Исчезнувшие. Последняя из рода

1

Последняя из рода

Я привыкла быть последней с первых дней жизни.

Я появилась на свет после семерых братьев и сестёр – и оказалась и младше, и мельче всех, а это означало, что я последняя ела, последняя пила и в укрытии оказывалась тоже последняя.

В нашей со временем сокращающейся стае у меня было меньше прав, чем у остальных, и я принимала своё положение безропотно. Ну, или почти безропотно. А что мне оставалось делать? Я состояла из одних недостатков; по крайней мере, мне всё время о них говорили: слишком юна, чтобы быть умной, слишком мала, чтобы помогать стае.

Мои большие и неуклюжие ноги заплетались, когда я бежала. Моя шёрстка была растрёпанной, а поведение – отвратительным. Однажды я подлезла к еде без очереди и слопала целую ногу муравьиной антилопы.

Не в меру любопытная, я везде и всюду совала свой нос.

Одним словом, единственная задача любого даирна – сделать всё возможное, чтобы просто выжить, – оказалась мне явно не по плечу.

Да, тогда проще было приручить единорога, чем увидеть нас среди бела дня.

Наш вожак, седой и дряхлый Дэлинтор, любил вспоминать те времена, когда наши предки огромными стаями, сотнями пересекали равнины Недарры. По ночам семьи собирались у костра и варили дикие плоды и ягоды, а порой – барсука или петуха.

Но это было очень давно. Теперь нас всех можно было легко пересчитать: осталось всего-навсего четыре семьи, и мы старались держаться вместе, сидеть тихо и не высовываться, прячась от людей, самых непредсказуемых хищников. Прячась от белого света.

Вокруг нас ходили легенды. Одни говорили, что где-то очень далеко, в горных пещерах или на далёких островах, были ещё такие же, как мы. Другие утверждали, будто всё это вымысел, нельзя слепо этому верить. Тем более даирнов часто путали с собаками – между нами и правда было внешнее сходство. Однако у собак иначе устроены конечности – у них не так развиты большие пальцы. Они не могут ходить на задних лапах. Не могут плавно перемещаться с дерева на дерево. Не могут разговаривать с людьми. И собаки – уж извините – не такие блестящие охотники.

Но сколько бы нас ни оставалось, Дэлинтор опасался, что из-за нашего тёплого и нежного меха нам всем в итоге суждено исчезнуть, как карлизианским тюленям, которых истребили люди. Или как красным марлотам, вымершим от страшной эпидемии. Или же как синим хохлатым зигуинам, которые просто погибли на разорённой во время Давней войны земле.

Видимо, способов исчезнуть предостаточно.

Но мы отказывались верить в то, что наши дни сочтены. Одно мы знали точно: раньше нас было очень много, а теперь остались единицы.

Мои родители боялись, что, когда придёт беда – а мы уже чувствовали её приближение – я погибну первой. Ведь я была такой маленькой, иногда совсем беспомощной.

Но по моим жилам текла храбрость. Я вовсе не боялась умереть первой.

Я боялась оказаться единственной выжившей.

Боялась оказаться последней из рода.

2

Визит флайнов

Беда пришла очень скоро, как раз в тот день, когда к нам пожаловали флайны.

Утро уже плавно перетекало в день, когда я услышала их. Я на цыпочках прокралась мимо своих: все спали крепким сном, сбившись в кучу, и напоминали большого зверя.

Даирны по природе своей не ночные животные, но теперь нам приходилось прятаться до наступления полной темноты. Да, мы боялись огромных кошек, ночных охотников – феливетов. А ещё больше – браконьеров и солдат Мурдано, правителя Недарры.

Мне же, как всегда, не сиделось на месте. Ещё бы – я была уверена, что прямо за дверью услышала взмахи крыльев, нерезкие и одновременно очень мощные.

Моя сестра Лирья, зевнув, приоткрыла один глаз.

– Бикс, я так хочу есть, что смогла бы даже тебя проглотить, – пробормотала она спросонья.

– Было бы что глотать, кожа да кости, – ответил ей старший брат Авар.

Как обычно, когда они дразнили меня, я не обращала на это внимания.

Протиснуться в дверь нашего временного пристанища было непросто. Мы заняли покинутое жилище урсусов, похожее на большое осиное гнездо, упавшее на землю. Оно состояло как будто из медовых сот с огромными дырами. И этот славный домик, улей, на ощупь как камень, ослепительно переливался на солнце золотисто-медовым цветом. Отец сказал, что оболочка его состоит из вулканического пепла, серы и песка, замешанных на древесном соке.

Когда-то даирны разбивали большие лагеря, переходя долины, или вили на деревьях гнёзда, путешествуя по лесам. Но всё это кануло в Лету.

Много чего осталось в прошлом. Так нам говорил Дэлинтор, наш учитель, хранитель историй из жизни даирнов. Однако иногда мы понимали: он что-то не договаривает. Вероятно, в жизни нашего рода были настолько страшные времена, о которых нам пока рано знать.

Гнёзда на деревьях очень легко заметить, да и от стрел они не спасают. Поэтому мы стали переходить с места на место, прячась в пещерах или глубоких оврагах, а иногда и в зарослях колючих кустов в дремучих лесах. Мы старались не оставлять никаких следов, даже намёка на гнёзда или лагеря. Мы спали где придётся – у подножий скал, на далёких пляжах или в заброшенных жилищах. Однажды нам даже пришлось провести ночь в охотничьем домике.

Тогда мы впервые подошли к человеку, который считался главным обитателем наших земель, настолько близко. Давным-давно было решено, что правят на Земле шесть классов: люди, даирны, феливеты, натайты, терраманты и раптидоны. Но с тех пор много воды утекло, и теперь главным стал тиран Мурдано – он и контролировал всё живое, включая людей.

Я встречалась с представителями далеко не всех классов, а если быть совсем точной – то только с двумя. Однажды я учуяла феливетов – огромных изящных созданий из семейства кошачьих, способные бесшумно передвигаться в ночной тьме (услышать их удавалось лишь единицам). А ещё я видела раптидонов – хозяев неба, выписывающих круги в облаках.

Взглянуть на натайтов, пусть даже издалека, мне не пришлось.

И я ни разу (к счастью) не наткнулась на террамантов, которые передвигались огромными стаями.

Людей я тоже никогда не видела.

Но кое-что о них я всё же знала. Дэлинтор рассказывал нам, рисуя палочки на сухих листьях. Так мы узнали, что у людей два глаза, нос и рот, в котором много неострых зубов. Узнали, что они выше нас, даирнов, но незначительно. А ещё я много узнала об их привычках, одежде, городах и деревнях, культуре, оружии, языках и о том, как они измеряют время и расстояние.

А самое важное – что им никогда не доверяли и их всегда боялись.

Я выглянула из улья урсусов. Солнце поднялось ещё не очень высоко.

Звук приближался, и вот они показались прямо над ульем.

Флайны!

Кажется, их было четыре… три – точно, с широкими длинными хвостами и блестящими крыльями, которыми они рисовали в полёте изумительные радуги из нитей солнечного света, пробивающегося сквозь листву деревьев. Скорее всего, они, как любители мёда и большие умельцы что-нибудь умыкнуть, подумали, что в улье всё ещё хозяйничают урсусы.

Несмотря на сильный ветер, они удивительно легко и бесшумно парили в воздухе прямо над нашим домиком, словно огромные колибри.

– Бикс, – послышался тихий, но в то же время встревоженный и строгий голос. Я обернулась к маме, которая спешила ко мне. Вид у неё был измученный, золотистая шёрстка испачкалась и от этого потемнела, хвост опущен.

– Флайны, Майя! – прошептала я.

Она проследила за моим взглядом.

– Какие красивые. Скорее всего, направляются на север. Они улетают как раз в это время.

– Мне бы тоже так хотелось.

– Да, нам сейчас приходится непросто. – Она погладила меня по спине. – Особенно моей малышке.

– Я не малышка.

Мама слегка подтолкнула меня носом.

– Согласна, уже не совсем малышка.

Я вздохнула, прижимаясь к ней. Она была тёплая и уютная, как ласковое солнце.

– Мне скучно, Майя. Хочется веселиться. Бегать за своим хвостом. Узнавать что-то новое. Хочется отправиться навстречу приключениям и показать всем, какая я смелая.

– Пока не время показывать свою смелость, – сказала она мягко. – Не сейчас.

– Но старшие дразнят меня малявкой. И слабачкой, – захныкала я. – Они говорят, что я задаю слишком много вопросов. – Мне вдруг понравилось себя жалеть. – Ненавижу себя.

– Бикс, – ответила мама, – никогда так не говори. Ты такая одна, и на всём белом свете другой тебя нет. И мне очень нравится, что ты задаёшь много вопросов. Ведь только так мы чему-то учимся. – Она помедлила. – Я тебе кое-что расскажу. Твои братья и сёстры об этом пока не знают.

Я навострила уши.

– Прошлой ночью был совет стаи. Сегодня на заходе солнца мы покидаем эти места и отправляемся на север, как флайны. Нас поведёт Миксо. Она говорит, что тут, на юге, поиски сородичей пора заканчивать.

Миксо была нашим следопытом и обладала самым острым нюхом и чутьём в стае. Она обошла немало мест в поисках даирнов. Несмотря на слухи, что даирнов здесь видели, никто из них нам так и не встретился. Нас уже осталось всего двадцать девять.

– Путь будет трудным и долгим, – заключила мама. – Мы хотим найти Первое Поселение.

– Но ведь Дэлинтор говорил, что они вымерли, – вспомнила я историю про Первое Поселение – предков даирнов, мигрировавших в Недарру давным-давно. При том, что я люблю сказания больше всех остальных в нашей стае, я вынуждена признать – это ужасно скучное:

Я помнила только эту строфу. На уроках, когда мы учили сказания, Дэлинтор разрешал нам рисовать карты – иначе я засыпала бы. Большинство учеников именно так и делали.

– Майя? – не могла я угомониться. – Ты и правда думаешь, что на севере есть поселение?

Мама задумчиво посмотрела вдаль, через луг, на чернеющий и шумящий на ветру лес, и ничего не ответила.

– Всё возможно, – немного погодя всё-таки произнесла она.

Даирны никогда не лгут. Какой в этом смысл, если мы сразу видим ложь – причём неважно, даирн врёт или кто-то другой.

Представители ни одного класса не обладают такой способностью, которую Дэлинтор называл «тяжкой ношей», хотя я не совсем понимала значение этого выражения.

Однако то, что мы никогда не лжём, совсем не значит, что мы не можем надеяться.

– Но ведь ты же так не думаешь? – настойчиво продолжала я, заранее зная ответ.

– Не думаю, крошка моя. – Она говорила почти шёпотом. – Но, возможно, я ошибаюсь.

– Я уверена, что ты ошибаешься. Уверена, мы найдём сотни даирнов. Нет, тысячи! – Я постаралась взять себя в руки. – Почему нам нельзя хотя бы надеяться на это?

– Надеяться можно всегда, Бикс, – ответила мама. – Пока жизнь это позволяет.

Она снова нежно прижала меня к себе.

– А сейчас живо спать. Нам предстоит идти всю ночь.

Над головой по-прежнему кружили флайны, то снижаясь, то взмывая ввысь.

– Разреши мне ещё чуть-чуть тут побыть, Майя, – умоляла я.

– Только чуть-чуть, – сказала она, – и смотри никуда не суй свой носик. – Она собралась было уходить, но на секунду остановилась. – Я очень тебя люблю, крошка моя. Всегда это помни.

– И я тебя очень люблю, Майя.

Флайны ещё долго кружили над нашим пристанищем. Возможно, их восхитила трогательная сцена между нами – двумя даирнами. А может, они просто наслаждались теплом, исходящим от прогретого солнцем улья.

Я уже хотела вернуться в улей, как что-то – странное и неуловимое – привлекло моё внимание.

Это был не звук и не запах.

Скорее, моя интуиция: я ощутила, что рядом кто-то есть.

Я вышла на луг – за ним чернел лес, а дальше простиралось море.

Я попыталась понять по запахам, которые нёс ветер, что это. Воздух наполнен историями.

Так что же это? Трифоксы? А может, бриндалеты? Ветер метался из стороны в сторону, поэтому определить запахи было трудно.

И меня манил лес: не говоря ни слова, он будто приказывал, и устоять я не могла.

Солнечный свет золотыми нитями прошивал листву. Никогда ещё я не была там днём, только глухой ночью.

– Нет, – сказала я сама себе. Нам строго-настрого наказано не уходить одним, особенно днём, да ещё и не сообщив никому.

И я слушалась, не уходила – ну разве что иногда.

А бывало, набравшись храбрости, удирала к ручью с его волшебными зелёными пузырьками. Или пыталась подружиться с зебровой белкой и её бельчатами. А вчера я навестила куст звёздочковых цветов, которые пахнут полынью и морем. Там я славно побегала за своим хвостом!

Но все мои вылазки всегда заканчивались хорошо. Я никогда не уходила слишком далеко. Ведь как ещё можно познать мир, если не посмотреть на него?

Я понимала, что сейчас не должна идти. И всё же, перед тем как отправиться в дальний путь и снова поселиться вдали от дневного света, разве не здорово было бы взглянуть на море, только одним глазком, не ночью, а днём? Ведь я видела его только под звёздным небом.

Мама вернулась в гнездо. Я вдохнула морской бриз: опасности нет.

Ведь это всего несколько минут: просто вскочить на все четыре лапы и рвануть через луг. Потом стремглав сквозь лес, пугающий, но манящий своей чернотой.

3

Лодка

Из леса я выскочила на извилистую тропинку.

Деревья заканчивались ещё до скал, будто побаивались их высоты.

Трава была сухая, тёплая и почти ломкая. Она не походила на себя ночную – прохладную и влажную от росы.

Я набрела на развалины древнего строения. Скорее всего, это дозорная башня. Дэлинтор немного рассказывал нам о постройках людей. Он говорил, что некоторые – потрясающие. А на некоторые без слёз не взглянешь.

Я забралась на груду огромных острых камней, которые, скорее всего, служили когда-то лестницей. Наверху я встала у заросшего плющом отверстия в стене – по-видимому, это была бойница.

Вот оно – море.

Как же оно отличалось от того, что я себе представляла: не спокойное, покрытое мелкой рябью озеро; не суетливый, музыкальный ручей. Оно простиралось очень далеко, величественное и бескрайнее, как небо. Волны ровным строем маршировали к берегу, с силой обрушивались на него и рассыпались брызгами белой пены. Чёрные скалы с серебристыми прожилками, которые, как я слышала, называли «Акульими зубами», будто начищенные мечи воинов, обрамляли береговую линию.

Прилив рвался и оглушительно грохотал. Я словно утопала в запахах, сильных и таинственных.

Ветер усиливался. Я прижала уши к голове, глаза щипало.

Я посмотрела на небо – стена тёмно-серых облаков стремительно росла. Надвигалась буря.

Справа от меня скала изгибалась огромной аркой – лишь заострённые камни во власти неугомонных волн. Слева нога этой арки заканчивалась выступом, на краю которого стояло корявое дерево без единого листочка.

Только теперь я заметила лодку и в ней – одинокого пассажира.

Крошечная, почти игрушечная, она безвольно прыгала по серо-зелёным волнам. Её несло прямо на скалы. Если она ударится о них – вернее, когда ударится, – тут же разобьётся в щепки.

Я прищурилась, желая убедиться, что в лодке кто-то есть.

Хоть от природы у меня хорошее обоняние, я, к сожалению, никак не могла понять по запаху, какое это существо. Я пыталась отделить запахи один от другого… но нет, кроме всевозможных морских ароматов, не чувствовала ничего.

Тем не менее в лодке однозначно кто-то был. Кто-то очень маленький, коричневого цвета, отчаянно пытающийся грести.

Неужели это?.. Меня вдруг осенило – существо похоже на воббика!

– Но как воббик вообще оказался в лодке? – спросила я вслух, хотя рядом никого не было.

Грохот прибоя оглушал, однако я точно слышала очень слабый, отчаянный крик о помощи. Дело принимало серьёзный оборот. Мне было очевидно: воббик там или ещё кто – судьба его предрешена.

4

Мольба о помощи

Море подкидывало лодку под самые небеса.

Крохотное судёнышко с едва заметным в нём существом несло прямо на скалу.

Я затаила дыхание. Я не могла смотреть на это и не хотела знать, что будет дальше. В воздухе пахло смертью.

И вдруг море, только что беспощадно швырявшее лодку навстречу погибели, сжалилось над ней и понесло в направлении от скалы.

Но это продолжалось недолго. Всего лишь небольшая передышка.

Ещё одна-две, от силы три волны, и воббик – теперь я уже была уверена, что это воббик, – непременно погибнет.

Однажды, когда я была ещё совсем маленькой, мама приготовила на обед воббика. К тому времени мы уже очень долго питались одной травой и корешками, поэтому мясо стало настоящим лакомством. Не будь мы так голодны, вряд ли это блюдо показалось бы нам настолько вкусным, но даже теперь, когда я вспоминаю о нём, у меня текут слюни.

И всё же, хотя воббик и сейчас мог бы стать прекрасным дополнением к нашему скудному рациону, у меня и мысли не возникло его съесть. Я не желала ему смерти. (Если честно, я всегда была добреньким и слабохарактерным охотником и никого не убила за всю свою жизнь, ну разве что несколько жуков.) Вместо мыслей об охоте, я уже полным ходом продумывала план спасения, прикидывала траекторию своего движения и примерный вес маленького зверька.

И в тот самый момент воббик отчаянно посмотрел на меня, открыв рот и пытаясь что-то сказать.

Его уста сложились в слабое «Помогите!», а может, мне это только показалось. Как бы то ни было, страх в глазах бедняги и то, как отчаянно он размахивал лапками, говорили о том, что ему сейчас очень нужна помощь.

– Не могу, – крикнула я, но слова мои, как сорванные ветром листья, полетели мне же в лицо.

Я могла бы воспользоваться свойством своей шубки растягиваться при планировании в воздухе. Возможно, при невероятно удачном стечении обстоятельств мне бы удалось подхватить бедолагу.

Но существовала другая проблема – я не могла унести его на себе. Далеко уж точно. Может быть, на несколько метров. Только чтобы…

Океан отступил, обнажив узкую полосу песка в ущелье между скалами.

Но нет, рассчитать время было невозможно.

Воббик смотрел на меня, произнося неслышные слова. Моля о спасении.

У отца была любимая фраза: «Если поспешишь – не обязательно успеешь». Он часто мне её говорил, имея в виду, что сначала надо всегда хорошо подумать.

Вот я и думала.

С одной стороны, я могу погибнуть.

С другой – будет что рассказать у костра. Вот уж удивятся мои братья и сёстры!

С третьей стороны… И тут я себя остановила.

Я хоть и была поглощена планом спасения, но на долю секунды уловила приторный запах, каким обладают домашние собаки, а вслед за ним и лошадиную вонь.

В нос ударил ещё один запах, совершенно незнакомый.

Незнакомый, но известный.

Ведь только существа одного класса передвигались с лошадьми и собаками.

От топота копыт подушечки моих лап завибрировали. Я обернулась и посмотрела на деревья – напуганные птицы вспорхнули в небо.

Как я могла упустить такие важные знаки? Мрачный лес, неистовый ветер, безумие тонувшего воббика?

И тут я услышала сигнал, пронзительный крик, который мы использовали как предупреждение об опасности. Странно, это не даирн. Другая тональность. Было похоже, что звук издавал человек.

Вдруг густые заросли разошлись, словно хорошо приготовленная ловушка. За спиной у меня появились лошади, на которых могли сидеть только люди. Я рассматривало всадников во все глаза – их руки и ноги были толще, чем я думала, а голоса наводили ужас.

Кто это? Солдаты Мурдано?

Я сразу вспомнила слова, которые нам повторял Дэлинтор: «Завидев серебристо-красное – беги, даирн. Иначе не миновать тебе гибели!»

На них была тканая шерстяная одежда, коричневого и серого цветов. Оружие у всех разное. Две лошади везли вместо людей обмотанные верёвками мешки со шкурами.

Браконьеры.

Один человек закричал – тем же голосом, каким был подан сигнал:

– Нет! Нет! Не убивать!

Вожак браконьеров. Он держал в левой руке внушительных размеров лук, а в правой – поводья огромной лошади с чёрной шерстью с белыми пятнами. Оба, и мужчина, и животное недобро уставились на меня.

Правой рукой охотник вынул стрелу из колчана. Затем в мгновение ока надел стрелу на тетиву.

– Нет! – закричала я.

Моё сердце бешено колотилось.

Я с ужасом смотрела, как мышцы стрелка напряглись, и он натянул тетиву.

Всё его внимание было на мне. Потом я увидела сверкающий наконечник. Пальцы, отпускающие стрелу. Дрогнувшую тетиву.

И я прыгнула.

5

Спасение на море

Летать в прямом смысле этого слова даирны не умеют.

Зато умеют планировать в воздухе. Мы можем немного обуздать гравитацию и не камнем лететь вниз, а медленно и плавно опускаться, раскачиваясь в воздухе из стороны в сторону.

Я развела передние лапы, приготовив свои меховые скользуны. Зацепившись за крошащийся камень острыми, в четыре дюйма длиной когтями, я изо всех сил оттолкнулась от него задними лапами и прыгнула в пушистые облака.

Градом посыпались стрелы.

Я уловила поток ветра.

Пока набегающими порывами он подхватывал и поднимал меня выше, я задела хвостом острую, как нож, верхушку скалы «Акулий зуб».

Лошади на краю скалы встали на дыбы, зафыркали и попятились. Сидящие верхом люди следили за мной свирепыми взглядами.

Они прикидывали, как меня поймать.

И тут мимо меня пролетела стрела – невероятно быстро, быстрее, чем прыжок раптидонта. Настолько близко, что я могла разглядеть цвет перьев, рисунок на трубке и наконечник-трезубец, а также тонкую нить, за которую обычно тащат жертву. Стрела браконьера.

Раскрыв скользуны и стремительно набирая скорость, я рисковала упасть раньше времени.

Внизу, в лодке, достаточно далеко от меня, с огромными от страха глазами стоял воббик. Он пытался что-то сказать и отчаянно размахивал лапами.

Лодку поднимало на огромную волну. Чтобы подлететь к ней, я накренилась влево. Но не успела я и глазом моргнуть, как несчастное судно налетело на скалу и в мгновение разлетелось в щепки.

Воббик закричал. На этот раз его было слышно очень хорошо.

Он прыгнул вперёд. Получилось не так уж далеко, ведь воббики коротколапые от природы, однако этого хватило. По крайней мере, я на это надеялась.

Теперь я пыталась скользить в воздухе как можно быстрее. Между нами пролетела стрела. Я смогла нырнуть под неё, и тут воббик начал падать.

Набрав в скользуны ещё больше воздуха, я, словно молния, рванула вперёд.

Воббик отчаянно тянул ко мне лапы.

– Сюда! – кричал он.

И тут я схватила его за одну.

Эффект от его веса был такой, будто я ударилась о стену. Даирны не могут планировать с тяжёлой ношей. Я сделала сальто в воздухе. Меня занесло, и я стала падать.

Нас по инерции несло вперёд, и, пока море отступало, я заметила место, где открывался небольшой отрезок песчаного берега.

Мы пробороздили бурлящую волну, хватавшую нас за ноги, будто желающую утянуть на дно.

Мне каким-то чудом удалось зацепиться лапой за мокрый песок. А следом и второй, и, к своему огромному удивлению, я осознала, что всё ещё крепко сжимаю лапу воббика, а он так же крепко сжимает мою.

Я споткнулась, и мы упали в очередную набежавшую волну. Я наглоталась солёной воды и закашлялась.

Неужели мне суждено умереть вот так?

И как сильно будут убиваться мои родители?

Волны стали набегать одна за другой, набирая силу и угрожая размазать нас о скалу.

С неба упали первые тяжёлые капли дождя.

– Наверх! – не без труда крикнула я. – Лезем наверх!

Перед нами оказался камень, который вот-вот должна была скрыть вода, но желание жить овладело нами настолько сильно, что мы вцепились в него мёртвой хваткой и стали карабкаться, отвоёвывая каждый сантиметр, соскальзывая, стирая локти и колени.

Я подсадила воббика на плечи, а потом закинула его наверх.

И тут меня накрыло волной. У меня совершенно не было сил бороться с ней. Она подхватила меня и понесла. Я пыталась грести, но всё тщетно: я потеряла всякий ориентир.