Азалия, королева сердец. Книга 1
Ясное и солнечное утро предвещало жаркий день. Влажный после ночного дождя воздух впитал в себя ароматы трав. Азалия быстро шла через поле по узкой, едва заметной тропинке, наслаждаясь одиночеством и тишиной.
Поднявшись на пригорок, она увидела, что земля изрыта копытами лошадей, и вспомнила слова лавочницы.
«Рентис буквально очарована богатым и щедрым хозяином этих земель. Но она ошибается. Разве знатные люди умеют любить? Им принадлежит всё: и леса, и поля, у них есть золото, но за все надо платить. Ни один лорд не сможет жениться по любви на девушке, не принадлежащей к его кругу. Лучше быть бедной, но самой распоряжаться своим сердцем».
Ветви деревьев сомкнулись над её головой, вдали тревожно прокричала птица. И вдруг совсем близко от Азалии донесся слабый стон, прерванный ржанием лошади.
Девушка сошла с тропинки и раздвинула густые кусты. Ей открылась шокирующая картина: под деревьями, на траве лежала женщина в зеленой бархатной амазонке, она была в обмороке, а рядом, в нескольких шагах, била копытами красивая пегая лошадь.
Нельзя было медлить ни минуты. Лошадь могла убить незнакомку. Бросившись к женщине, Азалия схватила её за руки и с трудом оттащила в сторону, затем стала расстёгивать платье, чтобы облегчить дыхание.
Спустя несколько мгновений знатная дама пришла в себя:
– Что ты делаешь? Не смей меня трогать! – женщина обожгла её презрительным взглядом.
– Я лишь хотела помочь вам, сударыня! – смутилась Азалия, но ее слова заглушил топот копыт.
– Лира, дорогая, с вами все в порядке? Вы не поранились? О, Боже! – этот голос показался девушке знакомым, но, обернувшись, она не сразу узнала высокого дворянина в роскошной одежде.
«Этого не может быть!»
Азалия отошла на несколько шагов, не сводя с него глаз; граф сильно смутился, но Лира, приподнявшись, тут же протянула к нему руки:
– Ах да, помогите же мне встать, дорогой граф! Орлянка – резвая лошадь, я так сильно упала… А эта негодная девчонка решила воспользоваться моим обмороком, чтобы ограбить меня!
Азалия стояла, как громом поражённая. Она с мольбой посмотрела на графа, надеясь, что он вступится за неё, но Ральф только отвёл глаза и помог подняться знатной даме.
– Это неслыханно! – возмущенно повторила Лира, – моё ожерелье, ещё немного – и эта девчонка, эта нищенка украла бы его! Вы должны посадить её в тюрьму за воровство, я требую этого!…
Азалия не могла дальше слушать оскорбления, она повернулась и побежала прочь, не разбирая дороги. Ветви хлестали её по лицу, она падала и вновь поднималась, не чувствуя ни усталости, ни боли от ушибов и царапин… Боль разбитого сердца душила гораздо сильнее.
Впервые в жизни она столкнулась с предательством и ложью. Граф посмеялся над её любовью, а знатная дама унизила и оклеветала её. Девушке казалось, что её жизнь кончена.
* * *
Ральф медленно подъехал к изгороди и спрыгнул на землю. Азалия не вышла ему навстречу, как бывало обычно, Ниэлы тоже нигде не было видно, и он встревожился:
– Азалия, госпожа Ниэла! Где вы?
Тихо отворилась дверь. Азалия, бледная как статуя, появилась на крыльце домика. Её прекрасные глаза потемнели и были полны слёз, руки бессильно повисли вдоль тела, но только никакое горе не могло отнять у неё сияние красоты. Она скорбно посмотрела на графа, потом поклонилась – низко, до земли.
– Что это значит, Азалия?
– Это значит, что я приветствую, как подобает, знатного и богатого господина, графа, – его светлость Ральфа де Берна.
Он шагнул вперёд, чтобы обнять её, но девушка холодно отстранилась.
– Что вы делаете, господин граф? Разве вы можете коснуться руки нищенки, на которую несколько часов назад брезговали даже смотреть?
Ральф опустил голову:
– Я очень виноват перед тобой, – глухо промолвил он. – Мне нужно было сказать правду с самого начала. Но я скажу сейчас, Азалия. Клянусь тебе, я люблю тебя, и никогда не намеревался оскорбить тебя, унизить или обидеть…
– Приберегите слова для другой, ваше сиятельство, – ответила девушка. – О, Ральф, – вдруг воскликнула она, – ты даже не представляешь, как я страдала, сколько слёз пролила! Но я благодарю Бога, за его милость ко мне: наши отношения не зашли слишком далеко. Прощайте, господин граф, мы никогда более не увидимся. Прощайте навсегда, – повторила она, глядя ему в глаза.
Ральф пытался подобрать ответ, но, вглядевшись в её побледневшее лицо, вдруг понял, что, ни уговоры, ни уверения в любви больше не подействуют. Он повернулся и пошёл прочь, склонив голову, и не видел последнего, полного тоски, взгляда девушки.
Глава 5. Отъезд
Ниэла быстро поднялась по ступенькам и распахнула дверь:
– Азалия, где ты? У меня важные новости… О, Боже, что случилось?
Девушка лежала на кровати, бессильно вытянув руки. Глаза её были закрыты, и только слабое дыхание говорило, что она еще жива…
– Девочка моя, что с тобой? Ты заболела?
– Нет, мама, – ответила Азалия, – я… у меня такое горе, – она глухо зарыдала. Ниэла обняла её и прижала к себе:
– Ты поссорилась с Ральфом? Верно? Ну, не плачь, всё будет хорошо, он ещё вернётся…
– Нет, мама, – перебила её Азалия. – Я прогнала его. Навсегда.
Ниэла присела на край кровати и взяла её за руку.
– Почему, дочка? Он – такой хороший и скромный молодой человек, правда, незнатный и бедный, но…
– Ты ошибаешься, мама. Ральф обманул нас, он – вовсе не простой охотник, а граф де Берн.
Какое странное действие оказали эти слова на старушку! Она вскочила, её нежное мягкое лицо исказил гнев, глаза засверкали:
– Граф де Берн, – прошептала она, – неужели, это он? Где были мои глаза? Но прошло столько лет, конечно же, это его сын… Так ты с ним больше не увидишься, – вдруг обратилась она к Азалии, – ты правильно сделала! Благодарю Небо за то, что оно защитило тебя, о, моя дорогая девочка, дочь моей доброй госпожи и маркиза де Резни!
Азалия непонимающе смотрела на Ниэлу:
– Мама, что с тобой? Ты бредишь?
Но у госпожи Ниэлы был такой торжественный вид: она выпрямилась, и так гордо вскинула голову, что девушке пришлось отказаться от своих подозрений:
– Нет, Азалия. Наоборот, сейчас я говорю правду, ту правду, которую скрывала от тебя все эти годы. Я – не твоя родная мать, хоть и воспитывала тебя с самого рождения. Ты – не дочь скромной вдовы лесника, ты принадлежишь к одному из самых знатных и богатых семейств нашей страны, ты – дочь маркиза де Резни!
Азалия покачала головой:
– Это невозможно, мама. Ты бредишь. Я не могу в это поверить. Какой еще маркиз де Резни?
Ниэла раскрыла принесенную с собой сумку из холщовой ткани и вынула конверт, запечатанный тремя печатями:
– Прочитай, если не веришь своей старой няне. Это письмо твоего опекуна, его светлости барона Нестера.
Удивленная Азалия взяла в руки конверт и осторожно раскрыла его. Внутри оказался листок бумаги, исписанный мелким почерком.
«Барон Нестер из поместья Нестеров в провинции Лист.
маркизе Азалии де Резни,
наследнице поместий Римердо, Роккли и Вандерм.
Моё дорогое дитя! Разрешите представиться, я – барон Нестер, ваш официальный опекун. На долгие годы вы были разлучены со мною, но я никогда не забывал о вас. Ваша матушка поручила вас, совсем крошку, моим заботам, и, я, как мог, старался выполнить её последнюю волю. Разлука была тягостной, но скоро вы займёте место в свете, подобающее дочери маркиза де Резни! Я приглашаю вас к себе и буду счастлив принять в своём родовом замке. Семнадцатого августа вас будет ждать моя карета у старого моста. Госпожа Ниэла сопроводит вас и укажет дорогу. Приезжайте как можно быстрее, я жду вас!
Искренне Ваш барон Нестер»
Бумага выпала из ослабевших пальцев Азалии. Несколько мгновений она бездумно смотрела на пол, словно пытаясь разглядеть что-то важное. Возникшая пауза показалась Ниэле мучительной.
Наконец, девушка подняла голову и с усилием произнесла:
– Ты знала это, няня? Но почему столько лет молчала, почему?
Ниэла прошлась по комнате и остановилась прямо перед ней:
– Азалия, дорогая моя девочка, я дала слово. Только так можно было спасти тебя. После смерти твоих родителей барон Нестер, твой опекун, решил, что самым надёжным местом, где можно тебя спрятать, будет поместье графов де Берн. Мой муж был лесником у старого графа, и поэтому появление здесь его вдовы с маленькой девочкой не вызвало ничьих подозрений. Я научила тебя всему, что знаю сама. Теперь ты должна завершить своё образование, чтобы стать достойной имени, которое носишь по праву рождения. А потом останется лишь вернуться в свет и составить хорошую партию.
Азалия покачала головой:
– Я ничего не понимаю, няня, – её лицо вдруг озарила новая мысль, – но если я – дочь маркиза, значит, я и Ральф равны друг другу. Мы можем, нет, мы должны быть вместе!
– Забудь об этом, – отрезала Ниэла.
– Но почему же, няня? Я ведь так сильно люблю его. И, думаю, он тоже, – тихо добавила Азалия.
– Потому что граф де Берн – твой смертельный враг. Его отец уничтожил твоих родителей, а тебя обрёк на нищету и забвение.
Азалия вскрикнула и закрыла лицо руками. Она сидела, не двигаясь, а когда, наконец, открыла глаза, они были совершенно сухими, а голос – спокойным и твёрдым:
– Хорошо, няня, я согласна ехать. Мне здесь больше нечего делать.
Глава 6. Два года спустя
Весна была поздней, снег лежал на полях до первых майских дней. Небо до самого горизонта затянули плотные серые тучи. Дул холодный, пробирающий до костей ветер, и, казалось, что везде на земле царили хаос и безмолвие.
Замок барона Нестера находился на вершине холма, далеко были видны его башни с узкими бойницами и крепостная стена, сложенная из белого камня. Примерно в миле от замка располагались деревушки, также принадлежавшие барону; за ними был лес, граничивший с владениями молодого принца Рудольфа.
Вот и всё, что барон собирался оставить в наследство своему сыну, помимо имени и титула. А ведь в молодости Рей Нестер был очень богат, благодаря наследству, полученному от отца и приданному, принесённому молодой женой. Но любовь к роскоши и привычка сорить деньгами, а также роковая страсть к азартным играм заставили его наделать долгов, в результате чего от былых владений у него остался лишь старый замок и бедное, запущенное поместье.
Сам барон тоже изменился. Сильный и выносливый мужчина тридцать лет назад, Нестер превратился в дряхлого старика, за которым ухаживали слуги, так как барон в последние годы был прикован к постели. Но никто не мог угадать, какой могучий дух скрывался в этом немощном теле, какие хитрые замыслы вынашивал барон в своей душе!
…В комнате жарко пылал камин; стол, за которым сидел старик, был завален бумагами. Он разбирал их, одни откладывал в сторону, другие – сжигал.
Дверь за его спиной скрипнула. Он узнал мягкие шаги камердинера.
– Ну, что ещё, Рик? – недовольно спросил барон.
– Ваша светлость, – ответил слуга. – Прибыл ваш сын, господин Карл. Он хочет увидеться с вами.
Лицо барона оживилось, из-под седых бровей блеснули серые глаза:
– Наконец-то! Рик, подкати кресло поближе к огню. Я хочу его видеть сию же минуту!
Слуга выполнил его приказание и неслышно вышел. Барон не сводил глаз с двери. Когда, несколько мгновений спустя, появился Карл, он протянул ему руку:
– Сынок, как хорошо, что ты вернулся!
– Я приехал сразу же, как получил ваше письмо. Отец, вы неважно выглядите, – добавил он, – как ваше здоровье?
Лёгкая улыбка скользнула по морщинистому лицу барона:
– Очень хорошо, смею тебя уверить. Но давай ближе к делу. Ты привёз письма?
– Да, отец, – Карл вынул из сумки, висевшей на плече, толстый пакет, – вот они.
Старик погрузился в чтение. Воспользуемся этой небольшой паузой, чтобы представить нового героя. Он был очень похож на отца, вернее, на его портрет, который висел на первом этаже, в галерее замка. Такие же резкие и твёрдые черты лица, кустистые брови над холодными серыми глазами, и чёрные, как смоль коротко подстриженные волосы. Сына Нестера можно было бы назвать симпатичным, если бы не шрам, полученный на дуэли и изуродовавший правую часть лица. Карл держался уверенно, костюм, сшитый по последней столичной моде, из фиолетового бархата, с кружевной отделкой удивительно шёл ему.
– Проклятье! – воскликнул старик, бросая бумаги на стол. – Всё гораздо хуже, чем я думал.
– Что такое, отец?
– Король тяжко болен, и, может быть, не протянет и двух месяцев. Так, во всяком случае, утверждает его лекарь… Вот что, Карл, – добавил он, глядя в лицо сыну, – нам необходимо срочно помириться с королевой и её сыном.
Карл Нестер пожал плечами.
– Я не против, отец, но кто нас представит королеве? И даже если такой человек найдётся, не забывайте: есть де Берны, они точно не упустят случая рассчитаться с нами.
– Ты меня недооцениваешь, сын. Даже при дворе королевы-матери у меня есть друзья. Что же касается семьи де Берн… Об этом поговорим позже. Скоро полдень. Прошу тебя, Карл, присутствовать сегодня на обеде – я хочу представить тебе одну даму.
Карл поморщился:
– Боже мой, отец, и ради этого вы заставили меня уехать из столицы? У меня нет ни сил, ни желания выслушивать глупости и сантименты провинциальных барышень. И, тем более, знакомиться с кем-то.
– Погоди, Карл, не спеши. Я хочу представить тебе леди Азалию де Резни, дочь покойного маркиза де Резни, моего близкого друга.
– Кого? – молодой Нестер широко открыл глаза от изумления. – Неужели вы говорите об этой деревенской простушке, которую вы непонятно зачем выписали из Руэста два года тому назад? Нет уж, теперь я точно не приду.
Повисла недолгая пауза. Брови барона сдвинулись, но голос был угрожающе спокоен:
– Это моё личное желание, Карл. Сегодня ты должен быть за обедом, и ты придёшь!
Его сын, вздрогнув, отступил на шаг. Он побаивался отца, хоть и пытался это скрыть, и потому, в который уже раз, поспешил признать поражение:
– Как вам будет угодно, отец. Я приду, но не ждите от меня светских бесед и комплиментов – я буду нем как рыба, – он чуть наклонил голову, в знак прощания, и вышел.
Барон насмешливо посмотрел ему вслед:
– Глупец, сам не знает, от чего отказывается. Но: или я совсем ничего не понимаю в жизни, или через месяц он будет от неё без ума.
* * *
Столовая ярко освещалась множеством горящих свеч. Слуги бесшумно скользили вдоль стола, накрытого тонкой скатертью, расставляя серебряную посуду, передвигали мебель. Затем в комнате остался лишь дворецкий и пара молодых слуг, в обязанности которых входило прислуживать за столом. Он с поклоном распахнул тяжелые двери перед бароном и его сыном.
Кресло барона вкатил камердинер. Карл расположился за спиной отца. Его лицо было хмурым и бесстрастным, тонкие губы – недовольно сжаты. В ту же минуту распахнулась дверь в противоположном конце столовой, и дворецкий доложил:
– Леди Азалия де Резни.
«Боже мой! – насмешливо подумал Карл. – Сколько церемоний, чтобы встретить бедную деревенскую девочку!»
Но с отцом были шутки плохи, и Карл медленно повернул голову на звук шагов. И вдруг замер, ослеплённый. К нему приближалась девушка в белом платье, красивая, точно сказочная фея. Длинные волосы, словно золотистая шаль, окутывали плечи, на овальном лице светились чудесные ярко-синие глаза. Азалия присела перед бароном, затем протянула руку Карлу, и тот, словно зачарованный, нежно коснулся её губами.
– Леди, – пробормотал он, – я…
Барон был явно доволен:
– Дитя моё, – обратился он к девушке, – разреши представить тебе моего сына, Карла Нестера.
Нестер низко поклонился, чувствуя на себе внимательный взгляд её проницательных глаз, а затем, предложив руку, повёл к столу. Обед прошел в непринужденной обстановке. Вопреки своему обещанию, Карл говорил много, рассыпался в комплиментах, остроумно шутил, то и дело, обращаясь к своей красивой соседке.
Разговор зашёл о лошадях, и Карл, узнав, что дочь маркиза – хорошая наездница, предложил ей верховую прогулку:
– Я покажу вам всё поместье, всё тропы в лесу. Хочу, чтобы вы чувствовали себя, как дома.
– Благодарю вас, – ответила девушка, – и вы, и ваш отец так добры ко мне.
– Я всегда мечтал иметь дочь, – с чувством сказал барон, – и эта давняя мечта, наконец, сбылась! Ну, что же, ты, Карл, ждёшь, проводи леди Азалию в её покои. А я вернусь к себе – надо немного отдохнуть.
Старик провожал взглядом сына и его спутницу, пока они не скрылись за дверью, затем прошептал: «Дело, кажется, клеится. Но времени терять нельзя. Нужно сообщить госпоже Амальде, чтобы была готова встретить молодых. Но как красива эта девчонка! Словно не было этих двадцати лет, словно я снова вижу перед собой Диану!»
Глава 7. Дочь маркиза и служанка
Как и прежде, когда у неё было тревожно на душе, Азалия достала из шкатулки изящный золотой медальон на тонкой цепочке и раскрыла его. Внутри находился портрет молодой женщины в самом расцвете красоты – это была её мать, которую Азалии, увы, так и не пришлось узнать.
Когда девушка впервые появилась в замке барона, всё здесь казалось ей чужим. Платье из тонкой газовой ткани, напудренные волосы, бесконечно тоскливые уроки истории, пения, танцев, угодливые слуги, величавшие её госпожой, просторные и холодные комнаты замка… Вот на что она сменила скромный маленький домик в чаще леса, а вместе с ним – пусть, тихую и спокойную, но счастливую жизнь.
Но проходил месяц за месяцем, и прошлое затянулось дымкой, отдалилось. Дочь маркиза оказалась способной ученицей, и опекун не мог на неё нахвалиться. Она довольно быстро освоила тот небольшой курс наук, который считался необходимым для девушек из знатных семей: выучила несколько иностранных языков, научилась петь и танцевать, а что касается рукоделия и другой женской работы – то здесь ей просто не было равных. В библиотеке барона нашлось немало книг – и для развлечения, и для серьёзного чтения, – вскоре большинство из них было испещрено пометками на полях, сделанными мелким почерком.
Азалия много и с удовольствием ездила верхом, всё жившие в округе крестьяне знали её, потому что почти каждый день она приезжала в деревню, привозила продукты, старые вещи и раздавала их бедным. Барон, сначала посмеивающийся над её вниманием к бедным, предоставил девушке полную свободу.
«Она – будущая хозяйка этого поместья, – думал старик, – пусть делает, что хочет».
Всё коренным образом изменилось, когда приехал Карл. Случайно или намеренно, он попадался ей на пути, куда бы девушка не пошла. Они вместе выезжали на прогулки, встречались за столом и даже в маленькой церкви, находившейся вблизи замка, она почти каждый день видела его. Со стороны они казались хорошими друзьями. Но Азалия всегда была честна с собой. Слишком гордая, чтобы выдать свои чувства, она была вежлива и любезна с сыном барона, смеялась его шуткам, слушала его бесконечные рассказы о дворе и столице, полные самого нелепого хвастовства, – но не более. Если взгляд её синих глаз и останавливался на Карле, в нём не было не единого намёка на чувство или, хотя бы, увлечение. Молодой Нестер не мог обвинить её в кокетстве – девушка была слишком горда для этого – и, возможно, впервые в жизни сын барона страдал из-за женщины.
Привыкший к лёгким победам, он был удивлён и раздосадован, что все его ухаживания оставляют Азалию равнодушной. Каждый новый день, любуясь её хорошеньким личиком, слушая нежный, мелодичный голос, Карл сам не заметил, что влюбился. Он не осмеливался признаться Азалии, боясь отказа, но стремился выполнить любую её просьбу, часами раздумывая над каждым словом и жестом.
…Азалия нежно поцеловала портрет и прижала его к сердцу. «Матушка, дорогая моя! Если бы ты знала, как мне тяжело одной, как здесь одиноко… Ты знаешь, я старалась забыть его, не думать о нём, но это невозможно. Я не могу сделать того, что от меня требуют, не могу мстить Марьяне Берн и её сыну… О, Боже мой!»
Ниэла, держа в руках платье из голубого шёлка, неслышно вошла в комнату:
– Азалия, посмотри, какое красивое, просто чудо! О, девочка моя, что с тобой? Ты опять плакала?
– Всё хорошо, няня, – ответила Азалия, вытирая глаза. – Я просто…открыла медальон…и…
– Ну, успокойся, дорогая моя! Столько лет прошло! На всё воля Божья! Твоя матушка наверняка следит за тобой с небес. И все, что ты можешь сделать, – это жить так, чтобы ей не было за тебя стыдно.
Раздался негромкий стук в дверь.
– Ох, неужели уже господин Карл. А ты еще даже не переоделась! Что я ему скажу?
Азалия, вздохнув, взяла платье и направилась в другую комнату:
– Попроси его подождать, няня, я быстро.
Старушка раскрыла дверь, но вместо Нестера увидела перед собой миниатюрную девушку в простом сером платье и белом переднике. Толстая черная коса охватывала прелестную головку, на смуглом от загара лице сверкали живые чёрные глаза. Она почтительно присела перед Ниэлой:
– Добрый вечер!
– Добрый, добрый, но кто ты такая? Раньше я тебя не видела, – сказала Ниэла, плотно закрывая дверь.
– Конечно, нет, сударыня, – простодушно ответила девушка, – потому что господин барон взял меня на работу только сегодня. Я – новая горничная госпожи Азалии. Меня зовут – Жанна.
Ниэла внимательно посмотрела на неё:
– Вот как, значит. Ну что ж, пойдём, представлю тебя госпоже.
– Не нужно, няня. Я всё слышала.
Азалия появилась на пороге спальни. Нежно-голубой шарф обвивал её светлые волосы, новое платье, сшитое по последней моде, с изящной расшитой золотом накидкой, выгодно подчеркивало её красоту. Дочь маркиза ласково улыбнулась, и протянула руку смущенной девушке:
– Я рада познакомиться с тобой, Жанна. Ты очень хорошенькая.
– Вы слишком добры, госпожа, ведь я – всего лишь служанка, – ответила девушка. – Я так много слышала о вас, о вашей красоте и доброте, но даже не представляла…
Азалия помрачнела, её лицо стало серьёзным:
– Прошу тебя, не надо лести, Жанна. Порой мне кажется, что никакая я не госпожа и не дочь маркиза, и я бы всё на свете отдала – и это платье, и драгоценности, только за возможность быть свободной и счастливой.
Она поспешно вышла. Служанка с удивлением посмотрела ей вслед, а потом спросила Ниэлу:
– Я что-то не так сказала?
– Нет, ты здесь не причем. Постарайся хорошо выполнять свои обязанности, и у Азалии не будет претензий. Ой, заговорилась я, а ведь собиралась сходить в церковь… До свидания, Жанна.
– До свидания, сударыня!
Как только за Ниэлой закрылась дверь, мягкое и простодушное выражение исчезло с лица служанки. Она выпрямилась и судорожным движением прижала руки к груди. Горечь, боль вспыхнули в её чёрных глазах, она прошептала: «Как же она красива! Да, настоящая красавица. Такая девушка способна покорить любого мужчину. А, если он, тоже….»
Глава 8. Битва сердца и разума
Поднимаясь по лестнице, Азалия услышала разговор двух стражников:
– Да, всё решено. Это будет завтра на Большой Северной дороге. Ну и глупец же ты! Конечно, под видом ограбления…
Заметив девушку, они замолчали и поклонились. Слегка кивнув в ответ, Азалия прошла мимо. И услышала за спиной приглушённый шёпот: «Конечно, нет. Хоть это всё из-за неё. Впрочем, у барона свои счёты с Бернами».
Девушка замерла, не в силах сделать и шагу. Она напряжённо прислушивалась, но тут вдали коридора раздались тяжёлые шаги, и разговор прервался. Карл Нестер широко улыбнулся, увидев Азалию:
– Какая неожиданность! Я как раз шёл к вам.
– Рада вас видеть, Карл. Вы проводите меня к своему отцу?
– О, с огромным удовольствием, – он поклонился.
Они медленно поднимались по лестнице. Азалия молчала, то ли погрузившись в размышления, то ли в воспоминания. Карл тоже ничего не говорил, что ему было несвойственно, но пристально смотрел на молодую девушку, будто стараясь прочесть её мысли:
– Как хорошо, что мы, наконец, наедине, Азалия. Постоянно кто-нибудь мешает, или слуги, или даже отец…
Азалия удивлённо подняла голову:
– Как, неужели, даже господин барон раздражает вас?
– Нет, конечно, нет, – спохватился Карл, – просто я хотел сказать, что счастье видеть вас, возможность слышать ваш голос, для меня драгоценна, я не хочу ни с кем вас делить. Вы так неожиданно вошли в мою жизнь, но теперь я представить себе не могу, как раньше жил на свете, не зная вас…
Он замолчал и снова взглянул на неё. Лицо Азалии было совершенно спокойно:
– Вы очень любезны, но Карл, я должна сказать вам…
– Подождите, не торопитесь с ответом, – заклинал он, – подумайте о моих словах. К вашим ногам, Азалия, я хотел бы положить весь огромный мир, но пока лишь предлагаю свое сердце и титул…
– Карл, мы уже пришли, – сказала она, останавливаясь перед большой дверью, обитой кованым железом, и мягко освобождая свою руку. Нестер умолк, увидев любопытный взгляд старого камердинера барона.