Отшельник. Вокруг одни поэты
Главный противник магических орденов – Единая Церковь за последние сто лет стремительно расширила свое влияние в Обитаемых Землях. Всячески подавляя и запрещая языческие верования в Старых богов и культ Единобожия, она остро нуждалась в укреплении авторитета среди новой паствы. На этом фоне появление у монаха-аскета, пусть в прошлом и опального, чудесных способностей было подобно зажжению факела в темной комнате.
Специальная комиссия Епископального совета Единой Церкви срочно прибыла в удаленную обитель для проверки слухов о чудесах, творимых скитником. После строгого трехдневного поста Иоганнеса подвергли изощренным испытаниям. Бедного епископа бросали связанного, в одной власянице, в холодные воды ручья. Привязывали к ногам тяжелый груз и заставляли парить в воздухе. Требовали зажечь толстый пучок свечей, который держал в руке один из экзаменаторов. Наконец даже самые закоренелые скептики из проверяющих священнослужителей вынуждены были признать сверхъестественный характер способностей схимника. Все чудеса, как-то: удержание на поверхности воды, парение в воздухе и зажигание огня на расстоянии, явленные Иоганнесом, были подробно описаны и засвидетельствованы. Оставалась маленькая закавыка. В священном писании имелась строка, где говорилось, что подвижника веры к лику святых причисляют уже после его смерти. Но на сей случай, комиссия видимо имела заблаговременные указания. Судя по всему, высшее церковное руководство, чрезвычайно нуждаясь в новых мучениках, нашло какой-то способ обойти это каноническое препятствие.
По окончании суровых испытаний Иоганнесу торжественно вручили грамоту в золотом окладе, подписанную Главой Единой Церкви Его Святейшеством архиепископом Фабиусом. В документе признавалось владение епископом Иоганнесом Паблиотти сверхъестественными способностями и удостоверялось причисление его к лику святых Единой Церкви.
Глава комиссии, криво улыбаясь и глядя в сторону, поздравил новоявленного мученика и передал тому подарок от кардинала-епископа Малистони бутылку дорогого красного вина. Иоганнес тем же вечером передарил бутыль хмельного напитка наиболее зловредному члену комиссии. Через неделю после отъезда из монашеской обители тот скоропостижно скончался. Как поговаривали, от внезапного приступа почечнокаменной болезни. По получении известия о сем прискорбном событии Иоганнес стал вкушать пищу и напитки с превеликой осмотрительностью.
Толпы паломников устремились в северные леса Минестраля за благословением от «живого святого». По причине удаленности и неблагоустроенности монашеского скита большая часть верующих останавливалась на ночлег в монастыре святого Аполлинария. Это обстоятельство способствовало наполнению щедрыми пожертвованиями казны монастыря, что не могло не радовать его настоятеля аббата Юриуса Филистена. Предприимчивый глава обители, недолго думая, решил поставить доходное «святое дело» на широкую ногу. Он немедля отправил в скит для возведения жилых и подсобных помещений подводы со строительными материалами и инструментами, а также двух послушников.
С приходом весны наемные работники пристроили к старому срубу пару дощатых сараев для ночлега паломников, а во дворе под деревянным навесом выложили летнюю печь. Здесь же поставили длинный обеденный стол. Теперь паломники могли приезжать в удаленный скит с ночевкой. На заднем дворе был выкопан неглубокий колодец. Благо подземные воды оказались близко к поверхности. Верный секретарь и помощник Иоганнеса – иеромонах Амвросий Лузинелло поначалу громко возмущался по поводу последнего сооружения из-за уменьшившегося размера овощных грядок, но по прошествии малого времени смирился. Тем паче, скитникам теперь стало легче добывать воду для обеспечения растущего потока верующих. Когда соседний ручей мутнел после обильных дождей, колодец худо-бедно обеспечивал жильцов скита и приезжих питьевой водой.
Жизнь в уединенном монашеском обиталище протекала по строго заведенному распорядку, расписанному с раннего утра и до позднего вечера. Каждый день начинался с прибытия очередной партии паломников. Прибывших гостей размещали по жилым помещениям. В назначенный час проходила общая молитва с епископом Иоганнесом, по окончании которой тот демонстрировал одно из своих «чудес». Затем монахи и паломники приглашались к обеденному столу для совместной трапезы. После небольшого отдыха поочередно следовали: вечерняя служба, непродолжительная проповедь «живого святого», ужин, сон. С утра все повторялось. И так всю неделю. Исключение составляли суббота и воскресенье, когда скитникам позволялось отдохнуть от посетителей. На тех же подводах, что доставляли по утрам паломников, отвозили обратно в монастырь переночевавших гостей. Тем же транспортом доставлялись продукты и предметы, необходимые монахам в повседневном быту. Пищу готовили послушники в летней кухне с расчетом на новых постояльцев. Благодаря этому трудностей с пропитанием не возникало.
Сегодня поутру иеромонах Амвросий, как обычно, занимался размещением новоприбывшей партии паломников. Как и ожидалось, с наступлением теплых весенних деньков поток мирян, жаждавших лицезреть «живого святого», существенно вырос.
На севере Обитаемых Земель весна из года в год с запозданием вступала в свои права. Но вот уже несколько дней, как холода окончательно отступили. На вековых соснах появились молодые светло-зеленые побеги. Раскрылись созревшие шишки, рассеивая по ветру легкокрылые семена. Под покрытыми морщинистой корой деревьями зазеленела свежая трава. Отовсюду слышалась веселая птичья разноголосица, изредка прерываемая трелями соловья или брачной песней самца-кукушки.
Извилистая тропинка уводила совершавшего утреннюю прогулку Иоганнеса все дальше и дальше в лес. Скитнику хотелось хоть на время скрыться от докучливых гостей и побыть в одиночестве. Поддавшись легкомысленному весеннему настроению, епископ стал тихонько напевать:
Я стану, стану великим магом,И всех я превзойду.А Розу, коварно меня предавшую,Найду, удивлю, обниму…– Гм, – задумчиво протянул Иоганнес, остановившись прямо посередине лесной тропы. – Последнее слово явно выбивается из общего текста.
Действительно, обнимать девушку, выдавшую его сокровенные планы недоброжелателям, было как-то неправильно. Ведь именно из-за вероломства новициатки7 Розалинды де Олбани, оказавшейся шпионкой короля Вендарии Дамиана Второго Справедливого, Паблиотти сослали в эти дремучие леса полтора года назад.
На его преосвященство внезапно нахлынули грустные воспоминания. Он сошел с тропинки и присел на трухлявый пень, сиротливо торчавший на краю поляны. Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, епископ вытащил из ножен на поясе золотой кинжал и принялся в очередной раз его разглядывать. Сей ценный предмет являлся одушевленным магическим артефактом и однажды сам выбрал ссыльного монаха своим хранителем. Подняв кинжал на уровень глаз, Иоганнес посмотрел сквозь круглое отверстие в его рукоятке. «Так я и не понял, зачем нужна эта прорезь, – принялся размышлять епископ. – Шнурок в нее протянуть – затея неудачная. Повесишь потом кинжал на шею, а ножны, глядишь, и соскочат. Непонятно». Поддавшись вернувшемуся игривому настрою, Иоганнес поднес рукоятку артефакта к губам. Дуя в дырочку, он попытался насвистеть мелодию известной фривольной песенки.
Внезапно кинжал в руках его преосвященства затрясся мелкой дрожью. Из отверстия в рукоятке вылетел рой крохотных сияющих золотом жучков с острыми, как иглы, жалами. Рассерженно гудя, опасные создания закружились перед лицом опешившего скитника.
– Ой! – тихо произнес тот.
Ему показалось, что при звуках голоса жало у ближайшего к нему светящегося жука немного уменьшилось.
– Ой-ой-ой! – чуть громче произнес епископ.
Насекомые замерли на месте, быстро махая крылышками, и как будто прислушиваясь. Их острые жала сделались меньше. И тогда решившись, Иоганнес запел дрожащим голосом:
Я стану, стану великим магом,И всех я превзойду.А Розу, коварно меня предавшую,Найду, удивлю, обниму?!Достигну славы огромной я,И все склонятся пред мной.Второго такого в мире нет,Ведь я – живой святой…Постепенно, под звуки голоса епископа, игловидные жала у золотых жуков уменьшились в размерах, а потом и вовсе исчезли. Их сверкающие тельца стали миниатюрнее, а крылышки, наоборот, выросли. Опасные создания прямо на глазах превратились в симпатичных золотистых мотыльков. Сияющие бабочки грациозно закружились над головой застывшего на пне скитника, а затем соединились в порхающую гирлянду. «Живой святой» заворожено следил за их чудесным превращением.
Епископ затянул свою коротенькую песенку во второй раз. Мотыльки вытянулись в длинную сияющую цепочку. То отлетая, то снова возвращаясь к лицу певца, они как будто манили его за собой. Иоганнес поднялся с пня, и, не сводя глаз с парившей в воздухе вереницы золотых бабочек, двинулся в неизвестность. Многократно ныряя вслед за мотыльками в, казалось, непроходимые заросли кустарников, скитник потерял счет времени. Пару раз он пробовал было остановиться. Но золотые светлячки тут же возвращались. Их становившийся угрожающим полет, а также появление острых жал подавляли краткие всплески строптивости у пленника. Помолившись святому Аполлинарию и положившись на судьбу, Иоганнес продолжал путь.
Окружающий лес мало-помалу менялся. Чем дальше углублялся в него епископ, тем выше и толще в обхвате становились деревья. Солнечные лучи уже с трудом пробивались сквозь их раскидистые кроны. После очередного ныряния в непролазные кущи, Иоганнес вышел на небольшую, поросшую травой поляну. Ветви деревьев здесь раздвинулись в стороны, и вся лесная прогалина была залита ярким солнечным светом. В центре лужайки стояла в задумчивости маленькая девочка с изумрудными волосами. Ее длинные кудри охватывал венок из пушистых желтых одуванчиков. На крохотном личике выделялись огромные васильковые глаза, курносый носик и ярко-красные губы. Малышка была одета в нарядный сарафан светло-зеленого цвета, переливающийся серебристыми бликами в лучах солнца. Из-под длинного подола выглядывали тонкие босые ножки. «Как эта кроха оказалась одна в дремучем лесу?» – успел подумать Иоганнес.
Девочка подбросила в руке мячик из скомканной травы и звонким голосом запела песенку-считалку:
Раз-два – покатилась голова,Три-четыре – следом руки отскочили,Пять-шесть – протянул он ноги здесь,Семь-восемь – пустое туловище отбросим,Девять-десять – внутренности сушить развесим,Получилось неплохо – человечек был пройдоха!Остатки волос на голове епископа встали дыбом, когда он вдумался в смысл детской песенки. Как зачарованный смотрел Иоганнес на странного резвящегося ребенка.
Мотыльки плавно опустились на рукава рясы и плечи скитника, словно покрыв их золотой шалью. Крохотные бабочки отдыхали, изредка взмахивая сияющими крылышками.
Девчушка подняла свой взор и посмотрела прямо в глаза его преосвященству. Иоганнес вдруг почувствовал, как все вокруг него застыло в немом оцепенении. Пришло понимание, что тело перестало его слушаться. Околдованный скитник не мог теперь даже шевельнуться.
Малышка, забавно прыгая на одной ножке, приблизилась к епископу. Она остановилась в шаге от него и с детским любопытством посмотрела снизу вверх. На ладошке девчушка продолжала подбрасывать мячик из скомканной травы.
Внезапно золотой кинжал на поясе у Иоганнеса задрожал, издавая тонкий мелодичный звон.
– Мое творение-шсс привело ко мне человечка-тсс, – произнесла маленькая девочка.
Ее тихий голос вполне можно было принять за шелест листвы в кронах деревьев.
– Шуенна не причинит-шсс вреда избраннику-шсс моего творения-тсс, – продолжила малышка. – Но пусть человечек-шсс удивит Шуенну-тсс. Что ты-шсс можешь, чужанин-тсс?
– Кто вы дитя? – неуверенным голосом ответил вопросом на вопрос Иоганнес. – И каких чудес ждете от меня?
– Чужанин-шсс не знает Шуенну-тсс? – разгневанно повысила голос девчушка.
Деревья, окружавшие лесную поляну, угрожающе зашелестели листвой. Со всех сторон послышался громкий треск сучьев. Алые губки девочки широко раздвинулись. В сразу ставшем большим рту показались острые треугольные зубки. «Да человек ли это?» – забилась паническая мысль в голове оцепеневшего скитника.
– Ну да, ведь он чужой-шсс в наших краях-тсс, – внезапно успокаиваясь, продолжило опасное существо в обличии девочки. – Внемли, чужестранец-шсс! Пред тобой дриада Шуенна – Повелительница-тсс лесных духов Северного края-шсс Обитаемых Земель! Удиви Шуенну-тсс, чужанин! Покажи-шсс свое умение! Спой-тсс, спляши-шсс или сыграй! Шуенна обожает-шсс мелодичные звуки-тсс. В нашем лесу-шсс так тихо-тсс… Если Шуенне-шсс понравится твое искусство-тсс, она щедро наградит-тсс тебя. Если же нет-шсс,…я не причиню зла хранителю-тсс моего творения-шсс, но ты навеки забудешь-шсс о нашей встрече-тсс.
Дриада звучно щелкнула пальцами, и Иоганнес почувствовал, что может снова двигаться. Епископ опустил глаза к земле в тревожном раздумье. Золотые мотыльки вспорхнули с его рясы и подлетели к лицу. Порхая в воздухе, крохотные бабочки все как одна стали кивать булавочными головками. Иоганнес обреченно вздохнул.
– Надеюсь, Шуенне понравится моя песня, – хрипло произнес он и, откашлявшись, начал петь.
Прерывающимся голосом Иоганнес спел два куплета своей песенки. Шуенна сосредоточенно слушала, слегка прикрыв глаза и притопывая в такт мелодии маленькой ножкой. Пропев последний куплет, Иоганнес хотел исполнить песню еще раз, но тут в голову ему пришла шальная мысль. Кашлянув, он запел чуть громче:
Гуляя в лесу, вдруг встретил яКрасивейшее из чудес.Это была Шуенна моя,Королева здешних мест…«Моя – это, пожалуй, слишком, – растерянно подумал про себя скитник. – Но слово – не воробей…»
Малышка широко открыла васильковые глаза. Глядя на епископа, она звонко запела на мотив его песенки:
Она смотрела, стараясь решить,Быть может съесть его?Сок всех существ успела испить,Не хватает живого святого!Иоганнес резко побледнел и едва не лишился чувств.
Дриада с силой сжала в детской ручке пучок травы, внутри его что-то хрустнуло. Кровавый цветок губ девочки растянулся в пугающей усмешке.
– Шуенне-шсс пришлась-тсс по нраву-шсс твоя песенка-тсс, – довольно прошелестело маленькое существо. – Она наслышана-шсс о твоих магических опытах-тсс, живой святой-шсс. Но древняя магия-тсс – это не жалкие-шсс фокусы на потеху-тсс суеверных людишек-шсс. Хочешь научиться-тсс настоящему магическому искусству-шсс?
– Ну, я даже…, – неуверенно промямлил Иоганнес.
– Все в мире-тсс породила мать-природа-шсс, – перебив епископа, продолжила Шуенна. – Чтобы понять древнюю магию-тсс, нужно почувствовать-шсс тонкие связи между всеми живыми существами-тсс. Моя награда-шсс тебе в этом поможет, человечек-тсс!
Раздался сухой треск ломающихся веток. Скитник испуганно вздрогнул. Эти громкие звуки шли от Шуенны. Видимо, так смеялось сие странное создание.
Подбросив вверх мячик из травы, малышка внезапно стукнула по нему открытой ладошкой. Зеленый комок, шурша на лету, устремился к епископу. Золотой кинжал на поясе скитника задрожал мелкой дрожью. Иоганнес вскинул вверх руки, защищаясь. Но травяной мячик легко облетел их и ударил в середину лба начинающего мага и барда. Все вокруг закружилось в пестром калейдоскопе. Иоганнес почувствовал, что стремительно падает навзничь. Он еще слышал пение маленькой дриады:
Будь благодарен ты судьбе,Заботе златых мотыльков.Силы природы послужат волшбе,Урок дриады таков:Мой дар защиту даст тебеОт козней заклятых врагов.Троих спася, поможешь себеИзбавиться от оков.Белый свет померк в глазах епископа.
Глава 3. Грязное нападение
Рассветные грезы прервали внезапно,Враги хотели спящих сразить.Спасительный возглас и сила смекалкиКоварный налет помогли отразить.– Кр-рр-радусь, кр-рр-радусь! Бойс-сс-ся, бойс-сс-ся!
Норм проснулся от звука громкого картавого голоса. Открыв глаза, он увидел высоко над головой серое утреннее небо. «Светает, – сонно подумал ратник. – Голова просто раскалывается. Не стоило вчера настойку Согларуса пить… Кто это так истошно кричит?»
Чья-то тень надвинулась на Карваля. Здоровенный детина с неподвижным взглядом медленно, волоча ноги, приближался к проснувшемуся рыболову. В правой руке он сжимал огромный лесорубный топор. Ратник приподнялся на локте с расстеленного одеяла и в недоумении огляделся по сторонам.
Сверху послышалось хлопанье птичьих крыльев. С ветки ближайшей сосны взлетела пестрая птица и закружила над местом ночевки рыбаков.
– Кр-рр-радусь, кр-рр-радусь! Бойс-сс-ся, бойс-сс-ся! – всполошено кричала она.
На крохотной прибрежной лужайке, где вчера вечером расположились на ночлег ратник и маг, было тесно от множества людей. Примерно две дюжины мужчин разного возраста обступили место ночевки с трех сторон. С четвертой стороны тихо плескались воды Чудного озера. Большая часть незваных гостей топталась возле кострища, а остальные двигались к спавшим рыболовам. Внешним обликом ранние посетители походили на обычных селян, вот только их намерения не выглядели миролюбивыми. Мужчины сжимали в руках различные предметы вполне способные нанести вред мягкому человеческому телу: топоры, ножи и палки. Представшая перед глазами разбуженного Норма картина вполне походила на прерванное разбойничье нападение. В настоящий момент все незнакомцы на поляне словно играли в детскую игру «Замри!». Застыв на месте и задрав вверх головы, они оторопело смотрели на хлопавшую крыльями и повторявшую одни и те слова птицу.
Наконец один из мужчин очнулся. Размашистым движением он бросил в пернатого крикуна палку, которую держал в руке. Подбитая птица, теряя перья, разноцветным комом рухнула на землю возле потухшего костра. Еще раз хрипло крикнув «Бойс-сс-ся!», она затихла.
– Согларус, чай стынет! – воскликнул Норм, стремительно вскакивая на ноги.
Серый мастер тут же пробудился и, откинув одеяло, сел на постели с еще закрытыми спросонья глазами.
– Налей мне в мою любимую пиалу! – произнес маг и открыл сонные очи.
Дальше события понеслись вскачь. При звуках голосов гости мгновенно ожили, обнаружив свои истинные устремления. Размахивая оружием, четверо бандитов бросились к Норму, а оставшиеся окружили Согларуса.
Ратник быстро отступил к ближнему дереву и зашарил рукой по его стволу, ища оставленный здесь вчера вечером топорик. Тот нашелся, но уже в руке сутулого бандита с круглым, как луна, лицом. Круглолицый злодей вышел из-за дерева, ощерив лягушачий рот в недоброй усмешке. Норм не растерялся. Он выхватил кинжал из ножен на поясе и приготовился к защите. Бандит взмахнул топориком и ударил, стараясь попасть в живот ратнику. Опытный воин шагнул назад, а, пропустив мимо себя лезвие топора, устремился вперед. Он легонько кольнул острием кинжала в плечо нападавшего. Круглолицый громко ойкнул и, обиженно скривившись, выронил топор. Норм на лету подхватил выпавшее оружие за топорище и прыжком развернулся к подступавшим сзади бандитам. Нападавшие топтались на месте, толкаясь и мешая друг другу. Воин бросил взгляд в сторону товарища. Он увидел, что Согларус завладел дубинкой и держит ее перед собой в вытянутой руке. Другой рукой он схватил на излом мизинец лежавшего на животе рослого детины. Перед магом застыли трое бандитов. Вот они подались вперед, собираясь напасть на старца. Согларус тут же крутанул мизинец здоровяка. Тот громко закричал и забился на земле от острой боли. Нападавшие разбойники растерянно замерли на месте.
Норм заметил, как один из бандитов стал карабкаться на дерево, собираясь прыгнуть на спину старцу. Ратник не медля метнул в него свой топорик. Обух железного орудия попал злоумышленнику точно между глаз. Мужчина обмяк и, даже не вскрикнув, кулем рухнул на землю.
Утреннее нападение проходило в полнейшей тишине, не считая звуков самой схватки. С начала драки бандиты не обменялись между собой ни единым словом. Только сейчас Норм обратил внимание на странный вид нападавших. Все они были с головы до ног перепачканы в коричневой грязи. Следы ее виднелись даже на лицах. Ратника смутило одинаковое выражение тупой сосредоточенности на физиономиях бандитов.
Во всем происходящем присутствовала какая-то неправильность. Убивать нападавших ратнику категорически не хотелось, но рыболовов могли просто задавить числом, а точнее завалить телами. «Надо отходить, пока нас не окружили», – решил воин. Путь к отступлению был только один. Обращаясь к другу, Норм крикнул:
– Согларус, отступаем в озеро! Там они нас не возьмут!
Отмахнувшись от неуверенного удара вилами, ратник сделал кувырок и стремглав вбежал в прибрежную воду. Почти сразу рядом с ним оказался маг.
– Какие молчаливые бандиты! – возбужденно поделился Согларус. – И вояки весьма неумелые! А из оружия ни одного, даже плохонького, меча. Как будто они пошли на разбой прямо с сенокоса.
В воды озера вбежали преследовавшие друзей бандиты. И вновь завертелась карусель схватки. Защищаясь, ратник сильно толкнул одного из нападавших в грудь. Мужчина не удержался на ногах, и рухнул в воду, подняв фонтан брызг. Оставшись сидеть по горло в воде, он принялся удивленно оглядываться по сторонам. Бандит словно не мог понять, как здесь очутился.
– Мужики! – сдавленно произнес он. – А из-за чего драка-то?
Смутная догадка шальной молнией пронеслась в голове у Норма.
– Мочи их! – крикнул он Согларусу и принялся пригоршнями брызгать водой на бандитов.
Облитые водой мужчины тотчас застывали немыми столбами на месте, даже не пытаясь защититься от летящих в них брызг. Через несколько минут они приходили в себя, но теперь лишь растерянно озирались вокруг, совершенно забыв о цели нападения.
– Согларус, не убивай их! – воскликнул Норм. – Они под действием морока! Смывай с них грязь!
Вскоре каждый из бандитов был обильно полит озерной водой. Желание нападать на рыбаков у них полностью пропало. Мокрые мужчины некоторое время обескуражено обменивались взглядами, а затем стали один за другим выходить на берег. Там они собрались тесной кучкой и принялись что-то возбужденно обсуждать.
Ратник и маг оставались в воде, внимательно следя за происходящим. На мгновенье Норму показалось, что кто-то наблюдает за ними из прибрежных кустов. Затем это ощущение исчезло.
От общей группы отделился невысокий мужичок с бегающими глазами и заискивающей улыбкой на лице. Подойдя к кромке воды, он низко поклонился и просительным голосом забубнил:
– Вы, извиняйте, господа незнакомые! Бес попутал! Сами не поймем, как тут оказались. Я – Иосиф Голопуп, староста деревни Малый Лог. Наш деревенский луг, почитай, в пяти слошах к югу отсель. Вчерась после сенокоса мы заночевали там на травке, а сегодня на зорьке уже здесь на Чудном озере очутились. И ничего, понимаешь, вспомнить не можем! Может брага на ужине была прокисшая? Никакого злого умысла супротив вас у нас отродясь не было. Извиняйте еще раз, господа! Мы в деревне соберем щедрое подношение за случившийся казус. Так, что не гневайтесь!
Позади старосты послышались одобрительные возгласы.
Норм почувствовал какое-то шевеление под водой у своих ног. Глянув вниз, он увидел, что его сапог опутала гибкая коричневая змейка. Ратник, не мешкая, наступил на гадину другой ногой и с силой вдавил упругое тельце в грунт. Со дна поднялась коричневая муть. Змейка исчезла, словно растворившись в озерной воде.
– Ты оказался прав, кто-то наслал морок на селян, – обращаясь к другу, произнес Согларус. – Следует отыскать сего злокозненного чародея! А сейчас давай вернемся к костру, нужно обсушиться, а заодно посмотрим, что там с пернатым крикуном. Все решено! Больше без посоха за порог ни ногой!
Сердито бормоча под нос, старый маг направился к берегу. Норм ненадолго задержался у воды, чтобы пообщаться с расколдованными «бандитами». Но ничего нового он от них не узнал и, распрощавшись с бесконечно кланявшимися и извинявшимися селянами, вернулся в лагерь. Его товарищ с хмурым видом ходил вокруг остатков костра, собирая разбросанные по земле пожитки. Предупредившая друзей о нападении, птица бесследно исчезла. Лишь неподалеку от кострища валялись несколько втоптанных в землю и перепачканных глиной разноцветных перьев.
Глава 4. Любовная история
В грезах рождаются страсть и надежда,Время не властно над силой любви.Вот только обида жжет пламенем сердце,Питаясь желаньем за все отомстить.За три года до описанных выше событий…Нижний край пышной белоснежной юбки взметнулся кверху и, не успев опасть, тут же снова взлетел. Стройная загорелая ножка раз за разом подбрасывала кружевной подол к небу. Грациозная девушка упоенно кружилась в стремительном танце, полностью отдаваясь каждому движению в такт только ей одной слышимой музыке. Время от времени она высоко подпрыгивала, освещенная ярким солнечным светом. И тогда легкое платье плотно облегало точеную фигурку танцовщицы молочной пеленой. Ее лицо никак не удавалось рассмотреть, лишь гибкие смуглые руки порхали вокруг гордо посаженной головы. Черные как смоль волосы были собраны в тугой пучок на затылке и удерживались сверкающей на солнце заколкой. Тонкую талию танцовщицы охватывал широкий алый пояс.