Война двух миров

Наверное, это был большой город, где можно было затеряться среди людей. Профессор тогда решил на время остаться в этом городе, решив, что уже сбил преследователей со следа.

Можно было наоборот остаться в настоящем времени, постоянно передвигаясь по планете. Чтобы найти его по генетическому следу, преследователям всё-таки понадобится какое-то время, а он будет постоянно менять своё местоположение, запутывая их. Он как раз собирался попутешествовать по этой эпохе и именно для этого решил заработать много денег.

При мысли о деньгах Кит Турр усмехнулся. Чтобы комфортно жить на этой планете, нужен был оборотный капитал. Тогда можно было бы без проблем заниматься тем, что тебе нравится, в том числе и путешествовать. Впрочем, на Прироне дело обстояло почти так же. Там, наверное, до сих пор думают, что он сбежал из-за денег. «Глупцы, – подумал профессор. – На самом деле причина была совсем в другом».

И тут он вдруг похолодел от внезапно пришедшей в его голову мысли. Он всегда знал, что за ним рано или поздно придут, чтобы вернуть на Прирону для завершения работы над «пространственным гиперпрыжком». А что если им удалось закончить работу без него? Тогда он стал им не нужен, и погоня была послана не за тем, чтобы его вернуть, а за тем, чтобы жестоко покарать. Кит Турр вспомнил волевое лицо и властный взгляд штаб-генерала Диш Гирра и подумал, что тот смог бы послать убийц.

Профессор взглянул на часы, стоявшие на камине. Стрелки показывали девять часов. На одиннадцать у него была назначена встреча с Аль Капоне. Если он на неё не придет, то через час его начнут искать и приедут сюда. Таким образом, у него в запасе есть три часа. Этого больше чем достаточно. Надо было быстро добраться до Чикагского железнодорожного вокзала «Юнион-Стейшн», где в камере хранения лежал его саквояж. В саквояже находились временнАя и пространственная призмы, а также другие приборы и оружие. Кит Турр не доверял Аль Капоне и поэтому опасался хранить саквояж в отеле.

Профессор быстро оделся и подошёл к большому комоду с зеркалом. Придирчиво осмотрев своё отражение, он нагнулся и выдвинул один из нижних ящиков, из которого достал маленький «браунинг» и положил его во внутренний карман пиджака. Потом, надев шляпу, вышел в коридор, открыл дверь и тут же отшатнулся назад от неожиданности.

На пороге стояли двое «торпед» Капоне.

– Далеко ли ты собрался, Джон? – сразу спросил тот, кто стоял первым, худощавый блондин в светлом костюме и шрамом через всё лицо.

За его спиной стоял двухметровый громила в котелке, как у Чарли Чаплина, с мясистым лицом, маленькими глазками и сплющенным носом. Они вошли в номер и, чтобы пропустить их, профессору пришлось попятиться. Так они все трое и зашли в комнату.

– Так куда ты идёшь, Джон? – повторил свой вопрос блондин, удобно устраиваясь в мягком кресле.

Здоровяк в котелке молча ухмыльнулся, и от этого его лицо стало ещё безобразнее.

– Решил прогуляться, – ответил профессор. – А вас каким ветром сюда занесло?

– Мы пришли за тобой, учёный, – сказал блондин. – Собирайся, босс хочет тебя видеть.

– Мы ведь с ним договорились, что я приеду к одиннадцати часам.

– Обстоятельства изменились, учёный. Дон ждёт тебя к себе немедленно, – блондин хищно улыбнулся.

Профессор весь похолодел. Все его планы рушились. Ничего хорошего от того, что Аль Капоне послал за ним эту парочку, ждать не приходилось. Про этих двух гангстеров ходили самые ужасные слухи, один кошмарнее другого.

Блондина звали Паоло Моретти по прозвищу «Красавчик». «Красавчиком» его называли в насмешку за уродливый шрам на лице, и он не любил это прозвище. Он был не просто убийца, а ещё и отъявленный садист.

Как-то раз двое гангстеров из банды Капоне попались на рэкете. Копы взяли их с поличным в тот момент, когда до смерти запуганный владелец одного из магазинов передавал им наличные деньги. Дело пахло судом и последующим длинным сроком. Можно было договориться с правосудием, но, как назло, дело попало к молодой неподкупной судье, которого только недавно прислали в Чикаго. Аль Капоне три раза предлагал ему деньги, но судья все три раза с негодованием отказывался. Он был идеалистом и искренне верил, что все преступники должны сидеть в тюрьме, а не разгуливать на свободе. Тогда Дон понял, что зря тратит своё время и поручил уладить эту проблему «Красавчику».

Моретти с энтузиазмом взялся за дело. Двое суток он следил за судьёй, выясняя распорядок его дня. На третий день, ранним утром, он подошёл к дому судьи за двадцать минут до того, как тот должен был выйти на работу. «Красавчик» зашёл в подворотню, вытащил из бумажного пакета, который принёс с собой, грязный рваный костюм и быстро в него переоделся. Потом нацепил седой парик и такую же, фальшивую бороду и сразу же стал похож на бездомного бродягу, которых так много в больших городах. Он спрятал свой костюм под мусорным баком, вышел на улицу и занял место недалеко от подъезда судьи, прислонившись к стене и слегка покачиваясь, изображая пьяного. В его правой руке была початая бутылка шотландского виски.

Через несколько минут он увидел, как молодой судья вышел на крыльцо своего дома вместе со своей молодой женой и маленькой дочкой. У женщины были длинные светлые волосы и очень красивое открытое лицо. Она обняла мужа, и судья нежно поцеловал её в губы, потом нагнулся и шутливо погрозил пальцем девочке, которая, дурачась, непрерывно дёргала его за полу пиджака. Ребёнку было не более четырёх лет. На голове у неё были смешные белые кудряшки, а личико светилось неподдельным счастьем. Она обняла папу за шею и потёрлась своей щекой о его подбородок. После этого мужчина выпрямился и стал спускаться по лестнице. Было чудесное весеннее утро, светило солнце и, судя по всему, у молодого человека было прекрасное настроение. Наверное, в этот миг он чувствовал себя счастливее всех на свете. На губах его играла еле заметная улыбка, а походка была лёгкой и свободной.

Он уже спустился с крыльца и пошёл по улице в сторону городского суда как вдруг, поравнявшись с подвыпившим стариком в грязном костюме, увидел у того в руках бутылку спиртного. Судью возмутило столь откровенное нарушение «сухого закона».

– Эй, мистер, – громко сказал он. – Вы знаете, что распивать спиртные напитки в нашей стране категорически запрещено.

Но старый бродяга казалось, не обратил никакого внимания на его слова. Вместо этого он стал откручивать пробку, как будто хотел сделать очередной глоток. Судья сразу подошёл к нему.

– Я к вам обращаюсь, любезный, – с негодованием воскликнул судья. – Немедленно уберите эту дрянь или мне придётся вызвать полицию.

«Красавчик» уже отвернул пробку, а судья находился от него на расстоянии вытянутой руки. Конечно, молодой человек не ощущал никакой угрозы, поэтому для него было полной неожиданностью, когда Моретти вдруг неожиданно плеснул из бутылки прямо ему в лицо. Судья сразу почувствовал жжение и, схватившись руками за лицо, повалился на пыльную мостовую.

В бутылке из-под виски была серная кислота, и он тут же умер на месте от болевого шока, на глазах у своей семьи, а «Красавчик» хладнокровно переступил через его тело, быстро пересёк улицу, зашёл назад в подворотню и поспешно переоделся в свой чистый костюм. Грязные лохмотья, парик и бороду он выбросил тут же в мусорный бак, потом опять вышел на улицу и устроился в кафе, напротив.

Сидя за столиком и потягивая кофе, Паоло спокойно наблюдал через стеклянную витрину, как собрался народ, приехала карета «скорой помощи» и полицейский автомобиль. «Скорая» вскоре уехала, после того как в неё погрузили тело судьи, а полицейские ещё часа два делали какие-то замеры на земле и опрашивали свидетелей. Потом уехали и они, толпа разошлась, и улица опустела.

Полиция ещё долго после этого разыскивала седого бородатого бродягу, но конечно, так никого и не нашла, а в банде Капоне начали поговаривать, что «Красавчик» Моретти всегда носит с собой бутылку с кислотой.

Вот такой человек сейчас сидел в кресле и смотрел на профессора своими бесцветными глазами, холодными, как глаза ящерицы. Впрочем, его дружок был не лучше.

Гарри Осборн был полной противоположностью «Красавчика». Если Моретти был подвижен и суетлив, то Гарри наоборот всегда сохранял спокойствие. На его широком лице, казалось, навсегда застыло флегматичное выражение. Осборн был бывшим профессиональным боксёром в тяжёлом весе и занятия спортом научили его хладнокровию. Поэтому и отношение к работе у них было совершенно разное. «Красавчик» получал наслаждение от вида людских страданий и поэтому даже способы убийства выбирал соответствующие. Гарри же наоборот относился ко всему с полным равнодушием. Свою работу он выполнял старательно, со знанием дела, не показывая никаких эмоций и даже не меняя выражения лица, как будто красил лавочку или подписывал счета в офисе.

Однажды, когда после первой встречи с Аль Капоне прошло три дня, и профессор уже переместил первую крупную партию спиртного с подпольного самогонного завода на склад в порту Чикаго, к нему подошёл Джек Мак Герн.

– Поехали, прокатимся, Смит, – сказал он. – У меня к тебе есть небольшое дело.

– Какое дело? – спросил профессор.

– Нужна твоя консультация. Подробности расскажу на месте, – ответил «Пулемёт».

Они сели в машину и поехали по оживлённым улицам. Мак Герн уверенно крутил баранку, насвистывая себе под нос какой-то мотивчик, и скоро они выехали из города и оказались на грунтовой лесной дороге. Ещё через несколько минут из-за деревьев показалось озеро. Проехав вдоль берега около километра, они увидели группу людей, которые стояли недалеко от обрыва. Джек подкатил прямо к ним, остановил машину и заглушил двигатель.

На берегу стояло человек десять. Кит Турр уже знал некоторых из них и, выбравшись из машины, поздоровался.

И тут он обратил внимание на двух человек, стоявших ближе всех к обрыву. У них были связанны за спиной руки, брюки засучены до колен, а босыми ногами они стояли в глубоких алюминиевых тазах. Профессор знал, что их звали Альберто Герра и Джузеппе Ферретти.

– Посмотри на них внимательно, Смит, – сказал Мак Герн, указывая рукой в их сторону. – Эти люди сидели около тебя три дня назад в баре, когда ты узнал про пропавшие грузовики?

– Да, это они. А что вы собираетесь с ними делать?

– Немного укоротим их длинные языки, – ответил Мак Герн с недоброй улыбкой.