В лабиринтах вечности
Сейчас Аня задумчиво смотрела на подругу. Она знала, если та молчит, то лучше оставить её в покое. Но сегодняшний Настин «уход» был какой-то уж слишком печальный!
– Настёна, а я… – заикнулась было она о своих похождениях, но запнулась не в силах и слова из себя выдавить – то ли так падал свет, но лицо Насти странным образом изменилось: под глазами легли тёмные круги, все черты заострились – перед ней сидела измученная страданиями пожилая женщина, почти старуха! (Уф, и привидится же такое!)
Аня подошла к Насте, опустилась подле неё, заглянула в глаза.
– Настёна… – Она ласково погладила ее руку. – Ну, что у тебя случилось?
– Я…, что…? – как опомнилась Настя, – Я думаю, наш профессор был прав. Мы все ошибаемся!
– В чём? – не поняла ее Аня.
– Прежде, чем писать диссертации о фараонах Исхода, нужно хотя бы понять, «что?», а возможно «кто?» был толчком – стимулом развития для Египта?
Аня всплеснула руками и резко поднялась.
– Ой ты, батюшки! Настя! Если бы ты сказала, что по дороге в музей встретила красавца бедуина, влюбилась в него с первого взгляда и весь день просидела с ним на берегу Нила вместо того, чтобы топтаться в музее, я бы поняла. И не смеялась бы над твоими душевными страданиями, и даже извелась бы белой завистью. Но ты приходишь вот такая – вся истерзанная, и начинаешь рассказывать мне о профессоре, о диссертациях, о каких-то там «стимулах развития»! Да, все это мне еще в универе надоело! Твои диссертации! Будь они неладны!
Она даже притопнула ногой и долго бы еще бубнила от возмущения – она устала от всего исторического, – но вдруг замолчала. Она вдруг поняла, что ей, в самом деле, всё это неинтересно и что она хотела бы вернуться в тот день, когда они с Настей стояли на пороге университета с аттестатами в руках, и она не знала, куда ей подавать документы. Тогда она послушала Настю. «Египтология – это же так интересно!» и пошла с ней на исторический факультет.
Ох, много бы она отдала, чтобы вернуться в тот день!
Сегодня она знала: быть модельером – вот ее призвание! Но! Время ушло! И вернуться назад в прошлое, даже на каких-то пять лет назад, чтобы всё изменить там, в прошлом, – нельзя! (Она не знала, что никогда не поздно идти к Мечте!)
Вдруг Аня спросила:
– Настёна, а ты любила когда-нибудь? – спросила и сама же удивилась своему вопросу, потому что отлично знала на него ответ.
Сколько Аня себя помнила, всегда рядом с ней, как сестра, была Настя, сначала дом малютки, затем детский дом, затем они вместе поступили в университет. Она любила Настю больше других и даже пыталась ей подражать. Вот и перед вылетом в Египет подстриглась и выкрасила волосы, как у Насти, лишь бы быть похожей на нее, а не потому, что это так модно. Настя была удивительная! В чём заключалась «Настина удивительность», Аня не смогла бы объяснить, она лишь знала Настя не такая как все. В Детдоме ребята влюблялись в нее, смотрели, как на царицу, а Настя, именно, как царица их не замечала. Вот это было самое примечательное и не понятное – Настя никого не выделяла и, вероятно, даже никого и не видела – смотрела как сквозь, как поверх голов.
«Нет, она никогда и никого не любила, это точно, иначе ее глаза не были такими холодными!», – мысленно ответила себе Анна.
II
– Настя, и что же было интересного в музее?
– В музее?.. Интересного? О, ты даже не представляешь! Очень, очень много интересного! Настоящая сокровищница! Именно там я нашла то, что возможно, подтверждает правоту профессора! Там столько артефактов! Столько всего таинственного!
– А… – многозначительно потянула Аня, – и…
– Помнишь, он говорил, мол, если была Атлантида, то ее следы необходимо искать в Египте! – Настя подняла на подругу ещё затуманенный собственными мыслями взгляд и шепотом, как, если бы сама боялась своих мыслей, сказала, – мне кажется он прав…, он прав! Атлантиду надо искать именно здесь!
Аня с облегчением вздохнула.
– Уф, ну и напугала ты меня! Я-то, грешным делом, подумала, случилось что-то ужасное. Ты шла…, засмотрелась…, налетела и разбила там статую своего Рамсеса II… – сыронизировала Аня, а немного помолчав, с безразличием сказала: – А оказывается, все просто, опять Атлантида! Уф, как мне это все надоело! Столько шума, споров и всякой глупости вокруг нее.
– Но я…
– И ты туда же!
– Но я думаю…
– А я думаю, – не давая ей вставить и слова, Аня твердо сказала: – Атлантида – выдумка Платона!
– Но…
– Или бред! Да, да, и не спорь – это бред!
– Но сегодня… в музее… я видела множество свидетельств…
– Ты просто хочешь в это верить, вот и видишь всякую чушь! Атлантиды вообще не было!
Сказала, как отрезала, и удивилась, как легко она произнесла то, что другие не могу даже предположить: Атлантида – всего лишь бред Платона!
Настя вздрогнула – как же так не было Атлантиды! В ее сознании словно произошел коллапс, и она опять стоит у бетонной стены – нет ни входа, ни выхода – она замурована в вечной тишине.
В комнате на какое-то время стало тихо.
– Аня, знаешь, мне иногда кажется…
– Да, да, – с раздражением прервала ее Аня, – я знаю, ты уже говорила, и не раз, что иногда перед тобой глухая стена, а иногда тебе кажется, что ты в длинном коридоре и что все двери закрыты, но за какой-то неведомой для тебя дверью разгадка всех тайн Вселенной. И там же твой любимый Рамсес, а теперь вот еще и Атлантида! Она тоже там?
– Да, Аня, да! Как важно открыть именно эту дверь! И как же мне не ошибиться!?
– А ты открой одну дверь, посмотри, есть там для тебя что-то интересное, если нет, то закрой, иди, открывай следующую, – произнесла Аня с явной издевкой.
– Ах, если бы все было так просто! Если бы… если бы… – Настя замолчала.
«Такие глаза, не отражающие свет, бывают только у мертвецов, – подумала Аня, вскользь глянув на Настю, – какая-то она сегодня, странная! Что с ней?»
Вновь Настя напоминала сомнамбулу. Не заметила ни издёвки, ни того, что Аня разговаривала с ней, как с сумасшедшей.
Она и в самом деле была сейчас как сумасшедшая – прибывала в ином мире. В мире, заполняющем её сознание, в мире, где у нее было удивительное чувство некой Силы и Знания, которое трудно понять, но оно же есть – это знание! Чувствовала! Чувствовала в себе эту огромную, живую, пока еще серую субстанцию тайного Знания.
Это пугало!
Иногда ей казалось, что в глубине её сознания есть «Нечто», а в рождении и в самой жизни имеется какой-то тайный смысл. Бывало, она уже почти понимала это «Нечто», но, как и минуту назад, в молниеносных, – как всполохи грозы, – видениях перед ней падала бетонная стена: и всё пропадало, оставляя лишь гнетущую тишину, да предчувствие некой Силы! Возможно, она пока была не готова принять это «Нечто». А неведомые силы не дают переступить заветную черту, как, если бы она должна понять Великую Тайну всего человечества, а там, – в параллельных мирах, – знают, что она, пока не готова к этому. Поэтому (наверное, ангелы) её охраняют и ведут по жизни, как если бы её жизнь принадлежала не ей (но тогда – Кому?) и предназначена для чего-то большего, чем простая жизнь смертного человека (но тогда – Зачем?).
Возможно, Великая незримая Сила оберегает ее от потрясений самого этого Открытия. Ведь она всегда ощущала в себе это незримое присутствие. «У меня раздвоение личности», «Я сумасшедшая»! Но потом она приходила в согласие со своим вторым «Я». И даже гордилась собой: «Я не такая, как все!»
– Настя, Настя очнись. Если бы что…? – Аня водила перед ее глазами рукой, – Что ты хотела сказать?
– Тебе не понять!
– Ну, да! Уж, конечно, куда мне! – поджала обиженно губы Анна. – Мне «Великое» не дано понять!
– Не обижайся! – произнесла Настя, вставая и обнимая подругу. – Не знаю, как это объяснить, но мне кажется совсем рядом… нет… Я не знаю, как объяснить, я и сама это не понимаю… Но… Знаешь, такое предчувствие… что «Это»… здесь!
Аня нервно передернула плечами и зло буркнула:
– Да, что «Это»? О чем ты?
Настя отстранилась, присела на угол кушетки и, прикусив указательный палец, забормотала:
– Понимаешь, чувствую, что есть Знания, которые я уже знаю! Но вспомнить их не могу! Чувствую, есть «Нечто», что знаю, но не могу вспомнить! Понимаешь, я не могу это вспомнить!
– Нет! Все чушь!
– Аня, ну послушай же меня. Представь, как если бы ты смотрела из глубины моря на солнце и силилась понять, что же там за светлое пятно? Над тобой водная масса и её тебе не одолеть, ты видишь лишь свет и пытаешься понять, что же это такое яркое, золотистое? Но знание не подвластно тебе, оно так и остается для тебя под этими непреодолимыми толщами воды…
– Ну?
– Но солнце есть! Ты о нём ничего не знаешь, а оно есть, там далеко-далеко, над водяной бездной! А ты можешь только догадываться… – Настя осеклась и, посмотрев печально на Аню, растерянно добавила, – нет, я всё это знаю…
– О чём ты!? – Аня раздражалась всё больше (могла бы, стукнула бы подругу по голове, чтобы не несла всякую чушь!)
– Понимаешь, состояние «знания чего-то» усилилось именно здесь, в Египте!
Настя остановилась – взгляд наполнился безнадежной грустью и слезами…
– Не могу, не могу вспомнить! Пойми, не могу вспомнить, но чувствую: знаю! Но как отогнать от себя эту завесу сна? Чувствую, что разгадка рядом, а пройти сквозь густую пелену не могу! Как сквозь толщи воды вижу свет, а понять, что же это такое, не могу…
В ее глазах было столько неподдельной грусти, что Аня не выдержала, обхватила ее за плечи и прижала к себе.
– Ну, что ты, дурёха, что ты! То у тебя длиннющие коридоры, то пелена, то свет сквозь воду, то какие – то знания, – она стала гладить её по голове. – Сколько ученых мужей бьется над археологическими загадками, не могут разгадать их, но никто не плачет, не рыдает! Близко к сердцу не принимают. Для них – это работа, или забава, – отыскать что-нибудь этакое новенькое! Или придумать… Когда-то Платону нечего было сказать в своей школе, возможно, ему скучно стало, или разомлел старикан под жарким южным солнцем, он возьми да и придумай сказку об Атлантиде. Так придумал, что сам в нее уверовал. А теперь вот уже тысячи лет прошли, ученые до сих пор голову себе ломают: «Где же та самая Атлантида? Где же она?», «Куда подевалась?». Но, скорее всего, её просто не было!
– Что ты говоришь такое!? – ужаснулась Настя. – Этого не может быть!
– Ну, конечно! Не веришь? Вот Аристотель, вероятно, знал, что Платон – «фантазер». Вот и говорил всегда, намекал, мол: «Amicus Plato, sed magis amica veritаs» – «Платон – мой друг, но Истина дороже!» Уж, не об этой ли Истине он говорил, что, мол, нет Атлантиды! Задумайтесь люди, ведь Атлантида – всего лишь выдумка самого Платона! Сказки, одним словом! Мечтатель был твой Платон, как и ты!
– Но ведь Платон записал всё об Атлантиде со слов Солона! – возмутилась Настя столь явному презрению к великим тайнам человечества.
– А тот со слов Египетского жреца! Какого жреца, позвольте Вас спросить?
В ответ Настя пожала плечами.
– Если Солон прочел это на колоннах храма в Саисе, то слишком много звеньев до Истины, ты не находишь?! И сама история об Атлантиде была записана иероглифами на стенах храма… Так?
– Так!
– Но тогда, почему больше никто и никогда не видел этих надписей, если они были записаны на стенах храма?!
– Они стёрты временем! Храм разрушен, надписи исчезли…
Почему-то эти аргументы, не столь убедительные даже для самой Насти, остановили Анин пыл, и она на мгновение замолчала, но только на мгновение. Видно было, что в её мозгу сейчас бушуют противоречия, кое-какие знания всё-таки там были, поэтому она пыталась найти ответ или хотя бы соединить, что знала, воедино. Но исконные противоречия ее женской души всё, что находили у себя в хорошенькой головке, каким-то образом умудрялись выстроить, соединить, но тут же и разрушить. (Аня была настоящая женщина.)
– Хорошо, пусть так! Оставим Солона, Платона и всех иже с ними, да утри ты слёзы, смотреть противно, рыдает она из-за сущей ерунды. Давай мыслить иначе. Если всё исчезло, если не осталось никаких следов, Настя, я повторяю, никаких следов не осталось! И у нас, увы, есть только одно – это диалоги Платона «Критий» и «Тимей» так?
– Так! – кивнула Настя.
– И только по ним мы можем судить об Атлантиде и том, что это остров, Настя, это не мало! И то, что это была развитая цивилизация! И что главный город окружали несколько колец глубочайших рвов, а также система трех концентрических стен, кстати, заметь – характерно для античных средиземноморских городов. А стены города были покрыты этим ценным металлом… как его там? Ну, ты все говоришь о нём…
– Орихалк.
– Вот-вот, орихалком были покрыты высоченные стены города. Что за металл такой? (Она скорчила противную гримасу.) Ты знаешь? Нет? По-моему, такого металла нет в природе! Или это сплав…? Ну, да ладно! Идем дальше… жители острова были высокими, красивыми, голубоглазыми, как боги! И они были великолепными воинами. А, придя в Египет, принесли с собой величайшие знания…
– И… – Настя не успела и рта раскрыть, Аня прервала её:
– Прогневали они богов, и «за одни ужасные сутки Атлантида погибла под огненными стрелами и могучими водами, что обрушил на нее Посейдон»! Так?
– Угу…
– Так вот, милая моя, если всё это принять, как неопровержимое, если сказать себе: «Я верю в эту чушь!», а, заметь, я не верю! Но ради тебя, – она, как больному, улыбнулась подруге, – но ради тебя я поверю, даже сделаю оговорку: «Это всё, действительно, могло быть!» И тогда…
– И тогда? – с надеждой посмотрела на неё Настя.
– Тогда нужно искать рациональное объяснение тому, что же на самом деле могло произойти с Атлантидой? Что могло вызвать и «огненные стрелы», и «могучие воды»? Что это могло быть землетрясение,… метеорит,… извержение вулкана? Что?
Девчонки вопросительно уставились друг на друга. Аня выпалила всё и дальше ее знаний и прыти, явно, не хватало, но Настя, как подхватив знамя, выпавшее из «рук раненого товарища», радостно воскликнула:
– Знаю! Я знаю! Остров Святой Ирины! Анечка, ты умница! Вулкан на острове Санторин!
Аня удивленно молчала, а Настю уже было не остановить, дверь открылась, и предчувствие подтолкнуло ее: вот он – путь к солнцу через толщи воды, смотри! Одна из дверей в длинном коридоре мироздания чуть приоткрылась – иди!
– Извержение произошло, предположительно, во временной период конца восемнадцатой и начала девятнадцатой династий! То есть кто-то из наших с тобой фараонов мог…, понимаешь, быть свидетелем этого события!!! Или Эхнатон, или Сети первый, или его сын Рамсес!
– Настя, а что, кроме Рамсеса, не было других правителей?! – Аню передернуло, – опять вернулись к Рамсесу.
Настя не слышала ее, она ходила по комнате, потирая, как стрекозка лапки, и разговаривая уже сама с собой.
– Вулкан какое-то время извергался, и, возможно, это каким-то образом было причиной девяти казней для Египта. А затем вулкан взорвался! Ты можешь представить волну, что поднялась от этого взрыва? Землетрясение…, взрыв вулкана…, цунами… – вот когда могла погибнуть Атлантида, окажись она рядом!
– Но тогда хоть какие-то следы должны были остаться! Настя! Хоть какие-то черепки! Ни одной же черепушки нет! Ведь не обособленно же они существовали? Вероятно, были же у них и торговые отношения, и письменность, искусства…
– Да-да, что-то должно было остаться, – Настя задумалась, теперь она сомневалась. – Может это были минойцы? Крит?! Или это где-то в Атлантике? Между северо-западной Африкой и Америкой?..
– Нет, минойская культура не подходит – у них была письменность, и даже два вида – линейное письмо «А» и линейное письмо «Б».
– Но, постой профессор говорил нам, что вот как раз из письменных свидетельств минойцев следует, что минойцами правили чужеземцы. А не наши ли это «чужеземцы»?! А? Настя! Те же, что и в Египте!? Ведь древние египтяне любили говорить: «сначала нами правили боги»! Какие боги ими правили? А? Не те же ли, что и минойцами…?
Как часто мы получаем некую информацию, которая кажется нам ненужной, она балластом падает в глубины нашего сознания и находится там до срока, а потом вдруг мы находим ее, как сокровище!
– Помнишь, профессор еще рассказывал нам, как Генрих Шлиман при раскопках Трои нашел какую-то вазу с монетками из Атлантиды, а потом такие же монетки находили и в Америке…
– Нет! Стоп! Это все как-то не вяжется…
– Почему? Генрих Шлиман еще оставил завещание тому, кто посвятит жизнь поискам Атлантиды. Вспомни, внук Шлимана, Пауль Шлиман проводил какие-то изыскания…, что-то вроде как находил…
– И где же его открытия?
– Не знаю! Началась первая мировая война, и он погиб где-то при загадочных обстоятельствах.
– Здесь ты не права, его судили за шпионаж…
– Нет! Нет, я не верю, – запротестовала Настя. – Не верю, чтобы учёный – человек мира, – мог быть шпионом! Это всё оговор. Его убрали. Возможно, он очень близко подошел к разгадке какой-то тайны! – договаривала Настя уже шепотом, внутри опять проявилось это ощущение двойственности себя, пробежал легкий холодок, и она одними губами прошептала. – Тайны! Понимаешь? Шлиман кому-то мешал!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги