Рудольф. На основе реальных событий. Часть 1

– Слетаем! – Рудольф лежал, глядя в невидимый потолок палатки. – Дай срок.

– В общем, говорит, теперь к аэроплану на пушечный выстрел не подойду. – Конон помолчал. – Тошнит бедного теперь от одного вида… И от запаха касторки. А жаль, моторист-то он хороший.

– И как?

– Фрол сказал, что его, наверное, в роту переведут. В Наблюдательную станцию.

– Действительно, жаль, – теперь вздохнул уже Рудольф. – Надо же… Высота ж совсем небольшая была.

– И десяти сажен не сделал. – Конон покачал в темноте головой. – Говорит, подбросило, решил, что сейчас упадет, схватился за растяжки, голова закружилась. Эх, Стефан, Стефан…

Август шел к концу, по ночам становилось холодно, и они вернулись в казарму. Аэропланы оставались на аэродроме, и теперь на утренние полеты приходилось вставать еще раньше – в половину четвертого. Как-то вечером в пятницу, примерно через неделю после торжественного празднования 100-летия Бородинской битвы, командир отряда штабс-капитан Никольский приказал построить нижних чинов перед казармой и объявил:

– Послезавтра сюда приезжает Командующий войсками округа. С утра будет смотр, здесь, на плацу. Всем выглядеть идеально. Мы – авиаторы, дозволить себе упущений права не имеем. Это ясно?

Строй согласно зашумел.

– После смотра быстро перемещаемся на аэродром, потому что в понедельник будут полеты. Нужно будет подготовить все три аэроплана, проверить моторы. Навести идеальный порядок в сараях. Идеальный! Мы не знаем, когда Командующий приедет на аэродром, утром или вечером. Поэтому к девятнадцати ноль-ноль в воскресенье все должно быть готово. Если, конечно, в понедельник не будет дождя, но пока что прогноз хороший. Поэтому. Завтра занимаетесь формой, подгоняете снаряжение. Ни одной складки на форме! И всем быть готовыми к смотру. А потом настраивайтесь на большую работу. Вопросы есть?

Вопросов ни у кого не было, отряд молчал.

– Хорошо. Городний, командуйте…

Смотр прошел прекрасно. Казарму накануне убрали, форму постирали и отутюжили, и авиаотряд в лучах утреннего солнца смотрелся прекрасно. Командующий, Генерал от инфантерии Эверт, грузный, высокий и бородатый, поначалу хмурился, но, слушая четкие рапорты командира роты и потом командира авиаотряда, приободрился и подобрел. Рота промаршировала мимо него с развернутым знаменем, четко отбивая шаг. Даже авиаотряд, который все лето занимался строевой всего лишь раз в неделю, не подкачал. Под конец Командующий даже заулыбался. Ну а потом, вернув винтовки в пирамиды, они побежали на аэродром: убираться и готовить матчасть к полетам…

Как назло, половину воскресенья мотор «восьмерки» чихал и не давал при пробе оборотов. Поменяли два цилиндра и три свечи «Заурер». Каждый раз приходилось ждать, пока двигатель остынет, а потом заново все регулировать. Госповский, который в конце июня получил младшего унтер-офицера, зло покрикивал на помощников, гоняя их, однако работал методично и аккуратно. Рудольф с Кононом, которые сегодня помогали Фролу готовить «десятку», только качали головой. Мартын был прекрасным специалистом, и, наверное, станет хорошим летчиком – пока что он учился быстрее Фрола и Вани Красюка. Только вот характер…

Так или иначе к вечеру «восьмерка» ожила. Все было готово, и нижние чины с гомоном отправились на ужин, который им сегодня привезли сюда же, на аэродром. Погода на завтра обещала быть летной: барометр стоял высоко и падать не собирался. К вечеру похолодало: чувствовалось, что осень наступает не только по календарю, хотя днем на солнце было еще жарко. Так что, подходя в строю к казарме, Рудольф слегка подмерз.

Поднялись рано, до зари: если летать будут с утра, нужно успеть все подготовить. Днем полеты не производили, только утром и вечером. Как объяснял поручик Фирсов, после прогрева солнцем от земли начинает подниматься теплый воздух, закручиваясь, как невидимый смерч. И аэроплан в таком восходящем потоке, а точнее, на его границе, может сильно трясти. Это явление называется «рему». А потому летать лучше на рассвете или на закате, в спокойной атмосфере…

Солнце встало, машины выкатили. Теперь они стояли перед сараем в ряд, как на параде, а около них скучали нижние чины. Так прошел час, потом еще один. Ничего не происходило. Стало ясно, что утром Командующий на полеты не приедет. Значит, все откладывается до вечера… Тогда Фирсов приказал всем собраться на очередное занятие. По «Сведениям».

– Сегодня я расскажу вам о крупной неприятности, которая может случиться в полете, – Фирсов был как никогда серьезен, и в сарае наступила мертвая тишина. – Но для начала вспомним азы. Итак, почему летает самолет?

– Рядовой Крякин. На скорости поток воздуха, набегая на крыло, создает под крылом область высокого давления, а над крылом – область низкого. Возникает подъемная сила, которая противостоит весу самолета.

– Хорошо, – Фирсов кивнул. – А что будет, если скорость упадет?

– Рядовой Федоров. Сила станет меньше…

– Это так. А еще? – Фирсов оглядел умолкшую аудиторию. – Что будет, если аэроплан потеряет скорость в полете? Например, пойдет слишком быстро вверх?

– Младший унтер-офицер Госповский. Начнет падать.

– Не просто падать… – Фирсов покачал головой. – Если скорость мала, аэроплан перестанет быть управляемым. Перестанет лететь. Он будет падать вниз по спирали… До земли.

Увидев одиноко поднявшуюся руку, кивнул – спрашивай.

– Рядовой Красюк. А как с этим справиться в полете?

– Никак, – Фирсов покачал головой. – Пока что не придумали. Это явление называется «штопор». И оно страшнее остановки мотора или подлома тележки на посадке. А потому летчик всегда должен помнить о скорости. И о горизонте. Чувствуешь, что стало тише, ветер не так дует – ручку на снижение. А потом уже решай, что делать дальше. Иначе конец…

Прошел обед. Солнце клонилось к западу, тень от сарая становилась все длиннее. Холодало. Командующего все не было. И тут как гром среди ясного неба Рудольфа вызвали к штабс-капитану Никольскому, в палатку. Вроде бы прегрешений за ним не числилось, но холодок по спине прошел, да и ноги стали немного ватными. Так или иначе нужно было поторапливаться. И Рудольф побежал к командиру.

– Калнин. – Никольский внешне был хмур, но чувствовалось, что в глубине души он веселится. – Машина Командующего встала у казарм, что-то не так с мотором. Беги туда, посмотри, что с ней. Инструменты там, наверное, есть, но лучше возьми что-нибудь с собой. Ноги в руки и туда. Пешком сюда он не пойдет, а ночью мы летать не сможем.

– Слушаюсь! – Рудольф машинально вытянулся в струнку и побежал в техническую палатку. А потом, закинув ключи, отвертки и провода в мешок, рванул к выходу. Остановился. Может, взять бензину? Метнулся к бидону, отлил в двухлитровую флягу. Тоже закинул в мешок и побежал…

Машина обнаружилась прямо у ворот части. Командующий и Командир роты мирно беседовали на заднем сиденье, около распахнутого капота суетился растерянный худощавый солдатик невысокого роста. Рудольф, подбежав и козырнув начальству, подошел, оценивая бедствие. Хорошо, что машина знакомая – Руссо-Балт, и двигатель в точности как на автомобиле у Калашникова.