Властители льдов

К тому времени, как мне удалось уговорить осла спуститься с горы, было уже позднее утро. Когда мы смогли добраться до Врат Рассвета, время близилось к полудню. А еще нужно было пройти стражников и добраться до центра Каишим, благо хоть дорога к нему была прямой и плутать по незнакомым улочкам не придется. На несколько сотен шагов перед входом в город стояли груженые подводы, запряженные мулами и лошадьми. Стоял оглушающий гам, потому как день только начинался, стоять людям предстояло долго, а ничто так не красило ожидание, как беседа с людьми, которые никогда не узнают, ни кто ты, ни что из себя представляешь. Так что можно было врать, никого не стесняясь, наслаждаясь самим процессом общения. Ну, или просто красиво рассказывать о себе, своих успехах. Конечно, не все говорили об этом, кто-то занимался тем, что пересказывал последние сплетни Аира. Вот как раз одна такая сплетня и заставила прислушаться к тому, о чем говорили вокруг.

– Да я тебе точно говорю! Северяне еще вчера вечером прибыли! – все больше распаляясь, говорил грузного вида мужчина, поправляя крепежи на повозке.

Рядом с ним стоял мужчина худощавого телосложения, высокого роста, с видимыми седыми волосами в длинной, некогда черной косе. Он был одет в темно-серую рубаху, черные простые штаны и подпоясан ярко-оранжевым поясом.

В Аире большое значение уделялось цветам носимой одежды. Не всей, конечно. Но определенные ее части могли рассказать о многом. Так, например, оранжевый пояс говорил о том, что человек начинает новое дело и надеется на сопутствующий успех. Отсюда вывод приходил сам собой: этот пожилой мужчина начинающий торговец. Но если бы не пояс, то это мало кто бы понял.

– Да тебе-то откуда знать? – вспылил мужчина и раздраженно хлопнул ладонью по боку повозки. – Ты вчера со мной вместе плелся по пыльному тракту, а сегодня уже знаешь, что во дворце произошло? Ну и трепло ты, Коаси!

– Я? Трепло? – раздраженно прошипел здоровенный мужик. – Да если бы ты не проспал все утро в повозке, то сам бы знал то же, что и я! Вся толпа обсуждает сегодня эту новость!

– Да? – скептически фыркнул собеседник. – И что же понадобилось северянам в Каишим?

– Шиоси, ты все такая же деревенщина, как и был! Ничем не интересуешься! – мужик раздраженно провел рукой по волосам. – Император дочку свою замуж отдает за их… – тут мужик замялся, явно собираясь с мыслями, чтобы правильно произнести иностранное слово. – Л-льорда, – кое-как проговорил Коаси.

– Лорда, болван! И я еще деревенщина? – сказал Шиоси, подходя ближе к другу. – А зачем их лорду наша Иола? – хитро сощурившись, прошептал мужчина.

– Сходи к Императору и спроси, ты же у нас самый умный, он тебе обязательно расскажет, – почти дружелюбно проворковал Коаси.

Больше слушать перепалку двух «друзей» мне не хотелось, да и времени, как выяснилось, у меня оставалось очень мало. Северяне прибыли, а я все еще в пути. Не то чтобы я воображала себя такой уж важной персоной, но задача у меня была определенной, и я уже не справлялась с ней.

Ослик «грациозно» соскочил с наезженного тракта и, понукаемый моими коленками, потрусил к вратам. То ли земля у него под ногами была чересчур ухабиста, то ли я за время путешествия окончательно исхудала. Но эта пробежка вдоль очереди повозок верхом на осле растрясла меня так, что я уже не представляла, как буду слезать с его спины.

Как бы там ни было, но до самих Врат Востока мы добрались довольно быстро и без происшествий. Проблемы начались, когда попытались взобраться вновь на основную дорогу. Поскольку процедура проверки документов и грузов шла согласно процедуре добровольного пожертвования на нужды стражников, то есть крайне медленно и неохотно, то весь собравшийся люд был уже изрядно на взводе. И тут еще и я попыталась влезть без очереди. Официально я имела полное на то право. Ученик Ю Хэ – это личная собственность императора. Да, именно собственность, но не кого-то там, а Императора. Потому каждый житель Империи Аир обязан оказывать уважение и содействие таким, как я. И если мне необходимо попасть в город, то им необходимо пропустить. Но не все то, что написано или подразумевается, выполняется на деле. А сейчас около врат происходила настоящая давка. Я готова была поспорить, что причина была не в документах на товар, которые столь придирчиво изучал стражник. Досматриваемый купец вел довольно внушительный караван, а отчислять достаточную сумму страже не желал. Стражник не хотел так просто сдаваться и продолжал трепать нервы торговцу. Соответственно, нервы сдавали у всей толпы. То и дело слышались возмущенные вопли и реплики типа:

«Да дай ты ему уже, сколько просит! Я тебе сам разницу верну, как пройдем!»

«Сколько можно, торговый день начался, а мы еще даже не в городе!»

Дальше следовала отменная брань и ругань, но смысл был один: «Плати и не задерживай».

Конечно, подобные поборы в большей своей степени были незаконными. Но власть с успехом закрывала на это глаза, потому как доказать что-то в этом случае было нереально. Да никто и не пытался, если говорить честно. Взяточникам в Аире полагалась смертная казнь, тем, кто давал взятки, – отрубали руки. Таким образом, закон никто не соблюдал, но никто о том и не говорил. Потому как, если тебя вынудили дать взятку, и ты это сделал, а потом пошел с жалобой, то сам же без рук и останешься. Если же пожалуешься, что у тебя ее вымогают, то это необходимо подтвердить. Никто выступать свидетелем в подобном вопросе не станет, так как у каждого из возможных есть свое дело, терять которое никто не хочет. А «клевета» на стражей закона и порядка в Аире карается тоже достаточно строго, чтобы отбить всякое желание у пострадавших жаловаться на произвол властей. Но не все так страшно: взятки находятся в четко установленных рамках и на каждую категорию услуг есть своя неофициальная цена. Быть чиновником в Аире – это иметь весьма доходное дело, не тратя при этом ни т’яна[3].

Я легко соскочила с осла и, не тратя времени, уверенным шагом направилась к хранителю порядка Каишим. Страж оказался довольно моложавым на вид мужчиной, с приятным, располагающим к общению лицом. Вот только взгляд его казался каким-то сальным, мутным и неприятным. Не зря говорят, что, смотря человеку в глаза, рискуешь заглянуть в потаенный уголок его души. То, что виднелось на дне глаз этого человека, вызывало неприязнь к их обладателю. Но сейчас это не имело никакого значения, мне необходимо было попасть по ту сторону врат как можно скорее.

– Досточтимый страж, – чуть склонив голову в поклоне, предназначенном показать лишь мое уважение к стражнику, а не то, что мы различны в рангах, заговорила я.

Привлечь внимание стражника оказалось не сложно, поскольку момент, чтобы заговорить, я подобрала весьма подобающий. Мужчина, изрядно раскрасневшийся от длительного спора и переполняющих его эмоций, как раз делал глубокий вздох, готовясь к продолжительной тираде. Услышав обращение, он тут же повернулся ко мне. В глазах его разрасталась настоящая буря из гнева и алчности. И он уже был готов «послать» куда подальше того, кто посмел вмешаться в разгорающийся спор. Но, увидев особенности плетения косы на моей голове, с шумом выдохнул и склонил голову в ответном, чуть более глубоком поклоне.

– Чем могу я помочь досточтимому воину Ю Хэ? – спросил он.

Но стоило его устам произнести название «моего» монастыря, как по толпе волнами начал расходиться шепот. А люди, толпящиеся вокруг, стали непроизвольно пятиться, образуя вокруг меня достаточное пространство.

Если о монахах Дао Хэ рассказывали сказки – их боялись, не понимали, почитали как людей, отмеченных Богом, – то не найдется человека в Аире, который мог бы сказать, что видел даосца вживую, свободно путешествующего по стране (конечно, мы покидали монастырь, но об этом никто и никогда не знал), то воспитанников и монахов Ю Хэ видели многие. Их тоже почитали, боялись и уважали, не только за мастерство, но и за то, кому принадлежали эти воины. Иногда казалось, что лишь за это…

– Я прибыл в Каишим по велению Императора, – хрипло заговорила я. – Вот мои документы, – протянула я свиток стражнику.

Тот в свою очередь положил ладони на него и опустил голову.

– Я не могу так оскорбить вас. Проезжайте, – скупо сказал он.

В случае со мной не было ни препирательств, ни попыток вымогательства, ни даже доскональной проверки документов. И тому было множество причин, но самой главной из них была та, что лишь человек, решивший свести счеты с жизнью, станет представляться «Собственностью Императора», не являясь таковой. Наказание за подобный обман в Аире было одно: смерть. С подобным не шутили и даже не столько из-за боязни наказания физической расправы, сколько из-за страха оскорбить имя Императора. Людям, представлявшимся посланниками или слугами Императора, полагалось верить на слово. Конечно, это было никем не установленное правило, но ему следовали свято и неукоснительно. Потому беспрепятственно пройдя Врата Востока, не тратя более времени даром, я направила свое упрямое животное к дворцу. В то же время я старалась украдкой рассмотреть город, что воспевали в своих песнях тысячелетиями певцы и поэты Аира. Каишим захватывал и покорял с первого взгляда. Широкие улицы, мощенные каменной брусчаткой, причудливые дома с многоярусными изогнутыми крышами в окружении цветущих плодовых деревьев и изящно остриженных кустарников. Нежный, едва уловимый аромат цветов окутывал каждого жителя этого города невидимым шлейфом, яркое солнце, отражаясь от красных крыш домов, подсвечивало город розовыми тонами. Перед каждым домиком располагался небольшой фонтан или пруд, ведь вода для жителей Аира, как, впрочем, и любая другая стихия, несла в себе особое значение. Считалось, что вода – это символ смирения и продолжения жизни, а также, что именно вода очищает от мирских грехов, примиряя каждого человека с внутренним «Я». Не знаю, помнили ли жители Каишим, олицетворением чего является пруд или фонтан перед родным домом, но мне бы хотелось в это верить.

Жители Каишим отличались от подавляющего населения Аира. Во всяком случае, того населения, что встречалось мне за время моего путешествия. Первое, что бросалось в глаза: среди встречаемых мной жителей не было бедняков. Не потому, что у горожан висели толстые кошели с золотом на поясах, вовсе нет, но каждый из встреченных мною был опрятно и чисто одет. Даже если кимоно кого-либо не отличалось дороговизной, то цвет пояса на нем говорил о принадлежности к той или иной школе мастеров. Каждый, будь то мужчина или женщина, старался держаться с достоинством и согласно своему общественному статусу. Все это было настолько натянутым и неестественным, что походило на неожиданно ожившие иллюстрации из книги о подобающем поведении для младших учеников. Но мне также удалось заметить, сколь много стражников оказалось за стенами города. Хоть их темные одежды и должны были быть незаметны, но вместо этого делали их невероятно выделяющимися из общего числа граждан. Сперва я подумала, что это должно быть нормальным для Каишим, все же столица, город, в котором живет Император, но заметив реакцию местных жителей: стоило им ненароком столкнуться с представителями правопорядка, как каждый из них старался как можно быстрее выскользнуть из поля зрения стражей – мне стало ясно, что меры такой повышенной безопасности чужды для Каишим и неприятны горожанам.

В это время очередная пара блюстителей порядка уверенным шагом приближалась ко мне.

– Просим простить нас, – легкий поклон, обозначающий лишь формальную вежливость. – Но мы хотели бы увидеть ваши документы, – заговорил один из стражников, облаченный в черный кожаный доспех и особый головной убор, что толстым кожаным ремешком опоясывал его шею.

– Конечно, – лишь легкий кивок головы, который не остается незамеченным для стражников. Достав недавно убранный в сумку свиток, протягиваю страже так, чтобы в первую очередь бросалась в глаза печать Ю Хэ.

Оба стражника, заметив печать, протягивают ладони к свитку и кланяются уже куда более почтительно.

– Господин нуждается в сопровождении? – спрашивает второй стражник, на вид кажущийся совсем мальчишкой. Хотя я и сама со стороны кажусь едва ли не подростком.

Отказываться было бы невежливо, соглашаться не хотелось, но, как и всегда, приходится делать то, что необходимо, а не то, что хочется.

– Благодарю, – ответила я, понукая ослика ехать вперед. Стражники молчаливыми тенями последовали за мной.

Для того, чтобы достичь дворца, нам потребовалось около полуторачасовой прогулки под палящим полуденным солнцем. Но мои сопровождающие не выказывали никакого нетерпения или же неуважения в те особенные моменты, когда непокорный осел вновь начинал позорить меня с удвоенным рвением. Самым неприятным было даже не его упрямство, к этому я привыкла, но вот нагадить посреди центральной улицы, ведущей к дворцу Императора Солнца, было уже перебором! Благо мои провожатые не растерялись, и один из них тут же метнулся в ближайшую лавку, давая распоряжения ее хозяину об уборке испражнений, оставленных собственностью Императорской Собственности… По-моему, хозяин лавки даже обрадовался оказанной ему чести.

Тем не менее нам все же удалось достичь ворот, огораживающих Дворец Солнца от окружающего его со всех сторон Каишим.

Территорию дворца окружала огромная каменная стена, по периметру которой на небольших выступах дежурили часовые. Кроме этого, стража находилась и у самих врат, и, в отличие от городских стражников, эти были самыми настоящими выпускниками Ю Хэ. Стало быть, поблажек из-за моего статуса ждать не приходилось, а вот тщательнейшей проверки было не миновать. Стражники Императорской Семьи были облачены в одежду традиционных цветов Дома Солнца. Поверх темно-синего кимоно был надет кожаный доспех из черной кожи, отделанный золотой инкрустацией. Тонкой вязью сливались символы, выведенные на нем: «Отвага», «Верность», «Честь», «Забвение». Последний символ имел не совсем такое значение, он больше подразумевал отказ от всего мирского во благо Императора, во имя услужения ему. У воинов Ю Хэ не было семьи, не имели они права и на то, чтобы иметь свой собственный дом. Их жизнь – это вечное услужение Семье Господина, когда же воин Ю Хэ состарится до такой степени, что не сможет удержать меч, у него будет два пути: вернуться к истокам и обучать подрастающее поколение, либо же погибнуть в ритуальном поединке, исход которого заранее известен каждому.

На головах воины Ю Хэ носили не совсем обычные шлемы, они так же были конической формы, как и у городских стражников, вот только у их основания крепились длинные хвосты из темно-синего и золотого ворса. Зрелище показалось мне столь необычным, сколь и смешным. Надеюсь, мне не придется облачаться в их форму. Мало мне того, что их необычную косу приходится часами выплетать, так еще и эту штуку на голову водружать. Как говорил Сэ’Паи, что обучал нас воинскому искусству: «Если тебе попали по голове, значит, не так уж она была тебе нужна». Его эта шутка всегда веселила, чего нельзя было сказать о нас.

Ловко соскочив с ослика и достав сопроводительный документ из мешка, я направилась в сторону стражников. Уважительно поклонившись, протянула свиток тому, кто, судя по возрасту и выправке, был старшим из тех, кто стоял у входа во дворец.

– Послушник Ю Хэ, Дэй Ли, – просипела я, борясь с болью в горле, – прибыл во Дворец Императора Солнца по его на то изволению.

Воин смерил меня прохладным, ничего не выражающим взглядом. Я выпрямилась и склонилась вновь, повторяя заранее приготовленную фразу. И вновь ответа не последовало. Когда же церемониал повторился в третий раз, стражник принял мой свиток, подержал его в руках и отдал обратно.

– Следуй за мной, Паи, – сказал он, давая знак другим стражникам отворить ворота.

Когда я оказалась по другую сторону Врат Востока, на мгновение мне показалось, что я перенеслась в параллельный мир: прекрасный, священный, изысканный. Вокруг раскинулся дивной красоты сад. Никогда прежде не видела я такого разнообразия цветов и растений. И посреди всего этого великолепия возвышался Дворец Солнца. Его многоярусная крыша, казалось, подпирала собою небеса, а в пруду, что серебряным кольцом опоясывал его от окружающего мира, отражалось ясное небо. Ко дворцу Императора вела широкая дорога. Сейчас на ней были лишь стражники, что, невзирая на жару, недвижимо стояли на всем ее протяжении, неся свою службу. Для того чтобы попасть ко входу во дворец, нам было необходимо преодолеть каменный мост, пролегающий через искусственный водоем. Вот тут-то и начались первые неприятности. Естественно, что исходили они от моего верного спутника. Животное, должно быть, сильно ошалело от предстоящей встречи с Императором Аира, да и жара могла пагубно сказаться на его самочувствии, потому я не особенно-то и удивилась, когда осел замер каменным изваянием прямо посреди моста. Все это время я вела его под уздцы.

– В чем дело? – скупо заметил мой провожатый, вполоборота повернувшись ко мне.

«Только не сейчас», – мысленно взмолилась я, упрямо потянув поводья на себя.

– Он боится, – прошептала я.

– У меня нет времени ждать, пока ты сумеешь его уговорить, – буркнул страж. – Либо оставляй его тут, либо сделай что-то, чтобы он двинулся с места.

– Он пойдет, если я сяду на него, – сказала и сама покраснела от собственной наглости.

Верхом на территории дворца могли разъезжать люди свободные и из благородных домов, но никак не «собственность». Во всяком случае, так мне говорили.

– Так садись, – буркнул страж, – сейчас слепой час, тебе, можно сказать, повезло.

Слепым часом именовалось послеобеденное время. Считалось, что именно сейчас Боги берут своеобразный «час на отдых». То есть, если человек согрешит, существует вероятность того, что никто из Них не заметит. Потому, должно быть, один древний Указ Императора гласил, что в слепой час каждый добропорядочный человек должен спать, таким образом не имея возможности грешить. Я слышала об этом еще в Дао Хэ. Закон тогда показался не просто смешным, но и диким! Спать днем, чтобы не грешить?!

– Так ты садишься или как?! – раздраженно окликнул меня стражник.

Растерянно кивнув, я легко вскочила на осла. С недавних пор он стал чувствовать себя гораздо увереннее рядом со мной. Но срабатывало это не всегда. Потому я очень надеялась на то, что это произойдет именно сейчас… Повезло.

Я почувствовала что-то неладное уже на подъезде к внутреннему двору дворца. Воздух вокруг словно сгущался и слегка потрескивал, будто в преддверии грозы. Конечно, мой провожатый не мог этого ощутить, потому как потоки силы, что пронизывают наш мир, были сокрыты от него. Иногда я не могла понять, как можно так жить: не чувствуя всего того, что было доступно мне, как Тени? Но люди как-то жили. Их мир был слеп и бесцветен, но они все равно продолжали в нем существовать.

Сейчас же энергия окружающего мира словно притягивалась к тому, что пока еще было скрыто от взгляда. Невидимые потоки сгущались, стягивались тугими спиралями, со всей преданностью устремляясь к тем существам, что я пока еще не могла увидеть воочию. Но все то, что было доступно мне ощутить сейчас, было само по себе невероятным. Всю свою жизнь я училась тому, чтобы уметь обращаться с потоками силы, а здесь они сами, словно домашние животные, ластились к неведомым хозяевам. Когда до закрытых ворот оставалось несколько шагов, моего слуха коснулся невероятно громкий, слаженный мужской хохот, что не могли приглушить даже стены дворца. Стражники, стоявшие на входе, раздраженно скривились, когда очередная порция громоподобного смеха заставила воздух вокруг сотрясаться.

– Открыть ворота, – скупо бросил мой сопровождающий. – Дальше ты сам, Паи, – сказал он, обернувшись ко мне. – Я дам распоряжения, чтобы к тебе подошел конюх, так что тебе придется обождать его внутри.

– Спасибо, – поклонилась я в ответ на его слова, хотя больше всего хотелось вцепиться в руку стражника и попросить его проводить меня. Смешно, конечно, но от всего творящегося вокруг мне вдруг стало не по себе.

Гул мужских голосов все нарастал. Казалось, что те люди, что сейчас находятся во внутреннем дворе Императорского дворца, обсуждали что-то настолько смешное, что были не в силах сдерживать эмоции. Смех гулкими раскатами отражался от стен, создавая иллюзию, что вот-вот разразится самый настоящий шторм. Мое любопытство все возрастало, и когда я смогла оказаться во внутреннем дворе, то смотрела уже не на окружающую архитектуру, а на тех, кто своим поведением вырывал окружающий мир из воцарившейся в нем дремы.

Их было восемь. Невероятно высоких мужчин, одетых в меха и кожу, с большими, на вид очень тяжелыми мечами и топорами. Они стояли спиной ко мне, громко переговариваясь на гортанном и немного рычащем языке. И, кажется, совершенно не замечали того, что происходит вокруг. Волосы незнакомцев были длинными, свободно ниспадающими по широким спинам. Но не это делало их отличными от жителей Аира – цвет волос северян варьировался от медно-рыжего до снежно-белого. Мне показалось это настолько удивительным и чудным, что, немного отвлекшись, я пропустила тот момент, когда мое присутствие стало заметным для них. Громкий смех и гогот неожиданно стих, и все восемь мужчин обернулись. В то же время я почувствовала, как блуждающая энергия, словно послушный ласковый щенок, начала подтягиваться в их сторону.

Что это было? Рефлекс или они смогли увидеть в моей персоне какую-то опасность?

Додумать эту мысль мне так и не удалось, потому как один из северян, расплывшись в широкой улыбке, притворно тихо заговорил с сильным акцентом.

– Интересно, Бер, как пацану удалось откормить зайца до таких размеров? – пророкотал он.

Широкоплечий блондин с глазами цвета предштормового неба ответил собеседнику столь же нарочито «тихо», словно по секрету, но так, чтобы было слышно не только стоящему рядом с ним мужчине, но и вообще всем.

– Нет, Кельм, это не заяц, а собака! Неужели ты не видишь?! Просто парнишка такой мелкий, что на лошадь и запрыгнуть-то не смог бы, – прохохотал сероглазый блондин. Черты лиц этих «людей» были весьма суровы, мужественны и грубы, но та детская непосредственность, с которой они говорили друг с другом, делала их мягче, добрее.

Я была столь ошарашена тем, что впервые в жизни мне удалось повстречать представителей иного народа, что оказалась совершенно не готова к тому, что первыми словами от столь древней расы, о которой слагают сказки в наших краях, станут шутки, отпущенные в адрес моего ни в чем не повинного осла.

– А я тебе говорю, что это заяц! Ты только глянь на уши этого уродца!

Вся компания разразилась дружным хохотом.

Мужчины продолжали смеяться, отпуская в адрес моего животного непочтительные реплики, искоса поглядывая на меня. Смотрели они так, будто бы ожидали какой-либо реакции. Ее не было. Да и откуда ей было взяться?! Все свои эмоции я так давно привыкла выражать мысленно либо же взглядом, что даже сейчас, когда скрывать их не было нужды, я испытывала определенные трудности. Казалось невыносимо сложным сложить губы в улыбке. Как и столь же бестолковым. К чему кривить лицо, когда радуется сердце или душа? Конечно, я видела, как порой задорно смеется Сэ’Паи Тонг или хмурит брови в глубокой задумчивости. Но когда с самого раннего детства ты и тебе подобные с ног до головы укутаны в черное плотное одеяние, когда ни один из вас не вправе издать и звука, то привыкаешь выражать эмоции совершенно отличным способом.

Вот и сейчас с невозмутимым видом я подъехала чуть ближе к собравшимся северянам и быстро соскочила с уже ставшего таким родным осла. Необходимо было дождаться конюха, который позаботится о моем животном, а учитывая время моего прибытия, ждать придется долго. Решив не обращать внимания на подколки в адрес моего скакуна, я повернулась спиной к присутствующим и начала пристально разглядывать некое подобие сада, что удивительно гармонично был вписан во внутренний двор.

В Каишим сейчас царил месяц, когда цветет Э’кура. Весь город был усыпан нежно-розовыми лепестками этого растения. Казалось, что это такой причудливый снег ложится на улицах столицы империи. Помимо этого цвели и многие другие растения, превращая город в необыкновенное, сказочно красивое место. В Аире особая роль отводилась садоводству и оформлению парков и скверов. Каждый цветок говорил, рассказывая свою удивительную, ни на что не похожую историю. Задача садовника заключалась не просто в том, чтобы посадить и вырастить определенные виды растений. Эта должность налагала определенные обязательства. Например, сад, разбитый перед домом, должен был рассказывать о семье, живущей непосредственно в доме. Цветы во внутренних двориках говорили о характере хозяев, а сад, что находился за домом, высаживался в память об уже умерших представителях той или иной династии. Считалось, без дозволения войти в который знаком глубочайшего оскорбления. А получить дозволение побывать в нем приравнивалось к признанию в вечной дружбе и благоволению хозяев. Во внутреннем дворе дворца раскинулся не просто сад, а Сад с большой буквы. Казалось, садовник, рассказывая о характере Императора, недолго думая, решил приписать ему все существующие в мире положительные качества. Была там и «доблесть», воплощенная в синих полевых альках, и «величие», что отразил на своих золотых лепестках гордый н’оли, и «глубокий ум», что нашел свой приют на высоких и толстых стеблях нежно голубой ю’ли. И даже Э’кура, что означала «девственность и непорочность» и сажалась в основном перед домом, каким-то чудом должна была передать одну из черт Императора Солнца. Наравне с ней должна была справиться со своей нелегкой задачей и фу’си, более известная как «озорной ноготок».