– Нет, некогда. Послания, видишь, сегодня одно за другим приходят, а работа стоит. Ответ я передам с Менандром, когда тот снова соберется в Фивы. Так и скажи Гераклу. Кстати, винограда не желаешь? Только сегодня срезали.
– Не откажусь, – Телеф отдал Актору еще одну гроздь, после чего тот распрощался и ускакал.
– Что же там? – не терпелось узнать Эрато.
– Прости, Арг, это от Геракла. Я должен немедленно прочитать, – извинился перед другом прорицатель. Мастер согласился подождать.
Эрато не выдержала над письмом и нескольких мгновений. Она побелела от волнения и, не говоря ни слова, едва ли не бегом снова удалилась в дом.
– Что с ней? – спросил сын Арестора, когда Телеф, наконец, поднял глаза.
– Не обращай внимания, – ответил прорицатель. – А вот в Иолк по всей видимости ты отправишься не один…
– Послушай, Телеф, – решительно заговорил Арг, – ты действительно считаешь, что мне, неюному уже отцу семейства надлежит отправиться в Аксинское море?
– Друг, ты знаешь меня много лет, но если их было недостаточно, я объясню тебе. То, что говорю я, говорят в самом деле боги. Во всяком случае, я стараюсь так делать. Пойми, я – самый обычный человек. Я не царь, у меня нет никакой власти, нет оружия. Принудить тебя к чему-либо я не могу, да и не хочу этого делать. Потому моим словам ты можешь противиться сколько угодно. Но если с тобой заговорит она, дева со щитом, поверь, ты найдешь способ и убедить себя, что делать, как она говорит, правильно, и объяснить супруге, куда и почему ты отправляешься.
– Нет уж, Телеф, я всегда доверял тебе, но сейчас, прости, не могу. Мы тут все уже видели на примере Зевсова сына, как ты умеешь устраивать семейное счастье. Бедная Эрато, как я вижу, до сих пор не в себе. Меня ты не проведешь, как его. На сегодня довольно. Письмо это, – Арг встал и отдал его прорицателю, – я оставляю тебе. Может, найдутся другие желающие. За Прометея рассчитаешься, как сможешь. Счастливо!
– Ты даже не возьмешь винограда?
– Нет, – раздраженно ответил Арг.
– Что ж, воля твоя. Прощай, аресторов сын!
Да, люди по-разному реагировали на прорицания. Недовольства и личные обиды не были для Телефа в новинку. На подобное – это он понял уже очень давно – нельзя никак отвечать. Потому он спокойно проводил мастера и направился к супруге в дом. Она лежала на ложе ничком.
– Не плачь, – говорил он Эрато и гладил ее по спине, – ты еще не раз увидишь его живым, а потом, может…, – умереть ему все равно не дано – и таким, как встретил Персей свою Андромеду… Я сделаю так, что он скоро будет здесь.
– Правда? – обрадовалась Эрато. Она резко поднялась и посмотрела мужу в глаза.
– Правда.
– Телеф, ты – самый лучший! – сказала она и изо всех сил обняла мужа.
Так вот утешал прорицатель свою супругу, Эрато, дочь Феспия. Остаток этого необычного дня они провели в работе.
?. Женщина со щитом
Закрой Элевсин, иерофант, и погаси огонь, дадух. Откажите мне в священной ночи! Я посвящен уже в мистерии более истинные.
Неизвестный оратор
*
Глава 1.
В этот день, когда по обычаю молодые мужчины ужинали отдельно, Андромеда решила не утруждать себя большим застольем и приказала накрыть в небольшой комнате всего лишь для троих: для себя, для жены старшего сына Никиппы и для внучки Алкмены. Персеев дом был тогда в расцвете, так что и в поколениях можно было легко запутаться.
– Устраивайтесь, девочки, – пригласила Андромеда к столу своих юных гостий; она улыбнулась им обеим своей морщинистой, но от этого не менее очаровательной, мягкой улыбкой. – Возблагодарим же богов!
Они начали кушать. Долгие церемонии были непозволительны: девочки были очень голодны, и старая царица это знала.
– Андромеда, – едва заморив червячка, с куском ячменной лепешки во рту заговорила Никиппа, – ну какие мы тебе девочки? Животы-то уже вон какие!
Да-да, дом Персея ждала двойная радость: почти одновременно должны были родиться два малыша. Эгинета, повивальная бабка, принимавшая роды еще у матери Алкмены, рассчитывала, что правнук персеид должен появиться на свет раньше очередного внука этак недели на две. Однако, рассчитывая сроки, она никогда не забывала прибавить, что она сама – всего лишь служительница Илифии, а на самом деле только богине, да еще, быть может, владыке Зевсу дано знать точно, когда какому младенцу предначертано появиться на свет.
Замечание Никиппы не вызвало у Андромеды ничего кроме усмешки:
– Дочка, даже с большим животом ты еще можешь властвовать над своими мыслями, а вот после – пиши пропало. Поверь, я знаю, о чем говорю.
Никиппа слегка насупила брови. Что бы ни сказали ей старшие, она почти всегда чувствовала себя уязвленной, в особенности в присутствии Алкмены. Никиппа была старше ее на несколько лет, к тому же, она была уверена, что носила под сердцем будущего тиринфского царя.
Они продолжали молча кушать при мерцающем свете лампад. В какой-то момент Алкмена без видимой причины сначала заулыбалась, а потом уже просто не смогла сдерживать смеха.
– Неужто опять дед пришел? – спросила Андромеда.
Она была права. То был Персей, доживавший свой земной век почтенный герой. Он никогда не скрывал, что Алкмена была его любимой внучкой. С тех пор, как она родилась, он не упускал случая ее рассмешить, состроив какую-нибудь рожу. Он делал это так искусно, как больше никто в доме не мог. Он унимал любой, даже самый-самый горький ее детский плач. И даже теперь, повзрослев, выйдя замуж и будучи уже на сносях, в каком бы настроении она ни была, она не могла не смеяться при его виде. В этот вечер Персей выпил немного вина, и это делало его еще более смешным.
– Как чувствуете себя? – спросил он, входя и садясь на край андромединового ложа.
– Хорошо, – ответила Алкмена. Никиппе сам приход, а тем более речь старика были, ясное дело, не по душе.
– Вот что хочу я вам сказать, девочки. Это очень важно, запомните это хорошенько. Я много думал…
– Персей…, – Андромеда поняла, о чем он поведет речь, и поэтому решила помешать ему: эти мысли казались ей опасными.
– Не перебивай меня, Андромеда, – он стукнул кулаком по столу, так что почему-то именно никиппино блюдо слегка подпрыгнуло, – в конце концов, царь я или не царь?
Он добился внимания юных сотрапезниц. Андромеда же, напротив, отвернула от него глаза и продолжала есть. Она очень нервничала. Сделав паузу и почувствовав, что он властвует над моментом, Персей продолжил:
– Так вот, слушайте. Я решил, что в случае если вы обе родите мальчиков, царем из них будет тот, кто родится раньше.
– Персей, ты же знаешь, что тебе наследует Сфенел, а… – снова попыталась вставить Андромеда, но он снова оборвал ее:
– Знаю, Андромеда, и он наследует! Но случись Никиппе родить позже, ее сын не будет царем никогда! Таково мое слово. Я уже объявил сегодня это сыновьям.
– И что?
– А что может быть? Это слово царя. Кто пойдет против него?
Никиппа громко хмыкнула, быстро, насколько могла, поднялась с ложа, и, демонстративно задрав носик и забрав блюдо с едой, вышла из комнаты. Персей от души рассмеялся, а за ним и Алкмена.
– Вот глупая, правда? – спросил он, обращаясь к внучке, но она в ответ только потупила взор. – Ладно, я устал, сегодня был трудный день. Вижу, что и вы тоже. Пойду я, пожалуй, спать.
Он попытался обнять Андромеду, но она оттолкнула его. Она устроила этот ужин отчасти и для того, чтобы сблизить Алкмену с Никиппой: ведь кто бы ни был в будущем царем, им предстояло одновременно растить одного возраста малышей. От взаимопонимания молодых мамочек выиграли бы все.
– Вот ведь какая! – сказал он, снова кривляясь, Алкмене, – никогда не будь такой женой!
