Группа особого резерва
Третье – торговые посредники. Какая-то часть воздушных шаров наверняка будет продаваться через оптовых или розничных посредников – обладателей той или иной информации о своих поставщиках. Дальше – персонал компаний-конкурентов. Можно совершить в этих компаниях покупку или провести интервью с соответствующей легендой. Тот источник информации будет совершенно легален, поскольку в ходе исследования будут получены только добровольно раскрываемые данные. Еще один способ – добровольный обмен информацией между конкурирующими компаниями.
– Попахивает утопией, – заметил Марк.
Катерина не согласилась с ним, покачав головой:
– Это не утопия. Рост конкуренции на рынке ведет к постепенной консолидации: компании укрепляются, поглощают мелких игроков, и в конце концов количество участников рынка сокращается до трех-пяти концернов, контролирующих основную долю в общих продажах.
– Я так понял, что ты «сидишь» на добыче.
– Да, я занимаюсь «покупкой инсайдерской информации».
– Что это значит, объясни.
– В конкурирующей организации всегда найдется работник, готовый сливать информацию за деньги. Альтернативным методом является внедрение сотрудника в компанию, и он, заручившись доверием руководства, получает доступ к нужной информации. До «Фирмы» я работала в управлении контрразведки и знаю эту систему наизусть. У Короткова я стала курировать внедренных в различные компании сотрудников. Поверь мне, с помощью промышленного шпионажа добывается подробная финансовая информация, данные о стратегических и тактических планах компаний, описание технологий и эксклюзивных методик, информация о новых разработках, базы данных клиентов и поставщиков, сведения о готовящихся заказах и условиях перспективных контрактов. Информация позволяет завладеть определенными уникальными технологиями, информационными ресурсами. Информация – это борьба, это деньги.
– Из твоего рассказа следует, что штат в «Фирме» готов лопнуть.
– Я бы так не сказала. Много внештатных сотрудников, которые выполняли схожие задания, есть такие, которых можно отнести к категории разовых.
– С Коротковым ты лично знакома?
– Нет, – покачала она головой. – Несколько раз видела. Он в моем понятии небожитель. На чем мы остановились?
– Ты хотела рассказать о наработанных связях в Домодедово.
– Да, остановлюсь на двух кандидатах. Игорь Вдовин, – начала перечислять Катерина, прикуривая от зажигалки Марковцева, и поблагодарила его кивком головы. – Тридцать два года. Работает на компанию «Омикрон» – лидер на рынке транспортно-экспедиционных услуг. Заведует складом. Попал под наш контроль, будучи замешанным в махинациях с запчастями, предназначенными для авиасалона. Николай Любищев. Собственно, партнер Вдовина. Его специальность – экспедитор. Сопровождает грузы, которые требуют этого.
– Сильно сказано. Эта пара на крючке у вас?
– Да, и мы не торопимся ее подсекать. Подсечем, когда появится конкретный интерес к авиасалону или авиакомпании.
Марковцев некоторое время молчал, теребя короткую бородку.
– Уточни у Сеченова один момент. Самолет, на котором планируется перевозка денег, зафрахтован полностью…
– Я проясню этот момент, не вставая с места, – перебила Катерина. – На борту «Ан-12» будет еще одна партия груза. Точно знаю, что запланирован возврат документации в архив Петропавловска-Камчатского.
– Много мест?
Она пожала плечами:
– Несколько контейнеров. Семнадцать или девятнадцать, нужно уточнить.
– Кто будет сопровождать этот груз?
– Насколько я знаю, сопровождающих не будет. Транспортные накладные и прочие бумаги примет бортоператор экипажа.
– Кто может настоять на том, чтобы архив сопровождал хотя бы один человек?
– Принимающая сторона – городской архив Петропавловска.
– Это было бы здорово… и слишком просто, – покачал головой Марк, видя себя сопровождающим. – Вот что, Катя, переговори с кладовщиком и экспедитором. Если не уверена, переговори сначала с Сеченовым. Потом настанет моя очередь. А теперь давай разрешим еще один момент: на Камчатку везут крупную сумму наличных долларов – зачем?
Катерина выставила вперед ладонь, как если бы отгораживалась от назойливого соседа по купе, и расслабила пальцы; фактически она повторила свой недавний жест, когда Марковцев держал ее на пороге квартиры.
– На Камчатке развита рыбная промышленность, это несколько ведущих компаний. – Она начала загибать пальцы, перечисляя их: – «Управление тралового и рефрижераторного флота», «Океанрыбфлот», «Акрос» и другие. Речь идет о покупке одной из компаний. Условия сделки – часть оплаты наличными. Собственно, то, о чем я только что сказала: поглощение мелких игроков, сокращение числа участников рынка, которые и установят окончательный контроль в общих продажах. В числе прочих в этой процедуре участвует и банк «Русский дом», и наша фирма. Хочешь поговорить на эту тему?
– Ты прямо как психиатр.
– Как психиатр, – повторила Катя. Она чуть было не полезла за блокнотом, в который выписала ряд вопросов, требующих ответов. Просто необходимо, чтобы Марковцев ответил на них. И она задала первый:
– Что такое новый проект?
Марк не стал отвечать. По интонации гостьи понял, что она все разъяснит сама.
– Это море работы. Это смута. В случае успеха – лавровый венок. В случае неудачи – венок хвойный. Как бы ни готовился проект, риск все равно останется. Я говорю о человеческом факторе. – И она перешла к этому вопросу: – Из кого будет состоять команда? Почему именно эти люди вошли в нее, смогут ли они согласованно работать? Кто принимает окончательные решения для осуществления проекта? Кто будет работать руками, а кто головой?
– Я буду работать головой, – внес ясность Марковцев. – Остальные будут работать руками. А я прослежу за тем, чтобы никто не слонялся без дела.
– А если я…
Марк перебил ее:
– Если ты сама себе начнешь нарезать объем работы, то в конце концов начнешь давать оценку другим. Грызня начинается там, где сотрудники начинают давать свою личную оценку, кто больше сделал, кто круче. Я буду создавать правила игры и контролировать их. Ты права: наш проект требует специфических навыков. Но характер у него скоротечный – сделали дело и разбежались. Поэтому до обид дело не дойдет – времени не хватит.
Наступила пауза, нарушить которую Марк предоставил гостье. Катерина несколько секунд смотрела на Марковцева в упор, не мигая.
– Скажи, Марковцев, только честно.
– Обещаю.
– Вот ты был настоятелем монастыря, пусть даже это была личина, не важно. Но ведь ты молился богу, так?
– Конечно, – утвердительно кивнул Марк.
– Какие молитвы ты адресовал богу? Что просил у него? Надеялся ли на то, что твои молитвы будут услышаны? Были ли у тебя любимые молитвы?
– Выходит, экзамен по моей теме ты не сдала, – с деланным разочарованием вздохнул Марк.
– Пожалуйста, – настояла на ответе Катерина, однако взгляд ее голубых глаз потеплел.
– Любимые молитвы, говоришь? – усмехнулся Марковцев. – Помню одну, которую слал в небесную канцелярию ежечасно. – Он сложил ладони вместе, прикоснулся губами к пальцам и прикрыл глаза. Его голос прозвучал на удивление мягко: – Господи, сделай так, чтобы мои монахи снова любили друг друга. И чтобы делали это поразнообразней, а то от скуки сдохнуть можно.
«Если бы на дворе стояли 60-е, если бы я училась в школе и если бы у меня был пышный бант на голове, я бы врезала ему по голове учебником».
– Знаешь, – после непродолжительной паузы сказала Катя, – я отметила вот что: ты не играешь роль. Мне ты кажешься таким, какой есть на самом деле. Ты можешь сказать: «А ну-ка, подруга, давай ближе к делу». Но и мне интересно ближе узнать человека, с которым придется работать. Изучить тебя – еще до того, как ты выложишь на стол готовый план.
– План по ограблению банка, – уточнил Марк. – Называй вещи своими именами. Вместе с вами я планирую ограбление банка – ни больше ни меньше. И неважно, где пропадут деньги – в самом банке, на подходе или на подлете. Не забывай добавлять это, когда будешь говорить «план», «операция», «инструкция». Или проект, – акцентировал он. – На все про все у нас две недели, да?
– Точно, четырнадцать дней. Тринадцать уже.
– Не выйдет у меня, не выйдет и у вас.
– Что тебе нужно для работы? По ограблению банка, – добавила Катя.
Сергей рассмеялся:
– Консультации высококлассного летчика. Но не военного, а пилота гражданской авиации. Мне лишние детали, которые может выложить военный ас, не нужны.
– У нас в доле нет летчика.
– Повторяю: мне нужны консультации. Летчик, который ответит на несколько вопросов и уточнит кое-какие детали, не услышав ни слова об ограблении.
– Хорошо.
– Хорошо что? Что коровы не летают? Как бы я с ней уточнял детали?
– Будет тебе специалист по гражданской авиации. Что еще?
– Я рассчитываю получить напарника, который наравне со мной готов рискнуть головой. На его надежность я не рассчитываю – только на равноправность, – слегка акцентировал Марк, и Катя сразу вникла в суть этого слова, в логику Марка, показавшуюся ей непогрешимой, и подумала: «А ведь он прав». Она решила объяснить ему некоторые вещи прежде, чем ответит на его вопрос:
– Наши компаньоны не занимают высокие посты. Все они – ниже среднего звена. Если кладовщик, то кладовщик, а не заведующий складской организацией. Если экспедитор, значит, так оно и есть, а не командующий экспедиционным корпусом.
– Мне будет приятно иметь дело с такими людьми. Особенно меня польстит откровение, если ты скажешь, что не пахала на ФСБ, а сейчас не работаешь на фирму генерала от контрразведки. Ты просто с кинжалом и плащом вышла погулять. Не валяйте дурака, – Марковцев чуть повысил голос. – Не стройте организацию – все такие начинания обречены на провал. Я предлагаю иную структуру – группа людей, которые забудут друг о друге сразу после того, как получат свою долю.
– А как же…
– Никаких клятв, – предвосхитил Марк вопрос Катерины. – Когда человек дает клятву, он подсознательно идет по пути ее нарушения.
– Точнее, думает о последствиях, – покивала Катя.
– Это одно и то же. Если пригрозить смертью, человек предаст, плюс варианты. Не надо забивать людям голову. Чем больше пустоты в ней, тем лучше. Каждый мысленно распишется на чистом листе бумаги. Это мои условия.
Марк прикурил сигарету и продолжил:
– Почему я заговорил о напарнике. Мне нужен человек, с которым общаться буду чаще, чем с другими. Я рассчитываю на помощь. Чтобы я вытянул руку и тотчас почувствовал руку товарища. Чтобы в меня не тыкались десятки рук, не было споров о том, чья очередь подавать руку Сергею Марковцеву.
– Ты высокого мнения о себе.
– И я хочу, чтобы вы это поняли. Я никогда не был в роли человека, которого подняли с горшка: «Ступай-ка, засранец, рискни башкой».
– Что скажешь насчет меня? Я тебе подхожу?
Она была убедительна. И Сергей рискнул предположить, что она участвует в самодеятельности. Она едва пересиливает желание встать и пройти по комнате, покачивая бедрами, показывая себя. Потом он отчего-то представил ее в бассейне. Она доплывает до одного борта, переворачивается в воде, отталкивается от него ногами и плывет к другому. На ней не откровенный, а «нормальный» закрытый купальник.
Он тряхнул головой, словно сам сию минуту вылез из бассейна.
– Считаешь себя моим куратором? – спросил он Катю.
– В какой-то степени.
– Времена меняются?
– Я так не думаю. У тебя же была куратор женщина. Не подумывал вернуться к ней?
– Хм… – Сергей покачал головой. – Вы и это знаете. Я дважды возвращался. Я просто хочу пожалеть ее. – Прикурив и выпустив дым через нос, Сергей сказал: – Нужно сделать вот что. Во-первых, купить в специализированном магазине или на рынке… – Он выдержал паузу, за время которой убедился, что Катерина не полезла за записной книжкой и авторучкой, и мысленно похвалил ее: «Молодец. Отныне ничего записывать не надо». – Имеешь представление о генераторе шума? – спросил он.
– Глушитель. Он же блокиратор радиоволн, – кивком головы подтвердила Катя.
– Наплевать, как он называется. Главное, принцип работы, основанный на постановке помех. Мне понадобится довольно мощный генератор. Говоря техническим языком, для работы в пределах выделенных помещений. Наше летающее помещение в длину составляет тридцать три метра, в высоту – одиннадцать с половиной. Размах крыльев, – Сергей раскинул руки, – тридцать восемь.
«Взлетная масса – шестьдесят четыре, посадочная – шестьдесят одна тонна, крейсерская скорость – пятьсот семьдесят километров в час».
Он походя припомнил параметры самолета, на борту которого ему придется работать, и вдруг подумал, что невидимый закройщик снимет с него мерки…
«Ан-12». Сергей хорошо был знаком с этой маркой самолетов, принятой на вооружение за год до его рождения – ровно пятьдесят лет тому назад. Они использовались в качестве летающих лабораторий для испытаний системы приземления спускаемых аппаратов космических кораблей, исследования средств обнаружения пусков ракет, лазерного облучения и оперативной радиотехнической разведки, испытания новых средств поиска подводных лодок. Большой грузовой люк обеспечивал лучшие условия воздушного сброса груза и военной техники на парашютах. Марковцев подошел к этому моменту не спеша, словно смакуя детали. Бывший десантник знал парашютное дело назубок. Он не раз совершал прыжки с самолета, готовил технику к выброске. «Ан-12» он мог считать своим… «табельным» самолетом – подобрал он определение.
Он легко вернулся к теме разговора, напомнив Кате принцип подавления радиочастот, основанный на постановке помех приемному каналу радиостанции и сотовому телефону. В первом случае это радиочастоты: амплитудная – АМ, частотная – FM, однополосная – SSB. Что касается сотового телефона, то принцип подавления его канала был основан на постановке узкополосной помехи.
– Сегодняшняя программа исчерпана, – сказал он, вставая со стула. – Советую тебе повесить на стену календарь и вычеркивать дни. Встретимся завтра в Домодедово. Значит, среди дольщиков есть служащие аэропорта? – переспросил он.
– Да, я уже говорила. Два человека, – подтвердила Катя.
– Завтра познакомишь меня с ними.
Он часто говорил: «Бог не обещал нам завтрашнего дня», тем не менее жил днем завтрашним, потому что, во-первых, день текущий он посчитал выжатым, как лимон, а во-вторых, ему не терпелось вобрать в себя подзабытую атмосферу аэропорта. Он знал цену таким моментам, которые становятся истоками боевых операций. Может быть, он подразумевал вдохновение…
Глава 3
Условия
До аэропорта Катя на своем «Ауди»-«восьмерке» в этот ранний час добралась относительно быстро. Расстояние от МКАД до аэропорта составило двадцать два километра. На два с половиной километра было меньше до бизнес-терминала Домодедова. Марковцев добрался до места «дедовским» методом. Он доехал до станции метро «Домодедовская», поднялся наверх по лестнице и пошел в обратном направлении к автобусной остановке. Время в пути на микроавтобусе «Мерседес» заняло не больше получаса.
Чем ближе к аэропорту, тем чаще встречались машины «Форд» бордового цвета с надписью «Аэротель» на капоте. Гостиничный комплекс «Домодедово Аэротель» находится в трехстах метрах от аэропорта. А от новых желтых такси просто рябило в глазах.
Они встретились в здании аэровокзала, на его правой, от центрального входа, половине, на которой располагался «российский сектор». На левой же половине аэровокзального комплекса располагались острова регистрации на международные рейсы. И в этой связи комплекс походил на разделенную Германию. Рядом можно было найти «британские острова» – два киоска для автоматической регистрации пассажиров «Бритиш Эйруэйз».
Сергей был здесь два года назад, на авиасалоне, вход в который находился сразу за автостоянкой.
– У тебя есть свободная минута? – спросил Марковцев.
– Да, – с небольшой запинкой ответила Катя. – Я вообще сюда на весь день приехала. Почему ты спросил?
– Хочу угостить тебя кофе.
– Правда? – Она пожала плечами, и выражение ее глаз говорило: «Если хочешь – угощай». Она заполнила паузу, показав рукой в направлении торгово-развлекательного центра «Домодедово-Плаза»: – Там недавно открыли неплохое кафе – «Мистер Квик».
– Надеюсь, оно не очень дорогое.
– Скряга, – так, чтобы услышал Марковцев, обронила Катерина.
Это кафе ничем не отличалось от десятков других, разбросанных по аэровокзалу: закуски, бутерброды, чай, кофе, пиво. Марк купил мороженое: шоколадное – своей спутнице, пломбир с орехами – себе.
Он огляделся и пришел к выводу, что это место вполне подходит для конфиденциального разговора.
– Где наши компаньоны? – спросил Марковцев.
– Хочешь, чтобы я вызвала их сюда?
– Да, – покивал Марк. – Надолго я их не задержу.
Катя позвонила по телефону и назвала место встречи, закончив разговор: «Это срочно».
Игорь Вдовин работал в «Омикроне», компании, которая не нуждалась в особых представлениях. Это буквально читалось на его чуть полноватом лице, однако притом по нему нельзя было сказать, что он готов рискнуть головой ради денег.
– Расскажи о своей работе, какие обязанности на тебя возложены, – потребовал Марковцев. – Когда я выслушаю тебя, задам несколько вопросов.
Игорь вопросительно взглянул на Майорникову. Катя не ограничилась взглядами и жестами, а довольно жестко сказала:
– Делай, что тебе говорят. Начни с компании, в которой ты работаешь.
Игорь откашлялся, поправил очки и будто замаскировал за толстыми стеклами полный недоверия взгляд.
– Ну, основные направления нашей деятельности – грузовые перевозки.
– По России? – спросил Марк, заполняя паузу.
– Авиаперевозки в любую точку земного шара.
– То есть вы доставляете грузы не только самолетами.
– Конечно. В дополнение к авиатранспортировке из аэропорта вылета в аэропорт назначения мы доставляем грузы по всем городам России и СНГ с использованием автомобильного транспорта. При этом мы оказываем содействие в процедуре таможенного оформления груза.
– Хорошо. Кроме стандартных грузов, что еще вы перевозите?
– Крупногабаритные, тяжеловесные, – Вдовин начал разгибать пальцы, и Марк сразу заметил, что ему неудобно вести счет таким образом. Он продолжал: – Опасные грузы, сборные.
– Крупная партия денег относится к тяжеловесным или опасным грузам? – Марковцев не дал ему ответить и задал следующий вопрос, переходя на «ты»: – Конкретно ты кем работаешь?
– Менеджер по складским услугам.
– Пусть будет менеджер, – покивал Марк, припомнив слова Кати: «Если кладовщик, то кладовщик, а не заведующий складской организацией. Экспедитор – а не командующий экспедиционным корпусом». Что, она плохо знает своих людей? Он переключился с кладовщика на его товарища: – Какую должность в «Омикроне» занимаешь ты?
– Экспедирование груза. – Видя полное непонимание на лице Марковцева, он тут же поправился: – Транспортно-экспедиционные услуги.
Марк покачал головой:
– Так не пойдет, ребята. И знаете почему? Потому что я, по-вашему, специалист по управлению батальоном специального назначения при оперативном управлении главка военной разведки «Аквариум». Вы не хотите послать меня подальше?.. – Он нацелился пальцем на Игоря, собственно, выручая Катю: – Ты заведуешь складом?
– Да.
Его палец теперь указывал на Николая Любищева. Тот не стал дожидаться вопроса и упростил ситуацию на нет:
– Я экспедитор.
– Здорово, – одобрил Сергей. – Не вдаваясь в подробности, скажу, что в свое время я захватывал не только самолеты, но и аэродромы, – он не глядя указал рукой за спину. – Так вам нормально? – перешел он на современный язык. Дождавшись согласных кивков, он твердо сказал: – Скоро мы снова встретимся. А пока вы свободны.
– Где ты откопала их? – спросил Сергей, когда они с Катей остались одни. Она ушла от ответа:
– Они сделают свою работу.
Игорь работал только в первую смену. Николай – по скользящему графику. Сегодня он нашел какую-то причину появиться на работе – всего на пару часов. Игорь не нашел ничего другого, как назвать Марковцева новым шефом. Именно этими словами начался их разговор один на один.
– Как тебе новый шеф? – Он спросил таким тоном, словно сменился начальник аэропорта или Минтранса.
Николай пожал плечами. К Марковцеву можно было относиться по-разному, но он развеял туман, взял быка за рога, что еще? Виктор Сеченов и Катя Майорникова говорили убедительно, но на каждой фразе стояло клеймо: мечтать не вредно. Марк был полной противоположностью Сеченова; Катя как бы не в счет.
«Он не привык отступать», – подумал Николай и ответил:
– Марковцев – человек дела. А что думаешь ты?
Игорь был предельно откровенен:
– Человек дела – это ты верно заметил. Еще утром у нас не было дела. Я не мог отказаться раньше, не могу и сейчас.
Эта ночь, как и предыдущая, была исполнена раздумий. Мысли о работе сумбурно пересекались с воспоминаниями из далекого прошлого, что не давало мозгам закипеть.
Сергей вспомнил дом в деревне, куда приезжал на летние каникулы. Но мысли и чувства манили его дальше, к соседнему, брошенному, заколоченному дому. Он притягивал таинственной пустотой, странными днем и пугающими ночью шорохами. Туман, опускающийся на поселок, в первую очередь накрывал дом с привидениями, – Сергей был уверен, что они там есть. К дому не вели тропы, проделанные человеком, только кошками и ежами. На задах можно было разглядеть и лисьи следы: лисица, чья нора находилась в полутора километрах от поселка, подолгу стояла на месте, принюхиваясь и прислушиваясь, и под ее ногами была не твердая почва, а, казалось, зыбучий песок. И она убегала не при виде человека, а завидев ворона, чья тень срывалась с дерева быстрее его самого. Так казалось Сергею.
Там упавший и утонувший в траве забор виделся поросшим водорослями трапом, а сам дом – затонувшим кораблем. Сергей наведывался туда ночью, с фонарем, который был бессилен в плотном тумане – руки при его свете не различишь. И в такие минуты он боялся шорохов, потрескиваний, просто тишины, висевшей в кисельном воздухе, который можно было глотать. А с рассветом дом стряхивал с себя паутину тумана, выставляя на обозрение муляжи заколоченных окон. Сергей часто заходил во двор заколоченного дома днем, где в светлое время суток делать было нечего. Разве что любоваться стремительным полетом деревенских ласточек, завороженно смотреть, как они вдруг садились на ветки засохшего дерева, – так близко, что можно было рассмотреть себя в вороном блеске их глаз.
Этот дом стал прибежищем для двух ласточек. Они ли прилетали каждый год и лепили гнезда под потолком, прямо на выключателе, которого уже скорее всего никогда не коснется рука человека? Это они, был уверен Сергей.
Ласточки притаились в соседней комнате, и Сергей их не заметил. Он вышел из дома, куда его притягивало как магнитом, и плотно закрыл за собой вечно открытую дверь.
Через неделю он снова перешагнул порог этого дома и увидел ласточек, полет которых его всегда восхищал. Одна касатка лежала на полу, другая распласталась над гнездом, раскинув крылья, будто защищала от опасности еще не вылупившихся птенцов.
Это была первая потеря в жизни Сергея Марковцева; впереди – десятки потерь, но эта станет самой тяжелой утратой. Его не манили к себе могилы родителей так, как притягивали образы двух мертвых птиц. Он мог честно признаться: оплакивал он, когда вспоминал о них, и не чувствовал жара сентиментальности. Он мрачно усмехался: горевал, когда вспоминал. Но ведь помнил же. Как будто он убил не живых существ, а более живые души некогда умерших людей.
Часы показывали половину седьмого, а он уже набирал номер Катерины Майорниковой.
– Можешь приехать? – спросил он.
– Что-то случилось? – раздался в трубке ее спросонья голос.
– Так ты можешь приехать?
– Да… Дай мне полчаса.
Ответом послужил обрыв связи: Марковцев нажал на клавишу отбоя.
Катя приехала через сорок минут ровно. Сергей отдал должное ее виду. Она выглядела бодро, как в середине рабочего дня.
– Марафет наводила в машине? – спросил он, проводя у лица ладонью.
– Не твое дело. Так что стряслось? – Она прошла в комнату и села на стул. Демонстративно отвернулась от неубранной мятой постели.
Марк взял простыню и, встряхнув ее, чихнул. Майорникова встала, открыла балкон и застыла на пороге, придерживая ногой дверь. Она возненавидела этого неопрятного, самодовольного, самоуверенного типа. Где были глаза у Сеченова, когда из десятка претендентов он выбрал этого? Еще вчера она подумала о том, что, будь Сергей Марковцев помоложе, мог бы завоевать ее сердце. Не сразу. Поэтапно. Что это за этапы, она и сама не знала. Не могла объяснить, какая причина заставила ее думать о Марковцеве в этом ключе. Может быть, не он сам, а его репутация, образ наемного убийцы, мастера диверсий, его громкое имя?