Театр кошмаров
– Каспер, тебе не нужно притворяться. Если решишь оставить плавание и не участвовать в соревнованиях, мы с мамой поймем.
Каспер заставил себя улыбнуться, хотя на душе стало тоскливо. Он начал заниматься плаванием, потому что пошел по стопам отца. И хоть тот сейчас подбадривал, поддерживая любые решения сына, Каспер не мог и не хотел разочаровывать родителя.
Зря он сразу об этом не подумал, когда решил сказать все прямо. Лучше бы улизнул потом, с парковки спортивного центра. А впрочем, что мешает ему так и поступить?
– Ладно, чего это я, – натянуто рассмеялся Каспер. – Совсем разленился за выходные.
– Все-таки едешь? – взгляд отца просиял, и Каспер облегченно выдохнул.
– Ага. Перед соревнованиями лучше не расслабляться.
Каспер занял переднее пассажирское сиденье. Всю дорогу он молча смотрел в окно и думал над тем, как уйдет со стоянки. Дождется, когда отец уедет, встанет на скейт и рванет к Дарену. Однако и этот план рухнул, когда Каспер, стоя в тени раскидистого клена и наблюдая за удаляющейся машиной отца, столкнулся с опаздывающим тренером.
– Элон?! Почему прохлаждаешься вместо разминки?
Сердце замерло, чтобы в следующую секунду забиться с удвоенной силой. Из-за неожиданного появления тренера Грида Каспер упустил тот миг, в который его вранье еще могли бы принять за правду. Сейчас же отмазка прозвучала уж слишком натянуто:
– Мне сегодня в больницу надо. Зашел отпроситься.
Грид скрестил на груди загорелые руки. Для мужчины его возраста они были почти карикатурно жилистыми и массивными. Светлые кустистые брови тренера низко нависли над угольными глазами, в которых Каспер без труда прочел раздражение.
– За дурака меня держишь, Элон? – Грид без стеснения уцепился за воротник футболки Каспера и одним рывком направил его к входу в спортивный центр. – У тебя соревнования на носу, и только попробуй на них опозориться!
Пока Грид сыпал в спину ругательствами, Каспер не мог отделаться от мысли, что его просто швырнули, как метательное ядро. Только если ядро двигалось под действием физических сил, то Каспер мчался на чистой мотивации.
– Если через пять минут тебя, Элон, не будет в бассейне, после тренировки устрою тебе персональный марафон! Три часа потного счастья! Как тебе такое, а?
Свободных трех часов после тренировки у Каспера не было. Желание убедиться, что с Дареном все в порядке, зудело под кожей, разъедая ее изнутри. Каспер был готов выслушать любые причитания: о том, какой он балбес и лжец, что его вышвырнут с соревнований, до которых остались считаные недели… Он бы даже не отказался пробежать злосчастный марафон! Но только не сегодня.
Но отвертеться от наказания не удалось. Мало того, что Каспер не уложился в отведенные пять минут на сборы в бассейн, так еще и всю тренировку был совершенно потерян. На разминке он поскользнулся на бортике и рухнул в воду, а во время основной тренировки все его мысли были заняты отнюдь не техникой движений и ритмом дыхания… Наглотавшись воды, Каспер чувствовал себя просто омерзительно, а потому во время заплывов на скорость показал худший результат в команде.
От запаха хлорки впервые в жизни кружилась голова.
– Плаваешь хуже новичков, – проскрежетал Грид, сидя на трибунах. Они выделялись в светлом зале алым пятном, как кровь на кафеле. – Возьми себя в руки, Элон!
Голос тренера эхом отлетал от высоких гладких стен и как пружина отпрыгивал от лазурной воды каждый раз, когда Грид сжимал кулаки и грозно выкрикивал фамилию Каспера.
– Элон!!! – звучало чаще, чем протяжный стон свистка.
К концу тренировки Каспер чувствовал себя так, словно часть его мышц растворилась в воде. Не доплывая до ступенек, он подтянулся на бортике и вышел из бассейна, сразу же стянув синюю резиновую шапочку. Понуро опустив голову, он торопливо зашагал в сторону раздевалки, оставляя за собой мокрые следы.
– Стоять, – преградил дорогу Грид. – Марафон.
Зубы Каспера едва не хрустнули от того, с какой силой он сжал челюсти.
– Завтра, – выдавил он уверенную просьбу напополам с мольбой.
– Сейчас, – отрезал Грид и направился к тренерской. Уже через плечо он бросил: – Жду тебя на стадионе за центром.
– Тренер, я…
– Ты вылетишь из этой команды вместе со своими идиотскими отмазками, если скажешь еще хоть слово! – обернувшись, рявкнул Грид. Своим грозным видом он распугал других пловцов, что кучкой двигались к раздевалке.
Некоторые из них покосились на Каспера: кто-то с сочувствием во взгляде, а кто-то со страхом. Тогда-то Каспер и понял, что его случай – показательная порка.
– И так будет с каждым, кто на носу соревнований решит прогулять тренировку или витать в облаках во время заплывов! – подтвердил догадку Каспера Грид и скрылся за дверью, ведущей в коридор.
Еще несколько секунд Каспер так и стоял босиком на резиновом коврике, ощущая на себе косые взгляды. Внутри свербел стыд, разбавленный злостью – на Грида за идиотское наказание и на себя за то, что его заслужил.
Каспер хотел улизнуть. Он даже был готов к тому, чтобы потом пробежать двойной марафон… Но не решился. Уже стоя в своей повседневной одежде посреди пустой раздевалки, Каспер ударил кулаком о стену.
Накатило новое чувство. Страх.
Но боялся Каспер отнюдь не тренера и не того, что его вышвырнут из университетской сборной. Он страшился наконец столкнуться с Дареном лицом к лицу и увидеть в его карих глазах боль и страх, посеянные и его, Каспера, рукой.
Дарен мог стать освобождением… А мог лишь обострить чувство вины, что и так скальпелем застыло у горла Каспера.
Но он должен увидеть Дарена. И он сделает это.
Вечером, сразу после обещанной Гридом трехчасовой пробежки.
Глава 8
Ронда
В полицейском участке сломался кондиционер, и мозг Ронды, что и без того плавился в постоянных раздумьях о деле, которое она сама себе поручила, теперь и вовсе поплыл, как растаявшее мороженое. Ронда сидела за рабочим столом, закрыв уши ладонями: то ли пыталась спрятаться от шума гудящего, пропитанного ароматом горького кофе офиса, то ли боялась, что мозг все-таки может вытечь.
Жара, ссора с сестрой, вечная усталость и бессонные ночи из-за нераскрытых смертей наслаивались друг на друга и свинцовой тяжестью ложились на плечи. Будто под прессом своих печалей Ронда наклонялась все ниже и ниже, сутулясь и подпирая подбородок ладонью. Ей казалось, что она вполне успешно борется с изнурением. Ее ведь еще не пригвоздило лицом к столешнице, верно? Однако для окружающих утомленность Ронды все же не осталась незамеченной.
– Я выбил для тебя дополнительный выходной, – подойдя к столу Ронды, сразу же объявил Ханс. – А то уже сил не было смотреть на то, как ты зашиваешься.
Куратор выглядел очень довольным и явно ждал от помощницы благодарностей. Только вот для Ронды такой «подарок» стал ударом под дых.
– Я не могу прохлаждаться, пока мы с сестрой утопаем в неоплаченных счетах, – отнекивалась Ронда, пока Ханс почти силой заталкивал в ее руки сумку и выпроваживал из офиса. – Выходные… Пф! Да кому они вообще нужны?
– Тебе, – от серьезного взгляда серых глаз, окруженных тонкой паутинкой морщин, пропал дар речи.
Воспользовавшись коротким замешательством Ронды, мистер Ханс открыл перед подопечной дверь и аккуратно подтолкнул девушку между лопаток, направив на выход.
– Не могу я! – Ронда едва успела втиснуть в дверной зазор носок ботинка, а затем тяжелым шагом ворвалась обратно в офис. – Не могу.
Ханс тяжело вздохнул, прикрыв тяжелые веки, и опустил голову, удрученно качнув ею. Мужчина был несколько ниже Ронды, а потому она отчетливо увидела, как на лысеющей макушке наставника бликом отразился свет желтых ламп.
– Тебе нужен отдых.
– Моей семье, – начала Ронда, но вдруг поперхнулась воздухом. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и продолжить: – Мне и моей сестре нужны деньги.
– Всем нужны, – развел пухлые, словно слепленные из теста ладони Ханс. – Но если сляжешь из-за изнурения, никому легче не станет. Тем более Этель.
Имя отозвалось солью на ране, которую где-то под ребрами оставила недавняя ссора. Со вчерашнего дня они так и не разговаривали. Этель ушла поздно вечером и до утра так и не вернулась. Ронда догадывалась, что искать сестру стоит у ее друга, Каспера, но не решалась ни позвонить, ни явиться в дом семьи Элон лично.
У Этель доброе сердце, но изломанный трагедией семилетней давности характер. Быть полезной – вот единственная цель, которую преследует Этель с того дня. Ронда знала это, но все равно попыталась встать между сестрой и ее стремлениями: запретила заниматься волонтерством в парке, которое было ключом к следующей ступени достижений Этель – медицинским курсам.
Ронда поджала губы, вдруг ощутив на них горьковатый вкус собственных сожалений. Она не хотела лишать сестру цели, не хотела обесценивать ее попытки изменить мир к лучшему. Она лишь желала спасти Этель от возможной опасности. Проконтролировать и остановить.
Ведь Ронда так же, как и Этель, сломана той трагедией. Она тоже винит себя.
Но ломается там, где тонко. Этель оступилась, не сумев вовремя помочь, Ронда – не предугадав и не разорвав страшную цепочку событий. И они обе не научились мириться ни со своими новыми демонами, ни с демонами друг друга.
– Я уже оформил тебе дополнительные выходные, – беззаботно развел руками Ханс. Ронда только успела открыть рот, но наставник тут же добавил: – Не переживай, из зарплаты ничего не вычтут. Я договорился на этот счет.
Ронда непонимающе моргнула. Ханс же деловито подбоченился, чуть склонился к девушке и, заговорщически понизив голос, поделился:
– Для всех ты в свой «выходной» якобы работаешь по моим поручениям, изучая документы. Так что держись легенды, если спросят. Но, будь добра, все-таки расслабь извилины, пока мозг от перенапряжения не превратился в изюм.
Ронда автоматически коснулась лба, но тут же хихикнула, заметив веселые искорки в глазах наставника. Он рассмеялся, снова открыл перед Рондой дверь, и на этот раз она не стала противиться.
– И чтобы послезавтра все бумаги были на моем столе! – прощаясь, крикнул Ханс.
Несколько сотрудников в синей полицейской форме вскинули головы от бумаг и проводили Ронду заинтересованными взглядами. Ханс картинно пригрозил Ронде пальцем. Не сумев сдержать улыбку, она отвернулась, хоть и знала, что обещание отдохнуть не исполнит.
У нее есть дело, которое не терпит промедлений, и выходной – роскошь, которую Ронда не может себе позволить, пока не поймет, что творится в этом злополучном городе. Она обязательно отдохнет… Но только после того, как разгадает загадку, за которую взялась.
Домой Ронда решила отправиться пешком. Лезть в душный, набитый потными телами автобус совершенно не хотелось – и без того кожа плавилась как раскаленный воск. От асфальта проспекта, нагретого солнцем, тянуло жаром, выжигающим кислород, а потому Ронда выбрала длинный путь через тенистый парк. Там она надеялась проветрить голову, но не вышло: мысли то возвращались к ссоре с Этель и переживаниям о ней, то мелькающими кадрами демонстрировали картинки видео, что среди файлов пряталось на компьютере.
Мертвый парень. Выцарапанные глаза. И снова нет ни намека на то, что его убило.
Вскрытие не дало результатов. Врачи словно раскромсали спящего человека – ни единой патологии. Тело будто бы и не умирало вовсе.
После того как Этель сбежала, Ронда посмотрела видео, на котором парень выцарапывает себе глаза, не меньше тридцати раз. Она прокручивала ролик, внимательно всматриваясь в запись, до тех пор, пока не поняла, что изучила каждый пиксель. К тому моменту за окном уже царила глубокая ночь, а жуткая картинка слепком легла на память. Даже когда Ронда уснула, видео продолжало повторяться перед глазами.
Снова и снова.
Пальцы давили глазные яблоки, впиваясь сначала в упругое, а затем – рыхлое стекловидное тело.
Снова и снова.
Веки выворачивались наизнанку, гладкая слизистая алела от крови.
Снова.
Пальцы оставляли кровоточащие борозды на скулах и щеках, что тут же терялись в рубиновых ручьях, стекающих из глазниц.
И снова. По кругу. Пока тошнотворное зрелище не станет привычным, а каждый кадр – изученной до мельчайших деталей уликой.
Очнуться от своих мыслей удалось лишь дома. Он встретил пугающей пустотой. Половицы стонали под ступнями Ронды, и в этом звуке ей слышался плач здания по хозяевам, которые сюда больше никогда не вернутся.
Дом все еще дышал памятью о них, хотя прошло семь лет. Каждый уголок оставался пропитан воспоминаниями. В коридоре висели картины, которые мама купила на барахолке. В стене у входной двери торчал гвоздь, который наспех забил отец, чтобы было удобно вешать ключи. На кухне ждал мамин сервиз, который она унаследовала от бабушки и обещала однажды подарить одной из сестер, и папина любимая кружка со сколом на ручке. На чердаке пылились родительские велосипеды, на которых они вместе устраивали парные прогулки по выходным…
Они будто должны были вот-вот вернуться, но то ощущение – лишь обманчивая иллюзия.
Ронда прошла по коридору на кухню и с тоской отметила, что на столе со вчерашнего дня так и остались стоять две кружки черного, уже давно холодного чая и открытая упаковка испорченных блинов. Шумный вдох ворвался в дрожащую грудь, сдерживаемые слезы обожгли горло… Но Ронда не позволила себе разреветься.
Она швырнула в мусорку блины, вылила в раковину остывший чай и включила воду, до максимума выкрутив краны. Однако шум воды не помог заглушить мысль, которая болью пульсировала в голове:
«Я не прощу себя, если Этель станет очередным призраком этого дома».
Ронда уперлась руками по обе стороны от раковины и пустым взглядом смотрела в одну точку. Она не заметила, как начала набираться вода из-за забитого стока, но очнулась, услышав звонок в дверь.
Этель?!
Ронда быстро выключила воду и метнулась обратно к входной двери. Надежда и волнение стали ее крыльями, но они сломались, так и не успев раскрыться.
– Привет! – широко улыбнулся Ааррон. – Ты не ждала гостей, знаю, но сюрпризы – это всегда здорово!
Ронда любила анализ и статистику, четкие цифры и графики. Она обожала все, что помогало структурировать жизнь, и ненавидела то, что вносило в нее непредсказуемость и хаос. Ронда терпеть не могла сюрпризы.
– Что ты здесь делаешь? – потускневшим голосом выдавила она. Одна ее ладонь лежала на дверном косяке, а вторая – на ручке.
В ее позе не было ни намека на гостеприимность и дружелюбие, однако Ааррона мрачное расположение духа Ронды ни капли не смутило. Его голубые глаза озарила озорная искра, а губы растянулись в улыбке. Миг – и Ааррон поднырнул под руку Ронды, оказавшись за ее спиной.
– Детектив, вы сегодня не в форме, – поддразнил Ааррон, стоя посреди коридора и перекатываясь с пяток на мыски. – Хотя… В форме, конечно, но не физической, – подметил он внешний вид девушки и сам улыбнулся своему каламбуру.
Ронда медленно втянула носом воздух и провела ладонью по волосам. Те были забраны в идеальный тугой хвост – ни единой прядки не выбилось.
– Прошутился? Полегчало? – Брови Ронды низко нависли над охровыми глазами, в которых сейчас разрядами молний опасно сверкала ярость. – А теперь на выход, живо!
Она уже потянулась, чтобы вытолкнуть Ааррона за дверь, но тот вдруг примирительно вскинул ладонь. Только теперь Ронда заметила переноску, которую парень все это время держал в руках. Из темной сумки кто-то тявкнул, после чего в коридоре повисла тягучая тишина.
– Это что? – нарушила молчание Ронда. Она старалась выглядеть серьезной и суровой, но голос дрогнул, выдав интерес.
– Давай по порядку, ладно? – успокаивающе предложил Ааррон и осторожно опустил переноску на пол. – Можешь выставить на улицу меня, но Сир Бубенчик такой участи не заслужил!
Ронда оторопело заморгала, а затем, едва сдержав нервный смех, медленно повторила:
– Сир Бубенчик?
– Помнишь мою двоюродную сестру, Мередит? Сейчас она работает психотерапевтом по экспериментальной программе.
– Дай-ка угадаю, – прищурилась Ронда, наблюдая за тем, как Ааррон выпускает из переноски крохотного щенка. – Зоотерапия, да?
– Детектив, ваша проницательность заслуживает восхищения! Верно говорю, Сир Бубенчик?
Белый щенок тонко тявкнул и, виляя хвостом, как маленьким моторчиком, высунул розовый язык. Ааррон умиленно прижал питомца к своей груди одной рукой, а пальцами второй пощекотал пушистую голову за острыми ушками.
Ронде пришлось приложить огромные усилия, чтобы сдержать рвущуюся улыбку.
– Это здорово. Но сюда-то ты зачем своего Сира притащил?
Ааррон оскорбленно воззрился на Ронду. Похоже, он не ожидал, что та не поведется на магию умилительного щенка.
– Он не мой, – Ааррон поднял указательный палец, но договорить не успел. Ронда чувствовала, к чему ведет беседа, а потому постаралась всеми силами перевести ее в другое русло:
– Да, твоей двоюродной сестры, Мередит. Я помню.
– Не совсем ее, – настырно поправил Ааррон и выпустил Сира Бубенчика на пол. – Всех животных для пациентов берут из приютов. И, по статистике, пушистые доктора редко возвращаются в вольеры.
Едва щенок неуклюже встал на свои тонкие, еще не до конца окрепшие лапки, Ронда увидела, что на его спине есть большое черное пятнышко. Оно было похоже на седло или на…
– Бубенчик! – Ааррон не успел поймать щенка, когда тот неуклюже, но быстро бросился по коридору на кухню.
Тяжело вздохнув, Ронда поплелась за Аарроном, а тот в свою очередь – за щенком. Все вместе они оказались на кухне. Ааррон быстро поймал беглеца, но уходить с кухни никто не спешил.
От Ронды не укрылось, каким тоскливым взглядом окинул комнату Ааррон. Она нахмурилась и отвернулась к окну, боясь заразиться ностальгией. Но воспоминания, как инфекция, уже проникли и в ее голову.
Раньше они часто сидели за кухонным столом и на пару делали домашнее задание. Ааррон был старше Ронды и во многом ей помогал.
– Он смотрит на тебя влюбленными глазами! – вздыхала мама каждый раз, закрывая за Аарроном дверь. – Дай парню шанс.
– Мы просто друзья, мам! – повторяла Ронда так часто, что однажды просто устала пояснять все родителям, отталкивать Ааррона и врать самой себе.
Они давно были больше, чем друзья, но меньше, чем пара. Ааррон знал Ронду как облупленную, но отказывался видеть очевидное – она не хотела отношений.
Сначала это было простое подростковое смущение перед ровесниками и родственниками. Оно-то и послужило причиной, по которой Ронда отдалилась от Ааррона в выпускном классе. Они все еще общались, но перестали встречаться после занятий, ходить в кино и друг к другу в гости. Ронда бегала от Ааррона, пока он пытался удержать последнюю связывающую их ниточку. Но та лопнула, когда трагедия перевернула жизнь Ронды.
Смерть родителей заставила ее замкнуться и сбежать от всего, что связывало с утерянным счастьем. Школьные друзья, мечты, прошлая Ронда – все отошло на второй план.
– Тебе нужна помощь. Ты зациклилась на контроле, – словно прочитав мысли Ронды и вдруг посерьезнев, сказал Ааррон то, что всегда сидело в ее голове. – Думаешь, я не понимаю, почему ты взялась за это дело, которое тебе никто не поручал?
«Я хочу сделать мир лучше. Безопаснее. Я должна осуществить это ради Этель», – пронеслось в голове Ронды, и Ааррон улыбнулся одними уголками губ. Его голубые глаза остались такими же печальными и усталыми, окруженные тенями недосыпа.
Он понял, о чем она подумала. Всегда понимал.
– Ты ведь знаешь, каков ответ на твой вопрос. Он всегда был, есть и будет одинаков.
– Этель, – кивнул Ааррон, а Ронде стало больно лишь от одного звука ее имени.
– Она – единственный важный для меня человек.
В горле пересохло, будто Ронда проглотила мешок раскаленного на солнце песка. Он скрипел на зубах и забивал легкие.
– Ты сама в этом себя убедила, – бесцветно отозвался Ааррон и подхватил щенка на руки. – Ты замкнулась. Исчезла, хотя я…
«Не надо!» – чуть не вырвалось из сдавленного горла, но вместо этого с губ сорвался тихий хрип. На большее в легких не осталось воздуха.
– Я принес тебе Сира Бубенчика, – слишком резко выпалил Ааррон и впихнул щенка в руки Ронды.
Она едва успела подхватить малыша и застыла, пораженно глядя на живой теплый комочек. Совсем крохотный, щенок возился в руках Ронды, пока она боялась даже шевельнуться и ненароком навредить малютке. Она чувствовала, как под хрупкими ребрами щенка на кончиках ее пальцев бьется маленькое сердце.
– Зачем? – сорвалось с пересохших губ.
Ронда не решалась поднять глаза на Ааррона, а потому смотрела на щенка, что копошился на ее ладонях. Странно, но именно сейчас она остро ощутила, насколько все эти годы была одинока.
– Зоотерапия, – напомнил Ааррон и, не зная, куда себя деть, начал бродить из угла в угол по крохотной кухне. – Вообще-то Мередит отдала мне Сира Бубенчика для кое-кого другого… Для парня из соседнего дома. Я давно заметил, что у него какие-то проблемы, но спросить не решался. Думал вот собаку подарить. А то живет один в полузаброшенном здании, друзей нет… Но не важно. После сегодняшнего звонка я понял, что ты нуждаешься в помощи сильнее.
Ронда прижала щенка к груди, чтобы тот случайно не спрыгнул с рук, и обернулась на Ааррона. Он рассматривал рисунок, прикрепленный к стене: рыжая девочка с фотоаппаратом в руках. В углу корявым почерком значилось: «Профессия моей мечты. Ронда Уайлен. 10 лет».
Старый, грустный рисунок. Очередная ниточка в прошлое. Иллюзорная дверь, которая никогда не откроется.
Давно пора его снять.
– Что за звонок? – помялась с ноги на ногу Ронда, так и не решившись подойти и сдернуть свой старый рисунок со стены.
Тонкие пальцы Ааррона нырнули в жесткие короткие кудри на затылке. Он шумно вздохнул и устремил взгляд куда-то в потолок, словно размышляя над тем, стоит ли делиться правдой. Ронда его не торопила. Молча стояла у окна, давая понять, что готова его слушать.
– Ничего особенного, – наконец выдал он. – По работе звонил в ваш отдел и случайно узнал, что молодую стажерку отправили на вынужденный выходной.
– Ханс, – цокнула языком Ронда и покачала головой.
Не было сомнений, что наставник ляпнул о лечебном отстранении Ааррону не просто так. Наверняка детектив как-то узнал об их старой дружбе… Или даже о сделке, которую Ронда тайно заключила с патологоанатомом. Выходит, Ханс мог догадаться и о том, что Ронда не бросила дело, которое ей не поручали.
Есть ли вероятность, что выходной ей дали именно из-за этого, а разговор Ханса с Аарроном – не совпадение? Наставник надеется с помощью Ааррона вразумить свою подопечную? Или Ронда ищет подвох и сговор там, где его нет?
– В общем, я быстро понял, о ком речь. Понял и пошел к тебе, – он поднял на Ронду серьезный взгляд. От этого внутри все перевернулось, а на поверхность сознания всплыли воспоминания, которые Ронда годами хоронила в себе.
Обычно улыбчивый и открытый всему миру, Ааррон всегда становился суровым и серьезным, когда дело касалось Ронды. Он с начальной школы заступался за нее перед мальчишками, которые дергали Ронду за хвостики. Встречал ее после поздних вечеринок и провожал до дома даже тогда, когда она об этом не просила. Однажды Ааррон подрался с парнем Ронды за то, что тот высмеял ее подарок – подгоревшие кексы с изюмом. Ронда в слезах сидела в парке, когда Ааррон с разбитым носом и весь в чужой крови вдруг рухнул на скамейку рядом. Ничего не говоря, он достал пакет кексов, которые отобрал у неудачливого ухажера подруги, и умял их все до последнего.
– Вкусно, – только и сказал он.
Ронда таращилась на него широко распахнутыми глазами. Слезы иссохли, щеки зарумянились, но странное чувство, вспыхнувшее под ребрами несмелым огоньком, смутило. Неловкость стала первым, что Ронда испытала, когда поняла, что Ааррон в нее влюблен. Это же чувство навсегда осталось с ней, пеплом задушенных чувств окутав сердце.
Со школы между ними ничего не поменялось. Оба повзрослели, в чем-то изменились, но чувства остались прежними. Спокойная уверенность Ааррона против холодной отчужденности Ронды. Причины разные – результат тот же. Глухая невзаимность.
– И чем, по-твоему, мне поможет пес? – стряхнув с себя тоскливые мысли, жестко поинтересовалась Ронда. – Да и с чего ты взял, что мне нужна помощь?
Ааррон молча сократил между ними расстояние. Его руки дрогнули, когда он собрался положить их на плечи подруги, но почему-то замер и отказался от затеи. Однако он не отступил и остался стоять всего в шаге от Ронды.
– Ты правда хочешь, чтобы я сказал это вслух? Ты ведь и сама прекрасно знаешь ответ.
Ронда поджала губы. Ее взгляд сполз с лица Ааррона на щенка, что сопел у нее на руках. Теплый комочек пульсировал жизнью, и это снова напомнило Ронде о ее одиночестве.