Архив сочинений 2016. Часть II

Сайт – 16 месяцев

Будем реалистами. Реализовывать книгу от никому неизвестного автора со слегка «косноязычным» слогом – затруднительное занятие. Правильно! Книга совершенно не продаётся. Не помогают этому бесплатные раздачи, как было проделано на ЛайвЛибе. Аналогично смутные у меня и представления о мнении слушателей, которым доступна полная аудиоверсия «Отрицательной субстанции» (самостоятельно потоком распространяемая по рунету без моего участия). Один читатель в твиттере отозвался ёмко: «УГ»; другой – увидел в тексте «состояние глубокого профессионального выгорания с уже укоренившейся стойкой депрессией». Хотелось бы больше критики. Осталось положиться на время.

Для реализации я имею ряд иных задумок, не нацеленных на извлечение прибыли. Кажется, я стараюсь заработать имя, после чего и можно будет о чём-то конкретном говорить. Художественную литературу в ближайшее время более писать не планирую – весь ушёл в анализ человеческого словесного наследия, остро воспринимая современные тенденции к изложению писателями мыслей.

Хотел было договориться с редакцией журнала «Иностранная литература» о предоставлении мне электронного текста произведения Горана Петровича «Снег, следы…", заявленного в качестве одного из иностранных номинантов на Ясную Поляну-2016. Получил от них ответ, что можно придти к ним и купить. Жил бы в европейской части страны, но живу ведь в сердце Сибири. Поэтому запланированный комплексный обзор не будет полным. Впрочем, у Петровича заявлены «страницы ещё не опубликованного романа». Ничего страшного от его отсутствия, думаю, не произойдёт.

Посещаемость сайта падает. Снизился переход посетителей с Гугла. Связанно ли это со ссылочной массой на страницах или имеются другие причины, не знаю. Внутренняя статистика отклонений в посещаемости не видит – она сохраняется на прежнем уровне.

15.07.2016 (https://trounin.livejournal.com/297129.html)

Владислав Бахревский «Хождение встречь солнцу» (1967), «Бородинское поле» (2009)

Владислав Бахревский умеет погрузить читателя в атмосферу прошлого, уделяя внимание мельчайшим деталям, предпочитая постоянно придерживать сюжетную составляющую. Он рубит концы, плетя далее иную историю, вытекающую из ранее сказанного. Читатель не успевает проникнуться к действующим лицам, как происходящее меняется: вместо одних на страницах появляются другие исторические лица. С годами стиль Бахревского практически не изменился: исторические декорации оживают на глазах, каждый герой обладает уникальным характером, писателем даётся общая картина происходящего, участие в повествовании принимают все слои населения. Но чего-то постоянно не хватает. Возможно, смущение вызывает желание автора рассказать о многом, для чего он берётся за всё сразу, забывая о цельности сюжета.

«Хождение встречь солнцу» предстаёт перед читателем в залихватской манере лёгких на подъём казаков, готовых сорваться с места и бежать в самые глухие места, коли так будет должно поступить. Бахревский начинает сказание о жизни Дежнёва издалека, прибегая к помощи влияния царя, решившего сослать одного из провинившихся подальше от Москвы, поручив заодно прихватить с собой полторы сотни казаков. Читатель удивится, разглядев Дежнёва в момент его появления на страницах, этого озорного и компанейского парня, согласившегося поехать в дремучие места. Думается, Бахревский чрезмерно прибегает к вымыслу, черпая информацию из неустановленных источников.

Не так уж и просто протекает жизнь Дежнёва под пером Бахревского. Все встречаемые народы настроены к нему агрессивно, начиная от татар и заканчивая якутами с чукчами. Конечно, Дежнёв ко всем найдёт подход. В его помыслах нет желания поживиться за чужой счёт. Он настроен считать всех людей братьями, с которыми можно вести торговлю, не прибегая к принуждению и насилию. Его проблемы проистекают изнутри, поскольку имеющиеся враги являются выходцами из своих же казаков. Один Дежнёв несёт добро, пожимая промахи идущих следом соперников. Те огнём и мечом снова настраивают местные племена против него.

Исследовать и освоить отдалённые территории весьма затруднительно. Бахревский не позволяет Дежнёву унывать, даруя ему в жёну якутку, что при крещении получит имя Абакан. И всё бы было хорошо, не прерывайся Владислав на будни Алексея Тишайшего, ставшего царём после почившего отца, Михаила Романова. Много позже придёт к нему Дежнёв, проскитавшись далеко от Москвы, получив от государя заслуженную награду.

Верить ли всему сказанному Бахревским про Дежнёва? Или постараться принять именно такой образ землепроходца?

«Бородинское поле» напоминает другие произведения Бахревского, только отличается тем, что не имеет центрального сюжета, будучи разделённым на главы, показывающих читателю жизнь дворянства до войны с Наполеоном, а также ход боевых действий, где сражение при Бородино лишь один из связующих повествование элементов.

Читатель готов проникнуться взрослением встреченных действующих лиц, чьё становление автором показывается с первых страниц. Может Бахревский хотел сказать читателю про важность всех людей, способных принять на себя ответственность за охрану государства от иноземных захватчиков? Являйся они хоть незаконнорожденными (как говорит автор – «сукиными детьми»). Тогда отцы не имели ничего против, если их отпрыски будут жить рядом, но не иметь при этом полных прав. Бахревский показывает таких детей умными в учении и умелыми в тренировках. Ничто их не отличает от рождённых законно. И им наравне с ними предстоит отражать агрессию Наполеона.

Читатель видит высокую эрудированность, превосходные светские манеры, пропадающие зазря, когда Бахревский развивает повествование дальше, будто забыв о начатой им истории взросления защитников отечества. Они буквально испаряются, уступая место, сперва размышляющим о создании республики на Сахалине, а потом и непосредственно сражению с вторгшейся Францией. Теперь Бахревский скрупулёзно описывает батальные сцены, переходя от одного командующего к другому. Так читатель узнает, каким образом противный императору Кутузов стал командовать армией, а также о многом другом, но не о тех молодых ребятах, за чьим становлением читатель готов был внимать.

Обманул Бахревский, уйдя в детали. Реалии тех дней он показал, но связывать в единое целое не стал. Так и оставил в разрозненном виде.

15.07.2016 (http://trounin.ru/bakhrevsky67)

Трумен Капоте «Завтрак у Тиффани» (1958)

От жизни следует требовать невозможного. И тогда невозможное станет реальностью. Без задней мысли о блестящем, без идеализирования настоящего и без грызущей подсознание совести. Нужно быть проще и всегда сохранять детскую наивность. Так легче добиться желаемого, какими бы последствиями это не закончилось. Коли человек лёгок на подъём и эмоции – ему всегда будет хорошо. Он оптимист вне собственной воли, прожигатель, сумасброд. Его воспринимают взрослым ребёнком, с улыбкой относятся к поступкам и постоянно всё прощают.

Именно такой человек однажды возник в жизни главного героя «Завтрака у Тиффани», оставив после себя множество приятных и неприятных воспоминаний. Им была девушка с тёмным прошлым, далёкими планами и неистребимой наивностью. Трумен Капоте так описывает происходящее, будто это происходило именно с ним и именно он является тем, кто решил вспомнить некогда происходившие события по вине знакомого, напомнившего о них.

Главный герой произведения – писатель. Он стесняется своего творчества и не готов знакомить с ним ближайшее окружение, боясь получить критический отзыв. Значительная часть писателей именно такие – они готовы делиться переживаниями с бумагой, но не готовы их обсуждать. Повысить самооценку можно только за счёт наивных людей, способных разглядеть в них нечто такое, отчего действительно появляется необходимость возгордиться и утратить чувство действительности. Даже в случае критического взгляда, всё равно писатель останется уверенным в правильности своего ремесла.

Ему могут звонить ночью, мило улыбаться и постоянно извиняться: всё сойдёт с рук человеку, чья непосредственность уходит в бесконечностью. Ежели в голове гуляет ветер, то нет смысла загораживать открытое пространство стеной – ветер её обязательно разрушит. Устоять нет возможности, можно скептически относиться и стараться внести ряд изменений. Одному времени под силу повлиять на происходящее, изменив обстоятельства и внеся разлад в мировосприятие. Наивный человек когда-нибудь обожжётся и задумается. Тогда уже никто не будет больше звонить в дверь по ночам.

А если никто не будет звонить в дверь, перестанет беспокоить и навсегда покинет – пустота возникнет уже внутри желавшего того человека. Пригодится заготовленный раствор для возведения стены. Её возведение отгородит от воспоминаний и позволит жить, забыв про существование ветра. И боль пронзит тело, и захочется вспомнить былое: написать об этом книгу, поделившись с миром некогда пережитыми эмоциями, породив бурю в душе читателя, чьё мнение будет зависеть от того, как он готов относиться к существованию ветреных людей.

Успех приходит обязательно, как за взлётом следует падение – нужно дождаться требуемых перемен. Цикличность процессов – одна из закономерностей мироздания. Опираясь на оба этих утверждения, понимаешь, как трудно переждать плохой этап жизни, как трудно осознать резкий обрыв хорошего этапа. Но всегда нужно верить в лучшее, не придавая значения отрицательным эпизодам. Пусть грозит тюремное заключение или вечное изгнание – это ничего не значит, если душа требует осуществления самых грандиозных целей, главной из которых является лучшая жизнь.

Кто не лёгок на подъём, тот обречён оставаться в четырёх стенах уныния. Когда впереди маячит страна с тёплым климатом, богатство и красивая жизнь, то стоит ли взывать к внутреннему Я, пытаясь отыскать оправдания твердокаменности единственного определяющего личную сущность мнения? Возникает чувство стыда: за остановившегося в развитии себя, за уверенную поступь других. Рецепта счастья для всех сразу не существует, но все счастливы одновременно, ведь негатив всегда равен счастью, нужно лишь его правильно понимать.

16.07.2016 (http://trounin.ru/capote58)

Филипп Клодель «Моё имя Бродек» (2007)

Может ли писатель достоверно отразить страдания людей, имея о них лишь поверхностные представления? Есть высокая степень вероятности, что может, если не будет при этом вдаваться в конкретику, а предпочтёт наполнять туманом происходящее на страницах. Примерно в такой манере ведёт повествование Филипп Клодель. Главный герой его произведения эфемерен – он представляет собой собирательное понятие, не являясь никем конкретно и ни с чем не соотносясь. Он жертва бесчеловечного к нему отношения – заключения в подобие концентрационного лагеря. Автору требовалось пропустить чужое горе через себя, чем он и занимается на протяжении всего произведения.

Рассказов о буднях Второй Мировой войны читателю хватает, очевидцы тех дней оставили огромное количество воспоминаний и связанной с ними беллетристики. Последующие поколения считают, будто осталось свободное пространство, которое необходимо заполнить уже их домыслами о прошлом, чтобы создать впечатление иного восприятия ушедших событий. Филипп Клодель взялся иносказательно рассказать в завуалированном антураже о некогда происходивших событиях, чьё повторение возможно в будущем и даже в настоящем. Существенной роли временная ориентация не имеет – главное принять за должное положение главного героя произведения.

Цельный сюжет отсутствует. Филипп Клодель размышляет обо всё разом, мгновенно переключаясь между интересующими его темами. Ничего нового он не говорит, повторяя и без того известные истины: людей в заключении унижают, ими помыкают и их уничтожают; люди надеются, сетуют на судьбу и умирают. Об этом и раньше говорили прямо и открыто, поэтому Клодель представляет ситуацию ещё раз, но от своего имени. В подобной манере может размышлять каждый, если ему захочется внутренне понять, что значит быть узником, и воплотить пришедшие мысли на бумаге, придав им вид художественного произведения.

Слог Филиппа Клоделя приводит читателя к мнению, словно повествующее лицо Бродек лишилось доли разума от перенесённых им страданий. Ежели Клодель преследовал придать повествованию именно налёт психических расстройств, то у него это получилось. Хаотичность описываемых событий плохо складывается в единую картину, побуждая читателя обращать внимание на все упоминаемые автором детали, порой помещённые на страницы без определённой цели. Мысль повествующего лица лишена линейности, порождая дискомфорт. Тяжело следить за сюжетом, когда свиньи опережают святость, упоминаемую до рыцарей, предваряющих завершение повествования.

Путём неопределённости хорошо морочить голову читателя. Филипп Клодель действительно может быть продолжателем мастеров абсурдистики. Только в его произведении нет причин что-либо скрывать. Он выбрал не ту тему, где создание туманных образов может побудить читателя к собственным размышлениям. Предполагать и гадать на пустоте – дело неблагодарное. Нужна подходящая ситуация, чтобы ещё раз сказать о постыдной стороне человеческих помыслов. Клодель предчувствует серьёзный военный конфликт или опосредованно намекает на отношение в некоторых странах к политическим заключённым словно к узникам концентрационных лагерей? Остаётся предполагать. Сам автор на этот счёт излишне туманен.

Впрочем, читателю всегда свойственно заблуждаться относительно авторских замыслов. Задуманное редко находит понимание, принимая совершенно иное значение. Писателю в тексте нужно явно обозначить позицию или принимать какие угодно суждения о своём творчестве, чаще не самые лестные и довольно враждебные. Как относиться к случившемуся с Бродеком? Да, он страдал и имеет право на собственную точку зрения. Имеет ли на неё право кто-то другой? Имеет. Человек всегда должен всё переосмысливать, исходя из разных обстоятельств. Филипп Клодель предпринял попытку – кому-то она обязательно придётся по душе.

16.07.2016 (http://trounin.ru/claudel07)

Эсхил – Трагедии (V век до н.э.)

Повествование удобно расширять за счёт задействования дополнительных элементов, не прибегая к коренному пересмотру подачи материала. Древнегреческий трагик Эсхил всего лишь добавил для участия в представлениях второго актёра, чем обогатил дотоле однонаправленное движение мыcли актёров, вынужденных делиться на хор и его предводителя. Структурно трагедии Эсхила в своём развитии не ушли от начал, сохранив прежние элементы. Теперь хор стал выполнять роль судьи, поддерживая определённую сторону. Действующие лица ведут диалог, оглядываясь на безликое множество и анонимного его предводителя. Автор ставит перед зрителем ряд проблем, словами актёров выражая собственную точку зрения. За каждым из действующих лиц обязательно имеется правдивое восприятие происходящего, но истина всё равно остаётся за Эсхилом.

Современный читатель может ознакомиться со следующими трагедиями Эсхила: Персы, Просительницы, Семеро против Фив, Прометей прикованный, Орестея в трёх частях (Агамемнон, Жертва у гроба, Эвмениды). Все сохранившиеся произведения придерживаются единой структуры, они не отличаются сюжетной насыщенностью и очень часто оставляют ощущение незавершённости, что может быть связано с утратой основной части трагедий Эсхила, в которых действие могло развиваться дальше, как например в Орестее, где каждая часть предваряет последующую.

Эсхил постоянно ратует за Грецию. О ней уважительно отзываются враги и на её землях стремятся жить те, кто волей судьбы вынужден был её покинуть. Обязательно Эсхил взывает к совести, обязывая народ принимать решения на общих собраниях. Греки обязательно выбирают самый гуманный вариант, не опасаясь последствий. Сынам Эллады никто не смеет грозить, кроме других сынов Эллады – они с удовольствием схлестнутся в братоубийственной войне, выбросив за стены тела поверженных соперников на съедение птицам. Их мир полон сочувствия к ближним и одновременно толкает эллинов к кровавым разборкам: отец убивает дочь, жена – мужа, сын – мать, брат – брата. Их судьбами играют боги, а они полны решимости отомстить даже им.

Сопротивление персидскому вторжению показано Эсхилом от лица самих персов, собравших великих ратников со всех краёв империи, чтобы положить мёртвыми в сражении с государством-городами греков. Эсхил прославляет соотечественников, вкладывая в уста потомков Персея прозвание варваров. Он честит Ксеркса и скорбит голосом тени Дария. Трагедия «Персы» от начала до конца – неуёмный панегрик. Присутствующий хор поддерживает автора.

Иначе хор действует в «Просительницах». Эсхил противопоставляет Греции Древний Египет, откуда пришли беглые рабыни. Они понимают, что их участь решена за них, а при положительном решении греков, может разразиться война. Нужно ли это грекам? Смогут ли греки перебороть разрозненность и встретить врага, не побоявшись смерти за чуждых им людей? Эсхил даёт соотечественникам право на самостоятельное принятие решения, поставленный над ними царь лишь представитель для прояснения сопутствующих обстоятельств.

Единство жителей Эллады Эсхил отобразил в красках. Но почему оно возникает только при возникновении внешних угроз, тогда как в остальных ситуациях начинают работать иные закономерности? Завоевав Трою, греки снова стали врагами. Это выражается на бытовом уровне. В Орестее Эсхил на свой лад отображает трагедию одной семьи, использовав для расширения действия по единственному важному обстоятельству, прикрываясь ими для описания происходящих вне сцены убийств. Смерть Агамемнона скрывается за пророчеством Кассандры. Гибель Клитемнестры тоже лишает зрителя монолога от истекающего кровью персонажа. Предпосылкой к кровавым разборкам стало подзуживание богов, чьи деяния Эсхил обсуждает в заключительной трагедии.

Но что боги, если боги молоды и сами недавно захватили власть, одолев титанов. Они проказничают словно подростки, гордые доступными им возможностями и прилагающие усилия, только бы показать силу доставшегося им могущества. Необычно видеть в произведении древнегреческого трагика прямые обвинения, пускай и высказанные от лица Прометея, посмевшего дать людям знания и выведя их из пещер. За это пришлось титану принять наказание от Зевса, желавшего построить мир заново. Как после таких откровений вообще уважительно относиться к богам? Зачем им поклоняться и молиться? Они сильнее человека – и правят по праву сильных. Неспроста под пером Эсхила Прометей предсказывает грядущее падение олимпийских богов.

И древние греки умели разумно смотреть на мир, не ограничиваясь однобоким восприятием реальности.

17.07.2016 (http://trounin.ru/aeschylus)

Джек Лондон «Лунный лик» (1906), «Дорога» (1907), «Сила сильных» (1914)

Джек Лондон – писатель, Джек Лондон – бунтарь. Молодость его ознаменовалась не только увлечением морем, но и бродяжничеством. Будучи шестнадцатилетним, он лично на себе познал все прелести жизни обездоленных. Много лет спустя об этом Джек напишет автобиографический очерк «Дорога», в котором поведает читателю о трудностях передвижения по железным дорогам, отбывании наказания в тюрьме и задаст ряд вопросов, взывая к справедливости.

Для того ли американцы воевали за независимость. чтобы обрести положение униженных? Если у кого-то не имелось стабильного дохода и угла, того ловили и отправляли на тридцать дней за решётку. Лондон подробно описывает, чем заключённых кормят и как они стараются выжить, не понимая, в чём заключается суть их преступления, если им нужно было просто пройти через один из городов, не побираясь и не засматриваясь на достопримечательности. Лондон порицает методы работы полицейских, судей и многих других, чьи служебные обязанности позволяли наказать перемещающихся по стране трампов (американское прозвание бродяг).

Чашу нищенства Джек Лондон испил сполна. Он такой же трамп, как другие встречаемые горемыки. Их нужды никого не интересуют, кроме них самих. В них сомневаются и дают работать только за еду. Устаканить шаткое равновесие получается тем, кто обладает способностью врать и выбивать снисхождение. Но и такие могут погибнуть в результате злого умысла, допустим, работников железной дороги, знающих приёмы по устранению безбилетников. Кому-то мешал человек, рискующий жизнью и едущий под составом? Умирать ему приходилось быстро и мучительно.

Однажды Лондону довелось побывать в числе двух тысяч бродяг, в так называемой армии Келли. Память Джека не подводит, если он с такими подробностями восполняет белые пятна собственной биографии. Ранее он написал про нищих Лондона, ссылаясь на катастрофу рабочего класса. В его же молодости наблюдается больше подвижничества, как стремления двигаться вперёд. Потерять он ничего не сможет, поэтому где у него что-то не получается, там он обещает обидчикам когда-нибудь отомстить. Он так и говорит, что всем им обязательно покажет.

Всё прогнило и нет надежды на светлое будущее. По какому пути шла та страна, гражданином которой являлся Джек Лондон? Чего добивались власть имущие и почему народу приходилось побираться? Легко понять, каким образом Лондон проникся идеями социализма. В той атмосфере каменных сердец и железных пят искать благо было бесполезно. Коли не будешь бродяжничать, умрёшь от голода, истощив имеющиеся ресурсы.

Помимо бродяг на дорогах Америки хватало хватов – мелковозрастного криминалитета. Джек Лондон успел прикоснуться и к их будням. Читателю может быть трудно представить, чтобы сам Джек вёл асоциальную деятельность, грабя и едва ли не убивая людей. Лондон не скрывает этот факт своей биографии, сообщая мельчайшие подробности. Это так твёрдо в нём засело, что и годы спустя он испытывал непреодолимое желание бежать куда угодно, стоит ему увидеть полицейского. Воспоминания о вынужденной тюремной диете дополнительно подсказывали ему не связываться лишний раз с правосудием, для которого понимание правды отличается от понимания истинного положения дел и тех методов борьбы с преступностью, могущих иметь действительный эффект.

Так складывалась жизнь Джека Лондона в последнее десятилетие XIX века – время его молодости и взросления. Социальное напряжение росло и грозило вылиться в крупномасштабные акты неповиновения. После откровений «Дороги» читатель ещё лучше понимает побуждения Лондона, и без того ратовавшего за улучшение условий существования для рабочего класса. Имелась необходимость думать о человеке, как о человеке. К сожалению, человек так и остаётся наедине с необходимостью бороться за существование, хоть и не с такими угрюмыми перспективами.

Сборник «Лунный лик» или «Луннолицый» включает следующие рассказы: Лунный лик, Рассказ укротителя леопардов, Местный колорит, Любительский вечер, Любимцы Мидаса, Золотое ущелье, Планшетка. Джек Лондон повествует о хитрецах, чьи проделки направлены не на поиски истины, а ради уничтожения неугодных им личностей. Действующих лиц может что-то раздражать, а порой они просто целенаправленно осуществляют задуманное, ничем не брезгуя.

Части рассказов присуща детективная составляющая. Читатель вместе с автором плетёт замыслы, либо разбирается в уже произошедшем. Действительно, отчего лев откусил голову дрессировщику? Их номер показывался в цирке более двадцати лет, пока не случилось странное. Или почему опытный наездник избежал участи погибнуть, когда у его хорошо подготовленного коня подломились ноги? Возможно тут стоит искать причину в происках потустороннего мира, в чём автор всячески старается убедить читателя.

Есть у Лондона рассказ про таинственных мстителей-социалистов. На этот раз их борьба с капиталистами сводится к постоянному террору – они устраняют людей, заранее уведомляя об этом. В иных рассказах хитрецы проявляют себя по другому, но обязательно стремятся преследовать определённую цель. Не всем удаётся легко отделаться, кого-то обязательно накажут, для чего «самый справедливый и гуманный» суд будет выносить вполне логичные решения, какими бы странными они от этого не казались.