Человек
Толпа продолжала орать сквозь смех. Пленник вновь занес меч и попытался нанести новый удар – в этот раз, Каратель, закружившись вокруг своей оси, полоснул мечом по телу противника, оставив на том легкую, но кровоточащую царапину. Следом, нанеся еще удар, он пометил раной спину соперника. И тогда, разъярившись, пленник понесся на карателя со шквалом ударов – тот, грациозно уворачиваясь от каждого, наносил по ране. Терпя боль, пленник продолжал идти в бой. Но ни один его удар так ни разу и не достиг цели, а Каратель продолжал развлекаться. Вскоре тело пленника стало похоже на ситце для чая, а его лицо на измученную гримасу Иисуса. Единственное, что различало их эмоции в тот момент – пленник не сдавался, и продолжал яростно метать мечом, потому на его лице горела злость. Страшным, горячим огнем.
Каратель в этот раз сам пошел вперед, сверху вниз он нанес удар по стоячему сопернику, который был отбит, и тут же получил шквал ответных. Не успев крепко ухватить меч, Каратель неуклюже подставил его под удары пленника, и с каждым звоном его меч все ближе и ближе прижимался к его груди. И когда очередной удар пленника обрушился на меч Карателя, тот потерял контроль, и два следующих ударили по его груди. Раны остались глубокими и зияющими.
– А паренек то брыкается! – засмеялся в голос Император. Люди, что сидели рядом, засмеялись вслед.
Кажется, для Карателя игры кончились. Ему надоело это шоу, и он схватил свой меч покрепче, полный решимости закончить, что начал.
Отойдя на небольшое расстояние, он взглянул на пленника. Тот был воодушевлен и одновременно испуган тем, что сделал. Теперь уже он держал меч одной рукой, ему казалось, что он вдруг обрел мастерство. Но в тоже время он жутко боялся Карателя, особенно, когда смотрел ему в глаза. И вот, Каратель, сделав шаг навстречу противнику, крутанулся и нанес удар. Пленник его парировал, но следующий, который прилетел ему рукояткой меча в челюсть, он блокировать не смог. Оглушенный, он схватился за лицо, а Каратель ударил еще раз. У молодого подчиненного Императора хватало и хладнокровия, и ярости, чтобы наносить удары четко и с силой. И ударив еще раз в челюсть противника, развернув его обрушившейся на него силой, Каратель, схватив пленника за волосы, выставил его шею напоказ. Его не волновало, что думает толпа или Император, он собирался убить.
И прислонив меч к коже противника, быстро и глубоко вскрыл ему шею. Кровь захлестала из открытой раны, а Каратель, держа за волосы голову жертвы, стал отодвигать ее чуть назад, открывая рану еще больше, чтобы кровь била еще сильнее.
Пленник умирал под оглушительный гул толпы, бросая на них затухающий взгляд и неслышно бормоча молитву.
Когда красный фонтан закончил бить, Каратель с небрежностью бросил жертву на песок. Он сделал свою работу. Еще будучи совсем молодым, он пропитался желанием убивать, когда на его дороге к городу маленькую девочку, что он когда-то подобрал, убили дикари. Каратель, казалось, тогда спасся, но все человеческое в нем погибло с последним вздохом его маленькой подруги. И вот уже на протяжении многих лет он ждет, когда Император позовет его, чтобы тот мог восполнить чувство мести еще сильнее.
Император хорошо разбирался в его переживаниях, поэтому, когда Каратель, закинув меч себе на плечо, с которого капала кровь, двинулся прочь с арены, спокойным и размеренным шагом, не поднимая взгляда на толпу, тот не стал его останавливать.
– Кровь за кровь, дамы и господа! – Поднявшись, проревел Император. – Пусть каждый, кто решил посягнуть на наши жизни, знает, что его ниточка тоже оборвется.
Толпа подхватила слова правителя своими возгласами. Ей явно понравился настрой своего лидера. Игры – этот тот момент, когда город был почти един.
4
Павел все еще лежал на своей кровати, когда в дверь постучали. Это был требовательный стук, словно говорящий, что ждать не собирается. Павел понял, что за ним пришли.
– Император вызывает к себе, – услышал он, когда отворил дверь.
– Я готов.
Вместе они пошли к церкви Санта-Франческа Романа, где организовал себе дом Император. Смешно. Разве нет причин смеяться, когда называешь дом Императора церковью? Лишь Арена Колизея не имела в этом городе других принижающих имен. Все остальное – дом любого жителя – разве это дом? Церковь, в которой живет дьявол. Стены, через которые можно перепрыгнуть с шестом… Весь город – одна сплошная ирония.
Церковь изрядно пострадала во время войны, но все еще крепко стояла. Даже алтарь с иконой Мадонны остался цел. Павлу никогда не нравилось, как она выглядела снаружи. Она казалась ему образцом безвкусицы, таким же скучным и простым, как лысая голова Бобби. Но внутри она была другой, как и сам Бобби. Внутри он был Императором, и церковь, казалось, вторила ему. Павла поражало ее убранство, её потолок, который немного осыпался, алтарь – господи, как же красиво, думал он каждый раз.
Бобби был не единственным ребенком в семье. У него был брат, который также претендовал на место. Пока городом правил их отец, братья готовились заменить его. Отец даже не думал о Бобби как о претенденте. Отец обладал незаурядным умом, чего, как он считал, не было у его несчастного сына. Семья Бобби сколотила состояние после войны, устроив бизнес с товарами, которые были в числе первой необходимости для выживших. Какой из этого пацана бизнесмен, думал он. Да он об бумажку боится порезаться. А Бобби продолжал читать и вынашивать ненависть внутри себя. Вскоре многие, кто приходили к ним в дом за товаром, стали оставаться жить поблизости. Количество таких людей быстро росло, и семья решила создать свой город. Правителем стал отец семейства. Жители относились к нему с уважением, но без особой любви. Он мало думал о безопасности города, он лишь хотел, чтобы его магазин становился все больше и больше. Именно магазином и был для него город. Позже он заболел. Никто не знал, что это за болезнь. На удивление, среди всех жителей не оказалось ни одного доктора. Тогда отцу пришлось выйти к жителям и объявить о дне выборов – из братьев только один должен был стать правителем.
Тогда Бобби начал действовать. Он переговорил лично чуть ли не с каждым жителем, выступал на вечерах у Барда, и каждому обещал то, чего тот желал. Каждый житель продолжал в душе хранить надежду на новую жизнь, и верил любому оазису в пустыне.
Никто не ожидал такой прыти от малыша Бобби. Но молчаливый паренек, вопреки всему, стал превосходным оратором. Он быстро заразил своими идеями город, и вот уже, когда было нужно выбрать лидера, Бобби вышел победителем. Это был последний день жизни его отца. Его брат ненадолго пережил этот момент.
Все помнят, как Бобби закрыл ворота города. Его отец пускал сюда всех, кого смогла довести судьба. Но запасы города истощались и чем больше приходило людей, тем меньше они получали еды. Люди погибали от голода, но у отца не получалось выправить ситуацию. У Бобби же был план по развитию города и когда он, к своему счастью, наконец, стал правителем, он закрыл ворота Изхелла для всех. К слову, именно он назвал его Изхеллом. Раньше у этого места не было имени, но Император решил, что должен как-то назвать своего ребенка и выбрал Изхелл. Ему было плевать, что подумают люди, ему нравилось, как это звучало. Он лично руководил закрытием. Стоял и смотрел, как медленно опускается засов. Спустя время, к городу подошли люди и стали стучаться в ворота. Но никто им не открыл. Жители говорили, что даже ночью слышали их голоса. Они словно спали в кошмаре. Кто-то даже оставался у дверей днями, надеясь, что все же, однажды его пустят. Но потом выходили люди и доставали оружие. Они направляли его на несчастных ожидающих и прогоняли тех в лес. Кто-то однажды заикнулся, что это жестоко и сам чуть не оказался за стенами, навсегда запомнив, что тогда сказал Император: «Это просто естественный отбор. Не готов бороться, можешь идти и сдохнуть».
Вход в церковь всегда охраняло несколько людей, вокруг нее тоже всегда ходили патрули. Церковь в Изхелле была самым недоступным местом. Охранник, сопровождавший Павла, огромной ручкой постучал в двери. Вскоре они отворились, и другой охранник пригласил Павла войти.
Император встречал гостя стоя у алтаря, разглядывая его. «Да, это поискусней моих бревен будет», подумал Павел.
– Мои соболезнования, охотник, я знаю, он был вашим другом.
«Ты все знаешь», продолжал молчать Павел. Он не любил Императора – за его законы, за игры, и его бесило, что он сам ничего не может изменить. Он хотел другого правителя, но никто бы его не поддержал. Наверное, даже Артур не стал бы участвовать в перевыборах. Все пытаются убежать от действий, так или иначе.
– Мы отомстили за него, но у нас слишком мало гладиаторов, чтобы делать это после каждой вылазки. Что там случилось?
Павел сухо рассказал, что случилось в лесу. Его раздражало повторять эту историю раз за разом. Это заставляло его погружаться в воспоминания, а ему совсем не хотелось переживать эту историю снова и снова. Сколько можно?
– Прискорбно. Но мы не можем долго горевать об этом. Тебе надо оправиться и выбрать нового напарника. Жителям нужно мясо. И им нужно знать, что это лишь единичное недоразумение.
Недоразумение… Он называет смерть Эрикссона недоразумением! – восклицал внутри себя Павел. И как у него получается говорить это, стоя напротив алтаря, не сгорая от праведного гнева Всевышнего! Там на небесах, есть вообще кто-нибудь, кроме Эриксона?
– У тебя есть человек на примете? – продолжил Император.
– Боюсь, что нет. – ответил Павел. – Все опытные бойцы заняты стенами, а брать юнца с собой в такие походы – смерть для нас обоих.
– А как же твой друг – Артур?
– Я достаточно потерял друзей.
– Послушай, мы потеряем целый город, если охота не возобновиться. Психика в апокалипсис – шаткая. Они восстанут, как только перестанут получать то, что имели по расписанию.
– При всем уважении, Император, боюсь, я не могу этого исправить. Может, вы пойдете со мной в поход?
Император не ожидал такой дерзости. Но показаться трусом он тоже не хотел.
– И оставить город без управления? Позволь анархии хоть на секунду появиться, она уже не остановится.
– Хорошо, я посмотрю, что можно сделать. Проведу пару тренировок. Но не могу ничего обещать.
– Можешь вызывать на тренировки кого угодно, я все устрою. Только делай это поскорее. После того, как посмотришь следующие игры, я жду от тебя имени.
– Я не люблю игры.
– Как это, не любить игры…
Павел покинул церковь. Он не знал, что делать. Конечно, он ожидал, что Император потребует именно этого, но от того ситуация не изменилась. Все, кто умели владеть оружием, или, хотя бы, кулаками, были заняты в личной охране Императора или стен. И никто из них не согласится пойти на охоту. Быть может, только Артур. Но Павел не был готов его звать – он видел слишком много смертей дорогих ему людей, этот летящий в голову Эрикссона топор будет сниться ему еще очень долго. Больше, чем любой другой кошмар. Я проведу пару тренировок. Посмотрим, может, не все так плохо. В конце концов, у меня есть большие планы, и мне нужен еще человек, размышлял Павел.
Со своими мыслями о будущем он брел до дома. Так редко думаешь о том, что будет потом. Я разучился планировать больше, чем на несколько минут вперед. Открыв дверь в свой дом, Павел увидел, как Лорел в позе ругающегося родителя что-то говорит его дочери.
– Где ты нашла его? – вполголоса кричала Лорел.
– На улице. В песке. Он блестел, я нашла его в песке.
– Зачем ты принесла его домой?
– Он меня попросил.
– Что это еще значит, попросил?
– Вот так, – и Маша показала пальцем на надпись на крестике. Лорел прочла её: «Спаси и сохрани». – Он попросил, ну я и спасла.
Павел взял крестик в свои руки. Он был христианским, с русскими надписями. Павел считал, что всегда должен помнить, кем бы он был вне Изхелла. Поэтому отлично знал русский от своих родителей, и обучил ему Лорел и Марию. Заниматься здесь все равно больше нечем.
– Маша, ты молодец, что помогла ему. – обратился он к дочери, присев на колени. – Но мы не можем хранить такие вещи, есть законы. Чтобы спасены были и мы, мы должны их соблюдать.
Павел убрал крестик в карман.
– Что ты с ним сделаешь? – дочь явно переживала за его судьбу.
– Просто найду место, где ему было бы хорошо.
– Папа, не бросай его. Он ведь попросил.
– Не волнуйся, не брошу.
– Как встреча с Императором? – спросила Лорел.
– Все в порядке. Но мне нужен новый напарник.
– Ар…
– Нет! – прервал Павел твердо и резко.
– Ладно. Ты пойдешь к Барду?
– Да, сейчас, нужно идти. Говорят, у нас будут новенькие. Ты все еще не хочешь?
– Слишком грустно вспоминать о былом мире.
– Да, прости. Я пойду. Встретимся позже, Мариш! – поцеловав свою дочь, попрощался Павел.
5
Вечера у Барда были чем-то особенным в этом городе. Пару раз в неделю люди собирались вечером у костра, чтобы послушать человека, который знал о прошлой жизни больше, чем они сами. Они обсуждали все, что происходило с ними сегодня, вчера, год назад, два. Вспоминали времена, когда еще не было войны. Они выговаривались и отдыхали душой.
В этот вечер к компании присоединились еще двое совсем молодых парней. Завтра у них будет первая тренировка с оружием. А сегодня их впервые допустили до взрослых разговоров.
– Поздравляю ребята, добро пожаловать в компанию! – приветствовал Бард. Молодые люди не скрывали своей радости и в то же время очень стеснялись. Раньше им даже руки при встрече не подавали. А теперь, они здесь, избранные возрастом. – Правда, повод у нас сегодня совсем не радостный. Погиб один из наших людей, наш большой товарищ. Эриксон был хорошим парнем.
«Да, хорошим, только для вас это всего лишь этикет.» – корил их в мыслях Павел. Никто в самом деле не переживал из-за его смерти, кроме самого Павла. Твоя боль – это твоя боль.
– Но эта потеря принесет и пользу для нас. Теперь мы стали еще больше едины, как одна большая семья. У дикарей ничего не выйдет. Давайте почтим его память минутой молчания.
«Они просто делают вид, что смерть значит много. Для них все уже давно стало совсем не так. Всё человеческое быстро уступает место необходимости выжить любой ценой. О чем речь. В этом городе даже кладбища нет.» – злости Павла не было предела. Он был зол на них, зол, за то, что им все равно и за то, что они лгут, что это не так. А ведь он бок о бок живет с ними. Эриксон жил. – продолжал упрекать их Павел, пока длилась минута молчания.
После нее, Бард продолжил:
– Прискорбно встречать вас при таких обстоятельствах, ребята. Но ничего не поделаешь. Раньше пацаны вроде вас не знали, что такое настоящая смерть. Вам это объяснять уже не нужно.
– Да, для нашего возраста у нас слишком большой опыт отчаяния, – ответил один из новеньких.
Здесь никто на самом деле не знал кому сколько лет. Павлу говорили, что раньше люди жили до 80, и до 90, а некоторые переступали и через сотню. При этом они, бывало, не выглядели на свой возраст, казались значительно моложе. Это еще один показатель того, как мы себя загубили, часто думал Павел, когда видел вырезки из газет с текстами о 90-та летних стариках. Однако Павел много раз старался утешить себя тем, что далеко не каждый из этих стариков прожил интересную жизнь. «Я пережил ядерную войну, я каждый день борюсь за выживание, каждый мой поход в лес – сродни пережитой смерти, и я еще умудрился стать отцом» – с улыбкой думал он.
Каждый раз, вспоминая о Лорел и Марии, он улыбался. Он думал о них всегда. Ему казалось, что если он перестанет это делать, то случится что-то страшное. Думая о них, он вспоминал о своем детстве, которого у него не было. Они с отцом вместе добирались до города. Его отец стал здесь охотником, и не хотел, чтобы сын занимался тем же. Но он понимал, что помешать ему не сможет. Мать всегда мечтала, чтобы Павел сумел выбраться из этого города, когда жизнь вновь станет обычной. Жаль, что он был слишком мал, чтобы запомнить её. Но уходя, она завещала сыну свои мечты.
Люди забыли, что жизнь может быть нормальной, рассуждал Павел. Что мы можем не только сжигать тела, не только хоронить их в земле, но и выращивать в ней хлеб. Сложно сказать, когда это случилось. Возможно, еще до войны. Иначе кто бы в здравом уме сбросил ядерную бомбу, да и вообще, развязал бы войну. Мы не знали ничего кроме страха, дружба была таким редким явлением, как мясо на наших тарелках. Забавное сравнение. Что самое забавное, так это что для выживания требуется и то и другое.
– Ну, давайте знакомиться.
– Меня зовут Маркус, я из Америки.
– А я Фабио, я итальянец.
– Ким Джен Ын, Китай.
– Том, Британия.
– Рой, Ирландия.
– Хавьер, Мексика.
– Андрес, Испания.
– Паоло, Италия.
– Марио, Италия.
– Поль, Франция.
– Мирослав, Сербия.
– Павел, Россия.
– Артур, Россия.
– Расмус, Финляндия.
– Лавров, Россия.
– Ну прямо военный пересчет.
– Скорее как школьников на линейке, – пошутил Расмус.
– Ну а вы парни, откуда? – спросил Бард.
– Джером, Америка.
– Фернандо, Испания. Мы недолго продержались на войне.
– На этой войне мало кто долго продержался.
– Забавно, правда? – вступил Маркус. – Люди всю жизнь думали, что будут воевать с инопланетянами, или их ждет восстание машин и борьба с ними за выживание. Все время готовились к войне с другими, а в итоге – стали убивать друг друга.
– Мы сами не хотим жить – сказал Лавров. – Любая наша судьба – конец.
– Время любит повторять старые истории – отметил Павел.
– Рим сохранился из-за Ватикана, ну, относительно сохранился. – предположил Бард. – Я сам из Глазго, хороший был городишка, чем-то похож на все остальные. Теперь они все ни на что не похожи.
– Я шел сюда пешком, – заговорил Паоло. – Я был не один, со своей семьей. Но дошел только я. Совсем пацаном еще был. Теперь моя жизнь ни на что не похожа.
– Так много стран. Раньше ведь их было много, да? Городов, стран… – спросил Джером.
– Да, очень много. 251 страна, более 2,5 миллионов городов. И не таких, как наш Эбисс. А намного больше.
– Твой Глазго был больше?
– Намноооого больше. Огромный город. Сейчас это кажется невероятным, что можно построить что-то более здоровое, чем наши стены или Колизей.
– Говорят, и Колизей был больше.
– Да, его порядком разбомбило. Ты даже не представляешь, как много здесь раньше жило людей.
– Скучаешь по своему городу?
– Ха-ха, скажешь тоже. Тыкни мне здесь пальцем в человека, который не мечтает промотать кассету назад.
– Кассету?
– Это специальное устройство… ааа, сейчас это не важно.
– А почему вы на поверхности? А не, скажем, в метро. Ведь там безопаснее.
– Можно сколько угодно прятаться в подвалах, погребах, туннелях. Но рано или поздно захочется солнца. Свежего воздуха. Увидеть звезды над головой. Черт возьми, ты понимаешь, о чем я? Жизни хочется. И пусть опасной.
– А кто-нибудь видел звезды хоть раз, ну, чтобы рядом? Как мы с вами друг друга.
– Видели. И летали. И возвращались. Эх, сколько целей было в жизни у нашего человечества. И все к чертям. Чертям Императора.
По кругу прокатился смех.
– Тише, ребят. Кто знает, где его свита.
– А как он стал Императором?
Возникла пауза. Никто не любит говорить о своих ошибках, подумал Павел.
– Мы выбрали его. Было голосование, мы его выбрали. Он хороший малый, умный правитель.
– А на играх, что он придумал, действительно так страшно?
– Вообще, это не он их придумал. Их придумали задолго до него, он, так сказать, просто вспомнил. И я бы на вашем месте туда не ходил. Бессмысленное избиение людей, не видящих смысла в своей жизни.
– Но я хочу стать охотником, мне нужно привыкать к жестокости.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Эбисс – с англ. Abyss – Бездна
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги