Слова Герарда напугали Ярославу, девушка кивнула и пошла на кухню. Через несколько минут она вернулась с кружкой горячего чая.
– Попей горячего, мне всегда помогает успокоиться.
Военный с благодарностью принял чашку и отпил.
Ночные откровения изменили планы Ярославы на пятницу. Она написала Тихоне, что не сможет пойти вечером в Шторм.
С этого дня девушка не делала попыток вырваться на свободу. Герард отвозил ее на работу, а вечером заходил за ней прямо в кабинет. На тренировки и обратно девушка тоже ездила в сопровождении. Телефонные разговоры и переписка тоже были под бдительным контролем Герарда. Любая девушка давно бы вышла из себя, но нелюдимая Ярослава не особо нуждалась в обществе других людей и была малообщительна, что помогало выдерживать все ограничения. Чрезмерная бдительность Герарда отразилась и на жизни собаки. Теперь Стенли не позволялось весь день разгуливать по Милитари и ошиваться в Шторме. Военный запирал пса на весь день в доме. Вечером, поужинав и отдохнув, Герард и Ярослава отправлялись на совместный выгул собаки. Эти прогулки нравились девушке, а уж о Стенли и говорить нечего. Просидев большую часть дня в четырех стенах, пес носился вокруг хозяев как угорелый, не в силах исчерпать поток накопившейся энергии. Постепенно все привыкли к новому образу жизни и не спорили с главой семьи.
В один из воскресных дней в дверь дома Герарда и Яси позвонили. Это был небывалый случай, поскольку гостей Герард никогда не принимал.
– Я открою, – крикнул намеревавшейся открыть Ярославе Герард.
Девушка подождала мужчину. Тот распахнул дверь и застыл. Ярослава вынырнула из-за спины хозяина дома и тоже замерла.
– Я мерзну, – недовольно проговорила стоящая на пороге Тринидат.
– Ой, прости, проходи конечно, – спохватилась Ярослава.
Герард настороженно отступил.
Из глубины дома, заслышав звук любимого голоса, цокая когтями, уже мчался пушистый ликвидатор.
– Мой красавчик, – промурлыкала Трини и расплылась в улыбке.
Пес вертелся, подпрыгивал и почти повизгивал от радости.
– Он даже меня так не встречает, – обиженно сказала Ярослава.
– Это потому, что вы его обижаете, – укорила испанка, – Дома сутками коптите, свободы лишили.
Стенли лизал Тринидат руки, щеки и даже колени. Такого щенячьего восторга Яся не видела давно.
– Я заждалась тебя, мой сладкий, в своей забегаловке. Решила, раз ты под домашним арестом и ко мне не приходишь, я к тебе приду, – просюсюкала гостья.
Герард закатил глаза и ушел на второй этаж. Трини проводила его недовольным взглядом, потом разделась и понесла свою сумку на кухню. Открыв холодильник, испанка по хозяйски начала выгружать содержимое на полки и инструктировать Ярославу.
– Это свежий бекон, еще вчера хрюкал, только не увлекайся, свинина все-таки. В этом лоточке свежая говяжья вырезка…
Стенли нетерпиливо тыкал мордой в бок гостье и поскуливал. Вид у него был такой, словно в этом доме его угнетают и морят голодом не меньше недели. Казалось, еще мгновение и пес упадет в голодный обморок. Он даже начал театрально прихрамывать и клонить голову на бок.
– Что они сделали с тобой, мой пупсик, – простонала Трини и обняла умирающего.
Тот без зазрения совести продолжал притворяться.
– Совести у тебя нет. Даже не представляла, что ты такой подхалим, – возмутилась Яся.
– Ничего не подхалим, – потрепав за щеку пушистого актера, промурлыкала Тринидат, – Просто ласку любит.
– Или бекон, – поправила Ярослава.
Тринидат укоризненно взглянула на подругу и, достав из сумки три маленькие консервные баночки, дала ей в руки.
– Что это? – спросила Яся.
Не успела Тринидат ответить, как Стенли, увидев подарок, поднял лай.
– Стенли, фу, – скомандовала хозяйка, – Чего он разлаялся?
Девушка начала разглядывать баночки. Этикетка на английском языке гласила: «Паштет из мяса молодого Страуса».
– Это его любимый. Обещай, что будешь давать по одной баночке в день. Он стоит в отделе Маркета, – строго проговорила гостья.
– С ума сойти, а ты, оказывается, гурман, – посмотрев на пса, шутливо сказала Яся.
Когда гостья закончила набивать собачьими яствами холодильник, девушки направились в гостиную.
Стенли выражал заботливой Тринидат свою глубочайшую собачью благодарность, а красавица испанка, сидя напротив горящего камина, начесывала пушистому подлизе белоснежную голову и холку.
– Я потеряла всякую надежду увидеть тебя в Шторме, поэтому пришла сама. Надеюсь, он не запретит нам видеться хотя бы на территории дома? – ворчала Трини.
– Перестань, все не так ужасно, – отмахнулась Ярослава, – Конечно, не запретит.
– Как ты это терпишь? – фыркнула испанка.
– Не важно, заперта дверь дома или открыта, мне всегда хочется быть внутри, – с улыбкой ответила гимнастка.
– Даже если внутри тебя ждет Цербер? – задрав бровь, осведомилась Тринидат.
– Почему все его так называют? – обиженно поинтересовалась Ярослава.
– На Милитари просто так прозвища не дают, – пожав плечами, сказала гостья, – Называют, значит заслужил.
– Но он не такой, – заступилась Яся.
– А какой?
– Сильный, любящий, заботливый, – мягко проговорила девушка.
– Любящий человек не запирает любимую дома, – возразила Трини.
– Ему так спокойнее, а от меня не убудет, – сказала Яся.
Тринидат с минуту сверлила Ярославу проницательным взглядом, затем сказала:
– Тебе надо больше любить себя.
– С чего ты взяла, что я не люблю себя? – удивилась Ярослава.
