Ледяная птица
Панама и Герман переглянулись. Кажется, они уже начали понимать, что простым купанием им не отделаться.
– Интересно, у него есть чем поколоть дрова? – спросил Герман.
– Посмотрим! – Панама без всяких церемоний открыл багажник. – О, смотри, все есть!
Туристский топорик, конечно, не совсем то, что надо, но при необходимости и он сойдет. Герман принялся за дело.
– Помой овощи, – сказал он Геннадию, – и хлеб нарежь.
– Хлеб можно и руками поломать. – Мамуч вновь вынырнул как из-под земли. Теперь он притащил алюминиевую кастрюлю, полную уже нарезанной кубиками баранины. – Нанизывай на шампуры, а я сейчас!
На ходу закатывая штанины брюк – обувь он успел снять еще раньше, Мага понесся к берегу.
– Ураган! – пробормотал Панама, глядя вслед дагестанцу. – Что он еще затеял?
– А вон, видишь, рыбаки на катере? – Герман показал рукой в сторону моря. – Вот им он и кричит.
Гортанная перекличка длилась недолго. Вскоре деревянная байда, гордо именуемая катером, подплыла к берегу, и веселый рыбак, шутя и что-то громко говоря, выбросил на берег две большие свежевыловленные рыбины.
– Да это же осетры! – ахнул Геннадий и, бросив все, побежал к берегу. – Я же их только на столе видел!
Но Мамуч не стал его ждать, – схватив обоих красавцев за жабры, реактивный дагестанец оттащил их в сторону и, положив на большой валун, стал быстро разделывать.
– Как, Панама, жаришь шашлык? – спросил он.
– Я?! – удивился Геннадий. – Так быстро? Его же еще нанизать нужно!
– А‑ай! – засмеялся дагестанец. Отложив в сторону отрезанную голову рыбы, он сделал круговой надрез в области хвоста и, резко встряхнув, выдернул из осетра «струну». – Пять минут, и шашлык из рыбы будем жарить! – пообещал Мага. – Спорим?
– Пять минут? – Геннадий посмотрел на кастрюлю с бараниной и нехотя взялся за связку шампуров. – Сомнительно!
– Панама, я бы на твоем месте не спорил, – поучительным тоном произнес Герман. – Проиграешь.
– Ну да! – возразил Панама. – Ее еще нужно разделать, потом на кубики разрезать, нанизать…
– Так ты споришь или только говоришь? – Мамуч положил бок рыбы, отделенный от костей, на стол и стал пластовать его на ленты.
Геннадий посмотрел на этот стахановский труд, лицо его приняло сосредоточенно‑отвлеченное выражение.
– Что, запасной капитан, примолк? – спросил его Гера. – То чирикал, чирикал, а теперь что?
– Ты за собой смотри, – пробурчал Панама. – Как дрова, наколол?
– Да уже угли дожигаю, – похвастался Герман, показывая на мангал. – Я же не языком работал!
– Ой, мальчики, такая водичка, с ума сойти! – Валерия, вся мокрая и свежая, подбежала к столу и схватила кусок огурца. – Я даже не знала… Ой, рыбка какая! Вы когда ее купить успели? Я же видела, мы не заезжали никуда!
– Сами наловили!
Мамуч бросил быстрый взгляд на полуобнаженную переводчицу и тут же отвел глаза. Герман возблагодарил бога, что купальник она надела довольно-таки скромный.
– На, попробуй! – Мага двумя пальцами, так, чтобы не испачкать рыбьей кровью, поставил на стол пакет с персиками. – Наши, местные!
Пикник затянулся до глубоких сумерек. Собирались уже почти на ощупь, хорошо еще остатки пиршества было кому оставить. Мамуч все сложил в посуду, взятую у сторожей, и вернул приветливым людям со словами благодарности за приют. Те тоже были рады, вспоминали, как здорово было, когда в Дагестан приезжало много гостей, привлеченных недорогим отдыхом у моря. Одним словом, до войны все было хорошо… И вообще без нее лучше, да вот Боря и Паша этого понять не захотели.
При отъезде произошел небольшой инцидент. В тот момент, когда машина стала трогаться и еще не успела набрать скорость, откуда ни возьмись вылетела свора собак и с лаем погналась за машиной. Никто и глазом не успел моргнуть, как Мамуч вдруг выхватил помповик без приклада и, в одно мгновение перезарядив его, выстрелил прямо себе под колеса. Еще одно мгновение – и помповик уже лежал между передними сиденьями, руки Маги вернулись на руль, а онемевшие пассажиры с тревогой вглядывались в темноту. К их радости, собаки, поотстав на значительное расстояние, хотя вновь возобновили лай, но бежать за машиной больше не решились.
– Ты что, заиками нас решил сделать? – спросил Панама, немного придя в себя.
– А что, испугались? – засмеялся Мамуч. – Да не бойся, я же в песок стрелял!
– Да на кой черт ты вообще это делал?! – рассердился Герман. – Здесь же женщина, напугать мог!
– Понимаешь, в Коране написано, что собака животное нечистое! – важным тоном сообщил Мага. – Если она коснется твоей одежды, тебе все молитвы не засчитываются. Ее нужно сорок раз постирать, чтобы потом опять надеть можно было.
– Проще выбросить, – пробурчал Геннадий. – На хрен она после сорока стирок нужна будет. А машина как? Ее сколько раз стирать придется? Если ее собака об… обнюхает?
– Ха, машина! Кто же ее стирать будет? – опять засмеялся Мамуч. Ну и глупый же этот рыжий! – Я же в машине не молюсь, ее чем собака запачкать может?
Глава 3
Отдаленное селение, куда так стремился попасть Свенсон, оказалось таким же, как и все предыдущие, попадавшиеся им по дороге, но только меньше. Тридцать – тридцать пять домов, не больше. Герман уже привык, что горные жилища строятся на отвесных скалах, а потому не удивлялся террасной архитектуре поселка. Если говорить откровенно, то ему даже чем-то нравилась эта природная многоэтажность. Получался некий импровизированный небоскреб. Дом над домом, этаж над этажом. Да еще с площадкой для прогулок в виде плоской крыши соседа. Село становилось по-городскому компактным, и в то же время все дворы имели свое хозяйство, свой огородик и жилье для скотины…
Александров, уже усвоив, как нужно держаться в таких маленьких аулах, не торопясь, дабы не поднимать белесую дорожную пыль, подкатил к небольшому магазинчику и встал рядом с ним. Искать кого-то из представителей власти среди бела дня смысла не имело, а ждать вечера не хотелось. Опыт военного подсказывал, что проще всего узнать все новости, а главное, решить проблему с размещением можно, поговорив с продавщицей единственной торговой точки. Наверняка она не хуже сельского главы знает, где и как можно переночевать уставшим путешественникам. А заодно и познакомит с потенциальным хозяином временного пристанища.
– Здравствуйте! – поздоровался он. Продавщица, высокая, склонная к полноте женщина лет сорока пяти – пятидесяти, вскинула на него удивленные глаза. Увидев незнакомца, что для высокогорного селения нынче большая редкость, она приветливо заулыбалась.
– Здравствуйте! – с заметным акцентом ответила она и рассмеялась. По добродушному полному лицу разбежались мелкие морщинки. – В гости приехали?
– Да, на пару дней. – Герман сразу взял быка за рога. – Будем снимать фильм о вашем ауле. Не подскажете, где нам можно будет переночевать? Мы бы заплатили.
– У нас за ночлег не платят, – продолжая улыбаться, ответила женщина. – Гостя Аллах дает, как можно с него деньги брать? Пойдемте ко мне, у меня дом большой, всем места хватит.
Герман опешил, он даже не предполагал, что удастся так быстро утрясти основной вопрос. А продавщица, которую, как выяснилось, звали Загидат, без лишних слов вышла из-за прилавка и, поправляя платок, поспешила к двери. Герман даже не заметил, как у нее в руках оказался большой амбарный замок.
– Раньше маленьким закрывала, – Загидат перехватила взгляд гостя и виновато улыбнулась, – а теперь времена изменились, война рядом, приходится такой вот вешать. Свои не зайдут, а вот…
Не договорив, продавщица, словно вспомнив что-то, посерьезнела и молча махнула рукой. Герман не стал уточнять, что же изменилось – и так было все ясно: когда у соседей идут боевые действия, мало ли какие люди забредут, – и вышел следом за хозяйкой магазина.
Загидат, увидев дорогой «додж», ничуть не удивилась и показала на дом, стоявший почти напротив магазина.
– Вот здесь мы и живем, – сообщила она. – Я сейчас открою ворота, а вы заезжайте.
Герман посмотрел на высокую ограду, сложенную из рубленого камня, и большие деревянные ворота. На душе почему-то стало тревожно. Герман даже удивился: спроси его кто, с чего это он так всполошился, не ответит, а вот поди ж ты, душа ноет, словно предчувствуя беду.
Стараясь не показывать никому своего состояния, Герман легко запрыгнул на свое место и молча завел машину. Но отмолчаться не удалось. Едва он отпустил ручник, как подала голос Лера.
– Ну что, нашел гостиницу? – спросил а она. – Или, как предупреждал Мамуч, в школе ночевать будем?
Мага, сославшийся на занятость и оставшийся в Махачкале, действительно обещал, что с жильем проблем не будет и, в крайнем случае, им откроют спортивный зал в школе.
– Да нет, – Герман улыбнулся, – нас к себе Загидат зовет.
– Загидат? – удивилась переводчица. – Какая Загидат?
– Продавщица магазина. И его хозяйка. Вот здесь живет. – Герман кивнул на синие ворота. – Кажется, хорошая женщина, как узнала, что нам нужен ночлег, сразу же к себе пригласила. А о деньгах даже слышать не хочет.
– Иногда думаешь: чем проще люди живут, тем больше души в них остается, – подал голос Геннадий. – Но я так мыслю, что в долгу мы не останемся.
– Только нужно придумать, как это сделать так, чтобы не обидеть хозяев, – согласилась Валерия. – Я знаю таких людей – они денег ни за что не возьмут.
– Разберемся, – пробормотал Герман, направляя машину в распахнутые ворота.
Двор оказался на удивление большим, с улицы даже и не подумаешь. Приличный сад, соток так на шесть, мощенная камнем дорожка к дому, стоящему в глубине, слева от ворот навес, где поместились бы и две машины. В дальнем углу двора возвышалась деревянная будка нужника, рядом с ним стояла большая бочка с дождевой водой. Чуть поодаль разместился деревянный же сарай, около него – умывальник и флигель с летней кухней.
Сам дом представлял собой обычное для этих мест двухэтажное строение из рубленого камня и отличался от других разве что тем, что на одной из стен висела тарелка спутникового телевидения.
Герман, первым выбравшийся из автомашины, присвистнул. Неплохо!
– Я не удивлюсь, если окажется, что у них есть спутниковый телефон.
Герман услышал слова Панамы и обернулся. Тот, не скрывая удивления, вертел головой во все стороны. Вслед за капитаном из «доджа» выбрались Мартин и Лера. Переводчица, одетая, слава богу, в длинные джинсы и такую же рубашку навыпуск, сладко потянулась и стала что-то быстро объяснять шведу. Тот понимающе кивал и сам с видимым удовольствием разминал затекшие от длительного сидения мышцы.
– Слышь, Гера, а мы-то думали, что отдохнем от цивилизации. – Панама продолжал осматривать место, где им предстояло провести пару ночей. Он показал на небольшой ветряной электрогенератор. – А здесь те же блага, разве что удовольствия на улице.
Панама кивнул на нужник. Герман развел руками, мол, что поделаешь, хорошо еще, что так, могло быть и хуже. Вон, солдаты, мимо которых они проезжали по дороге, те вообще в палатках живут. И ничего, терпят. Понимают, что здесь, в высокогорье, боевикам очень легко наладить поставки оружия из соседней страны. Вот и приходится держать бойцов даже там, где, кажется, и делать нечего. Трудно, конечно, обеспечить их боеспособность, но что поделаешь, не по своей воле мы в эту войну вступили. Да и разве сейчас важно, кто первый выстрелил? Главное – закончить бы все это безобразие поскорее, дать людям возможность зарабатывать, вести спокойную жизнь, обеспечить стабильность, тогда и достаток придет.
– Ну что ж вы у ворот стоите? Проходите, проходите! – пригласила хозяйка. – Сейчас чай поставлю, пока попьете с дороги, там и обед будет готов. Вы хинкал кушаете?
– Мы, уважаемая, все кушаем, – заверил Панама. – Еще пожалеть успеете, что таких постояльцев к себе зазвали. Вы нам лучше скажите, чем помочь? Может, воды натаскать или дров? Не стесняйтесь, пока доехали до вас, руки по работе соскучились.
– Это кто ж гостей работать заставляет? – засмеялась Загидат. – А вода у нас своя, муж с сыном родниковую воду прямо в дом провели. Что касается дров, так откуда они в горах? Для плиты есть газ в баллонах, а для отопления углем пользуемся. Бывает, что и керосином, но я его не люблю, воняет сильно. Ну, идемте, идемте, дочка уже стол накрыла, я вам покажу, где умыться с дороги, и где отдохнуть.
Стол был накрыт на просторной, с высоченными потолками веранде. Традиционные конфеты, самодельная и заводская халва, орешки и мед. Господи, сколько же в горных селениях меда! В сотах и без, самых разных оттенков желтого и янтарного цвета, собранный пчелами на том или ином склоне и от этого имеющий самый широкий спектр лечебного действия, он – украшение любого стола. Пусть ученые всех стран ломают себе головы в поисках секрета горского долголетия, но для Александрова с некоторых пор стало понятно, что здесь не обошлось без этого бесценного дара маленьких крылатых тружениц – пчел.
– Вот, попробуйте нашего варенья! – Загидат внесла несколько вазочек. – Это алычовое, это яблочное, а это вишневое!
– Скажите, Загидат, – не удержался от вопроса Панама, – а почему, где бы мы ни остановились, нас всюду угощают вареньем и везде оно разного цвета? Вот то же алычовое. У вас оно темно-желтое, почти горчичного цвета. А утром мы проезжали один аул, так там нас угощали янтарным. А вчера оно было темное, почти как сливовое. Наверное, рецепты разные?
– И рецепты разные, и алыча разная, – пояснила улыбчивая хозяйка. – У нас же как: чем выше в горы, тем прохладнее. Есть склон горы, где солнце чуть ли не весь день, а есть, где и лучика не бывает. Везде деревья по-разному растут, в разные сроки вызревают. Те же яблоки возьми. Их же весь сезон собираешь. Начинаешь летом внизу, в долине, а заканчиваешь осенью в горах. И все время свежие, только-только поспевшие.
– Вот здорово! – восхитилась Валерия. – Можно завод ставить и без всяких хранилищ обойтись!
– Лера, не забывай, что счастья много не бывает, – остудил ее пыл Герман. Он вспомнил сады на Кубани и вздохнул. – Здесь же за каждым деревцом приходится полдня карабкаться на скалу и полдня спускаться. Или наоборот. Ты вспомни, какие поля мы проезжали. Крохотные террасы, заполненные землей, натасканной из плодородных долин. Плетеная ограда – вот и вся защита этих, с позволения сказать, полей. Это же каторжный труд! Попробуй в таких условиях вырастить урожай – и никаких заводов не захочешь.
– А как же без труда? – удивилась Загидат. – Конечно, приходится попотеть, зато как потом приятно, когда на стол есть что положить! Да вы чего смотрите, угощайтесь, угощайтесь! Курбан с сыновьями постарался на славу, у нас полные подвалы такого варенья. Его столько, что девать некуда! Каждый год говорю себе, что больше не буду связываться с этим делом, прошлогодние банки девать некуда, так нет, муж яблоки принесет, не выбрасывать же? Вот и берешься за работу. Так что спасайте, освобождайте место под нынешний урожай! Я вам еще и в дорогу варенья положу!
– Ну что вы, – завозражал было Герман, но не договорил – на веранду вбежал высокий темноволосый парень лет двадцати. Он был так похож на хозяйку, что можно было даже не спрашивать, чей это сын.
– А вот и Гарун явился! – воскликнула Загидат. Она обрадовалась, что теперь есть на кого оставить приезжих и без помех заняться кухней. Как же, появился такой повод блеснуть кулинарным искусством, а приходится отвлекаться, не оставлять же людей без внимания!
– Здравствуйте! – парень удивлено оглядел гостей, наибольшее внимание уделив Лере.
– Это мой старший! – В словах горянки было столько гордости и столько любви, что на залитой светом веранде стало как будто еще светлее. – Сынок, ты посиди с гостями. Смотри, чтобы они не скучали! Но и вопросами не надоедай…
– Ну мама! – Гарун, с трудом оторвав блестящие черные глаза от Валерии, укоризненно посмотрел на мать. – Я сам знаю, что делать.
– Хорошо-хорошо, – примирительно улыбнулась Загидат. – Все знают, что ты уже взрослый.
Едва дождавшись, пока мать выйдет, Гарун, мельком бросив быстрый взгляд на Леру, посмотрел в окно.
– Это на нем вы приехали? – Он показал пальцем на «додж» и, не дожидаясь ответа на вопрос, тут же задал еще один: – А что это за сетка странная у вас сзади торчит? И рога маленькие перед ней…
– Это антенна спутникового телефона. – Панама первый догадался, о каких «рогах» говорит Гарун. – Нам нужна постоянная связь с коллегами, вот для этого и возим с собой оборудование.
– А вы…
– Мы – съемочная группа, – поспешила объяснить Валерия. – Это Мартин Свенсон, руководитель проекта. Меня зовут Лера, я переводчик. Гена оператор, а Герман водитель.
– А я Гарун! – горделиво заявил темноволосый. – Гарун Алиев.
– Вот и познакомились. – Панама протянул руку, которую молодой горец с готовностью пожал. – Будешь нам помогать?
– Конечно! – горячо согласился парень и вновь, не удержавшись, стрельнул глазами в сторону Леры. – А что нужно делать?
– Да в общем ничего особенного. – Валерия перевела слова Гаруна Свенсону. Дождавшись ответа начальника, спросила: – Ты же, наверное, хорошо знаешь горы?
– Я?!!!
– Да верим, верим! – Панама поспешил потушить огонь в глазах Гаруна. – Мы прекрасно понимаем, что лучше тебя нам никто горы не покажет. Это Мартин спросил, просто чтобы начать разговор.
– Я здесь каждый камень знаю! – улыбнулся Алиев. Его еще по-детски пухлые губы растянулись, обнажив великолепные белые зубы. – Скажи, куда тебя отвести, и мы пешком там будем раньше, чем кто-то другой на машине. А если верхом, то и говорить не о чем!
– Верхом? – встрепенулся Герман. – А что, есть лошади?
– Ну вы даете! – засмеялся Гарун. – Вы же в горах! Здесь без коня, как…
Парень поискал слова для сравнения, но, так и не найдя таких, которые могли бы выразить его чувства, почел за благо не продолжать. Вместо этого он стал расписывать достоинства своей красавицы Мери, кобылы-пятилетки ахалтекинской породы. Да лучше ее нет лошади во всем районе! Говоря это, Гарун так сверкал глазами, что ни Герман, ни Геннадий не стали подвергать сомнению слова молодого человека. Хотя и были уверены, что в любом ауле найдется такой же любитель лошадей, у которого тоже найдется «лучший конь в районе».
А вот на Леру рассказ Гаруна произвел глубокое впечатление. Она так живо представила лебединую шею Мери, ее короткий, поджарый корпус на тонких, длинных ногах, что сорвалась с места и подскочила к юноше – дескать, нельзя ли ей покататься верхом? Знала бы она, чем это все закончится…
Глава 4
Какой же горец устоит перед капризом женщины? Тем более такой красивой, такой очаровательной. Гарун с таким жаром предложил прокатиться прямо сейчас, что Валерия, вначале несколько смутившись, тут же отбросила все сомнения и перевела предложение Мартину, предлагая и ему размяться перед обедом. Выслушав Попову, тот добродушно улыбнулся, но от поездки отказался. Решительно помотав головой, швед показал рукой на Александрова и произнес несколько слов на своем языке.
– Герман, Мартин предлагает, чтобы мы вместе с тобой воспользовались моментом и прокатились по окрестностям. Я посмотрю, что можно снимать, а ты разведаешь дорогу к этим местам. – Глаза Валерии испытующе смотрели на Германа. – Как, поедешь?
Мог ли он после такого взгляда отказаться? Да ни за что на свете! Даже если бы пришлось скакать верхом на крокодиле. А то, что нет опыта, так это не беда. Подумаешь, делов – то! Седло, поводья и конь, дружелюбное существо. Тем более что в детстве пару раз доводилось бывать в деревне, там и научился сидеть верхом. Правда, ему всегда доставался старый, спокойный мерин, но все равно, научился по крайней мере держать в руках повод. А потому надеялся, что не ударит лицом в грязь. Не хватало только оплошать на глазах у Леры и этого мальчишки.
Майор решительно встал. Гарун только этого и ждал! Он вскочил и, забыв обо всем, бросился к двери. Герман подал руку Лере. Та еще раз лукаво взглянула на него и, улыбнувшись его смущению, легко скользнула к выходу.
– Вы куда собрались? А обедать! – воскликнула встретившаяся им в коридоре Загидат со стопкой тарелок в руках. – Гарун, это что такое?! – На лице хозяйки была написана растерянность. – Ты куда гостей уводишь? Они же с дороги! Не накормил, не дал отдохнуть… Мери?! – догадалась она. – Это ты… ну, совсем с ума сошел! Так, давайте назад, за стол, а кататься потом поедете!
– Ну мама, мы же быстро! – Гарун умоляюще сложил руки на груди. – Пока то да се, мы уже вернемся. Кружок сделаем, и все.
– Да-да, – поддержала его Валерия, – нагуляем аппетит и немного придем в себя после езды в машине. Мотор так шумит, что до сих пор гул в ушах стоит. А у вас тихо, хорошо, воздух такой чистый, такой прозрачный, что сидеть под крышей не хочется. Мы правда скоро вернемся, вы даже не заметите, как мы уже будем тут!
– А не свалитесь? – Хозяйка с сомнением посмотрела на гостей. – Лошадки у нас резвые.
– Да что вы! – засмеялась Лера. – Я все годы, пока была студенткой, в спортшколу ходила. И хоть на стипль-чез не взяли, кое-чему все-таки научилась.
– Ну, смотрите сами, – сдалась Загидат. – Опоздаете, я на вас обижусь! А ты, Гарун, смотри, чтобы Мери гостье отдал! А то сам не додумаешься!
– Конечно, мама! – со смехом сказал Гарун. – Зачем нам всем думать, когда у нас есть ты?
– Насмехаешься над матерью? Ну-ну! – все еще укоризненно, но уже мягче произнесла Загидат. И тихо, так, чтобы ее не услышали приезжие, добавила: – Только смотри, к озеру ни шагу!
Парень кивнул и, посерьезнев, незаметно глянул на своих спутников. Но те были заняты разговором.
– Значит, говоришь, мотор громко гудит? – вполголоса спросил Герман. – Гул в ушах стоит?
– Не вредничай! – так же тихо ответила Лера. – Видишь же, как мальчику хочется показать лошадь? От тебя что, убудет, если дашь ему немножко покрасоваться?
– Очень надеюсь, что не убудет, – пробормотал Герман, поднимая глаза на Леру.
Ответом ему был укоризненный взгляд, но тут же девичьи губы раздвинулись в улыбке. Да еще какой! Той, от которой мгновенно забываешь все на свете.
Мери превзошла все ожидания. Она оказалась еще краше, чем ее описывал Гарун. Высокая, стройная кобылка олицетворяла собой сплав изящества и силы. Даже Герман, с тревогой ожидавший встречи с норовистыми горными лошадьми, ахнул от восхищения.
– Не зря в авиации говорят, что летают только красивые самолеты, – проговорил он.
– Какая прелесть, – выдохнула Валерия. – Господи, я влюбилась!
– Я же говорил, что моей Мери нет равных! – Гордый за свою Мери, которая произвела такое впечатление на гостей, Гарун ласково прижался к лошадиной морде. – Мери, красавица моя! Знали бы вы, какая она умница! Иногда кажется, что она в некоторых вещах умнее меня!
Как и было обещано, Мери досталась Валерии. Гарун оседлал гнедого горячего Карая, а Александрову предложили стареющего, но все еще быстрого и выносливого метиса, носящего гордое имя Маркс. Герман, узнав, что ему предстоит оседлать коня, который носит имя деятеля, запустившего по Европе призрак коммунизма, даже приосанился и проникся чувством собственной значимости. Еще бы! Скажи кому, что поднимал на дыбы самого Маркса… никто не поверит. И правильно сделает, по правде говоря. Чего больше всего опасался майор запаса, так это как бы его конь не начал брыкаться да становиться на дыбы. Случись такое, он непременно свалится. Вот будет позор!
– Герман, не спи! – крикнула Лера и легким движением колен послала Мери вперед. Умное животное мгновенно отреагировало на команду и рвануло с места. Гарун без видимых усилий мгновенно оказался рядом с девушкой.
Пока Герман собирался приказать своему жеребцу трогаться, тот сам, не дожидаясь, пока всадник, наконец, соберется с духом, рванул вдогонку за более молодым соперником. Ревность свойственна не только людям, но и лошадям.
Лера не хотела огорчать Загидат и заставлять себя ждать, а потому решила подняться на небольшую возвышенность, на склоне которой находилось селение, и, сделав круг, вернуться назад. Дав поводьями направление, она пустила Мери в легкий галоп. Однако норовистой кобылке этого было мало. Ей хотелось размяться, и, чувствуя, что всадница не против, Мери перешла на более быстрый аллюр. Карай не отставал, Маркс, к сожалению Германа, тоже. Он уже отчаянно жалел, что ввязался в эту авантюру, но не мог же он отпустить Леру одну? Да еще с молодым парнем. И пусть он, может быть, выглядит смешно, но отстать он ни за что не отстанет!
Между тем Валерия, легко взлетев на вершину, остановила лошадь и, зачарованно оглядев величественную панораму, замерла в восхищении. С холма открывался воистину потрясающий вид. Всюду, куда ни кинь взгляд, были горы. Далекие и близкие, большие и… очень большие, они величественными монументами возвышались совсем рядом, подальше, еще дальше… повсюду. Переливаясь различными оттенками зеленого внизу, выше они становились красновато‑коричневыми и желтовато‑серыми, их вершины вздымались вверх на такую высоту, что казалось, если стать там, на вершине, то увидишь, как облака проплывают прямо под твоими ногами. Найдется ли что‑либо равное горам по величию и красоте?