Книга Смерть под старой ивой - читать онлайн бесплатно, автор Алексей Викторович Макеев. Cтраница 2
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Смерть под старой ивой
Смерть под старой ивой
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Смерть под старой ивой

– Вроде как областной депутат, – ответил участковый. – Плюс, поговаривают, владелец каких-то заводов, газет и пароходов. Через подставных лиц, понятное дело, ибо по закону не положено.

– Понятное дело, – хмыкнул сыщик. – По закону не положено. Мама – мэр, сынок в этом же городе подмял под себя все строительство, а над ними гордо реет папа. Так сказать, орел областного масштаба. Нет-нет, никаких пошлых намеков, а тем более выводов! Просто так совпало. А так-то, конечно, все они – существа кристальной душевной чистоты. Ну а доченька у них кто?

– Толком не знаю, – пожал плечами Василий Курятников. – Говорят, учится в какой-то навороченной академии. Вроде как в Москве. Да она и бывает-то тут редко… Да ты для чего о Вороновых расспрашиваешь?

– И сам не знаю, – в раздумье проговорил сыщик. – Наверное, спросил для общего уяснения картины. И потом: а вдруг пригодится?

– Что пригодится? – непонимающе спросил участковый.

– Информация, которую ты мне сейчас выдал. Мало ли…

– Ты что же, думаешь, что Вороновы как-то причастны к убийству этого сибирского бродяги? – с недоумением спросил Василий Курятников.

– Ничего я не думаю… Просто я спросил, а ты ответил. Ну, пошли общаться с народом! И встречаемся на этом же самом месте, как только окончательно стемнеет.

И они пошли – каждый в свою сторону.

4

Зацепиться за интересную информацию удалось оперу Лежакову и притом, когда уже совсем стемнело и когда он совсем разуверился, что добудет сегодня что-нибудь путное. Получилось непредвиденно, как обычно и бывает в подобных случаях. Сыщик обошел, наверно, домов тридцать, если не больше, и везде ему отвечали, что ничего не видели, не слышали и не знают. Оперуполномоченный, конечно, понимал, отчего народ безмолвствует. Как-никак самое настоящее убийство. А вдруг и вправду мафия? Скажешь, а потом и сам ляжешь под той же самой старой ивой. Нет уж, лучше промолчать – целее будешь. Но, с другой-то стороны, как следствию обойтись без свидетелей? Без них никак нельзя. Оттого и приходилось сыщику и участковому обходить один деревенский дом за другим и задавать их обитателям однообразные вопросы. Не видели? Не слышали? А может, о чем-то догадываетесь? А догадки-то откуда? Из каких таких источников?

И только в тридцать каком-то по счету жилище оперуполномоченному повезло. В этом доме обитала одинокая старушка – сухонькая и подвижная, какой и полагается быть деревенским старухам.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался сыщик, остановившись на пороге. – Войти в дом позволите?

– Добрым людям всегда рады, – традиционно по-деревенски ответила старушка.

– Человек-то я и вправду добрый, – входя, сказал сыщик. – А вот только дела у вас в деревне творятся недобрые. Оттого-то я к вам и пришел. Думаю, может, чего подскажете?

– А ты тот самый, который шарил у покойника по карманам? – поинтересовалась старуха. – Я-то видела сегодня утром. Вроде как и вправду ты… – По исконно деревенской традиции старуха обращалась к сыщику на «ты», тем более по виду он годился ей в сыновья, а может, даже и во внуки, так что молод еще, чтобы «выкать».

– Я, бабушка, я, – покорно согласился сыщик. – Что поделать – работа у меня такая.

– А все равно – покажи документ, – потребовала старуха. – А то ведь оно всяко бывает. А вдруг ты все же не полицейский, а мафия!

Сыщик протянул старушке удостоверение. Она внимательно его рассмотрела и даже ближе к лампе поднесла, чтобы лучше видеть.

– Вроде как похож, – заявила она. – С тем, который на фотографии… просто-таки одно и то же лицо! И печать имеется… И вдобавок на сынка моего младшего очень походишь. Он тоже в городе. А потому, может, ты и не мафия…

– Полицейский я, бабуля, – улыбнулся Семен Лежаков. – Сыщик. Честное слово! Вот, раскрываю убийство.

– А от меня чего тебе нужно? Или, может, ты думаешь, что это я его убила – топором-то по голове? Ну, или камнем. Может, оттого ты ко мне и пришел, что считаешь меня душегубицей?

– Нет, мать, не думаю и не считаю! – уже совсем открыто рассмеялся оперуполномоченный. – Но, может быть, вы что-нибудь видели, слышали или знаете? Ведь надо же найти убийцу, как вы думаете?

– Надо-то оно, конечно, надо… – в раздумье проговорила старуха.

И тут опер вдруг почуял, что вот оно! Бабуля явно что-то знает! И если к ней найти правильный подход, то она скорее всего будет первым свидетелем в деле. Иначе говоря, той самой ниточкой, потянув за которую распутаешь весь клубочек.

– Звать-то вас как? – участливым тоном спросил оперуполномоченный.

– Татьяной Никитичной, – ответила бабуля.

– Тяжелая у меня работа, Татьяна Никитична! – вздохнув, жалостливо сказал сыщик. – Неблагодарная. И начальство строгое. Да… А самое-то плохое – преступники. Убийцы всякие… Ага… Вот говорю я с вами, а сам не знаю: может быть, он завтра и меня, как того человека, который под ивой… А что, запросто! Я ему – руки вверх, а он меня – камнем! Бывали случаи, как же… А у меня – мама. Вот как, к примеру, вы у своего сынка. Сына-то как звать?

– Сашей его звать. Александром, – ответила старуха.

– Вот видите – Александром. А мою маму, между прочим, звать Марией Карповной. Тяжкая у меня работа, что и говорить! Так что вы уж скажите, если что-то знаете…

– Видела я его, – после некоторого молчания сказала Татьяна Никитична. – И не только видела, а и наблюдала. То есть как его выволакивали волоком за ворота.

– Кого видели и наблюдали? – мягко, но настойчиво спросил сыщик.

– Убитого этого… то есть когда он еще был живой. Да его, я мыслю, многие в деревне видели. Только вот не скажет никто. А я скажу. Потому что уж больно ты похож на моего сынка Александра. Он тоже в городах… Ты его, случайно, там не встречал?

– Нет, – развел руками оперуполномоченный. – Город-то большой, сами знаете. Как в нем всех заметить? А когда вы его видели и наблюдали – убитого? Где? При каких обстоятельствах?

– Да ты садись, – указала Татьяна Никитична на стул. – А я уж расскажу, как дело было… то есть что я видела, слышала и наблюдала.

И она рассказала. Случилось это позавчера вечером… ну да, точно, вечером, потому что было уже темно. А у Татьяны Никитичны, надо сказать, есть гуси. Причем такие дурные гуси, что не приведи господь. То есть они почти никогда не возвращаются домой ночевать, и Татьяне Никитичне всякий раз приходится их разыскивать и по всей деревне, и за деревней, и, случалось, даже в лесу. Уж такие это беспутные гуси!

Ну так вот. Позавчера эти невыносимые гуси опять не вернулись домой. А уже темнело, и Татьяна Никитична пошла их искать. И нашла аж в самом дачном поселке, где проживают заезжие из города люди. И погнала их гурьбой домой – гусей, понятное дело, а не заезжих городских людей. Тех людей, надо сказать, в поселке никого и не было, потому что больше приезжают на свои дачи по выходным да по праздникам. А позавчера, как известно, был будний день – так откуда бы им взяться, тем городским людям?

И вот гонит Татьяна Никитична своих беспутных гусей, а во всем дачном поселке – хоть бы один тебе огонек! Тьма непроглядная! И лишь в одном-единственном доме и вокруг него горели яркие огни – уж такие яркие, что просто нестерпимо посреди тьмы. А живут в том доме…

– Вороновы! – неожиданно даже для самого себя перебил старушку сыщик и удивился вдруг снизошедшему на него просветлению. – Вороновы их фамилия!

– Кажись, так, – с некоторым удивлением произнесла Татьяна Никитична. – Да ты, милок, и без меня все знаешь…

– Нет-нет! – горячо уверил ее оперуполномоченный. – Я знаю только, что Вороновы, да и то не знаю, а догадываюсь, а из того, что вы мне рассказываете, – ничего! Вы говорите, говорите!..

Ну и вот. Дом Вороновых сиял множеством огней, что в окнах, что во дворе. И, кроме того, там слышались чьи-то громкие голоса. Признаться, это обстоятельство Татьяну Никитичну удивило. Вроде бы будний день, а дом сияет всеми огнями. Впрочем, какое ей дело до чужой жизни? Значит, так оно надо, что дом сияет в будний день. У всякого человека – свои собственные дела.

А маршрут Татьяны Никитичны вместе с ее непутевыми гусями пролегал аккурат мимо вороновского дома. И вот, значит, как только она вместе с окаянными гусями подошла к дому, вдруг открывается калитка и оттуда вываливаются трое мужчин. Один – посередке, а двое – по бокам. И те, которые по бокам, просто-таки волоком волокут того, который посередке. Выволакивают, значит, за калитку, бьют три или четыре раза по шее и всяким прочим местам и швыряют наземь. И говорят: ступай, мол, отсюда и больше не появляйся, а если появишься, то мы тебя и застрелить можем!

– Вот так прямо и сказали? – решил уточнить сыщик.

– Так прямо и сказали, – подтвердила Татьяна Никитична. – И еще разные матерщинные слова…

– А вы их хорошо разглядели? – напористо спросил сыщик.

– Это кого же? – не поняла старушка.

– Всех, – уточнил сыщик Лежаков. – И в первую очередь того, кого волокли, били и угрожали застрелить.

– Ну, так вроде он и был, – с некоторым сомнением произнесла Татьяна Никитична.

– Он – это кто?

– Ну, который сегодня утром под ивой… которого убили. У которого ты по карманам шарил… Я-то сегодня его видела. Точно, он, хоть и мертвый. А тогда-то он был живой.

– А вы не ошибаетесь? Я это говорю не к тому, что не верю вам. А просто – вы шли, а было темно…

– Это вокруг было темно, – возразила старушка. – А в том доме еще как светло. Говорю же тебе – фонари. Я-то хоть и старая, а из ума еще не выжила. Так что ты, сынок, не сомневайся.

– Ну, хорошо, – в раздумье произнес сыщик. – Значит – он… Ну, а те, кто его тащил волоком и бил, – этих-то вы тоже разглядели?

– А то как же! – уверила сыщика старушка. – Разглядела. Один, значит, постарше, а другой – помоложе. Тот, что постарше, ниже ростом и толще, а который молодой – выше и совсем не толстый. Вот…

– А раньше-то вы их видели? – спросил оперуполномоченный.

– Это кого же?

– Ну, тех, которые волокли и били.

– А вот этого не скажу, – в раздумье проговорила Татьяна Никитична. – Может, видела, а может, наоборот, и не видела. Кто его знает…

– А Вороновых, я говорю об отце и сыне, вы разве никогда раньше не видели?

– А можно сказать, что толком и не видела. Кто они мне, чтобы с ними целоваться? Так, издалека…

– Но все-таки – может, это были именно они?

– Вот опять же – не скажу. Может, они, а может, и нет. А только вот что я скажу: кому же быть, как не им? Ведь дом-то ихний. Кто бы чужой стал хозяйничать в их доме, да еще так, чтобы бить кого-то другого, да еще и матерщинничать? Стало быть, они. Вороновы эти.

– Так… Ну а больше вы его – того, которого они били, не видели?

– А больше и не видела. Да ты сам рассуди – когда бы мне его было еще видеть? То, о чем я тебе толкую, было позавчера, а вчера мои гуси вернулись домой сами, так что даже из дома никуда не выходила, а сегодня утром он уже был мертвый. Некогда мне было его видеть во второй раз – вот оно как получается.

– Ну а насчет того, что отец и сын Вороновы… ну, эти двое… угрожали его убить, вы точно слышали?

Старушке, кажется, начинал уже надоедать этот разговор. Она энергично поерзала на табурете и встала.

– Говорю то, что слышала, – сказала она и поджала губы. – А чего не слышала, того и не говорю.

Сыщик тоже встал. Кажется, разговор с Татьяной Никитичной и вправду подходил к концу. Оставалось лишь выполнить формальности – записать бабкины показания в протокол допроса, дать ей прочитать и расписаться, где надо. Что Семен Лежаков и сделал в два счета и распрощался с бабулей.

5

Участковый уже был на месте. Его силуэт маячил на фоне все еще догорающего летнего заката. Услышав шаги, он шевельнулся.

– А я уж думал, ты пропал навсегда, – проворчал он.

– Узнал что-нибудь существенное? – поинтересовался опер.

– Ничего, – вздохнул участковый. – Ну, народ! Ну, люди! Для них же стараешься, а они… А ты что-то добыл?

– Может, и добыл, – ответил сыщик, садясь рядом с участковым на бревно.

– Ну, так не томи душу, выкладывай!

И сыщик рассказал участковому все, что узнал от Татьяны Никитичны. Он старался говорить лишь факты, без выводов. Выводы предстояло сделать потом, когда факты будут изложены.

– А эта твоя бабуля, случаем, не сочиняет? – спросил участковый, когда оперуполномоченный умолк. – Бабули – они бывают всякие. Иногда такие фантазерки, что… – Участковый не договорил и выжидающе уставился на сыщика.

– Похоже, не сочиняет, – сказал сыщик. – Да и для чего ей сочинять? Главное – все таятся, а она вдруг ударилась в сочинительство. Как-то нелогично…

– Значит, били и даже угрожали застрелить, – не сразу сказал участковый. – А буквально через день того, кому угрожали, находят мертвым. Правда, не застреленным, а с пробитой головой, но это не так и существенно. Важно другое. Вот она – угроза, а вот она – смерть. Это что же получается? А получается причинно-следственная связь. Такие вот дела… Ну и что нам теперь делать?

– По-хорошему, надо было бы допросить все это семейство, – сказал сыщик. – И послушать, что Вороновы скажут. А уже потом делать выводы. Но…

– Дальше можешь не продолжать, – тоскливо произнес участковый. – Попрут нас эти хозяева жизни как пить дать. Еще и нажалуются – вот, мол, причинили им беспокойство. А если даже и не попрут, то ведь все равно ничего не скажут. Ведь то, что видела и слышала твоя бабуля, – это же улика против них. Хоть и косвенная, но улика.

– Здесь важнее другое, – сказал сыщик. – Получается, что убитый общался с этими самыми Вороновыми. Значит, он их знал. А может, и вовсе прибыл именно к ним из Сибири… Но зачем?

– Может, их что-то связывает? – предположил участковый. – Какие-то общие дела… я не знаю.

– Что может связывать депутата, мэра и бродягу? – хмыкнул оперуполномоченный.

– Откуда мне знать? – пожал плечами участковый. – Но ведь они же дрались, не так ли? Значит, был конфликт. А конфликты на ровном месте не возникают.

– Может быть, и так, – согласился сыщик. – Но ничего толком мы не узнаем, пока не допросим это веселое семейство.

– А мы его – не допросим… – продолжил участковый, помолчал и вдруг воскликнул: – Слушай, а может, хотя бы попытаемся допросить, а?! Выследим, когда Вороновы будут на даче, явимся и скажем: так, мол, и так, есть у нас серьезная информация, которая может бросить тень на ваш безупречный портрет. Так что будьте добры, ответьте на пару вопросиков… Не для протокола, дескать, а в целях выяснения истины.

– Ты что же, где-нибудь видел или слышал, чтобы мэр выступал свидетелем? – с иронией спросил оперуполномоченный. – Даже если это мэр какого-нибудь унылого места вроде нашего райцентра. Я уже не говорю о депутате. Депутат-свидетель… да ты думай, о чем говоришь! Еще и нагоняй получим от начальства. Зачем, спросят, вы полезли в эти небесные сферы… Ваше дело – ловить уголовников, а не подозревать в убийстве мэров и депутатов.

– Тогда, может, поработаем по другим версиям? – спросил участковый.

– По каким, например?

– Убийство с целью ограбления. Ведь не было же при убитом ничего, кроме паспорта – ни денег, ни телефона, ни карточки… Или, скажем, убийство по пьяной лавочке. Поссорились двое пьяниц, ну и того…

– Твои версии называются дежурными, – сказал оперуполномоченный. – А что такое дежурная версия? Это версия на всякий случай, когда никаких других более-менее серьезных версий нет и в помине. А у нас есть серьезная версия. Нутром чую, над ней стоит поработать. Да вот только руки у нас с тобой коротковаты, чтобы до Вороновых дотянуться.

– Так что же делать? – уныло спросил участковый.

– А! – махнул рукой сыщик. – На сегодня – хватит. Уже вечер, а мне еще добираться до города.

– У меня машина, – сказал участковый. – Я довезу.

– И то хорошо, – буркнул сыщик. – Доберемся до города, завтра поутру доложу о результатах расследования начальству, и пускай оно решает, что дальше делать. На то оно и начальство, чтобы бодаться со всякими депутатами и мэрами. А наше дело – маленькое. В общем, поехали.

И они поехали в город.

6

Наутро, в пятницу, оперуполномоченный Семен Лежаков предстал перед своим начальством – заместителем начальника районного отделения полиции майором Вахитовым. И доложил ему по всей форме: так, мол, и так, работа по убийству в деревне Антонова Балка проведена такая-то и такая-то, результаты – такие-то и такие-то, то есть, по сути, нулевые. Но есть одна чрезвычайно любопытная версия… И рассказал об этой версии. И почему она осталась недоработанной, рассказал тоже.

– Оно и правильно, – почесал в затылке майор Вахитов. – Один раз тебя оттуда поперли, а если бы ты пошел на эту дачу во второй раз, то поперли бы и во второй. Да еще, пожалуй, подняли бы шум на всю область: так, мол, и так, полиция затеяла против нас политическую провокацию. Ну что за жизнь? Скоро не останется ни одного нормального уголовника – все сплошь политики! А ведь я еще помню добрые старые времена…

И майор Вахитов принялся самозабвенно ругаться. И только выругавшись всласть, он вновь приобрел твердость духа и способность мыслить рационально и трезво.

– Вот что, – сказал он оперу Лежакову. – Ты к этим Вороновым больше не суйся. Понял? Да и я к ним соваться не стану также. Это – дело областного масштаба. Поговорить с ними, конечно, надо, потому что версия и впрямь дельная. Коль была драка с угрозами убийства, а вслед за этим случилось и само убийство, то… в общем, здесь и рассуждать не о чем. Но пускай с ними общаются в нашем областном управлении. У них и горизонты пошире, и власти побольше. А мне мои майорские погоны дороги как память. Мне через полтора года на пенсию – понятно тебе? В общем, так. Сегодня же я свяжусь с областным управлением, доложу о ситуации и запрошу помощи. А там – будет видно.

– А что делать мне? – спросил Лежаков.

– А вы с участковым поработайте пока по другим направлениям. Например, отработайте версию убийства с целью ограбления. Или – по пьяной ссоре. Понятно?

– А то как же, – кисло произнес оперуполномоченный. – Все нам понятно. Поработаем…

– Вот и ступай, – велел майор Вахитов и вновь принялся ругаться.

Его ругательства Лежаков дослушивал уже на выходе из отделения. И совершенно был согласен с их содержанием. Более того, Лежакову хотелось к начальничьим ругательствам присоединиться. Но не позволяла субординация.

Наругавшись вволю, майор Вахитов стал действовать. Вначале он сходил к начальнику районного отделения полиции подполковнику Смехову и доложил ему о сложившейся ситуации. Подполковник Смехов в присутствии Вахитова стал звонить в областное управление полиции – вышестоящему начальству. Сообщать о случившемся было вроде бы рановато, так как шел всего второй день с момента обнаружения покойника в Антоновой Балке, но все дело упиралось в эту проклятую версию с депутатом. Дозвонившись и рассказав о ситуации, Смехов весь обратился в слух.

– Ладно, – сказало областное начальство. – Ты там, Смехов, ничего пока не предпринимай. Поработайте пока по другим направлениям. Например, отработайте версию убийства с целью ограбления или в ходе пьяной ссоры… Да, вот еще ценная версия – убийца и убитый что-то не поделили. Например, женщину… А что? Бывают и такие жизненные случаи… В общем, действуйте. А мы тут посовещаемся, и я тебе перезвоню.

– Тебе все понятно? – спросил Смехов у Вахитова.

– А то как же, – бесстрастно ответил майор.

– Вот и действуйте, – приказал Смехов. – Расследуйте убийство. А я буду ждать звонка из областного управления. Сейчас они будут там совещаться… Да, вот что еще. Они нам подбросили одну ценную версию. Убитый и убийца не поделили между собой женщину. Ну и того… Тебе все понятно?

– Абсолютно, – отчеканил Вахитов и вышел из кабинета. Ему опять невыносимо захотелось ругаться, и только громадным усилием воли он удержал в себе это желание.

Из областного управления Смехову позвонили через два часа и сказали, что ситуация складывается скверная, они там, в области, также не желают быть причиной политической провокации с непредсказуемыми для самих себя последствиями, а потому запросили помощи аж у самой Москвы. А точнее – у Главного управления уголовного розыска Министерства внутренних дел России. Там – ребята ушлые и тертые, а главное – у них развязаны руки. Никакая областная, а тем более районная власть на них не цыкнет, а потому они смогут разобраться со всеми здешними мэрами и депутатами на счет раз-два-три. И сумеют привлечь их к справедливой ответственности, если они того заслуживают, даже если речь идет об убийстве какого-то бродяги. Потому что бродяга – он такой же гражданин России, как и мэры с депутатами. Вот и ждите гостей из матери-столицы. А вот когда именно они прибудут и в каком количестве, про то никому не известно. А точнее, известно: когда им надо, тогда и прибудут. И в каком им заблагорассудится количестве. А пока они не прибыли, работайте по другим версиям. И главное, не забывайте версию о неподеленной женщине. Потому что это очень перспективная версия. Вам все понятно?

И областное начальство положило трубку.

7

У Льва Ивановича Гурова зазвонил телефон. Судя по мелодии, это был деловой звонок. У полковника Гурова на телефоне было две мелодии. Если звучала мелодия отрывистая и четкая, это означало, что звонило начальство или верный друг, коллега и напарник Станислав Крячко. Для всех остальных случаев в телефоне играла другая мелодия – нежная и лирическая. Даже если Гурову звонили преступные личности (а нередко бывало и такое) или кто-нибудь из агентов.

Так вот: это был явно деловой звонок. Какое-то время Гуров медлил, наивно надеясь, что телефонный трезвон умолкнет сам собой. Сейчас, именно в этот самый момент, ему не хотелось брать трубку и, соответственно, не было особого желания с кем-то разговаривать. Он сидел на скамейке в скверике и наблюдал, как летний ветерок пробегает по листьям кустов и деревьев. Гурову очень редко выпадало такое счастье – неподвижно и почти бездумно пребывать наедине с самим собою, да еще и любоваться игрой ветерка, света и теней на листьях деревьев.

Проклятый телефон и в самом деле на какое-то время умолк, но затем его четкие отрывистые трели зазвучали вновь. Из чего сам собою следовал вывод: тот, кто звонит, не отстанет от Гурова, пока он не ответит на звонок. Лев Иванович извлек из кармана телефон. Звонила Верочка, секретарь генерала Петра Николаевича Орлова, непосредственного начальника Гурова.

– Уж кого-кого, а вас, Верочка, я всегда готов слушать с особой радостью, – сказал Лев Иванович в трубку. – Потому что именно после ваших звонков моя прозаическая жизнь резко меняется. В ней сразу же появляется лирика: призраки казенного дома, зов дальней дороги, предчувствие бубновых хлопот…

– Кажется, именно все это вам скоро и предстоит. Потому что через два часа вас ждет к себе Петр Николаевич. Просил не опаздывать, из чего следует, что дело важное.

– Только лишь меня одного? – уточнил Гуров.

– Как бы не так, – рассмеялась Верочка. – Конечно же, вместе со Станиславом Васильевичем. Сейчас буду звонить и ему.

– Не утруждайтесь понапрасну, – сказал Лев Иванович. – Я позвоню ему сам.

– Ну и прекрасно, – проговорила Верочка. – Смотрите, не опаздывайте.

Перестроившись на деловой лад, Гуров позвонил Станиславу Крячко.

– Привет, – сказал он.

– Дальше можешь и не говорить, – засмеялся Крячко. – Потому что все твои дальнейшие слова я могу угадать и сам – по тому, как ты произнес слово «привет». Сейчас ты скажешь «вас вызывает Таймыр». Или что-то в этом роде. Я угадал?

– Если слово «Таймыр» заменить словами «генерал Орлов», то угадал в точности, – рассмеялся и Гуров.

– Ну, я так и знал! – с преувеличенной бодростью произнес Крячко. – И когда быть?

– Через два часа. Точнее – через один час и пятьдесят четыре минуты.

– Придется поспешить, – сказал Крячко. – Ибо я далековато.

– Ну, так поспешай.

На том их разговор и закончился.

8

– Значит, так, – сказал генерал Орлов, когда Гуров и Крячко вошли в генеральский кабинет, по-приятельски, как давние знакомые и друзья, поздоровались с начальником и расселись по местам. – Я пригласил вас…

– Чтобы сообщить пренеприятное известие, – не удержался от дружеского ехидства Станислав Крячко.

– Совсем наоборот, – усмехнулся генерал. – Известие очень даже приятное…

– Да ну? – на этот раз не удержался уже Гуров.

– Точно, – подтвердил генерал Орлов. – И сейчас вы это оцените сами. Есть на Руси-матушке один прекрасный уголок под названием Антонова Балка. Чистый воздух, нетронутая природа, отзывчивые жители. Точные координаты я вам сообщу потом, а пока – о главном. В этом райском уголке совершено убийство. Со слов местной полиции, убили какого-то бродягу. Причем, судя по паспорту, не местного, а издалека – из Сибири.