-прокурор.
– Привет, папа! – бодро приветствовала его Есеня.
– Привет, – ответил прокурор. – Чем занимаешься?
– Передвижением по планете.
– Понятно. У меня к тебе просьба. Не бери в архиве закрытые материалы от моего имени, ясно?
– Молодец Елена Васильевна, стукнула! – отозвалась Есеня.
– Зачем тебе дела Меглина?
– Надо. Я хочу у него работать.
– Это исключено! – ледяным тоном произнес прокурор.
– Почему?
– Поговорим дома, сейчас у меня совещание, – ответил отец. – Куда ты, кстати, направляешься?
– Прости, не могу говорить, у меня тоже совещание! – зло ответила Есеня и отключила телефон.
А прокурор Стеклов, сидя в своем пустом кабинете (участники совещания еще не прибыли), помолчал немного, обдумывая только что состоявшийся разговор с дочерью, и набрал номер одного своего знакомого. После обмена приветствиями прокурор сказал:
– Слушай, насчет Есени. Спасибо тебе, но не получается. Да нет, она-то хочет, просто климат питерский переносит плохо. Аллергик, в меня. Слушай, а мы можем что-нибудь подальше подобрать? Да хоть куда! Скажем, Новосибирск, Тюмень…
Едва прокурор успел завершить разговор, как дверь открылась и в кабинет решительно вошла Есеня.
– Ты как сюда попала? – нахмурился Стеклов.
– Ты мне сам пропуск сделал, не помнишь? Смотрю, совещание в разгаре…
– Мы же договорились дома все решить!
– А я уже решила! – заявила Есеня. – Я хочу к Меглину в стажеры.
Прокурор набрал было полную грудь воздуха, чтобы высказать дочери что-то резкое, потом с шумом выдохнул и негромко произнес:
– Дверь закрой.
Удивленная отцовским тоном, Есеня послушно закрыла дверь.
– Что ты знаешь о нем? – спросил прокурор.
На этот вопрос у Есени ответ был готов:
– Знаю, что он лучший!
– А еще?
Последовало продолжительное молчание.
– Ты не думала, что, если о человеке мало известно, это неспроста?
– Он спец по серийщикам! – выпалила Есеня. – Он нашел убийцу Анюли за пять минут! Я хочу с ним работать, и ты знаешь, почему…
– Я сказал – тема закрыта! – наконец взорвался прокурор.
– А если он жив? – настаивала дочь. – И ходит по земле? До сих пор! Эта мысль тебя не беспокоит?
– Нельзя жить ради мести!
– Это не месть! Правосудие!
– А Меглин – не правосудие! Послушай меня хоть раз… Стажеров к себе он отроду не брал. Тем более соплячку, студентку вчерашнюю. Он отшивал следаков с десятками дел за плечами! Меглин работает один! Всё, точка!
Здесь прокурор сделал паузу и продолжил уже мягче:
– Не нравится тебе Питер – ладно. Хочешь грязь месить – пожалуйста. В новосибирском убойном есть место. Следователь-стажер. Сибирь, реальная работа. Лететь завтра.
К такому повороту Есеня не была готова; она не знала, что сказать. Видя, что полдела сделано, прокурор деловито посмотрел на часы и заявил:
– Иди, подумай. А то у меня и правда совещание.
И тут все отцовские усилия, все хитроумные построения рухнули в один миг. Дверь открылась, и в кабинет практически ввалился секретарь, которого толкал в спину посетитель. Секретарь успел только пролепетать:
– Андрей Сергеич, Меглин…
И тут вошел сам Родион Меглин – в мятом костюме, несвежей рубашке, взлохмаченный. Он рассеянно поздоровался с прокурором, затем пристально взглянул на Есеню. А она самым бодрым, «из телевизора» голосом отчеканила:
– Здрасьте! Есеня Стеклова. Окончила юридический с отличием. Стажером возьмете?
Легендарный следователь посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом и неожиданно произнес:
– Стажером? Да, хорошо.
И прокурора Стеклова, и саму Есеню этот ответ просто поразил. Не успели они оправиться от изумления и что-то сказать, как в дверь вновь просунулся секретарь и сообщил:
– Андрей Сергеич, все в сборе!
Меглин вышел из кабинета, Есеня поспешила за ним…
Когда Есеня в своем рассказе дошла до этого момента, следователи переглянулись, и Седой спросил:
– Так просто? Вас это не удивило?
– Ну, вы же знаете, у него были свои причины, – ответила Есеня.
– Теперь знаем…
– А тогда я была слишком потрясена, чтобы об этом думать. Он мог помочь мне. Он был легендой!
В коридоре девушка догнала Меглина.
– Извините, а можно ваш телефон? – попросила она. – Ну, договориться о стажировке…
– У меня нет телефона, – ответил легендарный следователь и скрылся в зале для совещаний.
В вагон пригородной электрички на вокзале Липецка заходит девушка лет шестнадцати-семнадцати. Обычная девушка – с рюкзачком (на нем на шнурке болтается брелок-игрушка), с наушниками в ушах… из толпы ее выделяет лишь одно: глаза у девушки заплаканные. Но никто из пассажиров в вагоне не обращает на это внимания. Кроме двоих, вошедших последними: мужчины лет пятидесяти, по виду – типичного дачника в штормовке и с большой сумкой, и девочки лет пятнадцати, тоже с наушниками в ушах. Заходят они вместе, а садятся порознь: «дачник» в начале вагона, у входа, а девочка идет дальше и устраивается напротив девушки с заплаканными глазами.
Когда поезд трогается, девочка показывает пальцем на наушники своей соседки: мол, что слушаешь? Та не отгораживается глухой стеной, и вскоре девушки уже щебечут, как давние подруги.
– Если ты из дома сбежала, тебе не по фигу, где ночевать? – говорит та, что помоложе. – Я до среды одна, давай ко мне!
Девушка с заплаканными глазами кивает, соглашаясь. Впрочем, ее слезы к этому моменту уже высохли…
Электричка подъезжает к станции, и девушки выходят на перрон. Вместе с ними, среди других пассажиров, выходит и «дачник».
Все прибывшие дружно двигаются в одну сторону, но девочка, которая «до среды дома одна», ведет свою новую подругу в противоположном направлении, через лес. За ними, шагах в тридцати, следует «дачник»…
Девушка, сбежавшая из дома, замечает его. Оборачивается раз, другой, потом останавливается и говорит новой подруге:
– Знаешь, я не пойду. Передумала.
– Из-за него, что ли? – удивляется гостеприимная девочка, указывая на мужчину с сумкой. Затем, не делая паузы, шагает к нему:
– Дяденька, не обижайтесь, а можно вас попросить вперед пройти? А то моя подруга боится…
«Дачник» улыбается, кивает и с готовностью направляется вперед по тропинке. Проходя мимо девушки с рюкзачком, он внезапно обхватывает ее голову, зажав рот, а «гостеприимная девочка» вцепляется в ноги жертвы. Вдвоем они тащат девушку с рюкзачком глубже в лес. Та пытается сопротивляться, но, получив неожиданно жесткий удар в солнечное сплетение от «новой подруги», всхлипывает от боли и обмякает.
Мужчина с девочкой подтаскивают безвольную жертву к дереву, сажают на землю. «Дачник» подсаживается к ней поближе – и в этот самый момент из-за деревьев выбегает доберман с выражением любопытства на морде. Собака громко лает. Издалека откликается ее хозяин:
– Сарделька, дура, ты где?
Через несколько секунд хозяин, привлеченный лаем собаки, подходит. Это крепкий мужчина в военной куртке. Он с удивлением видит девушку, сидящую на земле, свою собаку рядом – и никого вокруг…
Спустя полчаса девушка в сопровождении мужчины с собакой идет по поселку. Она уже снова справилась со слезами и даже пробует улыбаться. Собачник ее убеждает:
– Ты же их в лицо видела! Это не шутки! Идем в полицию, заявление напишешь. Мы тебя проводим, туда и обратно.
– Нет, я лучше с папой схожу, завтра, – упрямо отвечает девушка.
– Ну смотри… – качает головой собачник.
– Спасибо вам большое! Я дальше сама дойду! – говорит девушка.
– Нет уж, давай я тебя до дома провожу, – настаивает собачник.
Но в это время Сарделька вдруг поворачивается и пулей кидается в кусты. Оттуда раздается жуткий ор кота.
– Сарделька! Да что за зараза такая! – кричит мужчина и устремляется за четвероногим другом. На бегу он бросает девушке:
– Я сейчас! Секунду!
Однако девушка не собирается ждать своего спасителя. Силуэт мужчины только что скрылся из виду, а она уже идет по направлению к своему дому. Дом недалеко, дорожка хорошо освещена. Правда, кусты с двух сторон растут – так что ж тут страшного? Еще несколько метров, знакомый поворот… Что это – шорох в кустах? Девушка оборачивается, но поздно. Крепкие руки сдавливают ей шею, сильный удар под дых лишает сознания.
Дорожка пустеет. Вернувшийся мужчина с собакой оглядывается, пожимает плечами и уходит к себе. В кустах раздается чей-то хрип – и всё замирает…
Утром участок возле дома жертвы оцеплен полицией. Над телом убитой склоняется эксперт. Снимая перчатки, сообщает следователю:
– Удавлена шнурком. Судя по почерку, наш знакомый «дачник». Это какая по счету, восьмая?
– Девятая, – мрачно поправляет следователь.
Стеклов и Меглин сидели в кабинете прокурора. После долгой паузы, сдерживая злость, прокурор спросил:
– Зачем ты ее взял?
Следователь помолчал какое-то время, потом ответил:
– Пора, Андрюш.
– Что – пора?
– Передавать ценный опыт. Это наш долг, разве нет?
– Тебе пободаться больше не с кем? Только со мной? – спросил прокурор, постепенно накаляясь.
– Знаешь, я смотрел фильм про оленей, – ответил Меглин. – У них, если один встречает другого, они бодаются. Часами могут! Фестивали устраивают: собираются кучей, и давай бодаться. Но если в этот момент на них нападет волк – все разбегаются в разные стороны. Не понимаю…
– Чего?
– Почему они его не забодают? Их же много, а волк один!
Прокурор пожал плечами и взглянул на стол. Там лежала папка – старое уголовное дело.
– Если она начнет копать… – медленно произнес он. – Ты же тогда не будешь…
– Ты плохо выглядишь, Андрюш, – неожиданно произнес Меглин. – Семейные тайны старят. А она молодец, дочка твоя. Шустрая. И имя красивое. Оля придумала? Она ведь выдумщица была…
Прокурор из последних сил сдерживает себя, чтобы не сорваться, не наговорить лишнего. Меглин поднимается, кивает:
– Пойду я, Андрюш…
На следующий день Есеня сидела в одном из московских кафе. Она ни с кем не договаривалась о встрече и была удивлена, когда к ее столику неожиданно подошел Саша Тихонов.
– Саня? Ты меня что, преследуешь?
– Нет, что ты! Просто я сюда часто…
– Понятно. А я редко.
– Слушай, – сказал Саша, садясь напротив девушки, – я тогда на выпускном хотел тебе сказать…
– Ой, нет, Саня, только не это, умоляю! – скривилась Есеня.
– Ты же не знаешь, что!
– Да я по глазам твоим вижу! Ты меня любишь – угадала? И на этом сомнительном основании ты бы меня с радостью трахнул!
На Есеню с удивлением обернулись женщины, сидевшие за соседним столиком. Она это заметила, в свою очередь уставилась на них и с вызовом произнесла:
– Тетеньки, вы же знаете жизнь, я что – не права?
Соседки не намеревались вступать с ней в дискуссию. А Саша не отставал:
– Я другое хотел сказать! Я тоже решил, как ты.
– Что – как я?
– Хочу, как ты, в следователи!
– И охота тебе грязь месить? – скривилась Есеня. – Не твое это, Сань. Ты слишком…
– Хороший… – с тоской закончил Саша.
В это время в кафе вошел коренастый мужчина лет сорока, простоватого вида, со слуховым аппаратом на ухе. Подойдя к столику Есени, он негромко сказал:
– Есеня Андреевна? Я от Меглина. Готовы ехать?
Спустя минуту машина уже увозила Есеню от кафе.
Глава 2
Если проиграл бой демонам, прежде чем умереть, помоги нам.
МетодЦентр Москвы остался далеко позади. Машина, которую вел Глухой, въехала на территорию заброшенного завода. Поколесив по территории, остановилась у одного из цехов. Глухой открыл дверь, пропустил Есеню внутрь и зашел сам.
Пустое и гулкое помещение бывшего цеха оказалось архивом Меглина. Все стены увешаны фотографиями. Вот те, кому не повезло встретить «липецкого душителя»: на шеях отчетливо видны следы от удавки. Рядом – другие жертвы маньяков. Мертвые, иногда окровавленные лица. А еще – крупно снятые детали одежды, обуви, других предметов, принадлежавших убитым: брелоки, часы, телефоны, украшения…
– Меня зовут Влааа-димир, – с трудом произнес Глухой. – Сааа-дитесь…
Сидя в комнате для допросов, Есеня вспоминала:
– Он так говорил. Как глухие. Потом оказалось, что он и правда глухой.
– И что же он сказал? – поинтересовался Седой.
– Он взял с меня подписку о неразглашении материалов, связанных с работой майора Меглина.
– Каких материалов?
– По делу «дачника-душителя». Это были первые дела, которыми мы занимались вместе. Этот Дачник за два года убил девять девушек в возрасте от четырнадцати до двадцати лет. Всех задушил шнурком. Действовал дерзко, иногда при свидетелях. Его приметы впервые описала Саша Хомутова. Она смогла вырваться. Дело было так. Она отдыхала на даче. Встретила мужчину с молодой спутницей. Испугалась и побежала. Они за ней. Но Хомутова с пяти лет занималась легкой атлетикой. Дачник отстал почти сразу, его спутница потом. Хомутова пришла в полицию. По ее описанию, у спутницы маньяка было проколото ухо в четырех местах. Да и выглядела она странно. Лицо красивое, но жесткое. Эту девушку считали погибшей, а оказалось, что она жива. Ее мать опросили первым делом, но она ничего не знала.
– Как Меглин объяснил их связь? – спросил Седой.
Есеня усмехнулась:
– Просто. Любовью…
Был уже поздний вечер, когда Есеня вернулась домой. Это был уже шестой день ее работы у Меглина. И этот день не принес ничего нового. Девушка выглядела усталой и разочарованной.
Войдя в квартиру, она заметила, что дверь в кабинет отца приоткрыта и там горит свет. Есеня осторожно открыла дверь и заглянула. Прокурор сидел за столом, закрыв лицо руками. Перед ним лежала папка со старым делом, рядом – фотография жены с семилетней Есеней.
– Привет! – негромко сказала дочь.
Прокурор отнял руки от лица, улыбнулся и первым делом закрыл папку.
– Стал работу на дом брать? – спросила Есеня.
– Пришлось, – сухо ответил отец.
– Говорят, если у кого-то появились новые привычки, значит, в его жизнь вошел новый человек, – заметила Есеня.
– Или вернулся старый. Как день прошел?
– Интересно и волнующе, как и пять предыдущих, – на лице девушки появилась гримаса. – Сидела десять часов за столом и читала бумажки. Я настоящую работу себе по-другому представляла.
С этими словами она вошла в кабинет и сделала шаг к столу. Отец заметно напрягся, загородил папку руками. Это удивило Есеню.
– Можно посмотреть? – спросила она.
– Зачем?
– Интересно.
– У нас не принято читать чужие материалы.
– «У нас» – это где? В семье?
– В профессии, – сухо произнес прокурор.
– Буду знать, – с вызовом ответила Есеня. – Это дело мамы?
Вместо ответа прокурор убрал папку в ящик стола и запер его на ключ. А когда поднял голову, дочери в кабинете уже не было…
Закончился еще один день Есениной «стажировки». Закончился так же, как все предыдущие: Есеня весь день сидела в брошенном цеху, листала папки с делами маньяков. Успела поговорить по телефону с Женей Осмыловским, похвастаться интересной работой. Выпила несколько чашек кофе. Но вот Меглина она в этот день опять так и не увидела.
Захлопнув последнюю папку, Есеня встала, прошлась по комнате. Из угла на нее, не мигая, смотрел круглый глаз телекамеры. Есеня скорчила глазу рожу, а потом показала «фак».
Дверь в углу приоткрылась. Должно быть, Глухой собирается, как обычно, отвезти ее домой. Не скрывая раздражения, девушка резко произнесла:
– Спасибо, сегодня машину не надо! Прогуляюсь хоть, а то уже тошнит от этой комнаты! И от бутербродов с сыром, и от вашего Меглина тоже!
В этот момент дверь распахнулась. За ней стоял Меглин. Коротко взглянул на Есеню и буркнул:
– Идем.
Они вышли наружу. Меглин бросил девушке связку ключей:
– Я в туалет. В машине жди.
И ушел. Есеня свернула за угол, и… При виде машины на ее лице отразилось недоумение. Это была грязная и помятая «Волга» старой модели. А на связке, которую ей кинул Меглин, девушка обнаружила множество ключей – но брелок центрального замка отсутствовал.
Есеня с трудом подобрала ключ, открыла машину. Тут ее недоумение стало еще сильнее. В салоне царил хаос: множество смятых сигаретных пачек, каких-то бумажек, зажигалок, старых журналов… Но еще больше Есеню поразило то, что она увидела в боковом зеркале. Меглин, остановившись в нескольких метрах от машины, вытряхнул на ладонь несколько таблеток, проглотил и обильно запил какой-то жидкостью из плоской фляжки, после чего сел за руль.
– Вы что – пили? – подозрительно спросила Есеня.
Следователь не ответил. Завел мотор, и они поехали.
Есеня не могла не заметить, что ее руководитель выглядит, словно пьяный – так, будто он вот-вот заснет за рулем. Заметив ее недоверчивый взгляд, Меглин спросил:
– Что?
– Ничего, все хорошо, – поспешно ответила Есеня. А про себя пробормотала:
– Предлагали же в Питер…
Спустя какое-то время она решилась задать вопрос, который уже несколько дней вертелся у нее на языке:
– Скажите, как вы вычислили гада, который убил мою подругу?
– Очки, – коротко бросил Меглин.
– Что – очки?
– Очки у него были дорогие, – пояснил следователь. – А лицо – нет.
– Очки дорогие, лицо – нет… – повторила Есеня. – Это что, дедукция?
– На труп остальные в толпе по разу посмотрели и больше не стали – страшно, – монотонно, невыразительным голосом продолжал Меглин. – А он смотрел, глаз не отводил. Не страшно ему было, приятно.
– Ясно. И психоанализ, значит, – подытожила Есеня.
Меглин коротко взглянул на девушку и подтвердил:
– Да. Всё в глазах.
– Еще и телепатия! Круто! – произнесла Есеня с усмешкой.
Меглин снова заговорил – не глядя на девушку, негромко, словно сам с собой:
– Алексей его зовут, Алексей Журавлев. Механик и ювелир. Это он – «праздничный убийца», убивал девушек на выпускных. От него жена ушла. Любил ее, как положено, а она ушла. Почему? А потому что у него в карманах руки золотые, а копейки – медные. Получал мало. А она красивая, а это расходы. Она ему сказала: «Прости, я полюбила». Он в слезы: «Как это – полюбила?! Ах ты, сволочь!» – «Ой, Алеш, давай без скандала!» Он переживал, спать не мог. Ночью придумал, утром чертеж набросал и серьги сделал. Яд в кристаллах. Серьги надел – через день умер. Пришел, подарил. Сказал: «На память». Ну и все, жены бывшей нет. А спать все равно не может, в голове будто щекотка. А если щекотка – как спать?
А тут появился этот, вежливый. «Знаю, – говорит, – какой ты мастер; у меня нюх на таланты. А ожерелье сможешь сделать?» – «Смогу». – «Но мало ведь сделать, надо еще подарить. И так, чтоб не первую встречную, а ту, что заслужила, как жена твоя бывшая, самка продажная». – «А как узнать, которая заслужила?» – «А я подскажу. И слова, какие надо сказать, чтобы взяла, напишу на бумажке. Выучишь, и как диктор, слово в слово, потому что сам ты как дите с отставанием в развитии, в Калуге родился, батя алкаш. Но ничего, отрепетируешь, заодно в развитии нагонишь. А что очки у тебя на шурупчике и изоленте, так я куплю – и очки, и костюм». Грамотный парень, ничего не забыл…
– Вы хотите сказать, их двое было? – спросила Есеня, с трудом выудив главное из этого монолога. – Тот, кого взяли, только делал эти… изделия? Был другой, кто указывал, кому дарить и что говорить при этом? Сообщник?
– Разве кукла на пальце и палец – сообщники? – заметил на это Меглин.
– Но… почему вы его не взяли?
– А как его возьмешь? Он все делает правильно. Не сам. Чужими руками. «Ты меня не поймаешь»… Молодец…
За этим разговором Есеня не сразу заметила, что они уже выехали из Москвы. Не заметила она и другого – что после Москвы их обогнала машина Глухого и пошла впереди.
Они ехали несколько часов и наконец въехали в областной центр, расположенный южнее столицы. По дороге Меглин купил в магазине дешевый торт и бутылку вина. Поколесив по улицам, он остановил машину у старого дома и вышел. За ним, не дождавшись приглашения, вышла Есеня. Они поднялись на второй этаж, Меглин позвонил в дверь. Им открыла женщина лет шестидесяти, с красивым бледным лицом, обрамленным ухоженными седыми волосами. Увидев Меглина, она радостно воскликнула:
– Родик!
– Софья Зиновьевна, как вы? – отозвался Меглин.
Не ответив, женщина жестом пригласила их в квартиру. В коридоре к гостям подбежал миттельшнауцер, такой же старый, как его хозяйка.
– Берт жив еще? – удивился Меглин.
Женщина пояснила, обращаясь к Есене:
– Ему пятнадцать. У нас это подросток, а у собак – глубокий старик. Знаете, какая умница? Берт, сдохни!
Берт упал на пол, вытянулся и застыл. Хозяйка и Меглин при этом захохотали, Есеня кисло улыбнулась.
Прошли в гостиную. Меглин передал хозяйке торт и вино, плюхнулся в кресло и, показав на Есеню, объявил:
– Знакомьтесь, Софья Зиновьевна: Есеня, дочь моя. Похожа?
– Лоб твой, – ответила хозяйка, взглянув на девушку. – Имя красивое. Это в честь Есенина?