Осторожно, Врата закрываются
– Почему именно я, Торнор? Почему ты не отправишь на Донток кого-нибудь другого?
– Потому что ты не можешь отказаться. Ты хочешь помочь другу и должна помочь своей планете. Принеси мне устройство, и я остановлю исчезновение Врат. Тогда все обвинения с Расэка будут сняты.
– Серьезно? – пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Именно Торнор начал эту заварушку, именно он втянул в неё детектива. – И почему я должна тебе верить?
– Потому что я не способен врать.
Да, формально железный умник прав: врать он не способен. Это, если можно так выразиться, его слабость. Манипулировать, увиливать, недоговаривать – запросто, а вот врать – никак.
– Раз уж мы говорим откровенно, железяка, скажи, на кой чёрт тебе понадобилось устройство?
– Я уже говорил. Остановить…
– Это я поняла. Но для чего оно понадобилось тебе с самого начала? Зачем ты отправил за ним детектива?
Железный гад молчал. Алиса не сомневалась, что Расэк тоже задавал эти вопросы. И Торнор выкрутился, представил всё так, что даже детектив не заметил подвоха. Но она не собиралась попадать в ту же ловушку.
– Я хотел его изучить, – наконец ответил искусственный разум.
– Его? Или то, как оно повлияет на Врата?
– Его. И то, как оно повлияет на Врата.
Алиса даже опешила от такого прямого ответа.
– Так ты хотел уничтожить межгалактическую сеть?
– Нет, межгалактическая сеть для меня – источник информации. Я не стал бы её уничтожать. Это был эксперимент. И предвосхищая твои вопросы, скажу: я не буду закрывать Врата. Я не причиню вред другим разумным. Я хочу остановить исчезновение Врат. И для этого мне нужно устройство.
Алиса недоверчиво хмыкнула: мир рушится, но я готов его спасти. Ну-ну. Возможно, кто-нибудь другой бы и повёлся, но она прекрасно понимала, что из-за этого чёртового интригана Расэк оказался заперт на планете, которая вот-вот выйдет из сети.
– Так ты расскажешь, кто изобрёл устройство?
Ответ, как всегда, был немногословен:
– Нет.
Алиса набрала в лёгкие воздух. Как же её бесил это равнодушный голос!
– А как по-твоему, я его найду?
– Тебе нужно встретиться с Художником – лидером Сопротивления донтов. Попроси его помощи, взамен покажешь, где находятся незарегистрированные Врата.
Эта история всё больше походила на плохо организованный дурдом. Если бы собеседником Алисы был не искусственный разум, она бы от души рассмеялась. Но чёртов железный умник не шутил, он попросту не обладал чувством юмора.
– А ты случайно не слышал, что донты – не самая дружелюбная раса? Предлагаешь мне взять и заявиться к их главарю?
– Твои заключения о донтах ошибочны. Они миролюбивее ваших буддийских монахов.
Алиса никогда не принимала за чистую монету все те сплетни, что просачивались через Врата. Но и полностью их игнорировать тоже не могла. Донтокчане запрещали туристам посещать земли, принадлежащие донтам, и объясняли это враждебностью младшей расы.
Облака растаяли, на дисплеях показались макушки деревьев. Флаер снижался, вскоре он уже летел вдоль леса, выбирая место для посадки.
Алиса стиснула пальцами виски, пытаясь сопоставить имеющиеся факты.
Торнор просит её отправиться к донтам, найти местного главаря, предложить Врата и попросить найти глушилку. Потом железный умник эту глушилку обезвредит, межгалактическая сеть устоит, Расэка освободят, и все заживут долго и счастливо.
«Слишком гладко», – проворчал внутренний голос. Но как ни старалась Алиса, она не видела подвоха. Торнор хотел договориться с лидером донтов. Как ещё это сделать? Пригласить Художника в гости? Не получится, донтов за пределы планеты не пускают. Значит, нужно послать к Художнику курьера. Но вот незадача – инородные арки исчезают одна за другой, и Донток теперь – небезопасная планета. Так почему бы не воспользоваться незарегистрированными Вратами? Тем более, что курьер сам припёрся в гости.
Флаер приземлился на опушке леса, за ней, точнехонько между двумя массивными стволами, расположилась мерцающая арка.
«Надо что-то решать, – думала Алиса, натягивая кроссовки. – Торнору нельзя верить». Железный умник привык использовать других в своих целях, не исключено, что он и её загоняет в ловушку.
А если отыскать устройство и отдать тому же Николаю? Или рассказать ему, где находятся незарегистрированные Врата? Ведь речь теперь не просто об оружии, за которым охотятся спецслужбы, если не остановить эпидемию, Земля выйдет из межгалактической сети! К тому же Николай обещал сделать всё, чтобы вытащить детектива.
«Ну-ну, – усмехнулся внутренний голос, – а как только ты отвернулась, повесил на тебя следящее устройство».
Фээсбэшнику верить нельзя. Торнору – тоже. И что делать? Вернуться домой, надеясь, что проблема сама собой разрешится? «Любой нормальный человек именно так бы и поступил».
– Гнешшир кор Шиняу, – произнес вдруг искусственный разум.
Алиса удивленно вскинула брови.
– У тебя что-то с языковыми настройками, железяка, – она всегда испытывала слабость к языкам, не зря же пять лет отучилась на инязе. Путешествуя, старалась запомнить как можно больше слов, неплохо говорила на ирбужском, знала несколько фраз на фрионском и основном наречии Елана. Шипяще-мяукающий диалект, который использовал Торнор, сложно было с чем-то спутать. – Это донтокчанский?
К тому же она узнала слово «кор», означающее на донтокчанском «я», «мне» или «моё».
– С моими настройками всё в порядке. Гнешшир кор Шиняу – запомни эту фразу, она означает «мне нужен Художник». Не думаю, что ты встретишь донта, говорящего на общем.
– Я пока ещё не согласилась выполнить твою просьбу. И как, по твоему, я договорюсь с Художником, если там никто не знает общий?
В глубине души Алиса уже понимала, что никуда не денется и как миленькая отправится на Донток. Но она не собиралась плясать под дудку железного интригана. Лидеру Сопротивления донтов нужна информация о Вратах? Что ж, она её предоставит.
– Не переживай, вы с Художником найдёте общий язык, – ответил искусственный разум.
Алиса надела куртку, подхватила рюкзак и встала. Флаер тут же услужливо распахнул дверь.
– Ладно, железяка, надеюсь увидимся очень скоро.
– Обязательно увидимся, Алиса. Я буду тебя ждать.
Она спустилась по ступенькам и посмотрела на Врата. За спиной с тихим шелестом закрылась дверь флаера. Алиса стояла на опушке леса и не могла отвести взгляд от инородной арки. Впервые в жизни она видела, чтобы Врата вот так непрерывно меняли цвет: переливались то синим, то красным, то становились белыми и непрозрачными, то почти терялись на фоне зелёной листвы.
Алиса наблюдала за этим разноцветным мельтешением и обдумывала только что возникший план. Она найдёт Художника и расскажет ему, где находятся Врата. Почему бы и нет, раз лидер донтов этого хочет? Только взамен ей не нужна глушилка, разрушающая межгалактическую сеть, и уж тем более она не принесёт такое мощное оружие железному интригану. В конце концов, она курьер, а не Джеймс Бонд, её главная задача – вытащить Расэка из переделки. Поэтому она придёт к Художнику и в обмен на информацию о Вратах попросит вытащить с планеты детектива. А мир пускай спасают те, кому за это платят.
Алиса направилась к арке. Она вдруг вспомнила, о чём твердили по всем каналам: Врата на Донтоке, прежде чем исчезнуть, тоже безостановочно меняли цвет. Если Торнор прав, у неё всего сорок два часа, чтобы найти детектива и смыться с чёртовой планеты. Потом возможности вернуться домой уже не будет.
Глава 4. Донты
Ночь выдалась звёздная. Раскалённый за день воздух остывал, а ветерок – редкий гость в это время года – хулиганил в поле: щекотал траву, сдувал пыльцу с друсы́, покачивал красную ленточку, которой были огорожены земли, принадлежащие семье Дише́лл. Их дом находился на окраине поселения, ближе к лесу, а потому машины здесь почти не ездили. Тишина и безмятежность: ни рёва двигателей, ни бряканья клаксонов, – только из загона для скотины доносился монотонный стук, это ту́лорк-папа стучал рогами по деревянной поилке, требуя воды для своего многочисленного семейства.
– Да иду я! – проворчала Дишелл.
Она стояла на заднем дворе, недалеко от загона, и придерживала шланг. Вода, журча, билась о деревянные стенки бочки, под тяжестью которой уже прогнулась платформа. Дишелл наблюдала за разлетающимися брызгами и едва сдерживала злость. Хотелось кому-нибудь врезать! Не потому, что ей снова выпало поить скотину, Дишелл принимала любую работу, ведь труд приближает выплату Долга. Нет, она злилась, что Художник доверил операцию этому идиоту Стене – безмозглому кретину, который даже формулы синтеза не различает!
Два месяца планирования! Два месяца тщательной подготовки! И что теперь? Она всё сделала правильно: запрыгнула в поезд на втором повороте, пробралась в кабину локомотива и приготовилась остановить грёбаную колымагу. Она ждала сигнала. Вот только эти придурки попросту не сумели вовремя добраться к третьему повороту, а в одиночку Дишелл состав бы не разгрузила. Пришлось ехать в город, тайком спрыгивать с поезда и возвращаться домой.
Она раздраженно сплюнула на платформу. Слюна зелёной пеной запузырилась на металлической поверхности, а потом растеклась, оставляя бесцветную кляксу.
Клякса. Именно такое прозвище Дишелл выбрала, когда Фитиль предложил ей стать кем-то большим. Да, ей вряд ли удастся переписать сценарий, который им уготовили коротыши, однако Дишелл намеревалась подпортить несколько страничек.
Она выключила воду, упёрлась в поручни и навалилась всем телом. Конструкция нехотя двинулась к загону, шланг выскочил из бочки, взметнулся и упал, безжизненно застыв на земле. Тяжеленная платформа еле плелась, но Дишелл толкала, проклиная Фитиля, Стену и этот грёбаный, ничем не завершившийся, день.
Она добиралась домой по солнцепёку, хорошо хоть Механик ждал в условленном месте – подвёз до соседнего поселения, а дальше доехала на попутке. Не спала целые сутки, вымоталась и еле стояла на ногах. Ради чего? Чтобы Стена облажался? И почему Фитиль не отвечает на звонки? Сопротивление, называется!
Из дома донеслись голоса, Дишелл прислушалась. Это племянники проснулись и повторяли домашнее задание, готовясь к школе.
Кто мохнатый, как тулорк,
И цвета не различает?
Видит только в темноте.
Ну, конечно, госковчанин!
Кто высокий, с острым слухом,
С кожей тёмною и гладкой?
Если ты ответил «донт»,
Значит, справился с загадкой.
Пела в основном Килли́шш, Фя́гюш путался и не угадывал рифму.
Не умеет дёрнуть ухом,
Розовеет от стыда
То землянин, несомненно,
Отгадали без труда.
Ну а кто всегда пунцовый,
Как закат или рассвет?
Очень на землян похожий.
«Ирбужец» – сомнений нет.
Вместо «ирбужец» Фягюш пропел «биралтянин». Вот обормот! Доиграется, тётушка заставит в одиночку перебирать друсу. Песенка оборвалась и послышалось негромкое бормотание, видимо, Киллишш объясняла Фягушу разницу между ирбужцем и биралтянином.
А Дишелл тем временем толкала платформу к загону. Завидев её, тулорки оживились: взрослые застучали копытами, просовывая длинные беззубые морды между прутьями ограды; малыши суетились у их ног, посвистывая и бодаясь безрогими лбами.
– У биралтян ушки свисают, как у нас, только у них они длинные, почти до плеч! – голос Киллишш звучал уже с дороги.
Племянники пошли в школу, а остальная родня давно уже разбрелась по делам: тётя с отцом – на завод, Фли́шша – в больницу, Закшо́р – сдавать сырьё на синтез. Дишелл тоже бы с удовольствием трудилась, но ей не позволяли брать частые смены. Слишком молода, только закончила школу, а потому должна уступать работу донтам постарше, тем, кому важнее выплатить Долг. Но Дишелл не умела сидеть без дела, она нашла достойное занятие – собиралась вернуть Справедливость в поселения донтов.
Встречный ветерок принёс характерный для скотины запах. По хорошему, выгнать бы животных к ручью и вычистить всё дерьмо из загона. «Займусь этим завтра, – решила Дишелл, – Сегодня дотянуть бы до восхода Рош Кха и наконец отоспаться».
Она остановила платформу. Белоснежный тулорк-папа с чёрным пятном на боку боднул висящий на ограде ковш, будто подгоняя нерасторопную хозяйку.
– Вот нетерпеливый!
Дишелл взяла ковш, и животные, как по команде, направили морды к поилкам: взрослые – к верхним, малыши – к нижним. Между рогов главы стада вместо пушистой чёлки торчали три тонкие косички.
– Ну и зачем ты ей это позволил? – Дишелл улыбнулась, зачерпывая воду ковшом и переливая в желоб, тянущийся вдоль ограды.
Видимо, с тулорком играла Килли́шш, неугомонная девчонка уже три дня донимала Дишелл, чтобы та научила её плести косички. Наверное, не дождалась и решила потренироваться на скотине. Что ж, вышло неплохо: прическа тулорка напоминала прическу Дишелл, осталось только перекрасить животное в рыжий и нарастить ещё сотню таких же тонких коротких косичек.
Дишелл переливала воду в желоб, та из верхних поилок текла в нижние. Тулорки благодарно посвистывали, втягивая долгожданную жидкость. А Дишелл думала о Фитиле. Почему он не звонит? Отчитывается перед Художником? Или занят на заводе? Может, сходить в поселение и попробовать его разыскать?
Она не знала других членов Сопротивления, точнее, не встречала в повседневной жизни. Художник отправлял на миссии донтов, незнакомых друг с другом, живущих в разных поселениях, объяснял, что нужно пользоваться прозвищами и ничего о себе не рассказывать. И сам он придерживался тех же правил: общался только с командирами, вроде Фитиля. Остальные понятия не имели, где он живёт и как выглядит.
Когда бочка опустела, Дишелл вернула ковш на ограду и устало села на платформу. Вибрация чуть выше сгиба локтя заставила её вздрогнуть, это звонил вживлённый под кожу шшрип. Дишелл посмотрела на руку – на татуировке в виде чёрного диска проступили белые символы. «Ну наконец-то!» – она привычно огляделась и, убедившись, что никто не подслушивает, лизнула палец и прижала к татуировке.
– Миссия провалена, Фитиль, – Дишелл положила ладонь на плечо, приблизив сгиб локтя к губам. – Стена облажался.
Из шшрипа раздался тяжёлый вздох.
– Диш, – мягко проговорил Фитиль.
Дишелл вздрогнула. Они оба знали, что канал связи защищён, но командир нарушал протокол, произнося её имя.
– Клякса, – быстро поправился Фитиль, – я знаю, что миссия провалена. Но Стена не облажался. Дело в другом.
Дишелл вскинула ушки, косички подскочили и упали, стукнув по щекам. Слишком уж мягким был голос командира. Именно таким голосом месяц назад он сообщил об аресте Шпильки и Ключа. Именно таким голосом рассказал, что Лампа не выдержала пыток.
– Я думаю, ты была права. Среди нас действительно предатель.
Дишелл закрыла глаза. Предатель. Почему он заговорил об этом сейчас? Ведь она уже месяц твердит, что кто-то сдаёт их коротышам. Ну не могли те без наводки накрыть операцию по распространению агитационных листовок. Они будто знали, где соберутся донты. Дишелл тогда чудом удалось сбежать. А вот Шпилька и Ключ отправились на допрос. Наверняка они уже рассказали всё, что знали, ещё ни один донт не выдержал пыток. Дишелл мысленно посылала им просьбы не упрямиться. Уж лучше расколоться и отправиться на остров, чем держаться до конца и свихнуться, как Лампа.
– Стена не провалил миссию, – продолжал командир. – Их предали. Коротыши устроили облаву.
Дишелл до боли закусила губу.
– Кто-то попался?
– Да, – прошептал Фитиль, – они взяли всех.
Дишелл зажмурилась, прогоняя слезы. Так вот почему никто не ждал на третьем повороте…
– Ди… Клякса, – бормотал Фитиль. – У нас ещё есть шанс всё исправить.
«Исправить?! – мысленно закричала Дишелл. – Что теперь можно исправить?» Всё было тщетно, все эти попытки что-либо доказать… коротыши никогда не пойдут на уступки. Всё без толку, рано или поздно их всех переловят, отправят на остров, лишат возможности выплатить Долг. Нет, Дишелл не боялась недостойной смерти. Она боялась, что и в следующей жизни ничего не изменит.
Пятеро ребят… они тоже верили, что сумеют чего-то добиться. Коротыши взяли их всех, прямо сейчас они терпят невыносимые пытки. Дишелл понимала, что рано или поздно тоже окажется на допросе. Как полгода назад, когда их накрыли за попытку саботировать синтез еды на заводе. В тот раз её отпустили, посчитав, что несмышленая девчонка всего навсего оказалась не в то время не в том месте. Но в следующий раз она непременно отправится на остров. Дишелл понимала это год назад, когда примкнула к Сопротивлению. Она понимала это теперь. Вот только год назад она верила, что они изменят систему. А сейчас… она уже не верила ни во что…
– Ты слышала, что случилось с Вратами? – раздался приглушенный голос Фитиля.
Дишелл вдруг поняла, что сидит, обняв себя, и тем самым перекрывает динамик шшрипа. Она знала, что случилось, все в поселении об этом знали. Но почему Фитиль заговорил о Вратах?
– Они не просто так закрылись, Клякса. Их закрыло устройство, которое принесли с Биралта.
Дишелл опустила лицо в ладони, слушая командира. К чему он ведёт?
– Представь, что будет, если это устройство окажется у нас? Представь, как запоют коротыши, когда мы пригрозим отдать его другим расам?
Дишелл покачала головой, похоже, Фитиль окончательно спятил.
– Даже я знаю, что это невозможно. Кто тебя пустит в здание Перехода? И как вообще ты собираешься добыть это устройство?
Фитиль громко цокнул. Он всегда так делал, когда знал что-то, чего не знали остальные.
– Мы добудем устройство, не сомневайся. И вынесем его с планеты. Просто нужно найти те Врата, через которые бегут предатели.
Дишелл хмыкнула, понимая бессмысленность затеи. Действительно, уже полгода из поселений пропадают донты. Уходят всей семьёй, вручая Долг общине. Эти предатели смеются в лицо тем, кто остался: «Смотрите! Мы нашли возможность для лучшей жизни!» Они не понимают, что от Справедливости не уйдёшь. Они выбрали путь соблазна, но Дишелл знала, как хрупок этот путь. Мама тоже мечтала о достойной жизни и к чему это привело?
Ходили слухи, что предатели пользуются незарегистрированными Вратами. Якобы в одном из поселений открылся проход на другую планету. И кто-то набрался храбрости не просто скрыть Врата от коротышей, но и тайно выводить через них донтов. Сопротивление изо всех сил искало эти Врата, вот только пока все попытки оказались тщетны.
– Клякса? Клякса, ты здесь? – вопрошал Фитиль.
– Здесь, – Дишелл сплюнула и растерла слюну ботинком. – Всё кончено, Фитиль, пора это признать. Мы не найдём…
Она запнулась, услышав, что возле дома остановилась машина. Неужели Закшор так рано вернулся? Дишелл побежала к дороге, обогнула дом и застыла, уставившись на открывшуюся взору картину.
– Клякса? – донеслось из шшрипа.
– Тихо! – рявкнула Дишелл.
Фитиль умолк, смекнув, что может их выдать. А Дишелл ошарашено смотрела на дорогу. Напротив дома стояла машина Пшашера – донта, живущего тремя участками ниже. Но Дишелл удивило вовсе не появление соседа, её удивила гостья, которую тот привёз: волосы спутаны, лицо и руки в пыли, одежда грязная, на правой штанине дырка. Это была то ли ирбужка, то ли землянка.
– Встретил у леса, – объяснил Пшашер, поддерживая гостью, та повисла у него на руках. – Бормочет что-то на общем. Сможешь разобрать?
Губы девушки потрескались и еле шевелились:
– Пожалуйста, – прошептала она, – дайте воды.
Дишелл бросилась им навстречу, помогла соседу завести гостью в дом и уложить на настил. Как там пелось в песенке? У ирбужцев кожа розовая, как небо во время заката Рош Кха, да и ростом они повыше. Значит, землянка.
– Воды… – снова прошептала гостья. Похоже, она совсем обессилела.
Дишелл стянула с землянки рюкзак и подложила ей под голову. Затем посмотрела на соседа:
– Езжай, я разберусь.
Пшашер неуверенно покосился на неё:
– Надо отвезти её в общину, пусть Старший доложит донтокчанам. Те захотят разобраться, как она сюда попала.
«Ясно как», – подумала Дишелл. Коротыши никого не пускали к донтам, землянка оказалась здесь незаконно, это очевидно. Значит, в кои-то веки Дишелл улыбнулась Справедливость, оставалось только спровадить соседа.
– Сначала нужно привести её в чувство, если помрёт, донтокчанам некого будет допрашивать. Езжай на завод, не трать отведённое на Долг время. Я о ней позабочусь, а как вернётся отец, отвезём её в общину.
Будто подтверждая её слова, землянка что-то невнятно простонала. Пшашер колебался ещё секунду, а потом чувство Долга пересилило. Да и вряд ли он горел желанием ввязываться в историю с незаконным проникновением на планету, чего доброго, коротыши и его захотят допросить. Куда проще перекинуть эту задачу на кого-нибудь другого.
Спустя минуту сосед умчался, поднимая клубы пыли, а Дишелл внимательно осмотрела гостью. Ничего серьезного: пара ссадин и замученный вид, отлежится и будет в порядке. Интересно, как быстро по поселению разнесётся новость о её появлении?
Дишелл побежала на задний двор за водой, по пути прижимая шшрип к губам:
– Хорошие новости, Фитиль. Скоро я выясню, где находятся Врата.
Глава 5. Донтокчане
Расэк не находил себе места. Он не знал, сколько времени прошло с последнего допроса, и не представлял, сколько кругов успел намотать по комнате. В пять шагов можно было пересечь эту крохотную тускло освещенную келью: макушка почти касалась потолка, на гладкой стене справа вырисовывалась дверь в уборную, в центре расположился диван с невысокой спинкой. Напротив имелось окошко – прозрачный квадрат, встроенный в стену на уровне груди. Приходилось приседать, чтобы видеть, что происходит снаружи.
Расэк безразлично взирал на светящиеся воздушные трассы и провожал взглядом пролетающие мимо кошкшры. Оба солнца давно закатились, сумерки превратились в тьму. Сколько под ним этажей? Пятьдесят? Или больше? Трёхуровневые тротуары светящимися змейками петляли между домами, изредка по ним двигались тёмные точки – это припозднившиеся донтокчане возвращались домой.
Расэк отвернулся от окна и прислонился спиной к стене. Хотелось пить, но прозрачный графин, стоящий на узкой полочке рядом с диваном, опустел пару часов назад. Тяжелый влажный воздух делал кожу липкой и противной, волосы висели жирными прядями, косая чёлка раздражала и лезла в глаза, а казалось бы оптимистичная надпись на земной футболке «Mission accomplished»2 выглядела издевкой.
У него забрали вещи и документы. Не объяснили, что происходит. Привели в эту комнату, после чего сменилось три следователя, каждый из которых задавал одни и те же вопросы: «Что вы делали на Биралте?», «Кто передал вам устройство?», «Как его отключить?»
Они только спрашивали, кивали, но ничего не объясняли. А потом его снова оставляли одного, входная дверь исчезала, и вместо неё на стене появлялась изящная роспись – огромный бутон, сплетенный из красных и жёлтых кружев.
Расэк сел на диван и запустил пальцы в волосы.
– Врата исчезли, – уже в который раз пробормотал он.
И опять постарался убедить себя, что видел не то, что произошло на самом деле. Он снова и снова перебирал в уме случаи, когда планеты выходили из сети, но не понимал, за что Создатели наказали Донток.
Последняя громкая история сотрясла межпланетное сообщество лет семьдесят назад, когда кило́нцы нарушили правило Создателей и запечатали в бетонный короб одну из инородных арок. Они то ли не понимали, чем это грозит, то ли не верили, что высшая раса пойдёт на крайние меры. Однако уже через час с Кило́на исчезли все Врата. Десятки тысяч межпланетных путешественников застряли на чужой планете, тысячи килонцев так и не вернулись домой. Расэк всегда содрогался при мысли о том, каково пришлось этим беднягам, и вот теперь оказался на их месте.
Он видел, как Врата вспыхивают белым светом, а затем тают, оставляя лишь горку разноцветного пепла. От воспоминаний голова шла кругом, что-то ёкало и сжималось в желудке. Врата исчезли. Он больше никогда не увидит Ирбуг. Не обнимет маму, не выпьет падма́на с друзьями. Он навсегда останется на Донтоке, планете, куда вряд ли бы отправился по собственной воле. Он никогда больше…
– Сака́тса! – Расэк с силой врезал кулаком по дивану.
Он никогда больше не увидит Алису.
Отчаяние мешало думать, рассуждать, искать происходящему хоть какое-то объяснение. Он никогда не вернётся домой. И что теперь? Как жить дальше? Как он мог вляпаться во всё это? Почему позволил Торнору себя облапошить?
– Донт! – донеслось сзади.
Расэк обернулся. Входная дверь снова была на месте, а рядом с ней стоял донтокчанин. Видимо, пришло время очередного допроса.
– Донт! – повторил визитёр, подходя к дивану.
– Донт, – без особого энтузиазма поздоровался Расэк.
Это «донт» было универсальной вежливой частицей. Донтокчане «донткали» всегда и повсюду: здороваясь и прощаясь, благодаря и извиняясь, желая хорошего дня или посылая проклятия. Причем мужчины произносили «донт» кратко, даже резковато, а женщины растягивали гласную.