Месси. Гений футбола
Кике Домингес: Наблюдая за командой 1987 года, у меня создалось впечатление, что Мацциа – форвард, который иногда играл с Лео, был до некоторой степени индивидуалистом. Я знал его недостаточно хорошо, чтобы сказать, что он в долгосрочной перспективе мог бы составить конкуренцию Лео, но, конечно, мог бы посостязаться с ним в таких аспектах, как техника и работа с мячом. Но мне пришлось расставить в команде свои приоритеты. Не лучшее сравнение, но Мацциа в команде был, как помятое яблоко в корзине. Мне было нужно, чтобы Лео взял на себя нагрузку всей команды, а этот парнишка делал то же самое, но на другом уровне. Поэтому я перевел его в команду’87 В, так что, если бы он вырос и впечатление, что он способен обогнать Лео, оправдалось, то это стало бы проблемой для них обоих – пришлось бы разобраться между собой в следующем году на поле в игре двух команд по 11 человек. На этом этапе футбол становится менее эмоциональным и более жестким, никто не поздравляет друг друга – детство кончилось. И отцов нет рядом, чтобы защитить вас, и более того, не приветствуется, если отец начинает совать нос в игру, – это вызывает неодобрительные взгляды. Происходит естественный отбор – выживает тот, кто доходит до следующего уровня. Лео справился, Мацциа – нет.
Джерардо Григини: Нападающие каждую игру завершали борьбой с Лео: все хотели забить больше голов. Ему нравится получать мяч, и если бы он мог, то играл бы двумя мячами: один для себя, а второй – для всех остальных! Если бы я мог проникнуть в его голову и понять, каким он был тогда, когда был с нами… Тренеры дали нам указание, от которого портилось настроение: Лео может делать то, что он хочет, и мы начали завидовать! «Почему он?» – спрашивали мы. «Отдайте ему мяч, – говорил Кория. – Пусть Лео сделает то, что он хотел. Это самый простой вариант».
Кике Домингес: На стадионе Мальвинаса мы всегда вели себя правильно: приветствие, объятие, поцелуй, рукопожатие. Так же, как со всеми. Но когда тренировка заканчивалась, Лео не хотел уходить домой, что мне очень нравилось. Временами нас просто заживо съедали комары, и отцы собирались в небольшие группки, в другие дни опускался густой туман, а Лео всегда хотел больше играть в футбол.
Клаудио Вивас (тренер, «NOB»): Когда мы играли матчи местного турнира, это происходило в Мальвинасе. За полем стояла маленькая открытая хижина, которую часто использовали для приготовления шашлыков, а рядом с ней стояло несколько столиков, где люди собирались, чтобы поесть, пообщаться, выпить. «Но, Лео, ты же не можешь играть здесь, где люди едят, ты же что-нибудь разобьешь…» – никакой реакции. Когда игра на поле заканчивалась, он продолжал, и его было не остановить. Иногда он просил отца отвести его на площадку подальше, через два земляных поля, чтобы он мог продолжать играть там с друзьями.
Адриан Кориа: Мяч в стену, и снова, и снова… Ему говорили: «Знаешь что, нам нравится эта стенка, мы за ней ухаживаем, мы красим ее, мы стараемся сделать так, чтобы она не пачкалась. Успокойся, скоро ты снова будешь играть, передохни». А он: «тук, тук, тук». Один из тренеров сказал мне: «Нет никакого способа остановить этого мальчишку, он проводит весь день за игрой, даже тогда, когда заходит солнце. И без света. И когда все спят».
Эрнесто Веккио: И даже если он болен. Однажды Лео вышел на поле Адиур после болезни, но непременно хотел играть. Я придержал его на скамейке. Мы проигрывали со счетом 1:0. Оставалось пять минут до конца, и я спросил Лео, не хочет ли он поиграть. Как только он ответил, что хочет, я попросил его пойти и выиграть матч. Излишне говорить, что мы победили.
Клаудио Вивас: Лео любит футбол: смотреть, как играют другие, и играть сам. Его семья жила недалеко от центрального стадиона Кордовы, и я обычно приходил и смотрел, как там играет один мой родственник. Я часто видел там Лео. «Central Córdoba», так же, как «Alavés» или «Eibar», – районные команды второго или даже третьего дивизиона.
Кике Домингес: В Академии были совершенно феноменальные игроки, просто бесподобные, но они застревали в низших дивизионах. Не состоялись. Лео уже в 12 лет был совершенно потрясающим игроком и остается им до сих пор. Этого очень трудно добиться. Жизнь подарила мне шанс тренировать трех совершенно фантастических игроков юного возраста: Макси Родригеса, «Билли» Родаса и Лео Месси. Самым невероятным потенциалом из них обладал «Билли».
Эрнесто Веккио: Родители Лео постоянно находились рядом с ним. Отец всегда стоял возле ворот: не говорил ни слова и не смешивался с толпой других отцов.
Кике Домингес: Все остальные отцы относились к Лео, как к собственному сыну, он был братом ребятам не только моей команды, но и в любой другой, в которой он играл. Мама Лео предпочитала держаться вместе с другими матерями, но Хорхе, его отец, как правило, стоял в стороне и держался особняком.
Эрнесто Веккио: Мы отправились на турнир в Кантолао. Лео был в команде 1987 года. А членом команды 1986 года был Густаво «Билли» Родас, который впоследствии прославился тем, что в 16 лет дебютировал в первом дивизионе. Они были очень разными. Я с сожалением смотрю на сегодняшнее положение Родаса – по-моему, он играет в Перу, – мне грустно думать, что у него был необыкновенный талант, он мог бы достичь невероятных высот.
Кике Домингес: Я всегда говорю, что мое величайшее достоинство – и я всегда буду этим гордиться – умение бережно хранить и развивать то, что игроки получили от природы. Лео подобен произведению искусства, вышедшему из-под руки известного мастера: он не может не достичь высокого результата, это просто невозможно. Есть футболисты – и у нас есть пример величайшего в прошлом кумира – Диего, – которых сгубили пьянство, вечеринки, раздутое эго, ссоры… Лео не из таких.
Сцена третья
На темном экране мелькают следующие кадры.
http://www.youtube.com/watch?v=uBPnpziMFOQ
Лео десять лет. Товарищи по команде высматривают его. На нем футболка с красно-черным номером 10 во всю спину. Одним касанием он обрабатывает мяч, переигрывая вратаря. Лео не бьет по мячу, он скорее вкладывает его в ворота, а затем передает мяч за пределы этой области и входит в штрафную площадку, чтобы получить его назад от своего товарища по команде. Так же, как он неоднократно делал это раньше. И делает до сих пор. Позже, прямо после введения мяча в игру, он обходит одного, потом другого, затем третьего противника, а добравшись до края, бьет по мячу. На сей раз голкиперу удалось поймать мяч. Пришедший к Лео «кирпич» снова становится мячом, как только касается его левой ногой. Он разворачивает тело и забивает гол прострельным ударом. Затем он забивает другой гол после штрафного удара, один правой ногой, другой – левой. Отобрав мяч и обойдя несколько игроков противника, он посылает мяч высоко над головой вратаря. Он мчится, чтобы обнять товарищей по команде. Когда прозвучал финальный свисток, униженные противники подходят к нему, чтобы попросить сфотографироваться или выполнить чеканку. Все останавливаются, чтобы посмотреть, как он доберется до ста ударов и больше.
Кике Домингес: Раньше мы разогревались с мячом на поле, поэтому когда ребята играли, то отдавали себе отчет, что видят перед собой мяч, а не «кирпич». Понимаете, что я имею в виду? Порой Лео проводил разминку. Я занимался бумагами, которые надо было подписать, и просил Лео занять мальчишек. Лео несся на поле. Если он двигал ногой определенным образом, все повторяли за ним это движение. Но ни я, ни он не заставляли игроков это делать – они делали так, потому что хотели скопировать его действия, Лео был эталоном, которому они хотели соответствовать. Все было совершенно естественно. Передо мной была картинка мамы-утки со своими утятами, которые всюду следуют за ней.
Джерардо Григини: У нас не было одного лидера. В группе было около 16 человек, и многие были способны принимать решения. Конечно, мнение Лео и мое было довольно весомым, а также ценили Леандро Бенитеса и Лукаса. Был еще Хуан, который хотел быть лидером, но в детстве нередко происходят стычки, и хорошо, что ему не позволили им стать. Лео не был тираном, навязывая всем свои суждения, но, скорее, был тем самым лучшим футболистом, за которым люди были готовы следовать.
Адриан Кориа: Обычно Лео выслушивал указания тренера с уважением. Он быстро все усваивал. Лео никогда не говорил «я разыгрываю мяч» и «я – лучший». Товарищи по команде любили его. Единственное, что не нравилось Месси, – упражнения, он любил играть. Один раз мне пришлось наказать Лео во время тренировок. Я не людоед и не армейский старшина, но мне всегда нравилось серьезное отношение к работе. Все выполняли упражнение, когда он начал играть с мячом. Я обратился к Лео несколько раз, но он игнорировал меня. В конце концов, я был вынужден сказать, чтобы он положил мяч и отправлялся домой. Десять минут спустя я увидел его с сумкой на спине – он стоял, прислонившись к стене, и смотрел на поле. Мне стало грустно и больно смотреть на это. «Ты умчался, не поцеловав меня», – крикнул я ему. Он возвратился, поцеловал меня, и я отослал его назад в раздевалку, чтобы он снова подготовился к тренировке. Он был застенчивым мальчиком, но упрямым, однако это был единственный случай, когда мне пришлось поступить с ним подобным образом.
Кике Домингес: Вы видели таких игроков, которые пытаются сыграть «в стенку» (короткий пас – молниеносный рывок вперед – снова получение мяча) и продолжают бежать, хотя то, что возвращается к ним, больше похоже на кирпич, чем на мяч? Лео делал именно так. Многие остановились бы на полпути, если не получили мяч назад так, как им хотелось.
Эрнесто Веккьо: Солнечным субботним днем в Мальвинасе мы играли против «Пабло VI». Лео получил мяч от вратаря и с ускорением помчался прочь из нашей зоны, двигаясь мимо игроков и огибая вратаря соперников, который, пытаясь остановить его, упал и подвернул лодыжку. Мальчик издал крик боли, который Лео, похоже, услышал, и вместо того, чтобы забить мяч в пустые ворота, остановился, повернулся и не только пошел помочь ему, но привлек внимание судьи, чтобы пострадавший мог получить медицинскую помощь. Это мне понравилось.
Кике Домингес: Лео был довольно осмотрительным: не кричал, не был слишком экспансивным, даже когда выкидывал какой-нибудь номер. Однажды «Ньюэллс» выдал нам клубные свитера, абсолютно красные с небольшими белыми вставками по бокам. Лео подошел ко мне и сказал: «Что вы будете делать, разукрашенный, как Дед Мороз? Вы очень на него похожи». В то время мои объемы немного вышли из-под контроля, и ничего не помогало! Нахал!
Диего Ровира: Тогда мы взяли за правило перекусывать днем у меня дома. Скалья, Бенитес, Лео и я. Мы собирались, чтобы поиграть в «Нинтендо». Как же мы смеялись! Пока моя мать готовила нам еду, мы открывали ящики платяного шкафа в моей спальне и надевали европейские футбольные майки. Мой отец – врач, который ездил на конференции и всегда привозил мне футболку с эмблемой клуба: «Барселона», «Манчестер Юнайтед», «Реал Мадрида». Я никогда не носил их: они лежали просто как подарки. Два ящика, заполненные футболками. И перед тем, как начать играть в приставку, каждый из нас выбирал по футболке. Григини, например, надевал футболку «Реал Мадрида». Лео – «Барселоны» – ту, которую они выпустили к столетнему юбилею, – наполовину алая, наполовину – синяя. Футболка Ривалдо. Он всегда делал одно и то же: приходил ко мне домой и шел надевать футболку «Барселоны». Лео в одной из моих футболок – такой забавный – казалось, что он надел ночную рубашку.
– Точно, я надену эту, – сказал он мне после того, как все вернули футболки в ящик. Все, кроме Лео:
– Ну, давай, верни ее мне.
Он попросил меня, улыбаясь.
– Да?
Это была моя единственная футболка «Барселоны». Еще бы я отдал ее ему!
Джерардо Григини: Он говорит, что фанат «Ньюэллса», но когда мы были детьми, он увлекался «Ривером». Я был фанатом «Ривера», Лукас – «Ньюэллса», а Леандро – «Боки». Лео был фанатом Аймара, который в то время играл в «Ривере», и мы обычно смотрели все его матчи. Мы много времени проводили вместе, а в выходные дни, когда мы должны были играть, мы оставались в пансионе.
Нестор Розин: Чтобы игра ребят была лучше, у нас был пансион, где могли пожить мальчики из отдаленных районов. Мы должны были быть уверены, что они хорошо поели и выспались.
Джерардо Григини: Лео, как бельчонок, спал на самой верхней койке, на третьем ярусе. Мы наслаждались жизнью, у нас была общая цель: хорошо провести время. В то время бутылка кока-колы стоила 1,25 песо. Это был 2000 год – проведение мини-чемпионата мира Arteaga, и мы провели около 20 дней, живя вместе в этом пансионе. Вечером предыдущего дня шел дождь, и всем хотелось выпить кока-колы, но ни у кого из нас не было денег. Это было время, когда в Аргентине только появились мойщики ветровых стекол у машин, стоящих на светофоре в ожидании, когда зажжется зеленый свет. Тогда мы и решили: «Пойдем мыть ветровые стекла! По крайней мере, получим немного мелочи». Лео решил измазаться грязью из придорожной канавы, и, когда люди выходили из супермаркета, он просил: «Монетку, сеньора?» Дама давала ему два песо. «Мелкую монетку, сеньора!» Полтора песо, два песо… В тот день мы купили 56 бутылок кока-колы!!! В будущем, когда у меня будут дети, я обязательно расскажу им, как мы дружили, как я играл и принимал участие в самых разных проделках вместе с лучшим в мире футболистом.
Кике Домингес: Я пообещал своему сыну Себастьяну, что, в случае его дебюта с любой командой – даже с «Бока» (хотя мое сердце навеки отдано «Риверу»), я отдам ему свой Ford Sierra. В тот же день, поскольку я был довольно сильно взволнован, я приехал на тренировку поздно. После я вышел из раздевалки и понял, что у меня нет ключей от машины Ford Sierra, которую я обещал сыну. Я забеспокоился и возвратился в раздевалку, но и там не мог найти ключи. В раздевалке меня встретили все ребята – они сидели тесной группой – Лео посередине, изображая, что он ведет машину, а она рвет с места. Ключи от Ford Sierra были у него в руке. «Вы их ищете, Дед Мороз?» – спросил Лео.
Джерардо Григини: В то время мы были так молоды, что не могли ходить на дискотеку. Поэтому договаривались с друзьями и приглашали девочек из нашего класса домой. Например, если был мой день рождения, то я приглашал к себе всех товарищей по футбольной команде и школьных друзей, и мы старались соответствовать. Всегда приглашали трех кузин Лукаса: Антонеллу, которая стала женой Лео, Карлу – самую младшую и старшую Паулу. Лео всегда, даже когда ему было 10 или 11 лет, любил Антонеллу. Правда, в то время она не отвечала ему взаимностью. Я полагаю, что впоследствии Лукас внес свой вклад в их отношения, и они узнали друг друга лучше. На вечеринках Лео был застенчивым, замкнутым, и мы обычно говорили ему: «Давай, Лео, не упускай возможность! Почему ты не веселишься, как мы? Когда ты играешь в футбол, ты намного храбрее, парень!» Но он был застенчивым и продолжал сидеть где-нибудь в углу.
Озорство? Мы были спокойными детьми. Самая серьезная проделка, которую мы устраивали, это попрошайничество ради «кока-колы». Чаще мы встречались у кого-то дома и играли на PlayStation. Иногда ходили в гости к Лукасу, у которого дома было два поля для мини-футбола, и мы собирались там, чтобы поиграть.
Джерардо Григини: Для меня было очевидно, что Леандро Бенитес, Лукас и Лео имеют все необходимые качества, чтобы играть в первом дивизионе. Однако я и представить себе не мог, что Лео станет лучшим в мире. «О чем ты мечтаешь?» – спрашивали мы друг у друга – мы постоянно говорили об этом. «Войти в первый дивизион», – всегда отвечал он. Он мечтал играть за «Ньюэллс». В его жизни произошли разные события, и Лео оказался в «Барселоне», но я думаю, что лет через пять, когда ему исполнится 30 лет, он вернется в родной клуб. Однажды Месси выиграл чемпионат мира – с божьей помощью мы выиграем следующий, – и он почувствует, что сделал то, что хотел. Он вернется домой. Во всяком случае, я так думаю.
Эрнесто Веккьо: Я всегда говорил, что у него огромное будущее, и я был прав. Мне бы очень хотелось, чтобы Родас достиг таких же успехов или Депетрис – парнишка с потрясающей техникой…
Адриан Кория: Я должен был некоторое время наблюдать за теми, кто собирался играть на большом поле командами по 11 человек. У Лео были проблемы с ростом. Никто в семье не мог заработать деньги, которые были необходимы для лечения, в котором он нуждался. Я обычно говорил Пепето (Роберто Пуппо, младший технический директор «Ньюэллса»): «У вас есть влияние и контакты, почему не попытаться помочь ему? Когда Лео станет лучшим игроком, чем Диего, он вернет вложенные в него деньги». Мне кажется, на инъекции было необходимо около 900 песо в месяц.
К счастью, у меня есть свидетели, которые могут подтвердить, что я нажимал на все рычаги. Они могут подтвердить, что, по моему мнению, он мог стать столь же великим игроком, как Диего. Иногда я напоминаю об этом Тата Мартино и другим своим друзьям, имеющим вес в мире футбола. Он, бесспорно, должен был стать яркой фигурой в мире футбола.
Акт второй
Сцена первая
На темной сцене демонстрируется следующее видео – реклама «Адидас», в которой звучит голос Лео.
http://www.youtube.com/watch?v=hidTAhkEwZw
«Когда мне было 11 лет, у меня обнаружили дефицит соматотропина – гормона роста, и было необходимо начать лечение, чтобы я смог вырасти. Каждый вечер мне нужно было делать укол в ногу, вечер за вечером, каждый день – в течение трех лет.
Я был таким маленьким, что в 11 лет я был размером с восьми-, девятилетнего ребенка, или даже еще меньше. Это было очень заметно на футбольном поле и на улице, когда я стоял рядом со своими друзьями.
Мне говорили, что я всегда был самым маленьким: в школе, на футбольном поле, во дворе. Я очень отличался от остальных ребят. Так продолжалось до тех пор, пока я не закончил лечение и начал расти, как все.
Я думаю, то, что я был меньше остальных, позволило мне быть немного быстрее и проворнее и помогло мне лучше играть в футбол.
Благодаря этому я понял, что то, что поначалу казалось плохим и уродливым, преобразовалось в нечто весьма позитивное, и я сумел достигнуть многого и стать тем, кто я есть сейчас, благодаря тяжелой работе и огромным усилиям».
Изображение, спроектированное на большой экран: две маленькие ножки в коротких брючках, небольшой контейнер, похожий на пенал, в котором спрятан шприц. Как мы объясним позже в этом акте, он будет собирать шприц, а затем вводить иглу в ногу. Экран темнеет. Снова включается свет. Он повторяет процедуру: инъекция в другую ногу. Тем временем мы слышим голос аргентинского мальчика, читающего отрывки из следующих интервью:
Лео Месси для El Grafico: «Я был меньше, чем остальные дети, но на поле это не было заметно. Люди, которые видели, как я делал себе укол, пугались, и им становилось плохо. Меня же это не беспокоило и не причиняло боли. Куда бы я ни шел, я брал с собой шприц в футляре и клал его прямо в холодильник, например, если шел в гости. Вечером я вынимал его и вкалывал иглу прямо себе в квадрицепс. И так каждый вечер. Один день – в одну ногу, на следующий день – в другую».
На сцене снова загораются огни, но тени темны и глубоки. Уже довольно поздно, и те, кто сейчас сидит за столами в Мальвинасе, остаются, чтобы выпить последнюю кружку пива.
Нестор Розин: Когда Лео перешел из мини-футбола в настоящий, мы заметили его отличие от остальных, потому что «Ньюэллс» был известен своими крепкими и упитанными игроками из сельской местности, а он был очень маленьким.
Джерардо Григини: Лео делал инъекции так, как будто это было совершенно естественно. Он никогда не объяснял мне, для чего это делается. Он приносил с собой маленькие холодные коробочки, внутри которых лежали небольшие бутылочки с жидкостью. Устройство было похоже на карандаш с небольшой иглой и отверстием, куда он вставлял бутылочку, а затем вкалывал шприц в ногу. Неделя за неделей, каждый день. Перед сном. Семь дней в одну ногу, семь дней – в другую. Он делал это совершенно естественно, точно так же, как все остальное! Когда он заканчивал вводить лекарство, он вытаскивал иглу. При этом он не смотрел на нас так, как будто мы собирались расспросить его об этом. Когда мы жили в пансионе (приблизительно 16 ребят в возрасте около 11 лет), можете себе представить, как мы на это смотрели… Но мы не смеялись над ним и ничего не говорили об этом, ничего.
Хуан Крус Легуизамон: Если посмотреть на ноги Лео, то можно было увидеть, что они усеяны точечками проколов, но мы не знали точно, что это такое. Мы были детьми, а в этом возрасте многое остается незамеченным. Единственное, что нас интересовало, – игра.
Матиас Месси (брат Лео): Да, по правде говоря, семье было трудновато: дети не чувствовали это так сильно, потому что были очень молоды, но семья переживала.
Джерардо Григини: На тот уровень, которого достиг Лео, его привел талант и уверенность в своих силах. Думаю, что мало кто обладает такой силой духа в возрасте 10 или 11 лет, чтобы сказать: «Я сделаю это, потому что оно поможет мне в будущем». Он самостоятельно делал себе инъекцию перед тем, как лечь спать, потому что знал, что это должно реализовать мечту играть в первом дивизионе.
Лукас Скалья (лучший друг Лео, футболист): Он никогда не распространялся о том, что делает уколы.
Сцена вторая
Семья Месси решила проконсультироваться со специалистом, потому что они видели: в 10-летнем возрасте Лео был намного мельче, чем другие дети. Были сданы медицинские анализы.
Мы видим на сцене врачебный кабинет, расположенный в старом доме, который несколько лет назад выделил доктору Диего Шверцштайну его отец. Он находился на первом этаже, и идти туда надо было по изящной деревянной лестнице, подобной тем, которые строили сто лет назад. Кабинет представлял собой небольшую комнату площадью в три квадратных метра. Неподалеку от врачебного кабинета имелась небольшая приемная. Мы видим доктора Шварцштайна в белом халате – он ищет нужные ему бумаги в ящике небольшого письменного стола. И вот он начинает говорить и рассказывать о прошлом.
…таким образом, мне сказали, что этот мальчик – самый лучший, настоящий феномен, но ему необходимо подрасти. Время от времени, когда медики «Ньюэллса» видели в клубе спортсмена, привлекшего их внимание и нуждающегося в эндокринологе, они вызывали меня. Так получилось, что Лео и его мать оказались в моем врачебном кабинете.
По правде говоря, я помню лишь часть событий того времени, остальное мне пришлось воссоздавать лишь впоследствии, потому что я стал вынужден рассказывать историю лечения Лео многократно. Кроме интервью, мне были любопытны эти события самому. Впервые он приехал ко мне в мой день рождения – удивительное совпадение. Это было 31 января 1997 года, если я все помню правильно. Он пришел со своей мамой, и я объяснил, как объясняю всем мальчикам, что доктора не могут помочь всем, кто хочет вырасти, а только тем, у кого есть проблемы с ростом, останавливающие его естественный процесс. У медицины нет способов помочь человеку вырасти. Мы только можем узнать, есть ли у больного проблемы, которые останавливают рост, и когда находим их, то пытаемся помочь. Я предложил сделать некоторые анализы.
Ребенок, размеры которого продиктованы генами, может быть доволен этим или нет, но медики не будут ничего менять.
Я занимаюсь подобными объяснениями потому, что иногда пациенты ожидают, что доктор даст им волшебную таблетку, которая позволит им играть в NBA, но ее не существует. Я объясняю им это, чтобы они не обольщались, а затем начинаю обследование. Я сразу заметил, что Лео был очень замкнутым мальчиком, не застенчивым, а именно замкнутым. Мне показалось, что он – явный интроверт. Застенчивый – это человек с комплексами, чувствующий себя отделенным от других. Я не думаю, что Лео относится к таким людям, скорее, он скрытный и осторожный. Ему требовалось время, чтобы открыться, прежде чем он начинал доверять вам.
Но поскольку Лео так же, как и я, очень любил футбол, лед довольно быстро был сломан. Мы поговорили о футболе: кто был его кумиром, кто из игроков нравился, где он играл, и так далее. Очень скоро между нами установились хорошие отношения, и я понял, что для мальчика имеет значение только одно – он хочет стать футболистом.