Берегись свекрови!

– Мы тут зачем? – сердито пихнула ее в бок Леночка. – Нам надо расспрашивать про Сеню, а не проводить пиар-акцию твоей компании!

Про Сеню! Да, про бедного Сеню они как раз и забыли. Вернее, Мариша забыла. Стыд и позор! Поставила свое личное во главу их общих интересов. И Мариша, кивнув подруге в знак того, что прекрасно поняла ее, продолжила прерванный Леночкиным тычком разговор с автослесарем:

– Потому что когда человек не женат, а вокруг него все друзья и друзья, то очень скоро можно потерять свою репутацию.

– Чего?! – вытаращились на нее парни. – Чё мы – девки, чтобы нам эту… репутацию портили!

– У девушек одно, у вас – другое, – уклончиво произнесла Мариша.

– Чё это у нас другое? – раздухарились парни.

– А то! Будете ходить в компании друг друга, и пойдет про вас слушок, что вы того…

– Голубые, что ль? – заржали парни. – Не-е-е… Нас с педиками ни за что не спутаешь! Вот ходили к нам двое таких, так издалека видать было, что они геи! А мы – нет! Мы – нормальные!

– Да? И как же вы их отличали? Геев этих?

– По виду! Одеты чистенько, словно девки. Причесочки, колечки, пальцы в лаке! Прикиньте!

Мариша мимикой разделила их возмущение.

– Гадость какая!

– И говорят между собой, словно бабы! Все хихоньки да хаханьки! Мы их в момент вычислили! У одного шарфик на шее. У другого причесочка вся в лаке и кудряшках!

– И как их звали? – заинтересовалась Мариша.

– А хрен знает!

– Они часто приезжали?

– Несколько раз были. Один раз по ходовой что-то ремонтировали. А в остальные дни тачку мыли. Тачка у них пижонская – «Ягуар». Вот они и надраивали ее, чтобы пыль в глаза пустить.

– Новая машина?

– Не-а. Лет десять ей уже будет. Но не больше. И состояние хорошее. Видно, что хозяин в нее бабло втюхивать не жалеет.

– А цвет какой?

– Тоже пижонский. Белый.

Мариша покосилась на Леночку. Белый «Ягуар» она и сама несколько раз наблюдала во дворе их дома. Значит, все верно! В этом сервисе хорошо знают и Сеню, и его дружка. Они тут частенько бывали. У кого бы еще спросить про них?

– А одного из этих голубков случайно не Сеней звали?

– Мы не прислушивались, как они там друг друга называли, – отмахнулся мастер.

– Кто бы мог нам помочь? С кем они чаще других общались?

– В мойку тогда идите, – отозвался парень. – К нам эти двое только однажды приезжали. А потом все больше в мойку наведывались. У них там что-то вроде комнаты отдыха есть. И в ней мини-бар. Так там кофе варит Димка. Он свой пацан, но на девку шибко похож. Мелкий, тощенький. И ресницы, как у девчонки. И глаза огромные. Красавчик, одним словом! Так эти двое к нашему Димке каждый раз подваливали. Говорили, что только ради него одного на эту задрипанную мойку и ездят.

– И он с ними тусовался?

– Кто? Димон?! Да вы чё! – обиделись ребята. – Он же наш! Свой! Нечего ему с этой педерастней делать!

И, несмотря на их яростные вопли, девушки все же направились в сторону мойки и царствующего там бармена Димона. Парень и правда – не соврали мастера – внешне казался типичной девчонкой. Даже короткие, подстриженные ежиком волосы и нарочито грубый мужской прикид дела не спасали. Хорошенькое личико было до удивления по-женски миловидным. Да еще и губы у юноши были пухлыми и влажными, так и казалось, что он намазал их блеском для губ.

– Дима? – обратилась к нему Мариша.

– Да. Я. Чем могу помочь?

– У нас есть к вам разговор. Среди ваших клиентов есть двое друзей вполне определенного сорта. Они подкатывали к вам с предложением любви и дружбы. Помните их?

Лицо бармена приняло странное выражение. Кажется, ему очень захотелось швырнуть в Маришу тяжелой пивной кружкой, но он все же сдерживался из последних сил и очень страдал из-за этой своей выдержки.

– Что? Помните?

– Да. Приезжали несколько раз сюда, кретины!

– Вам они не понравились?

Пожалуй, «не понравились» было не совсем тем словом, потому что лицо бармена исказилось от ярости. И он перестал сдерживаться.

– Понравились! – выдохнул он и с грохотом хлопнул пивной кружкой о столешницу, так что девушки даже подпрыгнули от неожиданности. – Да если бы не эта работа, за которую я держусь, потому что в кредитах по уши, я бы уже давно этим двоим рыла их свиные начистил бы! Я уже и к хозяину ходил, упрашивал, чтобы за меня кто-то другой тут постоял, когда эти двое подвалят в очередной раз, да все без толку! Хозяин меня и слушать не захотел. Поржал, осел, над моими проблемами, и только. Вся его помощь! Так бы и врезал ему по роже! Тоже козел, вроде тех двух.

– Значит, они вас долго доставали своими ухаживаниями?

– Еще бы! Месяца два приезжали. А потом внезапно перестали!

– И давно перестали?

– Да уж дня три не появляются.

– А до этого каждый день приезжали?

– А то! Машину же, чтобы она хорошо выглядела, нужно как минимум один раз в день мыть. А если погода плохая, то и чаще.

Мариша слушала и понимала, что она чего-то… не понимает. О чем идет речь? Есть люди, которые согласны мыть свою машину чаще тридцати одного раза в месяц? Этот парень что, кретин, если так спокойно об этом говорит? Или все мужики немного того… с антенками?

– Ну, допустим, приезжали они сюда каждый день. И о чем они разговаривали?

– Да хрень все какую-то несли! – пожал плечами Димон и впервые с начала разговора насторожился: – А вам зачем?

– Мы не просто так спрашиваем. Эти сведения нам нужны… Для расследования убийства они нужны.

– Для… для чего?! – вытаращил глаза Дима.

– Для расследования убийства.

– А кого убили-то?

– Одного из этих молодых людей, липнущих к вам.

– Ну!.. Е!.. И кого убили? Сеньку или Антона?

Вот и выяснилось имя Сениного дружка! Антон! Антошка! Антошка-Антошка, пошли копать картошку! Только не картошку эти двое копали, а кое-чем поинтереснее занимались. Мыть машину по два раза в день – это же какие деньжищи за месяц набегают! Разориться недолго! А эти двое отдавали эти деньги и ухом не вели. Значит, денег у них было много. Так много, что они и счету им не вели! Тратили себе на свой кайф, не заботясь о завтрашнем дне и явно не сомневаясь, что и завтра денег у них будет много и тратить их они смогут легко и просто.

– Чем же они занимались? – против ее желания, вырвалось у Мариши вслух.

Она не рассчитывала на ответ, но Димон ее внезапно порадовал:

– А я вам скажу! Артисты они!

– Вот как? Поют? Дуэт?

– Нет.

– На эстраде выступают?

– Нет. Да вы слушайте, не перебивайте, я сам все расскажу! У нас тут неподалеку театрик один есть. Даже не театр, а балаган какой-то. Мимо их афиши мой дед никогда не проходит, чтобы на нее не плюнуть. И я его за это не осуждаю, потому как – срамота! Не театр, а притон для всяких уродов. Так там эти двое и ошивались. Говорили, что они актеры. Но какие из них, на хрен, актеры! Педрилы долбаные! Не знаю, почему их там держали, наверное, и остальная труппа была не лучше.

– Дима, а у тебя в руках – это что? Пивная кружка? У вас торгуют разливным пивом?

– Не пивная это вовсе, – надулся парень. – Кислородный коктейль из свежих соков с добавлением взбитых сливок мы в них подаем. Хотите, и вам смешаю? Очень классная штука! Витаминов в коктейле полным-полно. И калорий, чтобы подкрепиться, тоже.

Но от коктейля Мариша отказалась. Ее смущало сочетание свежего и наверняка кислого сока и таких же свежих взбитых сливок. Ведь если разобраться, то что такое сливки? Это просто очень жирное молоко – сливки. Скисая, они превращаются в сметану, это всем известно. И что же выходит – ей предлагают хлебать сметану пополам с соком? Спасибо большое!

Следующим пунктом на пути следования подруг был «срамной» театрик, как его окрестил бармен Дима. Едва подойдя к вывешенной перед театром афишей, Мариша поняла, почему его так окрестили. Все актеры на плакате были голыми. И их причиндалы закрывали разные и, по большей части, совершенно для этого не подходящие вещички.

У одного, стоящего на четвереньках, на попе красовался старинный чугунный утюг. Другой прикрывал свой срам пышным букетом гладиолусов в нарядной серебристой обертке. Девушки, которые тоже на афише имелись, закрывались косметичками, корзинками с маргаритками и даже самими маргаритками. А одна – наиболее стыдливая – спряталась за огромным эмалированным тазом, из-за которого торчала только ее голова и длинные руки и ноги.

– Фотомонтаж или они реально так фотографировались? – задумалась Леночка.

– Тебе нравится? – спросила Мариша.

– Сени тут нет.

Сени на театральной афише действительно не было. Разве что чья-то голая задница, выглядывающая из-за декоративной пальмы, могла условно считаться принадлежащей Сене.

– В принципе запоминается, – авторитетно произнесла Леночка, разглядывая афишу. – Такое представление уж точно ни с одним другим не спутаешь!

– Экспериментальный театр природной сущности человека, – прочитала Мариша. – Фу, как длинно и скучно!

– Спектакль «Розы и Мимозы».

– Интересно, они и на сцене выступают вот так же… с тазиками и цветочками? Или там они предстают перед зрителями… м-м-м… во всей красе?

Но найти ответ на этот вопрос подруги не смогли. Театр был закрыт.

– Гастроли у нас, – пояснила пожилая вахтерша на входе. – В город Нижний Новгород уехали все.

Подругам оставалось только посочувствовать актерам, которых их, видимо, полубезумный режиссер отправил на гастроли в глубинку. Ведь у нас в российской глубинке все как? Там у нас народ до сих пор простой и к театральным изыскам особо не приученный. Как бы не разгромили они театральный реквизит да не набили бы актерам их смазливые мордашки!

– А актеры? Кто-нибудь из них остался в городе?

– Все уехали.

– Когда?

– Намедни и уехали. Третьего дня.

– А Сеня? – воскликнула Мариша, совершенно позабывшись.

Но вахтерша неожиданно заулыбалась и кивнула головой:

– И Сенечка тоже. Говорю же, все уехали.

Это было очень интересно! Куда же уехал Сенечка? И почему он ни словом не обмолвился о своих гастролях родным, заставив их так переживать?

– И Сенечка, и дружочек его – Антошка, все они уехали на гастроли, – монотонно бубнила вахтерша, явно не собираясь критиковать такого сорта отношения между молодыми людьми.

А вот интересно, родня Леночки знала о том, что в их семье завелся гей?

– Не думаю, – покачала головой Леночка, когда Мариша задала ей этот вопрос. – Игорь, например, резко отрицательно относится к голубым. Он бы Сеню на порог к нам не пустил.

– Значит, Игорь не в курсе. А про этот театр он знает?

Леночка молча пожала плечами.

– Звони! – велела ей Мариша. – Звони и узнавай!

Игорь трубку снял лишь с третьего раза. Но побеседовать с женой он не захотел.

– Уйди, зараза! – заорал он в трубку. – Без тебя проблем выше крыши. Скройся!

И бросил трубку. Леночка удивилась, решила, что муж разговаривал не с ней, и перезвонила еще раз. Во второй раз муж пообщался с ней более приветливым образом, но все же не скрывая своего неудовольствия.

– Зря позвонила! Занят я, очень сильно. Домой приду, тогда поговорим! – выпалил он скороговоркой.

И, услышав, что жена все равно пытается что-то ему сказать, заорал:

– Сказал же уже, занят! Чего ты вяжешься?!

– Игорь! Игорь! – надрывалась Леночка. – Послушай меня, ты знал, что Сеня играет в театре с голубыми?

– Чего?! Какой еще театр, дура? – окончательно вызверился на нее Игорь. – Сиди дома с детьми. Денег на няньку у меня скоро не будет. Без театра обойдешься!

И опять шваркнул трубку. Послушав несколько секунд короткие гудки, Леночка растерянно взглянула на Маришу:

– Что это с ним? Никогда он не позволял себе таких грубостей!

– Видимо, что-то случилось. И что-то очень серьезное!

– Что могло случиться? – заплакала Леночка. – Он меня разлюбил? У него появилась другая?

Ну вот, пожалуйста! Почему женщины всегда думают в первую очередь о самом плохом? Ведь могли же быть у мужика неприятности на работе. У него мог страшно разболеться зуб. В конце концов, Игорь просто элементарно мог проголодаться. А многие душевные и мирные (в сытом состоянии) мужики, оголодав, способны растерзать всех вокруг себя.

– Нет, мой Игорь не такой, – плакала Леночка. – Он всегда приходил по вечерам с цветами. Не забывал меня поцеловать! И потом до самого вечера оказывал мне знаки внимания.

– Наверное, он и ночью развлекал тебя, как мог, – предположила Мариша, но Леночка в ответ отрицательно помотала головой:

– Нет. Ночью Игорь был не со мной.

– Нет? Как это – нет?!

– Мы с ним не занимаемся любовью, – покраснела Леночка. – Спим на разных кроватях.

– Но почему?

– Мне врачи не разрешают. Говорят, что это может повредить моему состоянию.

– Секс повредит твоему здоровью?! – изумилась еще больше Мариша. – Да он же только лечит! Лично у меня все болячки проходят, стоит моему Смайлу…

Тут она тоже слегка зарумянилась и решила не болтать понапрасну. У Ленки, вон, вообще секса уже сколько времени не было. Позавидует еще! Потому что Смайл, если честно, хотя цветов и не дарил ей уже давно, но долг свой супружеский выполнял исправно, никогда от этого занятия не отлынивал и всегда выказывал похвальное рвение к нему. За это Мариша его и любила, и прощала ему все прочие его недостатки.

– Ладно, с мужем твоим и с его дурным настроением мы потом разберемся. А сейчас нам нужно узнать адрес этого Сениного приятеля – Антошки.

– Зачем? Ты хочешь к нему наведаться в гости? Но он же уехал! На гастроли!

– Так же, как и Сенечка? Мертвым?

– Ой! Почему мертвым?!

– Потому что в твоей истории все весьма запутанно, – произнесла Мариша. – И то, что случилось с Сеней, мне совершенно непонятно. До мамы ты дозвониться можешь?

– Нет. Она вне зоны досягаемости сети.

– Жаль. У нее тоже стоило бы спросить насчет этого театра.

На всякий случай Леночка позвонила еще своей свекрови. И сказала, что у нее появились проблески памяти. И ей эта самая память подсказывает, что ее брат Сеня работал в каком-то театре. Свекровь выслушала Леночку довольно внимательно. А потом вежливо посоветовала ей не забивать свою больную голову такими вещами.

– Братик твой о своей работе никогда не распространялся. Но мне казалось, что он учится. И твоя мама говорила, что он студент. Так что театральные подмостки – это всего лишь твои фантазии.