Проклятый граф. Том IV. Идеально безумный мир

Татьяна судорожно втянула воздух, опасаясь открывать плотно сомкнутые глаза и неловко, неуверенно пошевелила правой рукой, проверяя ее работоспособность.

Пальцы коснулись чего-то шершавого, твердого, немного влажного на ощупь и девушка, вмиг испугавшись, дернулась, опасаясь встретиться с неведомым чудовищем в подвалах хорошо знакомого, практически родного замка. Что-то смутно покатилось, и Татьяна, постепенно возвращаясь к реальности, медленно, натужно выдохнула. Просто камень… Это хорошо, камни, во всяком случае, не кусаются.

Левое плечо свело неприятной болью, и она, слабо вскрикнув, попробовала пошевелить левой рукой, дабы выправить, похоже, немного вывихнутый сустав. Рука шевелиться не пожелала, зато где-то под телом почудилось слабое движение, и девушка вновь застыла. Так-так… Камни же, кажется, шевелиться не умеют, да? А что, если здесь все-таки есть какое-то создание, может быть, не очень большое, маленькое, что-то вроде… крыс?

Вдоль позвоночника пробежал холодок, и девушка нервно задергалась, силясь понять, что придавливает ее левую руку, мешая ей шевелиться. И почему каждая попытка ее вытащить вызывает странное шевеление где-то в районе солнечного сплетения…

Тьфу.

Татьяна кое-как выпростала из-под себя руку и, с великим трудом сев, принялась на ощупь растирать ноющее плечо. Это же надо – не понять, что под животом шевелится твоя собственная рука, уму непостижимо!.. Видимо, она сильно ударилась головой при падении.

Кстати, при падении куда?

Девушка слегка потрясла головой и, сообразив, что до сих пор сидит с закрытыми глазами, поторопилась открыть их.

Закрыла.

Открыла еще раз.

Разницы не ощущалось совершенно – вокруг царила тьма, глухая и непроглядная, непроницаемая ни единым лучом света, могущим бы помочь ей понять, где она находится и как отсюда выбираться.

Татьяна поежилась и, все больше и больше приходя в себя, неуверенно подняла голову вверх. Где-то там, наверху, должна была оставаться искорка света – отсвет факелов, озаряющих подвал, который она столь опрометчиво покинула, поклявшись Тионе, что уходит ненадолго. Ах, а ведь та ее предупреждала, ей ведь сразу загадочная дверца показалась подозрительной! И когда только глупая хозяйка мудрой кошки начнет прислушиваться к советам своей любимицы?

Наверху царила такая же глухая тьма, что и везде. Ни капельки света, ни единого звука – ничего, что могло бы подарить хоть маленькую надежду, ничего, что могло бы успокоить и утешить перепуганную девушку.

Она сглотнула и, неуверенно махнув над собою рукой, кое-как встала, осторожно переступая по невидимым во мраке камням. Что ж, надо радоваться тому, что имеем: потолка над головой нет – это уже хорошо. Значит, она, по крайней мере, находится именно там, куда упала, и никто никуда ее не перенес.

Конечно, это не объясняет ни отсутствия света над головой, ни того, куда же она все-таки упала, но хоть что-то!

– Эй! – Татьяна опять подняла голову, крича в глухую пустоту над собой, – Эй!! Роман, Винсент! Ричард!! Кто-нибу-у-дь!

Безмолвие было ей ответом. Безмолвие и гулкое эхо собственного голоса, разнесшегося где-то под невидимыми, но, судя по всему, высокими сводами.

Девушка обняла себя руками и, хмурясь, неуверенно переступила с ноги на ногу. Стоять на одном месте, ожидая помощи, помощи, которая, быть может и не придет, было невыносимо. В сознании замелькали страшные, пугающие мысли.

А вдруг Альберт и Людовик оказались все-таки сильнее, чем защитники замка? Вдруг они сумели победить их, сделали что-то… совершенно ужасное и теперь слышать ее просто некому?..

Татьяна нервно вздохнула и, чувствуя, как душу переполняет ужас, еще раз жалобно позвала:

– Эй!..

В голову пришло совершенно глупое и неуместное соображение – если никто из друзей и родственников не отзывается (Эрика девушка не звала по совершенно объективным причинам – острым слухом ее супруг с некоторых пор не обладал и вряд ли бы услышал ее крики), то, быть может, стоит позвать на помощь родного отца?

Девушка потрясла головой. Нет, этого еще не хватало… А вдруг там, наверху, сейчас кипит жаркий бой и Альберт, услышав ее зов, сочтет это призывом срочно одолеть неприятеля? Нет уж, нет… Лучше попытаться как-нибудь выбраться из этой пугающей, давящей темноты, самой.

Она неловко повернулась, оглядываясь вокруг себя. Света нет, рассмотреть что-либо невозможно. Надежды на то, что сейчас вокруг вдруг все-таки вспыхнут факелы, тоже особенной нет – если бы они тут были, скорее всего, уже бы вспыхнули. Значит, придется двигаться наощупь…

Татьяна набрала побольше воздуха в грудь, и уже хотела, было, сделать решительный шаг, как вдруг испуганно замерла. Новая мысль, куда как разумнее и страшнее предыдущей посетила ее: камень, которого она коснулась, был влажным, а это значит… значит, что где-то здесь, скорее всего, находится подземная река. И угодить в нее было бы совсем даже не лучшим вариантом для того, чтобы покинуть этот филиал земного Ада!

Девушка осторожно присела и ощупала дорогу впереди руками. Камни, камни, камни… все влажные, но вполне устойчивые, хотя бы в относительном смысле этого слова, пригодные для того, чтобы по ним пройти и внушающие надежду, что ее не смоет в недра земли.

Она аккуратно шагнула вперед и замерла, словно бы проверяя почву под собой на устойчивость. Почва не пошатнулась, и Татьяна, обнадеженная этим, уже куда как более уверенно сделала следующий шаг, робко шаря впереди руками.

Вокруг было пусто. Ни единой стены, ни какой-нибудь завалящей скалы – ничего не было ни впереди, ни по бокам, и девушка, осторожно продвигающаяся вперед, начала испытывать смутное беспокойство. Куда же ее все-таки занесло на сей раз? Почему под подвалом замка имеется еще один, более глубокий и, по всему судя, более широкий подвал? И почему никто из обитателей Нормонда ей не сообщал об этом ранее? Если только никто о нем и не знал…

По коже побежали мурашки. Да, что может быть приятнее пребывания в полном одиночестве в темном, глубоком подвале, о существовании которого никому неизвестно! Интересно, они хотя бы ее хладный труп обнаружат здесь или нет?..

Где-то впереди смутно замаячила сероватая мгла, так кардинально отличающаяся от мрака вокруг, что Татьяне на мгновение почудилось, будто она ослепла. На черном фоне этот темно-серый просвет казался почти ярким, внушая в отчаявшееся сердце невероятную, почти безумную, безудержную надежду.

Девушка остановилась, медленно вдохнула прохладный, влажноватый воздух подземелья и прислушалась. Если есть свет – значит, должен быть и выход на волю, а с воли должны бы доноситься хоть какие-то звуки – чириканье птиц, жужжание насекомых, в конце концов, просто шум ветра!

Где-то далеко-далеко упала с гулким звуком капля воды, и Татьяна подпрыгнула от неожиданности. Или это дождь, или она все-таки заблуждается…

Она осторожно прошла еще несколько шагов, напряженно ощупывая дорогу, продолжая шарить перед собою руками, в надежде найти хоть какой-нибудь ориентир. Серая мгла, сгустившаяся вокруг нее, оставалась пока вполне непроницаемой, рассмотреть что-либо впереди не удавалось, но слуха неожиданно коснулся странный гул. Шум… Просто звук, который было несколько затруднительно характеризовать.

Еще пять шагов – и она неожиданно поняла, что слышит. Вода! Это шум сбегающей откуда-то бурным потоком воды!..

Какой кошмар.

Представив, как, продолжая разгуливать по подземелью, падает с обрыва в подземную реку или водопад, Татьяна поежилась. Такого окончания невольного путешествия ей не хотелось.

Лица неожиданно коснулся нежным дыханием легкий свежий ветерок, и девушка почувствовала, как в душе ее поднимает голову надежда. До сей поры ничего подобного она не ощущала, воздух кругом был неподвижен и, к тому же, довольно плотен, как и положено воздуху в глубоком подземелье. Сейчас же ветерок, залетевший невесть откуда, почти вернул ее к жизни, вновь напоминая, что выход из подземелья все-таки есть.

Девушка глубоко вздохнула и, осторожно ощупывая дорогу перед собой, замирая перед каждым шагом, более уверенно направилась вперед.

Потекли минуты. Она шла медленно, она не хотела вдруг упасть и действительно или утонуть в подземной реке, или свалится куда-то еще глубже, пристально изучала дорогу впереди, и вдруг… споткнулась. Испуганная, взволнованная, она сделала по инерции шаг вперед и остановилась, всматриваясь в окружающую ее белесую мглу.

Та уже не казалась такой густой и, пожалуй, если бы девушка уделила побольше внимания визуальному изучению окружающей обстановки, уже некоторое время как могла бы спокойно идти, видя дорогу.

Она стояла на первой ступени крутой каменной лестницы, довольно узкой, не огороженной перилами, которая уводила куда-то вверх, туда, где мгла совсем рассеивалась, уступая место свету. Оттуда, сверху, доносился шум воды, оттуда дул ветерок, оттуда дышала жизнь, наполняя собою каменную могилу.

Татьяна, осторожно переступив с ноги на ногу, неуверенно оглянулась назад, пытаясь понять, где же она была. Определить точно это было, правда, по-прежнему затруднительно, однако, поднатужившись, она все-таки сумела различить что-то вроде большой подземной пещеры, какой-то странной шахты с неровными стенами, огромной, пугающей и совершенно темной. Как в этом мраке она сумела все-таки найти лестницу, было пока непонятно, однако, задерживаться дольше внизу и изучать этот вопрос более подробно, девушке почему-то не захотелось.

Лестница, хоть и выглядела несколько опасной, оказалась на поверку довольно крепкой и устойчивой, если не считать некоторых, немного раскрошившихся ступеней, посему подъем наверх показался Татьяне довольно приятным. Не учитывая, разумеется, сильной усталости и необходимости периодически хвататься за верхнюю ступеньку, дабы не сорваться и не полететь обратно вниз.

Подниматься пришлось высоко. Лестница иногда сворачивала, что, на самом деле, можно было даже записать ей в плюс, ибо по этим участкам передвигаться было не в пример легче; иногда плотно примыкала к плоской стене, настолько плотно, что девушке казалось – еще мгновение и ей придется изучать основы скалолазания по отвесной горе в весьма спартанской обстановке; а порою, напротив, шла почти прямо вперед, навевая ассоциации не столько с подъемом, сколько с загадочной тропою, ведущей куда-то далеко-далеко.

Несколько раз Татьяна останавливалась и, оглянувшись назад, грустно размышляла, на каком расстоянии от нее сейчас находится гостиная, где любимые и родные люди общаются с заявившимся по их душу врагом. Да и продолжается ли еще это общение? Быть может, оно уже пришло к своему завершению, вылилось в очередную битву, а она, не имея понятия о происходящем, все еще разгуливает по таинственным подземельям, не представляя, куда идти и что делать.

Но затем налетал очередной порыв свежего ветерка, девушка приободрялась и, вооружившись надеждой, уверенно вновь продолжала путь. Ничего! Скоро она выберется из этих казематов в подземелье Нормонда, доберется до гостиной и решительно положит конец всем разборкам! В конечном итоге, враг, заявившийся к ним, никто иной, как ее отец, и это должно хоть что-нибудь да значить.

Она поднималась все выше и выше, ступени начинали казаться все более и более неровными, все более разрушенными, осыпавшимися, и в какой-то момент девушка ощутила приступ нескончаемого отчаяния. Должно быть, она никогда не доберется до верху, никогда не спасется из этого странного и страшного подземелья, должно быть…

Она сама толком не поняла, как это случилось. Она продолжала карабкаться, оскальзываясь, рискуя сорваться, ругаясь про себя, а иногда и вслух, и неожиданно вдруг почувствовала, что лестница закончилась.

Кругом было все еще довольно темно, но уже не столь жутко, как внизу; где-то совсем рядом шумела вода, сбегающая куда-то вниз, а она стояла, наполовину высунувшись из подземелья, вцепившись пальцами в каменную, полуразвалившуюся кладку на краю спуска в него, и никак не могла осознать себя выбравшейся наружу.

Еще несколько робких и неуверенных движений окончательно вывели ее на поверхность, и девушка, наконец-то почувствовав, что стоит на чем-то более устойчивом, нежели осыпающиеся ступени, сумевшая различить над головою звездное небо, блаженно вздохнула, со вкусом потягиваясь.

Ночной ветерок, пробравшись где-то между стен, среди которых она все еще находилась, заставил Татьяну поежится и, несколько приходя в себя, нахмурится, озираясь.

Ночь… Сколько же она блуждала, как долго бродила по темному подземелью, если уже успела наступить ночь?.. Ее, наверное, уже ищут, волнуются. Представив, с каким негодованием будет смотреть на нее Винсент, как будет ухмыляться Роман, и как будет счастлив муж, обнаружив ее живой и невредимой, девушка тихонько вздохнула. Доставлять беспокойство любимым людям ей было неприятно.

Ладно, чего уж оттягивать неотвратимое. Она еще раз осмотрелась и, обнаружив темнеющий среди неизвестных стен проем, должный знаменовать выход (или вход), заторопилась к нему. То, что находится она не в Нормонде, у девушки почему-то сомнений не вызывало. Замок, который, как ей сдавалось, пока еще не решил окончательно признать ее хозяйкой, уже казался ей родным и, пожалуй, его толстые каменные стены она бы узнала и наощупь с закрытыми глазами. Тем более, что Нормонд был сложен из темного камня, а тут кладка даже среди ночи казалась светлой.

Девушка, спешащая к выходу из непонятного сооружения даже не глядя под ноги, неожиданно наступила во что-то мокрое и испуганно отдернула ногу, опасно закачавшись на краю неизвестного водоема. Впрочем, почти сразу же и успокоилась, сообразив, что находится всего лишь на берегу не особенного глубокого, но довольно широкого и бурного ручья, берущего начало где-то у другой стены странного строения, и вытекающего через тот самый проем, через который хотелось пройти и ей.

– Отлично, – буркнула она себе под нос и, чуть поморщившись, принялась осторожно пробираться в потемках вдоль края ручейка, надеясь не слишком замочить ноги, и искренне радуясь, что одета сейчас не в средневековое платье.

Радовало, что бегущая у ее ног вода была действительно не более, чем ручейком и, наступи она случайно в него, по крайней мере, не оказалась бы унесена бурным потоком в далекие дали. Не радовало то, что вода была все-таки мокрой и довольно холодной, а, чтобы пробраться через проход в стене, надлежало свести с ней до крайности близкое знакомство.

Татьяна обреченно вздохнула и, мысленно обещая себе в скором будущем уютный вечер у теплого камина, решительно шагнула в мелкую речушку, спеша покинуть странное строение.

Удалось ей это, надо заметить, до удивительного легко. Судьба, вероятно, утомившаяся гонять бедную девушку по подземелью, наконец сжалилась над ней и послала путь куда как более легкий, позволяя продвигаться без особых усилий.

Не прошло и минуты, как девушка, отделавшись лишь промокшими до нитки ногами, наконец-то покинув непонятное каменное сооружение, уверенно шагнула вбок, избегая дальнейшего общения с ручейком и, остановившись на верхней ступени ведущей вниз лестницы, с невольным облегчением перевела дух. Правда, тотчас же и насторожилась снова, напряженно оглядываясь и смутно понимая, что подобного места ей видеть доселе не доводилось.

Она была в лесу, вероятно, в том самом густом лесу, что окружал хорошо ей известный и любимый ею замок, но, не менее вероятно, от самого Нормонда находилась достаточно далеко. Стояла она на верхней ступени лестницы, спускающейся с невысокого холма прямо в чащу, за спиною ее высилась полуразвалившаяся башенка, выстроенная неизвестно кем и непонятно зачем, а башен замка, величественно возвышающихся над лесным массивом, обычно хорошо заметных почти из любого уголка леса, сейчас видно не было.

Вдоль позвоночника пробежал озноб. Куда же она забрела, куда завело ее странное подземелье, в какие неведомые дали?.. И ведь шла, казалось бы, не слишком долго, не могла же прошагать, не заметив, многие километры, не могла уйти так далеко, что и замок стал неразличим! И, тем не менее, она его не видела.

Татьяна сглотнула и, решительно отгоняя от себя мысли о диких хищниках, толпами бродящих по темному лесу, напоминая себе, что ночью даже опасные звери должны спать, осторожно принялась спускаться вниз. Оставаться и дольше рядом с неизвестно для чего предназначенной башенкой и ожидать, что на нее свалится спасение, девушке не хотелось.

Лес высился вокруг темной, пугающей громадой, деревья казались неимоверно огромными, а сама чаща – непроходимой, и Татьяна, добравшись до ее опушки, на несколько мгновений замерла, всматриваясь в лесную темень. Неужели же вновь ей придется блуждать по лесу, в робкой надежде наткнуться случайно на Эрика? Неужели эти безумные путешествия, прогулки по таинственным закоулкам не менее таинственного замка так и будут преследовать ее?..

Девушка шумно вздохнула и, решительно махнув рукой, с видом умудренной опытом путешественницы вступила под густые кроны лесных исполинов. В конечном итоге – утешала она себя – лес этот она уже знает почти также хорошо, как замок, вполне может позволить себе пробраться сквозь него. И, если не удастся обнаружить наощупь Нормонд, то уж к деревне, с недавних пор официально включенной в принадлежащие ее мужу владения, должна бы выбраться. А жители ее довольно неплохо относятся к обитателям старинного замка, и ее, графиню, обязательно сопроводят домой.

Ах, как жаль, что рядом нет хотя бы Тионы! Вместе всяко было бы веселей, да и, глядишь, кошка бы и в самом деле смогла вывести ее куда надо.

Ну ладно. Татьяна помотала головой и заставила себя улыбнуться. Это даже хорошо, что Тио не полетела в пропасть вместе с ней. Она, конечно, бессмертна, но падение с такой высоты все равно не может быть чересчур уж полезным для здоровья! Вспомнив о собственном здоровье, девушка взволнованно коснулась ладонью живота. Ой-ой. Хочется надеяться, что на ее состоянии такой полет никак не сказался.

Впрочем, никаких фатальных изменений в себе она пока не ощущала. Да и присутствие Тионы с успехом могли заменить браслет и кулон, созданные некогда загадочным магом из ее силы.

Девушка улыбнулась и, желая ощутить хоть что-то привычное, многократно отработанным жестом коснулась пальцами левой руки запястья правой.

В голове неприятно звякнуло, и земля едва не ушла из-под ног путницы. Голова закружилась, а сердце стиснул невольный страх.

Браслета на руке не было.

***

Ее шатало. Она шла, спотыкаясь о корни и траву, качаясь, как пьяная, налетая то одним, то другим плечом на деревья, и напряженно стискивала собственное запястье, будто надеясь, что браслет каким-то чудом появится на нем вновь. Она шла, не глядя под ноги, плохо понимая, куда и зачем направляется, шла, отчаянно боясь оставаться на месте, боясь всего и всех. Никогда в жизни она не чувствовала себе такой беззащитной. За прошедший год, за время, что браслет был на ее руке, никогда не снимаемый, постоянный, она так привыкла полагаться на него во всем, была так убеждена, что при случае он защитит ее, что сейчас казалась сама себе приговоренной к смерти.

Деревья вокруг нехотя расступались, пропуская испуганную путницу, а они почти не замечала их, утопая в собственных мыслях и пытаясь понять, как же это случилось, как могла она потерять браслет. Ведь он не мог слететь, он никогда не слетал с ее руки!.. Но, видимо, на этот раз удар при падении оказался слишком силен. И почему она не почувствовала этого раньше, почему шла вперед, уверенная, что он на ее руке? Ей даже казалось, будто она ощущает его, а теперь…

Впереди, среди деревьев, мелькнуло странноватое, непонятное сооружение, более всего напоминающее большое каменное кольцо. Татьяна не прореагировала.

Она продолжала двигаться вперед, вцепившись в собственную руку и, лишь когда оказалась возле кольца и, протискиваясь сквозь него, немного ободрала плечо, чуть-чуть пришла в себя.

Отчаиваться было нельзя, для отчаяния времени не было. Она находилась одна посреди густого леса, леса пугающего и незнакомого, как будто бы не того, что окружал Нормонд, и ей требовалась вся выдержка, на какую она только могла быть способна.

Браслет исчез, что ж, невелика потеря. В конечном итоге, все это время он причинял ей больше вреда, чем пользы, а главным ее защитником был и остается полупрозрачный кулон в виде кошачьей фигурки. Приободрившись, Татьяна глубоко вздохнула и, шагая вперед с уже несколько большей уверенностью, торопливо подняла руку.

Пальцы ее только еще коснулись шеи, как земля под ногами внезапно исчезла, проваливаясь вниз, как давеча пол в подземелье.

Девушка вскрикнула и, вновь начиная падать, поторопилась уцепиться за что-нибудь руками.

В каком-то смысле ей повезло.

Она уже практически сорвалась в новую пропасть – вторую за короткий срок! – когда под пальцами ее внезапно обнаружилась трава, и Татьяна, царапая руки, вцепилась в нее изо всех сил.

Однако, в той же степени ей и не повезло, ибо трава оказалась влажной от ночной росы, довольно скользкой, и девушка, сумевшая немного смягчить падение, все-таки сорвалась, скользя по наклонному, поросшему влажной травой склону куда-то вниз.

Место своего падения она рассмотрела в самый последний момент, и мимолетно испытала ужас. Внизу, рассекая узкую колею двумя черными полосами, змеились железнодорожные рельсы.

Склоны, окружающие их, были довольно крутыми, о том, чтобы взобраться обратно нечего было и мечтать. Татьяна, отчаянно пытаясь удержаться хоть за что-то, скользила вниз, все быстрее и быстрее, уже очень ярко и живо представляя свою гибель под колесами мчащегося поезда и, наконец упав, ударившись коленом о шпалу, испуганно вскочила, лихорадочно озираясь и прислушиваясь. Страшного шума вроде бы до слуха пока не доносилось, вокруг царила все та же ночная тишина, прерываемая редкими вскриками ночных птиц или стрекотом насекомых, но все это не могло казаться чересчур уж пугающим.

Девушка присмотрелась к рельсам внимательнее и ощутила, как облегчение огромной волной затапливает ее душу.

Дорога была заброшена. Трава, густо проросшая сквозь шпалы, кое-где плотно сплелась над ними, порою покрывая собой и сами рельсы, потускневшие от времени. Никаких следов недавних проездок на них заметно не было и, пожалуй, с этого ракурса железная дорога могла даже радовать, даруя надежду найти хоть какую-то людскую обитель.

Татьяна чуть поежилась и, обняв себя руками, осмотрелась еще раз. Так, вправо или влево? Слева полотно устремляется куда-то в лесную глушь, справа виднеется темное нутро тоннеля, и не знаешь, что из всего этого пугает больше. Хотя тоннель, вне всякого сомнения, представляет собою творение рук человеческих, а значит…

Додумать девушка не успела.

На рельсы упал странный, красноватый отсвет, и округа озарилась мрачным, пугающе-кровавым светом.

Татьяна робко подняла голову и, не в силах даже вскрикнуть, с трудом сглотнула, прижимая ладонь к собственному горлу. В поднебесье огромным, ужасающим шаром висела, словно приклеенная, кроваво-красная луна.

Видеть чего-то подобного девушке еще не доводилось. Луны бывают красными, да, иногда наблюдается такое астрологическое явление, но тогда это лишь слабый оттенок, а сейчас… Сейчас луна казалась вымазанной кровью, искупавшейся в ней, и свет, ложащийся на подлунное пространство, внушал самый искренний ужас.

Где-то наверху, немного поодаль, что-то смутно зашуршало, и Татьяне вдруг почудились шаги. Испуганная луной, непонимающая, где она находится, уже опасающаяся вместо друга найти врагов, она, недолго думая, метнулась вперед, к тоннелю, желая лишь скрыться там, пока неизвестный человек (а может и не человек вовсе!) не покинет это место.

До тоннеля было недалеко. Учитывая же, что передвигалась испуганная девушка бегом, не желая допускать и секунды промедления, добралась она до него довольно быстро и, пугаясь с каждым мигом все сильнее, поспешно нырнула в спасительную тень. Что ж, отсюда ее, по крайней мере, не заметят, это уже должно бы радовать. Сейчас там перестанет шуршать, шаги уйдут, и она направится дальше… Хотя, конечно, она понятия не имеет, куда дальше ей идти и что делать, но почему-то на существо, шуршащее в этом странном лесу под страшной луной, надеяться не хочется.

Впереди, примерно в том месте, куда совсем недавно она скатилась со склона, кто-то легко спрыгнул на рельсы, и Татьяна испуганно вжалась спиной в стену тоннеля. Чего ему тут надо, кем бы он ни был? Преследует ее, что ли?

Зазвучали уверенные, твердые шаги, вне всякого сомнения приближающиеся, и прежде, чем девушка успела совсем попрощаться с жизнью, внезапно раздался чей-то веселый, абсолютно незнакомый голос.

– Когда восходит красная луна,