Карамельные неприятности

– Дядя Вася, выпить хочешь?

Он на такие глупые вопросы не ответил, только посмотрел на меня с укором.

– Я, – говорю, – не просто так спрашиваю. И сегодня, как ты знаешь, не первое апреля, так что разыгрывать тебя я не собираюсь. У меня для тебя дело есть, и ежели ты его сделаешь, дам тебе на хорошую выпивку. К примеру, рублей сто дам.

Дядя Вася хоть всегда пьян, а тут сразу встрепенулся, даже глазки заблестели:

– Говори, Толик, чего делать надо! Я для тебя все что хошь, потому как душа горит!

– Да всего-то делов – в квартиру мою войти, взять там чемоданчик и принести сюда.

– Дверь ломать? – спросил он по-деловому. – Если дверь ломать, это уже кража со взломом получается. Это я не согласный. Это, Толик, статья Уголовного кодекса. Это надо тогда непременно прибавить. Не меньше чем сто двадцать.

– Зачем ломать? Я тебе ключи дам! И потом, какая же это кража, если я сам тебя прошу?

– И то правда… – оживился дядя Вася, но тут же на его лице нарисовалось подозрение: – А чего ж тогда ты сам за своим чемоданом не сходишь? Чего конкретно опасаешься?

– Да баба меня караулит, – выдал Анатолий правдоподобную версию. – Хочет, чтоб я на ней женился… а у меня на ближайшее время совсем другие планы. Так вот она теперь в садике возле подъезда сидит, как я появлюсь, так непременно привяжется.

– А… ну, это дело такое! – закивал дядя Вася. – Это я тебе непременно помогу! Бабы, они на редкость вредные попадаются. Некоторые прям как бактерии. Вот, помню, в одна тысяча девятьсот каком-то году была у меня одна…

– Дядя Вася, ты мне эту страшную историю потом расскажешь! Время дорого!

– Все понял! Где чемоданчик-то лежит?

– Как в квартиру зайдешь, сразу направо от дверей антресоль, так вот там этот чемоданчик… коричневый такой! Так что тебе, считай, и искать-то не придется… табуреточку подставь, аккурат дотянешься, он там с самого краю.

– Лады! Будет тебе твой чемоданчик! – Дядя Вася с важным видом взял ключи и отправился на дело.

Анатолий выглянул из-за угла нежилого дома, проводив взглядом своего посланца.

Вот дядя Вася скрылся в подъезде.

Прошла минута, другая… он уже должен бы подняться на шестой этаж, открыть дверь, войти в квартиру. Еще немного, и принесет заветный чемоданчик…

Вроде бы уже пора, он должен выйти из подъезда с чемоданчиком в руке…

Вдруг в окне на шестом этаже загорелся свет.

Ну, ясно, понял Анатолий, алкаш решил воспользоваться предоставленной ему возможностью и пошарить в квартире на предмет спиртного…

Впрочем, додумать эту мысль до конца Зевако не успел, потому что уже в следующую долю секунды окна его квартиры вспучились темно-багровыми пузырями и вылетели наружу, осыпав тротуар дождем сверкающих осколков. Вместе с осколками из окна вылетел какой-то массивный темный предмет. Еще через секунду до Анатолия докатился оглушительный грохот.

Анатолий обалдело хлопал глазами и смотрел на окна, ничего не понимая.

Уши его заложило от грохота, да и соображал он в первые секунды неважно. Первой его мыслью было, что дядя Вася оказался не иначе как крупным международным террористом, личным эмиссаром самого Бен Ладена.

Потом слух прорезался, и вместе с ним вернулась способность соображать. И Анатолий понял, что старый алкаш попал в ловушку, расставленную для него, для Анатолия Зевако. Здесь так же, как в его злополучных «Жигулях», было установлено взрывное устройство, которое дядя Вася привел в действие, включив свет…

Жалко, конечно, стало старого алкаша, погибшего ни за что ни про что. Но мелькнула и другая мысль – спас его дядя Вася, спас, как накануне та кошка…

Значит, тот, кто расставил все эти смертельные ловушки, очень хотел избавиться от Анатолия. Настолько сильно хотел от него избавиться, что не удовлетворился одним взрывом, решил подстраховаться на все сто процентов.

И еще Анатолий увидел на тротуаре под окнами своей квартиры тот самый темный прямоугольный предмет, который вылетел из окна в момент взрыва.

Пригнувшись, прячась за кустами, он прокрался к своему дому, пересек детскую площадку, затаился за чьим-то ржавым «Запорожцем», перевел дыхание и подобрался к стене своего дома.

Здесь, среди осколков стекла, лежало именно то, что ему было нужно – заветный чемоданчик с профессиональным набором артиста-трансформатора. Чемоданчик с гримом и прочими принадлежностями для быстрой смены внешнего вида.

Видимо, дядя Вася, прежде чем отправиться на поиски спиртного, все же достал чемоданчик с антресолей, и потом, когда сработало взрывное устройство, его каким-то чудом выбросило в окно. Старый алкаш не обманул, предоставил-таки Анатолию обещанный чемоданчик, хоть вместо платы за работу получил страшную смерть. И не успел рассказать душещипательную историю, которая случилась с ним в девятьсот каком-то году.

Дядю Васю было жалко, но времени на переживания у Анатолия не было. В конце концов, своя рубашка ближе к телу. Он подхватил чемоданчик и бросился прочь.

Добравшись до метро и смешавшись с толпой пассажиров, Анатолий почувствовал себя немного увереннее. Здесь, в этом человеческом муравейнике, его не так-то просто будет отыскать. Опять же, заветный чемоданчик придавал ему веры в свои силы. Однако нужно было что-то делать, найти какое-то убежище, хотя бы временное, поскольку дорога домой была для него теперь закрыта, да и самого дома больше не существовало.

Первым делом Анатолий подумал о детективном агентстве, в котором работал. Владелец этого агентства, бывший подполковник милиции, был человек тертый, опытный, с большими связями. Он умел решать всевозможные житейские проблемы, в чем и заключалась его сила. Правда, последнюю работу Анатолий взял на свой страх и риск, в обход агентства, а это мало кому может понравиться, но шеф об этом ничего не знал и мог помочь своему сотруднику. Вопрос заключался только в том, захочет ли он помогать.

Анатолий миновал пост охраны, проскользнул в офис агентства, подкатился к секретарше шефа.

– У себя?

– У себя, только не в духе!

Это, конечно, было плохо, но выбора у Зевако не оставалось, и он, вежливо постучав, вошел в кабинет.

Шеф сидел за столом, уставившись в какие-то документы, и сначала, не поднимая головы, проворчал:

– Я же велел никого не впускать! Или мое слово здесь уже ничего не значит?

Тут он поднял глаза, узнал Анатолия, и вдруг на лице шефа появилось какое-то странное выражение. То ли это была плохо скрытая неприязнь, то ли, наоборот, удовлетворение. Вместо того чтобы сразу же выставить Анатолия за дверь, он указал на свободный стул и спросил, в чем дело.

Зевако, разумеется, не рассказал ему всей правды. Собственно, всей правды он и сам-то не знал. Он сказал только, что за ним охотятся неизвестные плохие парни, которым он, судя по всему, когда-то перешел дорогу, и посему ему нужна помощь родного агентства. И какое-нибудь безопасное убежище.

– Что-нибудь придумаем… – Шеф задумчиво забарабанил пальцами по столу, и снова его лицо странным образом изменилось. Он опустил глаза и несколько минут помолчал. Затем встал, почему-то взглянул на окно, потер руки и проговорил: – Вот что, Толик, ты тут пока посиди, я поговорю с одним человечком…

С этими словами он стремительно вышел из кабинета, но не в приемную, а в заднюю комнату. В этой комнате Анатолию бывать не приходилось, но от своих коллег он знал, что там у шефа стоял сейф с особо важными документами и там же иногда проходили самые секретные переговоры и совещания с важными клиентами и наиболее доверенными сотрудниками.

Выходя из кабинета, шеф бросил на Зевако мимолетный взгляд, и взгляд этот Анатолию очень не понравился. Была в этом взгляде какая-то холодная расчетливая бессердечность. Шеф смотрел на Анатолия, как на ненужный, отработанный материал.

Видимо, в последние дни у Толика обострилось чувство опасности, но только он понял, что нельзя сидеть сложа руки и дожидаться шефа. Понял, что счет пошел на секунды.

Недаром Анатолий проработал некоторое время в детективном агентстве: новые коллеги научили его кое-каким профессиональным приемам, несложным методам слежки и наблюдения. Оставшись в кабинете шефа в одиночестве, Анатолий вскочил, взял с сервировочного столика хрустальный стакан для виски, приставил его к стене и прижался ухом к донышку.

И он действительно довольно отчетливо расслышал голос в соседней комнате.

– Анатолия не выпускать! – говорил кому-то шеф. – Задержать под любым предлогом! Или без всякого предлога, понятно? Но только чтобы он из офиса не вышел!

Видимо, он разговаривал по интеркому с дежурным охранником на входе в агентство. Отдав это распоряжение, шеф позвонил по телефону. На этот раз голос стал совсем другим – не резким и повелительным, а услужливым и заискивающим.

– Да, он здесь! – доложил кому-то шеф. – Совершенно уверен. Хорошо, я его задержу…

Шеф говорил еще что-то тем же заискивающим голосом, но Анатолий больше не слушал.

К счастью, заветный чемоданчик был при нем, как и искусство моментального перевоплощения. Анатолий открыл чемоданчик, на крышке которого было укреплено зеркало.

Через несколько секунд на него из этого зеркала смотрел руководитель детективного агентства.

Конечно, для хорошего грима времени не хватило, сходство было весьма поверхностное, но на первый случай сойдет. В углу на вешалке висело дорогое кашемировое пальто шефа. Анатолий надел его, поднял воротник и вышел из кабинета.

– Я к Степанову! – бросил он секретарше, стремительно проходя через приемную.

– Сергей Сергеевич, а что Зевако… – проговорила девушка в его спину, но он только махнул рукой и вылетел в коридор.

Охранник на входе проводил его недоуменным взглядом, но ни слова не сказал. Оказавшись на улице, Анатолий огляделся. На противоположной стороне улицы припарковался черный джип, из него выбирался какой-то мужчина в черном плаще.

Раздумывать было некогда. Анатолий поднял руку. Дорогое пальто сделало свое дело, и почти сразу возле него затормозила машина частного извозчика.

– Сенная площадь, – машинально проговорил Анатолий.

Только когда машина отъехала достаточно далеко от офиса детективного агентства, Зевако понял, почему он назвал водителю этот адрес.

Там, в этом старом непарадном районе, в районе рынков и коммуналок, жил когда-то его старый знакомый по цирку Леня Марков.

Остановив машину неподалеку от Лениного дома, Анатолий рассчитался с водителем и зашел в знакомый подъезд. Здесь ничего не изменилось – давно не крашеные стены в выразительных надписях и рисунках, запах кошек и подгоревших щей.

Появляться у старого приятеля в гриме своего бывшего шефа он не хотел, поэтому, поставив чемоданчик на подоконник между вторым и третьим этажами, достал из него флакончик с растворителем и быстро снял грим, приобретя свою настоящую внешность. В это время мимо него прошла какая-то женщина средних лет с хозяйственной сумкой. Взглянув на его лицо с остатками грима, она испуганно охнула и прибавила шагу.

Анатолий поправил прическу, закрыл чемоданчик и поднялся на четвертый этаж.

Он стоял перед знакомой дверью, но долго не решался позвонить. Последний раз он был в этой квартире лет десять назад. С тех пор столько всякого произошло, жизнь так изменилась… вряд ли Леня так и живет в этой коммуналке…

Анатолий нажал на кнопку звонка, и за дверью раскатилась хриплая простуженная трель. Долго никто не отзывался, и Анатолий совсем было пал духом и настроился уходить несолоно хлебавши, но наконец послышались шаркающие шаги, загремели засовы, и старая рассохшаяся дверь отворилась со скрипом, напоминающим мяуканье голодной кошки. На пороге стояла невысокая щуплая старушка и подслеповато щурилась на прибывшего. Старушка куталась в пуховый платок, на ногах у нее были надеты валенки.

– А вы, наверное, по поводу отопления? – радостно спросила она.

Из квартиры повеяло на Анатолия арктическим холодом, но несмотря на это в памяти всплыло имя старой Лениной соседки.

– Здрасте, Зинаида Викентьевна! – приветствовал ее Анатолий. – Вы меня не узнаете?

– Вроде бы лицо знакомое… – задумалась старушка и поманила Анатолия в глубину коридора под слабую лампочку. – Нет, не могу вспомнить!

– А я к Лене раньше часто приходил. Толя Зевако. Не вспомнили?

– Ах, ну да, конечно… Толечка… Только ведь Леня здесь давно уже не живет… Им квартиру дали, а здесь бабушка его осталась. А как бабушки-то не стало, то Леня комнату на себя оформил. Заходит он редко, последний раз прошлым летом был…

Лицо Анатолия разочарованно вытянулось.

В общем, он чего-то подобного и ожидал…

– И вы, конечно, не знаете его нового адреса?

– Ну, как тебе сказать… – Старушка задумалась.

Адрес Ленин она, естественно, знала, но Маркиз строго-настрого запретил давать его кому бы то ни было. И телефон тоже. Но с другой стороны, ведь это Ленин старый приятель…

– Что мы в дверях-то стоим! – спохватилась она. – Проходи, хоть чаю попьем, а то такой холод.

В квартире днем никого не было: обитатели этой огромной дремучей коммуналки были людьми случайными, надолго не задерживались и старались поменьше в ней находиться.

– Что у вас с отоплением происходит? На улице не скажешь, что жара, все-таки начало апреля, снег еще не сошел, – спросил Анатолий, грея руки о чашку.

– Ох, и не говори! – вздохнула Зинаида. – Тут на пятый этаж въехал какой-то, ремонт сделал – уж стучали-стучали, сверлили-сверлили, я прямо извелась вся. И что-то там перепутал в батареях, теперь горячая вода только к нему поступает, а остальные этажи в холоде сидят. Прямо как на Северном полюсе! Жаловались мы в ЖЭК, заявку писали, а что толку? Он сантехников не пускает – ремонт дорогой, ничего, мол, не знаю, ничего переделывать не стану!

– Бывает, – вздохнул Анатолий, – люди разные попадаются…

– Тут все собрались жильцы, пошли к нему – просить по-хорошему, – продолжала Зинаида, – куда там! Сначала из-за двери матюгами орал, а после дверь открыл вот на такую щелочку, а оттуда бультерьер морду как высунет!

– У него еще и бультерьер есть? – удивился Анатолий.

– И какой страшный! Злобный такой, зовут Лютик…

– Лютик?!!

– Угу, Малюта Скуратов полное имя. Такой злобный! Марии Кондратьевны болонку с третьего этажа чуть на куски не разорвал, из пасти выхватить едва успели! Так вот этот, сверху-то, и говорит – если еще сунетесь, дверь раскрываю без предупреждения, а там уж пеняйте на себя – Лютик разбираться не станет, кому руку отхватит, кому еще чего важное… Грубиян!

– Страшное дело! – посочувствовал Анатолий.

После чая и воспоминаний о старых добрых временах, когда и солнце светило ярче, и люди были отзывчивее, и булка мягче, и колбаса вкуснее, старушка расчувствовалась и выдала Анатолию нужный адрес.

– Ну, я на вокзале переночевал, а утром к тебе рванул. И решил пошутить маленько, – смущенно признался Зевако, – загримировался под тебя по памяти и иду себе. Ты, Леня, мало изменился, потому что встречные соседки со мной здоровались, консьержка, опять же, душевно приветствовала. Слушай, нравишься ты ей – страшное дело! Вся так и расплылась – ах, Леонид Петрович, дорогой, как поживаете? И даже краля твоя ничего не заметила, обругала только, что сам не мог ключом дверь открыть. Правда, моська ее что-то разлаялась, но она ее с собой унесла.

– Это не моська, а чихуа-хуа, – обиделся Леня, – он-то точно нас не спутал бы…

Тут он вспомнил о предательском поведении собственного кота и помрачнел. И Лолка тоже хороша – впускает в дом кого ни попадя. Где ее хваленая наблюдательность?

В это время за окном послышался знакомый лай – это Пу И снова провоцировал здоровенного соседского ротвейлера.

– О! – оживился Леня. – Лолка идет! Сейчас мы кое-что устроим…

Лола пришла из парикмахерской раздраженная, потому что причесали не так, как она хотела. Она хотела сделать прическу под Николь Кидман, а бестолковая парикмахерша хоть и осветлила волосы, но все перепутала и причесала ее под Шарлиз Терон. Еще она рассердилась на Пу И – ведь сколько раз просила не злить соседскую собаку, а этому паршивцу как об стенку горох! Соседский ротвейлер умом не блистал, но нрав имел незлобивый, маленьких собачек он просто не замечал, считая не стоящими внимания. Разумеется, нахального чихуа-хуа такое положение вещей совершенно не устраивало. Сидя у Лолы на руках, Пу И принимался облаивать ротвейлера, и, надо полагать, тявкал такие оскорбления, какие не мог простить ни один уважающий себя пес. Пу И было мало того, что как-то разозленный ротвейлер встал на задние лапы, стремясь достать ненавистного наглеца чихуа-хуа, и перепачкал Лоле всю куртку. Второй раз взбешенный пес повалил Лолу вместе с Пу И на землю, и хозяин едва сумел его оттащить. Сегодня Лола была начеку и успела ворваться в лифт за долю секунды до того, как ее настигли клыки ротвейлера.

– Пу И, ты наказан! – раздраженно крикнула она и бросила песика на телефонный столик, зацепив поводок за вешалку. – Будешь сидеть тут весь вечер!

Пу И нисколько не испугался, он знал, что нервы у него крепче, чем у Лолы, ей первой надоест сердиться, так что еще назовут бедненьким и накормят ореховым печеньем.

– Леонид! – закричала Лола. – Ты совершенно распустил собаку! Он черт-те что себе позволяет!

Леня на кухне сильно удивился – если Лола ругает своего драгоценного чихуа-хуа, стало быть, песик и вправду очень провинился. Обычно у Лолы были виноваты все вокруг, но только не Пу И.

Лола вошла в кухню, продолжая ругаться, однако слова застряли у нее на языке, потому что Леня был не один. Напротив него за столом сидел мужчина точно в такой же домашней рубашке – шерстяная, в крупную серо-синюю клетку. Мужчина поднял голову, улыбнулся, и кухня закачалась перед Лолой, как палуба круизного лайнера. Ей показалось, что в глазах двоится. За столом сидели два ее компаньона, два Лени Маркиза. Они одинаково подняли правую руку, одинаково взъерошили волосы, одинаково помотали головой… Лола слабо ахнула и аккуратно сползла по стенке на пол.

Очнулась она от знакомого встревоженного голоса:

– Лолочка, детка, открой глаза! Очнись!

Лола помотала головой и зажмурила глаза еще плотнее.

– Лола, ничего не случилось, я все объясню!

Не открывая глаз, Лола заткнула уши.

– Надавать по щекам и все дела! – сказал кто-то рядом.

Лола тихонько приоткрыла один глаз. Над ней склонились два Лени Маркиза, у одного лицо было озабоченное, а у второго – откровенно сердитое. Лола задумалась, какой Леня ей больше нравится, выходило, что первый, тот, который не собирается драться. Однако тут этот первый посмотрел на второго и пробормотал неуверенно:

– Может, и правда отлупить по щекам? А то никак не очнется…

Лола решила, что она ненавидит обоих, и открыла глаза. Никакой мистики, ее дурачат, это ясно.

– Лолочка, – обрадовался Маркиз номер один, – это же приятель мой, Толя, в гриме!

Маркиз номер два что-то сделал с лицом, потом снял парик.

– Ну и гады же вы! – с чувством высказалась Лола. – Так можно человека до инфаркта довести!

Анатолий засмущался и вышел в прихожую.

– Ой, кто это? – послышался его удивленный возглас.

Пу И укусил его за палец, оторвал крючок от вешалки и своротил на пол телефонный аппарат.

На следующее утро Лола встала пораньше, однако Маркиз уже пил кофе на кухне.

– Привет, тебе налить? – поднял он голову от газеты.

– Угу, – промычала Лола.

Он отвернулся к плите, тогда Лола, сбросив под столом розовые тапочки, неслышно подкралась к нему сзади и изо всех сил дернула за волосы.

– Ой! – Слезы брызнули из глаз, да еще горячий кофе выплеснулся из турки прямо на ногу. – Ты рехнулась? – завопил он.

– Рехнешься тут после того, что вы вчера устроили, – пробурчала Лола, – я хотела проверить, настоящий ты или поддельный.

– Да я это, настоящий! – простонал Маркиз, ощупывая макушку. – Надо же, как больно. И так там волосы плохо растут, а еще ты дергаешь!

– Жалко, что все не выдергала, – злорадно ответила Лола. – Ленька, я так не могу! У меня нервы на пределе! Во сне сегодня видела манную кашу, а ты знаешь, как я ее ненавижу! Я как тебя вижу – сразу думаю, что это не ты. Зачем ты притащил в дом этого типа?

– Тише! – шепнул Маркиз. – Он услышит и обидится, комната для гостей рядом. И потом, при чем тут я, если ты сама его впустила?

– Он меня обманул! Он представился тобой!

– Ты ведь говоришь, что знаешь меня как облупленного, прекрасно меня изучила за эти годы, а купилась на дешевый трюк!

Лола замахнулась, чтобы как следует треснуть этого негодяя Леньку по затылку, но тут в дверях кухни появился слегка сутулый мужчина прилично за пятьдесят с очень длинными руками. Он обвел кухню маленькими глазками-буравчиками, подозрительно принюхался и облизнул красные губы. Лола попятилась к Маркизу.

– Здрасте, Артур Васильич! – растерянно пробормотал Леня, но тут же опомнился: – Ну, Толька, ты даешь! Классно! Это директор цирка наш бывший, Щекотило – ну вылитый! Просто один к одному!

Анатолий в образе Щекотило сделал было шаг к Лоле, но разглядел в ее глазах что-то для себя неприятное и бочком выбрался из кухни.

– Леонид! – звенящим голосом сказала Лола. – Я тебя официально предупреждаю, что если этот тип немедленно не уберется из нашей квартиры, уйду я. Это не шутки и не капризы. Я так не могу. Уйду, и Пу И заберу с собой, собака тоже нервничает. А вы тут как хотите – можете гримироваться хоть под Чикатило, хоть под Джека Потрошителя!

Явился кот и подошел потереться к Лоле, этим он выражал свою солидарность. Леня переглянулся с Аскольдом, понял, что он в меньшинстве, и отправился на переговоры к приятелю.

Решили, что нужно Анатолию переезжать в ту самую коммуналку, под крылышко к Зинаиде Викентьевне.

– Слушай, но там же жить невозможно! – поежился Анатолий. – Холод как в морозильной камере. Там какой-то бандюган устроил самоуправство, теперь отопление не работает.

Леня внимательно выслушал всю историю и расстроился. Зинаиду Викентьевну он помнил с детства, а теперь подкармливал понемногу и старался всячески облегчить старушке жизнь. Он пораскинул мозгами и решил приспособить талант Анатолия послужить общему делу.

– Говоришь, этот тип сейчас в командировке?

– Да, старуха бормотала что-то, что он месяц отсутствует, месяц дома живет, такой у него режим.

– Тогда едем к Зинаиде, пускай этого соседа сверху подробно описывает!

Маркиз припарковал машину возле своего старого дома в Апраксином переулке, заглушил мотор.

– Ну что, – он обернулся к Анатолию, – готов?

– Само собой! – Анатолий набычился, надвинул кожаную кепку на самые глаза и грозно задвигал желваками. Он входил в образ великого и ужасного Валентина Хруща, жильца из квартиры на пятом этаже.

– На ком бы тебя проверить… – протянул Леня, вылезая из машины.

В это время из подъезда вышла маленькая аккуратненькая старушка в тщательно завитых седых кудельках и в допотопной шляпке с искусственными цветами и фруктами, с такой же аккуратненькой, такой же престарелой и такой же кудрявой болонкой на поводке. Увидев выбирающегося из машины Анатолия, старушка испуганно ойкнула, подхватила свою болонку на руки и припустила в сторону сквера, растерянно бормоча:

– Пойдем отсюда скорее, Зизи, а то он выпустит своего крокодила… как всегда без намордника и без поводка…

– Ну вот и проверка. – Леня довольно усмехнулся. – Можно сказать, что местное население тебя признало!

Закрыв машину, приятели направились в жилконтору.

В жилконторе, как обычно, происходило повседневное вавилонское столпотворение. Одну сторону коридора занимала очередь в бухгалтерию – растерянные жильцы, которые безуспешно пытались разобраться со счетами за коммунальные услуги, во время вынужденного ожидания оживленно обменивались неквалифицированными советами. В другом конце этого же коридора толпились страдальцы, пытавшиеся прорваться на прием к технику-смотрителю. Некоторые из них, несмотря на теплый день, были обмотаны шерстяными шарфами и кофтами, как наполеоновские солдаты во время отступления из Москвы. Это, несомненно, были те, у кого дома не работало отопление. Они настолько промерзли, что не могли согреться даже в душном и жарком жилконторском коридоре. При виде Анатолия, загримированного под Валентина Хруща, эти несчастные засверкали полными ненависти взорами, однако никто из них не решался на прямой конфликт – Хрущ был известен в окрестностях своим крутым нравом.

Растолкав запуганных жильцов, Анатолий пробился к двери кабинета и схватился за ручку.

– Извините, сейчас моя очередь… – проговорил бледный интеллигент в пальто неопределенного цвета и сползших на кончик носа крупнокалиберных очках.

– Чего?! – Анатолий, окончательно вжившийся в образ Хруща, повернулся к осмелившемуся протестовать интеллигенту всем телом и смерил его презрительным взглядом. – Ты, хомяк недокормленный, ты с кем это разговариваешь? Тебе что – срочно захотелось в палату интенсивной терапии? Так я это запросто могу устроить!