Прекрасна и очень несчастна, или Кто кинул маленькую принцессу

Только под утро Морфею удалось заманить меня в свои объятия, и то ненадолго. Очень скоро громкий окрик «подъем» вырвал меня из не слишком цепких лап сна, и я, пошатываясь, встала около кровати, следуя примеру подруг по несчастью.

Дверная пасть распахнулась с металлическим лязгом, и в помещение вошли две надсмотрщицы. Одна застыла истуканом у входа, вторая приступила к осмотру. Бросив беглый взгляд на меня, тюремщица хмыкнула, явно оценив по достоинству мое новое одеяние, но промолчала и принялась проверять вещи. Причем особое внимание уделила именно моей сумке, в то время как сумки остальных удосужились лишь беглого осмотра.

После завтрака, во время которого порядком уставшие друг от друга женщины обменивались лишь редкими репликами, они решили устроить ток-шоу «Пусть говорит», сделав меня главной его героиней. Тюремная жизнь, судя по всему, не слишком богата на события, что делает любое отклонение от обычного порядка значимым явлением. Очень скоро я поняла, что мне уготована роль Шахерезады – рассказчицы, призванной развлекать местных жительниц своими повествованиями о жизни на воле.

К новой роли я отнеслась со всей ответственностью, понимая, что это единственный способ завоевать расположение сокамерниц и избежать насмешек и издевательств с их стороны. Ловко лавируя между правдой и вымыслом, вела я свое повествование. Лед, по которому я шагала, рассказывая о своих бизнес-успехах, был слишком тонок: ни в коем случае нельзя было позволить дамам заподозрить меня в снобизме или высокомерии, ни при каких обстоятельствах нельзя было возбудить у них чувство зависти. Благо годы успешного предпринимательства научили меня общению с самыми разными людьми.

Пока все складывалось достаточно сносно, за исключением того, что все эти расспросы и разговоры отвлекали меня от самого главного – разработки плана действия. Мне следовало что-то предпринимать. Но поразмыслить о том, что именно, никак не удавалось.

– Слушай, ты действительно думаешь, кто-то тебе поверит? – Майка повторила вопрос, наверное, уже в десятый раз. – То есть вот никто в комнату не входил, не выходил, все окна были заперты, иных дверей нет, но есть труп, и ты вообще тут не при делах. Лихо! – Майка насмешливо присвистнула, но тут же получила подзатыльник от Любови Павловны.

– Дай человека послушать, чего пристала, – прокаркала она.

– Ленка, – обратилась ко мне Светлана, которая до этого только внимательно слушала, но никак не комментировала мой рассказ. – Я, знаешь, тут чего подумала? – Женщина почесала пальцем нос. – Я в детстве жила в том старом здании… Ну, знаешь, в начале города? И вот однажды батенька мой, покойничек нынче, решил повесить на стену картину – ему ее на заводе дали. За хорошую работу. Папенька мой и впрямь знатный токарь был, хотя речь сейчас не об этом. Так вот, стал отец гвоздь в стену вбивать, да не удержался на шаткой табуретке. Возьми, да и упади. Стенка же, на которую он хотел полотно повесить, оказалась дряхлой. В отличие от папки моего. Тот, наоборот, мужчина был дородный, здоровый. В общем, в их схватке победа за ним оказалась. Потому перегородочка-то возьми, да и обрушься. А за ней ниша оказалась, а из ниши дверка потайная, аккурат к соседям в ванную комнату. С их стороны она, к слову, тоже была замурована. Дом-то – бывшая помещичья усадьба, а потом, как его под жилой-то передали, так и перестроили кое-чего. Я это к чему? – Светлана торжественно подняла указательный палец к потолку. – Я это все к тому, что в таких старых постройках всякие потайные ходы бывают. Может, и в твоем случае так есть? Я тут пока сижу, всякое повидала. Майка вон, дурында, умудрилась прохожего ограбить аккурат под видеокамерами.

– Дык, они незаметные были, – обиженно закричала девица.

– Ну да, ну да, – закачала головой Светлана. – Любовь Павловна тоже муженька-то пристукнула, да и в полицию сама пошла сдаваться. Но ты-то – другое дело. По всему видать – девка умная. Ну ладно б убила в порыве гнева, но тогда перчатки тебе зачем? Опять же не хотела отпечатков оставлять, а сама все улики прямо под окнами и выбросила. Почему не побежала, а стояла и ждала, когда тебя задержат? Или я в тебе ошибаюсь, и ты полная идиотка, или тут и впрямь подставой пахнет.

Мое сердце переполнилось благодарностью – наконец-то хоть кто-то усомнился в моей виновности.

– А я что говорю! – воскликнула я, едва сдержавшись, чтобы не кинуться к Светлане на шею. – Только почему же следователь этого не видит?

– Да что следователь? – равнодушно пожала плечами женщина. – Ему главное дело закрыть. Улик против тебя более чем достаточно, а появись сомнения, придется расследование проводить. А там еще неизвестно, чем оно закончится. Висяк ему на фиг не нужен. Вот и получается то, что получается.

– И как же мне быть? – в отчаянии воскликнула я.

Светлана равнодушно пожала плечами.

– Да кто ж его знает, – спокойно ответила она. – Тебе бы адвоката хорошего, а лучше – частного сыщика. Только ты же сама говорила, денег у тебя нет. Может, квартиру продать?

– Продала бы, но она в залоге – ипотечная, – вспыхнувшая было надежда погасла вновь. – Будь я на свободе, сама бы занялась расследованием. А из тюрьмы что сделаешь?

Сокамерницы только равнодушно пожали плечами да головами покачали, признавая отсутствие возможностей для активных действий.

Воцарившуюся в камере тишину нарушил скрежет затвора и скрип железной двери, возвестившие о прибытии посетителя. Женщины лениво встали, и я последовала их примеру. Утренняя надзирательница, видимо, сдала свою смену, поэтому на пороге стояла незнакомая женщина, практически не отличимая от своей коллеги.

– Маленькая, на выход, – злобно прокричала она, и я даже сразу не поняла, что ее слова адресованы мне.

– А куда меня поведут? – закономерный и вполне резонный вопрос почему-то вывел тюремщицу из себя.

– Поговори у меня тут, – злобно прошипела тюремщица. – Куда надо, туда и поведут, – и добавила, грубо рассмеявшись: – На расстрел пойдешь.

У обитателей дома скорби, как я про себя окрестила вынужденное жилище, было своеобразное чувство юмора. Но ничего не поделаешь – придется привыкать. А там, кто знает, – возможно, когда-нибудь и я научусь ценить подобные шутки, аплодируя их авторам. Представляю себе, как лет через десять, вряд ли за преднамеренное убийство меньше дают, я буду гоготать щербатым ртом над плоскими шутками надзирателей. Меня передернуло от этой мысли – очень надеюсь, такого никогда не произойдет.

Понуро плелась я впереди надзирательницы, сложив руки за спиной и четко следуя ее указаниям – направо, налево, к стене, прямо. Длинным извилистым коридором, бесконечно унылым, как и все это заведение в целом, шла я неведомо куда. А ведь знай я, что ждет меня впереди, право слово, инсценировала бы побег, чтобы погибнуть при его попытке.

Как будто мало мне неприятностей! Но что поделать, если мой ангел-хранитель, по всей вероятности, отправился в отпуск и лежит себе где-нибудь на Венере, греет крылышки. Иначе как еще объяснить тот факт, что за последние сутки беды преследуют меня буквально по пятам?

И лучшим тому доказательством является визит человека, свидание с которым и при более благоприятных обстоятельствах не сулило ничего хорошего, а уж теперь видеть его мне хотелось меньше всего.

Увы! Ничего не поделаешь – мой крылатый защитник своими обязанностями явно манкирует, зато вовсю резвятся злые силы, которые, я уверена, и привели Борисова в этот день и в этот час на встречу со мной.

Мужчина встал на звук открывающейся двери, оторвавшись от изучения каких-то бумаг. Этот джентльменский поступок, мог бы и не вставать, настолько не вязался с характером посетителя, что я усмехнулась, вскинув бровь. Мне показалось, или мужчина и впрямь смутился?

Одернув рукава, я машинально взглянула на свои руки и тут только вспомнила о своем новом одеянии. Щеки и уши заполыхали огнем. Задержав рвущийся из груди стон, я нацепила на лицо нагловатую ухмылку и развязно развалилась на стуле – именно так ведут себя заключенные в телевизионных сериалах.

Если подобное поведение и удивило Борисова, виду он не подал. Внимательно меня осмотрев, он вновь уткнулся в бумаги.

Хлопнувшая дверь возвестила уход конвоира, и мы остались с моим врагом наедине. В голове роился миллион вопросов, но задавать их я посчитала ниже своего достоинства, предпочтя ожидать, когда ситуация разъяснится сама собой. В конце концов, я об этом свидании не просила, значит, и не мне начинать беседу.

Но и визитер с этим не торопился – он продолжал внимательно изучать какие-то документы, время от времени нарушая тишину шуршанием бумаг. Однако это даже интересно! Ему больше почитать, что ли, негде?

Наконец Борисов оторвался от своего увлекательного занятия и поднял на меня глаза.

– Меня Коллегия прислала, – непонятно к чему заявил он. – Я дежурный адвокат, бесплатный защитник для вас. Вы же ходатайствовали о его предоставлении?

Я недоуменно уставилась на собеседника. Открыла было рот, чтобы что-то сказать, но так ничего путного не придумав, его и закрыла. Ничего себе финт судьбы! Обдумав неожиданное сообщение, наконец-то смогла выдавить из себя вопрос:

– С каких это пор лучшие адвокаты города, а то и страны, занимаются бесплатными делами?

Мужчина скривился в насмешливой улыбке и пожал плечами.

– Всегда, – ответил он. – В Коллегии нет иерархии, и защитники не делятся на «лучших» и «худших». Есть дежурный адвокат, который обязан представлять интересы тех граждан, которые не могут по тем или иным причинам нанять себе защитника за деньги.

Я недоверчиво смотрела на мужчину, ища в его словах подвох. Но как ни старалась, ничего дельного в голову не приходило. Можно было бы предположить, что Борисов в свойственной ему манере решил надо мной поиздеваться, но тогда пришлось бы признать, что моя скромная персона заслуживает таких серьезных усилий с его стороны. Поверить в это было куда сложнее, чем принять за истину правдивость его утверждений.

Я кивнула в знак того, что уяснила преподнесенную мне информацию, а затем более внимательно присмотрелась к лежащим на столе бумагам. Поняв, что Борисов все это время читал материалы моего дела, спросила его, затаив дыхание:

– Ну, что, доктор, плохи мои дела, да? Больной скорее мертв, чем жив?

Вряд ли кого-то мог обмануть мой делано беззаботный тон, да и голос предательски дрожал от волнения. Борисов внимательно смотрел на меня, не торопясь с вердиктом. Наконец он произнес:

– Конечно, улик против вас более чем достаточно, но и к следствию вопросов не меньше.

Бросив на адвоката взгляд, полный благодарности, я медленно проговорила:

– А вы действительно на моей стороне?

Мужчина удивленно вскинул бровь:

– Конечно, я же ваш защитник.

– Ну, мало ли, – я пожала плечами. – Всякое, знаете ли, бывает. С другой стороны, – я усмехнулась, – выбор-то у меня невелик.

– Это правда, – усмехнулся Борисов. – У вас есть хоть какие-то соображения относительно того, кто мог убить Захарова?

– Знал бы прикуп… – начала я и тут же осеклась. Господи, только день в тюрьме, а уже начинаю разговаривать на местном сленге.

– Нет, – спокойно проговорила я. – Не имею ни малейшего представления о том, что произошло.

– Подумайте, – попросил мужчина, – может быть, все же что-нибудь вспомните.

Я отрицательно помотала головой.

– Но зато знаете что?! – неожиданно вспомнив утренний разговор, оживилась я. – Мы тут с девочками в камере подумали, – поймав удивленный взгляд Борисова, только рукой махнула, – и кое до чего все же додумались.

– Неужели? – адвокат усмехнулся и откинулся на стуле. – Девочки в тюрьме – они такие, они много до чего могут додуматься.

Я обиженно засопела, решив не реагировать на выпад.

– Ну, так вот… – продолжила свою мысль. – В общем, знаете, офис Захарова располагается в старинном дореволюционном здании. А что, если там есть какие-то потайные ходы или скрытые комнаты имеются?

– Как в рыцарских замках, что ли? – усмехнулся Борисов. Еще один юморист-самоучка.

– Понимаю, – я виновато улыбнулась. – Это звучит дико, но ведь проверить-то стоит? – словно утопающий, хваталась я за любую соломинку. – В конце концов, не мог же убийца испариться без следа. Где-то же он прятался все это время и как-то же вышел в итоге незамеченным.

– Да, я тоже об этом думал. Не переживайте, я рассмотрю все варианты, вплоть до проверки воздуховодов.

В тот момент все былые обиды были забыты. По крайней мере, на минуту уж точно! Волна благодарности сбила меня с ног, отбросив едва ли не в объятия Борисова – я еле сдержалась, чтобы не кинуться ему на шею. А все потому, что он не выказал ни малейшего сомнения в моей невиновности, он мне верил, хотя и совершенно не знал. Но может, я его просто не так поняла?

– Так, значит, вы мне верите? – решила уточнить я на всякий случай.

– Конечно! А не стоит? – недоуменно воскликнул адвокат.

– Нет… Да… То есть… Я не знаю… Просто… Ведь все улики против меня, сами же сказали.

Борисов как-то странно посмотрел на меня, а затем неожиданно скользнул взглядом вниз и брезгливо поморщившись, спросил:

– А что у вас за наряд?

Все! Этого оказалось достаточно, чтобы чары развеялись, прекрасный принц вновь превратился в злейшего врага. О, как же хорошо знаком мне этот его взгляд. Сколько лет я пыталась его забыть, и вот снова. Но на этот раз Борисову не удастся насладиться моим унижением. Довольно! Гордо вскинув голову, я сложила руки на груди и ответила:

– А что? Не нравится? – я обнажила зубы в улыбке. – Конечно, не Коко Шанель, так здесь и не дом моды. Я уж не говорю о том, что у меня отродясь вкус не водился, откуда ему взяться-то у меня, у деревенщины.

В этот момент я поймала себя на мысли, что неосознанно переняла манеру разговора Майи, и ужаснулась – ниже падать некуда.

– Простите, – я устало провела руками по волосам. – Просто день выдался тяжелый, – исподлобья бросив взгляд на Борисова, крайне удивилась, заметив его смущение.

– Да нет, – ответил он, – это мне следует извиниться за свою бестактность. Просто вырвалось.

Ага, плавали, знаем эту твою несдержанность.

– В общем, – мужчина захлопнул папку и поднялся, – я прямо сейчас займусь вашим делом, а вы уж потерпите немного. Уверен, мне удастся добиться вашего освобождения в самое ближайшее время.

Столь обнадеживающее заявление заставило мое сердце биться так часто, что казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Неужели это возможно? А я-то уже собралась здесь провести если не остаток жизни, то значительную ее часть.

– Правда? Вы думаете, у вас получится? – если бы надежда могла открывать двери, я бы прямо сейчас оказалась на свободе.

– А почему нет? Вы невиновны, а я, как вы сами сказали, лучший в городе адвокат. А то и во всей стране, – Борисов весело мне подмигнул. – По-моему, поводов для оптимизма более чем достаточно!