Взвод специальной разведки
– А, спецы! Друганы! Вы кстати! Я тут слегка приложился. В отсеке еще осталось, компанию не составите?
Листошин положил руку на плечо Ерохину, от чего того качнуло:
– А тебе не хватит на сегодня, Ероха?
– Да пошло оно все на хер! Кто мне че сделает? Комбат? Пацан он еще!
Ерохину было сорок четыре года. Свои положенные двадцать пять календарных лет он уже отслужил, поднявшись по карьерной лестнице до капитана. Хотя нет, когда-то он носил и майорские погоны. По крайней мере, так говорил их всезнающий заместитель командира роты Гудилов. И был Ерохин замполитом батальона где-то в Карелии. Но, видимо, не совсем правильно понимал политику партии и правительства, раз слетел до капитана, о чем особо не тужил, плюнув на всех и вся, подав рапорт на увольнение. Но кто-то в штабах решил по-другому, и Славика отправили дослуживать положенную выслугу в Афган. Что тоже не огорчило капитана. Семья у него распалась еще в начале службы, другой не завел и жил бобылем. Где-то в деревне от родителей остался дом. Так что крыша над головой имелась, а пенсия вполне обеспечивала его существование на «гражданке».
Ерохин переспросил:
– Ну, так чего, Калинин? Лист? Пошли омолодимся?
Семен, не отнимая руки, проговорил:
– Ты, Славик, уже, наверное, до пеленок сегодня омолодился. Кто кино крутить будет?
– А я вам что, кино… – он икнул, – киномеханик? Это его дела! А вы собираетесь это «Пеньково» смотреть?
– Ты же ничего новее не возишь.
Ерохин вдруг предложил:
– А хотите, мужики, порнуху посмотреть?
Листошин заинтересовался:
– Каким это образом?
– Хм, каким? Простым. У меня видак в отсеке стоит. Я как в прошлый раз в Уграм катался, так у одного духа пару кассет на гранату выменял.
Офицеры переглянулись, спросив в один голос:
– На какую гранату, Слава?
Ерохин поднял указательный палец правой руки вверх, шмыгнув носом:
– Не ссать, все нормально. Граната учебная, она у меня чуть не год под койкой валялась. Вот я дуканщику ее и спихнул. А взамен… – пьяная физиономия начальника клуба расплылась в похотливой улыбке, – а взамен он мне две такие кассеты дал! Как вставил в аппарат да включил, обалдел… Мама моя, я такого в жизни не видывал. Прямо на экране сношаются, и все в открытую, во всех мельчайших подробностях. Там один эпизод…
Листошин перебил капитана:
– Все ясно, Ероха! Ты вот что, пойди часок отдохни. А после ужина, как раз когда «Пеньково» твой механик крутить начнет, мы к тебе и подвалим. Тогда и порнушку поглядим, и спиртику хлебнем! Лады?
– Ну, какой разговор?!
– Идем, мы тебя до офицерского модуля проводим!
Но Ерохин уперся:
– Не-е, туда не пойду! Зачем рисоваться? Я у себя наверху буду.
– Уснешь ведь, не разбудим.
Капитан согласился:
– Может быть и такое, но… если не открою, знайте. У пожарного щита полоса металлическая стоит. Просунете ее в щель снизу. Понятно? Снизу, а не сбоку, и ударите по штырю, вход и откроется.
– А чего это ты с запором намудрил?
Ерохин усмехнулся:
– Так все от замполита, мать его. Как вечер, так шарится по батальону, все вынюхивает чего-то. Я вот, помню, куда не надо не лез, не мешал командирам.
– За что и поплатился!
– Поплатился я за другое: начальника политотдела дивизии проституткой обозвал и послал очень далеко и прилюдно, но… это отдельная и не интересная вам история. Так вот, замполит наш постоянно в клуб ныряет, будто там медом намазано. Хочет меня подшофе зацепить. Ну и пришлось идти на хитрость. Сейчас, бывает, придет, постучит, я молчу, он пытается дверь вторым ключом открыть, а тут хрен ему на всю рожу. Замок открывается, а дверь ни с места. Только, мужики, это между нами!
Листошин успокоил начальника клуба:
– Все нормально, Слава, ты нас знаешь!
– Поэтому и разговариваю. Другим Ерохин и руки не подал бы, особенно штабным и тыловым крысам. Ну, ладно, что-то вы, ребята, двоиться в глазах начали, погнал я в свою каптерку!
– Давай! Но вечером придем!
– Угу! Если буду нетранспортабельным, не будите. Кассеты на видаке, как включить аппаратуру, сообразите! Закуска кой-какая в холодильнике. Разберетесь. Все! Погнал я.
И капитан, повернувшись и покачнувшись, направился в ангар-клуб.
Калинин взглянул на часы: 19.35. Посмотрел на друга.
– Пойдем в столовую?
– А не рано?
– Ну, если к Ерохе собрались, то ужин нам не нужен. Возьмем хлеба да пару банок каких-нибудь рыбных консервов.
– Ротного предупредить надо!
– Из столовой и позвоним в отсек!
Отзвонившись командиру роты и предупредив, где будут находиться, офицеры спецназа взяли в столовой консервы и хлеб.
С этим и отправились в клуб.
Поднявшись по железной лестнице на второй этаж, дернули дверь, на которой красовалась табличка «Начальник клуба». В ответ тишина. Листошин, нагнувшись, негромко, чтобы не слышал дневальный на входе в ангар, позвал в щелку:
– Ероха! Славик!
Из комнаты начальника клуба ни звука. Листошин выпрямился, указал рукой на дверь:
– Спит капитан, как хорек!
– Если не свалил куда!
– Вряд ли! Ну-ка, где его отмычка?
Метрах в двух в стороне, прислоненный к стене, стоял солидных размеров пожарный щит. И сбоку железная полоса.
Листошин взял «отмычку», подошел к двери. Вновь нагнулся, просунул ее под порог, повел влево, до упора. Затем резко ударил по штырю. Дверь распахнулась. Капитан Ерохин спал на кровати в углу своего кабинета. В помещении было прохладно, так как работал кондиционер. Его не оставил без внимания командир второго взвода:
– Смотри, Саня, даже Ероха сообразил себе кондер! Один наш Новиков ни хрена достать не может. Придется, чую, самому замполита за жабры брать.
На постели зашевелился Ерохин. Рядом с кроватью стоял табурет, на нем почти пустая бутылка водки, пачка сигарет и спички. Видимо, начальник клуба еще не раз прикладывался к пойлу, перед тем как отрубиться. Но спал капитан, надо признать, чутко. Не открывая глаз, спросил:
– Спецы?
– Ты еще кого-то приглашал?
– Ага! Королеву Марго! На пару палок! Дверь закрыли?
– Как?
– Каком! Штырь на место определите, и все дела. Остальное, как и говорил. Звук лучше не включайте, один хрен там одни стоны. Меня не тревожить! Я в отключке.
И, отвернувшись, засопел, но тихо, чтобы не было слышно в коридоре. Сказывалась привычка.
Листошин закрыл дверь, Калинин занялся видаком. Ничего сложного в его включении не было. Вставил кассету, одну из двух, лежавших на магнитофоне, в паз, включил телевизор и нажал на клавишу. Тут же на экране высветилась парочка молодых людей. Одетых, мирно о чем-то разговаривающих. Калинин включил режим «паузы», спросил у Листошина:
– Ну что, Лист, «стол» накроем перед просмотром?
– Давай! Ты занимайся тем, что мы принесли, а я обследую холодильник.
Спустя минуту на фанерной доске, лежащей на двух табуретах, появились фляжка со спиртом, чайник с водой для запития, алюминиевые кружки, две открытые банки сардин, тарелка с кусками тушенки, мелко нарезанный кусок сервелата, хлеб и две пачки «Северных» со спичками.
Листошин взял фляжку, посмотрел на друга:
– По скольку лить?
– Грамм по сто!
Старший лейтенант точно отмерил указанную дозу. Чокнулись. Выдохнув воздух, выпили спирт, тут же запив его водой. Как по команде закурили. Листошин кивнул на телевизор:
– Врубай порнуху, Саня! Посмотрим, что такое необыкновенное вызвало восторг у Ерохи.
Александр убрал «паузу».
И вновь на экране две фигуры молодых людей. Мужчины в строгом костюме и женщины в черном платье.
Листошин показал пальцем на экран:
– У них не жарко!
– Понятно! Снимали же не в Афгане. Но молчи, кури, жуй консервы и смотри.
К парочке откуда-то сбоку вышел негр.
И вновь Листошин воскликнул:
– Во как! Этот тут на какой черт нужен?
– Лист?!
– Молчу, молчу!
Негр что-то сказал и начал раздеваться. Парочка наблюдала за ним. Когда тот снял плавки, обнажив член, Листошин не удержался:
– Ни хрена себе, фасцинус!
Александр не понял:
– Чего?
– Член, говорю, у этого ниггера, как ствол станкового гранатомета!
– Да, елда солидная, но ты сказал что-то другое!
Семен, не отрываясь от телевизора, коротко объяснил:
– Фасцинус – это член, греки называли его фаллосом, римляне пенисом и фасцинусом!
Александр удивился:
– Откуда такие познания?
– В книге какой-то прочитал. Но не мешай, смотри кино!
А на экране разделся и тот, кто ранее сидел с дамой. И у него мужское достоинство достигало сантиметров двадцать в длину, не меньше.
Листошин воскликнул:
– Так они что, решили ее вдвоем пихнуть?
– Наверное!
– Порвут же!
– Посмотрим!
Девица также сбросила с себя платье, встала на колени. Мужики подошли к ней.
Дальше смотрели молча. И только когда троица на экране устроилась на диване, Листошин не выдержал:
– Во дают, черти! А баба-то? Ты смотри, ее пялят такими трубами, а ей хоть бы хрен. Нет, Саня, вырубай шарманку, иначе я прямо сейчас угоню БРДМ и рвану в госпиталь.
Калинин выключил видеомагнитофон и телевизор.
Семен разлил спирт по кружкам. Выпили.
– Да, – проговорил Листошин, – дела. Меня баба удивляет. С виду такая миниатюрная, симпатичная, в платье даже скромная, а что вытворяет? И, главное, как легко принимает этих длиннохоботовых. Простому мужику, с нормальным членом, с такой ловить нечего! Фу, бля, противно! Но заводит! Базара нет.
С кровати голос подал Ерохин:
– Чего смотреть перестали?
– Да посмотрели уже.
– Это самое начало.
– И его хватило!
Начальник клуба приподнялся:
– Слабаки. Смотрите дальше.
Листошин отказался:
– Нет. Я пас! В наших условиях такие фильмы смотреть нельзя. Очень для здоровья вредно!
– В таком случае иди смотри «Дело в Пенькове»! Там все по-нашему, по-советски, платья ниже колен, девки – святоши, а пацаны – комсомол! И никакого секса. Ни открытого, ни прикрытого!
– Нет уж, к черту твое «Пеньково»!
– Тогда наливай!
Калинин предупредил:
– По третьей пьем!
Третий тост у офицеров неизменно был за погибших, поэтому Ерохин проговорил:
– Что ж, помянем тех, кто навсегда остался в проклятых ущельях и «зеленке»!
Молча выпили. Так же молча закусили.
Посидели еще минут двадцать, обсуждая текущие проблемы, в том числе и скорое убытие к новому месту службы нынешнего замполита и прибытие нового.
Первым поднялся Калинин:
– Ну что, братцы, пора и по хатам!
– Пора.
– Славик, ты с нами пойдешь?
– Нет! Останусь здесь. Чего я забыл в общем модуле? Здесь кондишн, прохладно, опять-таки видак, порнушку еще на сон грядущий посмотрю. А в модуле? Через каждый час простыни мочить? Иначе ведь не уснешь.
Листошин поинтересовался:
– Слав, а где ты кондиционер надыбал?
Ерохин усмехнулся:
– У замполита спер!
Офицеры спецназа недоверчиво посмотрели на начальника клуба.
– Не верите? А именно так оно и было. Ему когда кондер в кабинет поставили, я на него сразу глаз положил. Хоть и были на складе другие, но кто ж мне выделит. Вот и пошел на хитрость. Как-то вызвал он меня к себе, отчет писать. Ну, пришел, сел за стол, занялся делом. Политрук вышел, я к кондиционеру, крышку снял да реле переключения и замкнул. Возвращается Трофимов, а в кабинете духота. Он к кондеру, а тот лишь вентилятором крутит, не охлаждает. Спросил, что это с ним. Не знаю, говорю, щелкнуло, мол, что-то внутри и мандец, сдох БК-2000. Ремонтировать их некому, вот замполит и распорядился заменить ему аппарат, ну а я этот «сломанный» у него выпросил. Реле в порядок привел, дело пустяковое, вот и пашет в полное мое удовольствие.
Листошин задумался, потом проговорил:
– Тебе, Слав, кажется, тоже меняться скоро?
– Точно! В августе, если раньше в Союз не выпрут, но это вряд ли. А что?
– Ты, как будешь сваливать, отдай нам его.
– Базара нет. Стол накроете и заберете. Но к тому времени, думаю, этими аппаратами весь батальон снабдят.
– Это еще бабушка надвое сказала. Перестраховка не помешает.
– Договорились.
Калинин, убирая остатки «пиршества», спросил:
– Чем на гражданке-то заниматься будешь, Ероха?
– В деревню уеду. Подженюсь к какой-нибудь вдовушке да в клуб, как в армии, заведующим устроюсь. Насчет работы в прошлый отпуск с местным председателем сельсовета уже договорился. И буду молодняку да бабам по ушам ездить, как в Афгане духов в штабеля складывал! Медаль «За боевые заслуги» у меня есть, да еще пяток юбилейных. Хватит под героя скосить. Это чтоб уважали! В деревне уважение большое значение имеет. А то, что в тылу всю войну просидел, так кто это проверит? Был в Афгане? Был. Остальное ерунда. Вот так, молодняк вы мой.
Он тяжело вздохнул:
– Это вам воевать! А мне чего? У меня жизнь, считай, кончилась. Ну, ладно! Давайте, двигайте, да из фляжки грамм сто отлейте. Похмеляюсь я с утра. Раньше не болел, сейчас без допинга и не встану.
Калинин вылил остатки спирта в кружку, повесил ее на ремень портупеи.
Офицеры спецназа покинули клуб. Стало заметно прохладней, но все равно душно. Проходя вдоль модуля второй разведывательно-десантной роты, заметили на плацу замполита. Тот стоял в одиночестве, сложив руки сзади, осматривая территорию.
Листошин потащил Калинина за модуль:
– Идем тылами, Сань, а то увидит нас этот фасцинус, прилипнет как банный лист к ж.! А нам оно нужно?
В отсек зашли, когда ротный собирался выключить свет. Спросил:
– Интересно, и чего вы до сего времени в клубе делали?
Листошин ответил прямо:
– Спирт жрали!
– То-то чувствую, свежачком разит. Но все, разделись, в душ и спать!
Через двадцать минут все офицеры роты специальной разведки находились в постелях, укрывшись мокрыми простынями. Листошин ворочался. Видимо, ему не давали покоя кадры порнографического фильма.
Он ни с того ни с сего проговорил:
– Живут же за «бугром» люди!
Ротный удивился:
– Ты это о чем, Лист?
Старший лейтенант немного раздраженно ответил:
– Ни о чем! О своем!
И пожелал всем:
– Спокойной ночи, спецы.
Ему ответили тем же, и в отсеке наступила тишина. Вот только не суждено было этой ночи стать спокойной и продолжительной.
Глава 2
Около четырех утра задребезжал полевой телефон ТАИ-43, стоящий на тумбочке командира роты.
Капитан Новиков, с трудом отрываясь от сна, ответил:
– Слушаю!
И тут же сел на кровати:
– Да, товарищ майор?.. Так… так… понял… с трех направлений?.. Так… ясно… есть! Выполняю! Что? Так точно.
Старшие лейтенанты Калинин, Листошин и Гудилов, также проснувшись от звонка телефона внутрибатальонной связи, слушали отдельные напряженные слова своего командира. Они уже поняли: где-то что-то произошло и скорее всего на сегодня сон окончен. Закончив разговор с комбатом, Новиков вызвал расположение роты и приказал поднять личный состав по тревоге с выдвижением в парк боевых машин.
Затем ротный положил трубку, вскочил с постели:
– Подъем, пехота!
И тут же начал объяснять обстановку, пока офицеры одевались:
– На блокпост совершено массированное нападение духов. Полчаса назад он сначала подвергся интенсивному минометному обстрелу со стороны сопки, предположительно от разрушенных кишлаков Джархель и Зелихель. Затем моджахеды предприняли пешую атаку с трех направлений. От этой сопки, от кишлака Аяд и со стороны Жанавы. Ими занят мост через Кидрабку. Командир десантной роты, осуществлявшей дежурство на блокпосту, доложил о нападении и о первых потерях. Командование парашютного полка тут же выслало поддержку в составе еще одной десантной роты. Но ту возле моста духи и встретили. В результате две машины десанта сожжены, дорога перекрыта, остальные БМД не могут продолжать движение и используются как огневые точки. Десант рассредоточился на рубеже перед мостом, на удалении от него около двухсот пятидесяти метров, сдерживаемый на позициях прицельным огнем духов. А штурм блокпоста продолжается.
Зашнуровывая высокие ботинки, Листошин выругался:
– А я что, мать их, говорил? На какой хрен выставили там этот пост? Штабисты башнями своими медноголовыми не думают, а отбивать десантуру опять нам придется! Или мы, командир, имеем другую задачу?
Ротный, в полной готовности наблюдавший за экипировкой офицеров, подтвердил:
– Ты, как всегда, угадал, Лист! Блокпост придется отбивать нам! Но конкретную задачу получим в парке.
Офицеры, разобрав автоматы и боекомплект, положенный к выходу, бегом направились в парк, где возле заведенных БРДМов стоял выстроенный в две шеренги личный состав роты специального назначения.
Здесь же находились командир разведбата и подполковник-десантник.
Они сразу отозвали Новикова в сторону для уточнения задачи.
Калинин подошел к своему взводу. Заместитель начал было доклад, но старший лейтенант остановил старшину:
– Отставить, Данил! В двух словах, как дела?
– Нормально, командир!
– Все готовы к выходу?
– Так точно!
– Техника, боеприпасы?
– Все, как обычно. Техника прогревается, боекомплект загружен, оружие в порядке!
– Хорошо! Ждем, что нам подкинут отцы-командиры.
Совещание затягивалось, а вдали, в горах, слышался гул боя.
Наконец ротный, козырнув, отошел от старших офицеров, подозвал к себе командиров взводов:
– Так, мужики, общая обстановка вам ясна. Теперь то, что предстоит сделать нашей роте. Ты, Лист, на трех машинах выдвигаешься в степь, оттуда в квадрате 28–16 разворот на 90 градусов и движение вдоль гряды в тыл сопки, откуда ведется минометный обстрел блокпоста. Задача – определить позиции вражеских минометчиков и вызвать на них огонь реактивной артиллерии. Дивизион готов произвести налет, ему нужна цель. Вот ее ты и должен обозначить. После обстрела входишь в брошенные кишлаки и чистишь их. В завершение с господствующей высоты блокируешь вход в Кидрабское ущелье, закрывая путь возможного отхода духов. Вопросы?
– Все понял, капитан!
– Вперед!
Листошин отдал приказание своему личному составу, и три бронированные разведывательно-дозорные машины рванулись из парка, представляющего собой открытую площадку, огороженную столбами с колючей проволокой, палатку контрольно-технического пункта с ручным шлагбаумом.
Новиков повернулся к Калинину:
– Мы же с тобой, Саня, совершаем марш до «зеленки». Далее ты шестью машинами уходишь в виноградники и оттуда подходишь к руслу Кидрабки, слева от моста. БРДМ оставляешь в «зеленке» в готовности поддержать твои дальнейшие действия огнем крупнокалиберных пулеметов. Сам со взводом атакуешь мост. Как? Определишься по обстановке. Я с тремя машинами буду ждать перед «зеленкой». Когда выбьешь духов, я на трех наших машинах и с десантурой прорвусь по мосту на позиции блокпоста. Следом ты, вызвав к руслу десантную роту! Вопросы?
– Один, командир! Как ты прорвешься, если дорога на Аяд заблокирована подожженной техникой?
– Об этом не думай. Подполковник – начштаба парашютного полка – заверил, что они освободят трассу.
– Тогда почему сами не прорываются к своим?
– Ну зачем лишние вопросы? Ты же прекрасно знаешь, что их боевые машины десанта не пройдут ни балки в степях, ни эскарпы у виноградников. Только мы на БРДМах можем сделать это. Ну, все. Хорош базарить. Ты в головной машине, я с тремя БРДМами Листошина в хвосте. Вперед!
Через пять минут колонна бронированных разведывательно-дозорных машин, растянув дистанцию между техникой, уже шла на предельной скорости в сторону моста.
А три БРДМ Листошина, используя проход в полосе сплошных минных заграждений, вышли в Уграмскую степь. Сверившись с картой и убедившись, что полувзвод вышел в квадрат 28–16, старший лейтенант приказал колонне повернуть к хребту. До достижения горной гряды пришлось преодолеть три приличных оврага. Семен подумал – да, БДМ здесь застряли бы! Да и бронетранспортеры могли завязнуть. Правильно решило командование использовать дозорные машины. Они были меньше размерами, но имели лучшую проходимость, оснащенные по паре подвешенных с каждого борта колес для преодоления траншей и крутых подъемов. Начав марш в 4.15, в 4.57 Листошин вывел свою группу к гряде. А в 5.03 остановил колонну. За поворотом, метрах в ста, сопка, на которой и были развалины брошенных кишлаков Джархель и Зелихель. Из них, по предположению и командования, и начальника блокпоста, укрепленный пункт постоянно обстреливался как минимум минометным взводом. И это предположение подтвердилось. Да, духи вели огонь с сопки, но не из развалин, а откуда-то сбоку: либо со склона, либо с позиций, расположенных ниже. Задача усложнялась. Надо входить в кишлаки, чтобы точно определить эти позиции. Но минометные расчеты наверняка прикрыты духами. И сунься спецы сейчас на сопку, то кто знает, не встретят ли их огненные молнии кумулятивных зарядов противотанковых гранатометов? Но решение следовало принимать как можно быстрее. Вражеские минометы продолжали обстрел.
И старший лейтенант Листошин принял решение. По бортовой связи он вызвал командиров машин. Приказал двум экипажам спешиться и начать выдвижение в кишлак с целью выхода на противоположный склон. При встрече с противником завязать с ним позиционный бой, благо условия для него были неплохие. Развалины могли надежно укрыть как обороняющихся, так и наступающих, обеспечив какое-то время сравнительно безобидного огневого контакта. Время, которого должно хватить Листошину для совершения главного маневра.
Убедившись, что пешая группа скрылась за поворотом, Листошин приказал механику-водителю головной машины начать выдвижение к сопке:
– Вова, потихоньку, не спеша, следом за ребятами.
И, вызвав оператора боевой машины:
– Женя! Готов?
– Так точно, товарищ старший лейтенант.
У самого поворота офицер остановил БРДМ, открыл командирский люк и перебрался на броню, внимательно слушая обстановку. До него пока доносилось лишь уханье минометов. Подумал, сколько же мин притащили сюда душары, ведь обстрел начали где-то в полчетвертого утра. Скорее всего, накапливали несколько дней. И вдруг совсем рядом – череда автоматных очередей. Тут же доклад старшего пешей группы, оснащенной радиостанцией Р-148:
– Сайгак-1, я – Сайгак-2! У Зелихеля столкнулись с группой духов. Вступили в позиционный бой, хотя можем атаковать!
– Позицию минометчиков видишь?
– Нет! Но обстрел ведется за сопкой!
– Рассредоточься и сковывай противника огнем! БРДМ к тебе подойти могут?
– Могут! Но держась ближе к скале!
– Ясно!
Листошин вызвал водителей-механиков оставленных за поворотом боевых машин. Приказал быть готовыми по команде совершить бросок к Зелихелю, держась открытого и ровного пространства у скалы.
Переключился на механика своей БРДМ:
– Вова! Сейчас по команде рванешь в объезд сопки. Задача – выход за кишлаками! Понял?
– Понял, командир!
– Вперед!
Бронированная разведывательно-дозорная машина рванулась в указанном направлении. Оператор боевой машины Евгений Разин развернул башню с пулеметом «КПВТ» на кишлаки, готовый открыть огонь по противнику, если тот вздумает обстрелять БРДМ. Но сопка молчала. И уже через минуту машина выскочила на ровную площадку. А старший лейтенант Листошин увидел позицию минометов, стоявших в ряд за невысокой каменной грядой. Цель обнаружена. Атаковать ее разведывательными машинами невозможно, да и не нужно. Главное, определить эту позицию! И она определена!
Семен крикнул наводчику-оператору:
– Евгений! Позицию духов видишь?
– Вижу, командир!
– Огонь по ней! Механик, быстро сдавай назад за сопку, да смотри, Вова, не подставь бочину, а то бородачи тут же влепят нам гранату.
Механик, переключив скорость, повел БРДМ назад.
Оператор боевой машины, не жалея патронов, поливал позицию огнем крупнокалиберного «КПВТ» и спаренного с ним «ПКТ». Машина отошла за сопку. Механик развернул ее.
Листошин связался с пешей группой:
– Сайгак-2, ответь!
– Я – Сайгак-2!
– Как дела?
– Нормально! Слышали, как вы врезали по духам за сопкой.
– Теперь внимание. Сейчас к кишлакам у скалы выйдут БРДМ. Как только они откроют пулеметный огонь, под его прикрытием отход и возвращение на исходную позицию. Вопросы?
– А кто стрелять из пулеметов будет? В машинах-то одни механики-водители.
– Это не твоя забота. Свою задачу понял?
– Так точно!
– Вот ее и выполняй.
Командир взвода переключился на механиков боевых машин:
– Внимание, орлы. Выходите за поворот и быстро к скале. Остановиться между Джархелью и Зелихелью. Бросить руль и за пулеметы. Из них огонь по позициям духов, которые в контакте с нашими. Под этим огнем бойцы отойдут к вам. Как только подберете экипаж, быстрый отход за поворот! Вопросы?