Архив сочинений 2017. Часть I

Василий Голованов «Остров» (1997—2002)

Была у Василия Голованова мечта – он очень хотел посетить какой-нибудь остров. Манили его маленькие кусочки суши, отделённые водой от большой земли. Годы шли, мечта продолжала оставаться нереализованной. Мешала то одна причина, то дефолт, то разногласия с начальством. И вот, наконец-то, Василий сумел вырваться, оформил командировку и отправился на север, практически в случайно выбранное место на карте. И попал он туда, откуда спешно захотел бежать, ибо пик расцвета закончился вместе с крахом Советского Союза, оставив после себя опустошённых местных жителей, ныне желающих только бездумно существовать. Осталось дождаться вертолёта и вернуться домой, чтобы рассказать читателю обо всём, что придёт в голову.

Итак, точка злоключений – остров Колгуев, омываемый Северным Ледовитым океаном. Чем данный остров примечателен? Сейчас ничем. Раньше процветал. Как туда добраться? Трудновато. Но попытаться стоит. Печальное течение северных рек должно завораживать. Про открывающиеся взору виды с борта воздушного судна можно не упоминать – сам Голованов сравнивает с картинами Кандинского. Чем заняться на острове? Предаться самобичеванию, укоряя людей за свойственную им отрешённость от бытия и излишнюю надежду на помощь сверху, не прилагая от себя и крупицы усилий. Таков Колгуев в момент его лицезрения Василием. Об этом острове если и писать, то о прошлом, ибо настоящее удручает, будущего же и вовсе нет.

«Остров» Голованова неоднороден. Сперва автор рассказывает о разном: о поездках в Париж, о поисках единых с ним по духу, размышляет о бессмысленных путешествиях. Далее – про собственную поездку на остров. После – обо всём. Читатель узнает про открытие острова, кто его населял, какие события на нём и вокруг него происходили. Также Голованов прикоснётся к народным сказаниям, перескажет чужие истории. Обязательный элемент повествования – обращение к людям. Например, к знакомому Василию Пете или к побывавшим до него на Колгуеве людям.

Голованову было необходимо отразить былое великолепие. Иначе не получится дать читателю осознание основной проблематики, выраженной в непонимании апатии местных жителей. Некогда условия жизни на Колгуеве если и не были хорошими, однако никто не чувствовал себя живущим на краю света. Сейчас Колгуев не просто край света, по нему скорее проходит черта, обозначающая конец цивилизации. И недалёк тот день, когда черта уже не будет касаться острова вообще.

Почему тогда Голованов выбрал для посещения обитаемый остров? Его детская мечта скорее выросла на посещении книжными героями как раз тех островов, где до того не ступала нога европейца, либо оставляла после себя непримечательные свидетельства. Похоже, Василий даёт читателю представление как раз того острова, где если и останутся жители, то точно не те, что имеют отношение к европейцам. Впрочем, ранее с Колгуевым имели дело разные народы: голландцы, англичане, потом уже русские. А как же ненцы? Они появились на острове позже. Значит, некому будет остаться на острове. Рано приехал Голованов, ему следовало сделать это позже.

История острова Колгуева написана полностью. Большее количество подробностей не требуется. Стали известны имена храбрых и отважных людей. Обрели известность легенды и детали местных верований. Что-то ещё необходимо? Пожалуй, следует рассказать о других северных территориях. О каждой из них можно написать книгу, нужно лишь иметь к тому желание. Да вот где найти силы, чтобы созерцать повсеместно распространившийся упадок? Отпала нужда в прежних свершениях, покорение севера интересно по причинам политическим и сырьевым. Об этом лучше писать уже политологам и вахтовикам.

11.01.2017 (http://trounin.ru/golovanov02)

Алан Маршалл «Я умею прыгать через лужи» (1955)

Автобиографическая трилогия | Книга №1

В действительности многое зависит только от способности человека воспринимать окружающий его мир. Если видеть грязь и невзгоды, значит ничего другого разглядеть не получится, а если знать про существование верных друзей, мудрых родителей, хороших людей, то среди них не получится обнаружить сторонников негативного понимания жизни. Разве Австралия может считаться образцом для подражания, где к человеку относятся как к человеку? Судя по мнению Алана Маршалла – может. Если брать для рассмотрения творчество иных австралийских писателей – всё обстоит с точностью до наоборот. Соответственно и читатель, в зависимости от присущей ему способности мыслить, примет книгу «Я умею прыгать через лужи», поверив писателю, либо усомнившись в правдивости приведённых в тексте слов.

Главный герой произведения – это автор. Он вспоминает о детстве, каким здоровым родился, после заразившись полиомиелитом, навсегда утратив возможность передвигаться на ногах без сторонней поддержки. Все относились к нему с пониманием, никто не акцентировал внимание на его физическом недостатке. Маршалл представил Австралию идеальной страной, где каждый житель наделён равными возможностями, поэтому главный герой уверенно участвует в забавах со сверстниками, совершенствуется и воспринимает присущую ему уникальность. Он может без боязни ходить в школу, драться с мальчишками и не воспринимать себя ущербным, ведь бить его или быть побитым им, не считалось зазорным. Конечно, Маршалл о многом недоговаривает, представив читателю скорее сказку, нежели отразив происходившие с ним на самом деле события.

Читателю было бы полезно познакомиться с творчеством Алана Маршалла. Не в силу стремления подражать в воспитании детей, а дабы сделать общество похожим на предлагаемое автором. Ведь почему возникают сомнения в правдивости изложенного Аланом? Именно из-за несоответствия имеющегося в повседневности с похожим на утопию австралийским обществом. Всё чрезмерно идеализировано, заставляет сокрушаться над неимением схожих моментов в обыденности и намечает тот путь, по которому человечество когда-нибудь всё-таки начнёт движение.

Не будь в центре повествования, при всём этом, человека, отличного от прочих, то как тогда книга могла восприниматься читателем? Вполне возможно, что автору пришлось бы сконцентрироваться на других проблемах общества, по очевидной причине оказавшихся вне его дум. Над главным героем постоянно довлеет понимание необходимости преодолевать боль, он осознаёт непохожесть, старается достигнуть поставленных целей, реализует себя по мере возможностей, обретая навыки, которыми обделены его знакомые, видит положительное отношение, принимает за должное и продолжает совершенствоваться. У него нет времени на иное, да и мал он для критического понимания.

Неспроста творчество Маршалла тепло приняли в Советском Союзе. Куда бы не двигалось его население, оно видело будущее примерно таким, каким оно показано в книге Алана. Задумался ли тогда советский читатель, почему рассказанная история случилась не в той стране, где должна была произойти на самом деле? Впрочем, общество живёт не по тем законам, по каким желает, а подчиняется выполнению установок избранной группы людей. И ежели некая группа сумеет реализовать модель из произведения «Я умею прыгать через лужи», значит Золотое время наконец-то наступит.

13.01.2017 (http://trounin.ru/marshall55)

Сайт – 22 месяца

Чем 2016 год оказался примечательным. Мной написано порядка 400 критических заметок. Выпущено робкое издание с критикой в адрес западных ценностей. И вот уже в конце года я собирал, редактировал и оформил в виде отдельного труда анализ творчества Джека Лондона. В будущем планирую не останавливаться на Лондоне, кто будет мне милее, тот удостоится аналогичной работы над ним. Что касается античной поэмы – я продолжаю обрабатывать источники, вижу в них требуемые мне моменты, думаю, каким образом их увязать и придать цельный вид. Над формой подачи более не задумываюсь – сразу решил и менять не планирую.

Продолжаю активно читать лауреатов российских премий. Стараюсь через 2—3 книги с ними знакомиться. В январе-феврале управлюсь с «Ясной поляной», далее думаю взяться за «Русский Букер». Надо же быть в курсе современной литературы, какой бы она не была.

Всё чаще предполагаю озадачиться специализацией на определённом направлении, но каждый раз отвергаю, так как не хочу ставить перед собой рамки. Крыша поедет, если, допустим, за год прочитать только 400 книг лишь авторов последних десятилетий, не разбавив их чем-то серьёзным. Хочется читать прозу и поэзию, писать заметки в той же прозе и в той же поэзии, играть со словами, с формой, ударяться в софистику и размышлять над сутью бытия.

И пусть продолжаю оставаться косноязычным, спотыкаюсь в пунктуации и орфографии, чрезмерно оперирую оборотами… я же не создатель продукта для массового потребления, поэтому стараюсь поддерживать внутри себя отношение к жизни ровно таким же, каким его храню после бессонных скорых суток, расписываясь в никчёмности, но чётко понимая – высплюсь, тогда всё вернётся на круги своя.

14.01.2017 (https://trounin.livejournal.com/306038.html)

Артём Анфиногенов «Мгновение – вечность» (1981)

Советский Союз одолел Третий Рейх во Второй Мировой войне, но как это ему удалось? Техники и боеприпасов не хватало, обмундирования тоже, лишь людей имелся избыток, терпевших неудобства и упорно шедших вперёд. Если и кого хвалил Анфиногенов, то всех вынужденных отстаивать Родину от иноземного захватчика, претерпевавших неудобства, ежедневно осознававших возможность гибели. Противник превосходил во многом, напирал, уничтожал и всё-таки оказался отброшен. Ценой каких усилий далось это советским гражданам? Во-первых, потерей многих. В остальных же случаях значение сыграло необоримое упорство.

Что мешает лётчику осуществлять выполнение поставленных перед ним задач? Например, командованием дан приказ осуществить вылет, а где добыть топливо для самолёта – головная боль уже исполнителя. Развалилась обувь, холодно в кабине? Высокая вероятность погибнуть? Командование это не беспокоит. За срыв будет вынесено строгое наказание. Нет желания штурмовать без поддержки истребителей? Выбора всё равно нет. Нужно набираться смелости, взлетать и использовать имеющийся опыт, дабы суметь отбиться от вражеской артиллерии и авиации. Таковыми были настоящие будни войны, тогда героем являлся каждый, вне зависимости от результативности.

Не лучше ситуация была и в тылу. Чтобы получить самолёт с завода, приходилось лично заботиться о доставке деталей. Где же самоотдача, высокая производительность и гарантия качества выпускаемой советской промышленностью продукции? Из каких резервов люди черпали моральные силы? Они истинно желали биться и быть полезными, раз за разом сталкиваясь с действительностью. Такими ли были сами представленные на страницах действующие лица, какими их показал Анфиногенов? Почему они стремились к победам любой ценой, никакой поддержки при этом не получая?

Были и такие, кто портил самолёты, только бы остаться на земле. Были те, кто подбивал своих, не разобравшись. Страдала организованность и информативность. Вследствие необходимости постоянно шифроваться, трудно было понять из разговоров, о чём именно шла речь: «Петров» означал самолёт «Пе», проскользнувшая характеристика «маленькие» подразумевала «истребителей». Военное время требовало проявлять находчивость и изобретательность, к чему советские воины неизменно прибегали. И не беда, ежели вылет осуществлялся в тапочках, дозаправка происходила на колхозных полях, самолёты уступали по характеристикам машинам противника, – вера в собственное превосходство давала надежду на победу.

Донести до читатели перечисленные выше особенности будней войны сможет не всякий писатель. Пусть слог Анфиногенова далёк от ладного изложения приводимых им событий, повествование рваное и не всегда приковывает внимание. О серьёзном трудно рассказывать, особенно делая это так, чтобы читатель не отрывался от знакомства с произведением. Главное, автором раскрыты особенности Второй Мировой войны, редко упоминаемые. Не всем дано создавать легенды и мифы, порой нужно писать о том, что было на самом деле. Да вот кого интересует правда? Читателю чаще люб слезливый сюжет о пустом героизме, чья суть в пару страниц представляется под видом обширного повествования.

Обозначив ряд существенных проблем, Анфиногенов перешёл к отражению реалий прочих персонажей. Может ему требовалось придать книге определённый размер? Иначе нельзя объяснить сумбурность второй части. Перестала иметь значение судьба действующих лиц, участвовавших в битве за Сталинград. Текст стал растягиваться, событийность упала, война словно отошла на второй план. Так и хочется сказать, что лучше толковая повесть, чем бестолковый роман. Однако, как знать, о чём именно автор хотел поведать читателю, более не затрагивая серьёзные аспекты некогда волновавших людей лет. О том предстоит судить последующим поколениям, если имя писателя Анфиногенова не затеряется среди других.

14.01.2017 (http://trounin.ru/anfinogenov81)

Эмиль Золя «Накипь» (1882)

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №10

Смешалась жизнь французов, уподобилась она накипи, став схожей с отложениями, требующими чистки. Стала жизнь французов подобна традиционному вареву, состоящему из смешения простейших, доступных каждому, продуктов. И из всего многообразия смешений всегда выходило достойное внимания творение рук человеческих. Было так и во времена Второй империи: низы пошли по верхам, там осели и стали считать себя цветом нации. Эмиль Золя понимал значение происходящих в обществе процессов, о чём решил написать в десятом романе о семействе Ругон-Маккары.

Одно дело захотеть, другое – реализовать. Золя пишет неравномерно. Некоторые романы вызывают восхищение, прочие удостаиваются негативной оценки. За излишней торопливостью изложения ускользает требуемая беллетристике красота. Суть представленной в «Накипи» истории ясна своей важностью, но очень трудно уловима за предложенной читателю событийностью. В центре повествования Октав Муре, один из тех, кто сумел избежать участи потомков пьяницы Маккара, не сошёл с ума и не подвергся влиянию негативных факторов. Его вхождение в жизнь начинается здесь и сейчас.

Что даёт Золя читателю с первых страниц? Эмиль останавливается на доме, где можно снять жильё. Его обитателями являются люди разного положения. Чем ближе к первому этажу, тем коридоры опрятнее, дорожки краснее. Но чем выше располагается комната, тем обшарпанней становятся помещения и тем меньше в них хочется жить. Таково первоначальное жильё Октава и такова вся Франция того времени (а может и Франция всех времён). Ничего при себе не имея, Октав может заручиться требуемой поддержкой у живущих рядом людей, что позволит ему переместиться на нижние этажи, а то и стать владельцем располагающегося в этом же доме магазина «Дамское счастье». Октав – кузнец своей судьбы, ему следует избегать ошибок, тогда он не уступит Ругонам в том, чем должна была обладать его мать.

Французы всегда были открытыми для отношений. Они не закрывают дверь перед нуждающимися в их мнении. Не беспокоит французов даже то обстоятельство, когда кто-то пользуется расположенностью к нему. При них могут совершать непотребства, не смущаясь оказаться на виду, выпячивая, тем самым, положенное быть тайным. И французы принимают это, переваривают, словно продолжают уже которой век смешивать простейшие ингредиенты нижайших человеческих потребностей. А чего человек желает больше всего? Быть влиятельным, удовлетворять возникающие желания и иметь твёрдые жизненные убеждения. Всё перечисленное испытывает и Октав Муре, решающий финансовые потребности с помощью доставшейся от родителей приятной внешности.

Стоит ли говорить о прочих действующих лицах, в чём-то несчастных и отчего-то страдающих? Золя наделяет всех радостными и горестными событиями. Их проблемы не так важны для Второй империи, скорее являясь отражением присущей людям суеты вообще. Любовь, измены, привязанности и разрывы отношений – не беда беллетристу об этом слагать сказания. Не озаботился Золя толковым отражением событий. Может иссох Эмиль морально, рассказывая на протяжении предшествующих лет истории любовных похождений, пьянства и выгорания человеческого достоинства? Он ранее поведал про родителей Октава, о судьбе его брата Сержа и сестры Дезире, о горькой участи двоюродной тётки Жервезы Купо и её дочери Нана. Поэтому Октав тоже оказался в окружении деградирующих элементов общества, единственно в себе воплощая стремление быть лучше.

Читатель не прощается с главным героем «Накипи». С ним ещё предстоит встретиться в следующей книге «Дамское счастье». Октав не погиб, Золя сохранил ему жизнь, чем безусловно удивил. Выше дозволенного ему он прыгнуть всё равно не позволит.

15.01.2017 (http://trounin.ru/zola82)

Игорь Акимушкин «Мир животных. Млекопитающие, или Звери» (1971)

Существенный недостаток труда Игоря Акимушкина – невозможность понять, говорит он о том, что знает или пересказывает со слов других. Также невозможно понять, насколько хорошо он разбирается в самих животных, о которых взялся рассказывать. Временами им поднимаются такие вопросы, на которые сто лет назад уже Чарльз Дарвин твёрдо знал ответ. А иной раз Акимушкин и вовсе производит впечатление человека, отрицающего эволюцию животного мира, допуская понимание естественного отбора, но полностью игнорируя отбор половой. Если подходить с позиции того, что Игорь писал для детей, то достаточно сослаться на раздел о слонах, если же благодарить Акимушкина за популяризацию биологии, то придётся признать его заслугу – работу он проделал значительную, действительно наполнил её множеством любопытных деталей из жизни братьев меньших и братьев размером больших.

Чёткого разделения нет. Повествование начинается с Австралии, где обитает загадочное животное утконос, ставившее в тупик учёных всего мира, поскольку, по правилам логики, такого создания на планете существовать не может. Отталкиваясь от утконоса, Акимушкин переходит к прочим животным, стараясь охватить большинство из них. Рассказать предстоит о многих, в том числе и тех, которые вернулись обратно в океан, а также про научившихся летать. Сложность изложения для Акимушкина состояла ещё и в той особенности животного мира, что в природе имеются схожие существа, ничего общего кроме схожести не имеющие. Дабы не утомлять читателя, все похожие животные идут рядом с соответствующими оговорками.

Из текста наглядно следует понимание начитанности автора, изучающего интересующий его предмет не с натуры, а по книгам. Он не говорит о личных впечатлениях, не приводит примеры из собственной практики. Вместо этого на страницах присутствуют цитаты из прочих авторов, например из произведений Даррелла и Гржимека. Их периодически случается такое обилие, будто Акимушкин предпочёл дать возможность высказаться очевидцам, чьему мнению стоит обязательно доверять. Ещё один важный момент, текст не имеет чёткой схемы изложения, то есть Акимушкин рассказывал согласно наитию, где-то ограничиваясь историческими предпосылками, а где-то перечисляя забавные свидетельства из жизни животных. Получается, как хотелось Игорю рассказать, так он и писал, уделяя внимание фактическим наблюдениям свидетелей, среди которых он сам так ни разу и не отметился.

Надо заметить, к печали читателя, добрая часть приведённых для знакомства в тексте животных находится на грани вымирания. Их так мало осталось, что недалёк тот день, когда о них будут помнить лишь по книгам зоологов-современников. Если человек не заинтересован в разведении животных, это не приносит ему прибыль или не служит для выполнения прочих целей, то таким существам в будущем будет отказано в пребывании на планете. Множество раз Акимушкин сетует на китайскую медицину, чьи потребности, в первую очередь, ведут к вымиранию видов. Игорь в открытую не говорит об эффективности или надуманности рецептов китайских лекарей, его беспокоит сам факт уничтожения животного мира, когда, допустим, от носорога браконьеры берут рог и более ничего.

Пугает не только это. Акимушкиным приводятся свидетельства, согласно которым человек постоянно уничтожает животных по прихоти, не пропитания ради и не из необходимости убивать во имя чьей-то жизни. Именно акцентирование на данной проблеме красит труд Игоря. Может дети задумаются и, став взрослыми, не станут губить природу, выбрав приоритетом собственное благополучие. Но сколько бы не сменилось поколений, разумности у людей так и не появилось. Как животный мир истреблялся, так и будет истребляться дальше. Грустно, обидно, только иного пути у человека нет – он должен остаться один, сохранить годных ему представителей, а прочие, кто приспособится, составят компанию.

15.01.2017 (http://trounin.ru/akimushkin71)

Аполлодор «Мифологическая библиотека» (II век до н.э.)

Аполлодор ли Афинский написал труд, известный ныне под названием «Мифологической библиотеки», или этим озаботился кто-то другой, важно другое – до нас дошёл текст, сообщающий сведения о мифах древних греков. Автором были в краткой и ёмкой форме обобщены существенно важные фрагменты прошлого, собранные им из различных источников, в том числе и того, от чьего имени Библиотека написана. Теперь этот труд состоит из трёх книг, а также дополнительной части, называемой Эпитомой, поскольку она состоит из ссылающихся на Аполлодора других трудов: Ватиканская эпитома, Сиббаитские фрагменты, произведения Зенобия и Цеца.

Прямая хронология в «Мифологической библиотеке» отсутствует. Началом всего стал Уран. Дальнейшая история хорошо известна интересующимся мифами. Важно сразу оговорить, составитель Библиотеки старался придерживаться родословных, то есть взяв чей-то род за основу для изложения, о нём рассказывается от предков до последних достойных упоминания представителях. Так первая книга подводит читателя к походу аргонавтов, вторая – к подвигам Персея и его внука Геракла, третья – обо всём остальном, а вместе с эпитомой оглашает предпосылки Троянской войны, рассказывает о самом противостоянии и заключительных скитаниях участников конфликта.

Внимательный читатель найдёт в тексте ряд удивительных моментов. Например, упоминаемый во многих источниках Древнего мира потоп, получивший у греков прозвание Девкалионова потопа, является не таким сокрушительным катаклизмом, как это принято думать. Кроме «единственного» выжившего Девкалиона, аналогично ему продолжали здравствовать люди во всех уголках мира, что напрямую вытекает из приводимых Аполлодором родословных. Стоит согласиться, что трактовать подобные события можно разным образом, что Аполлодор не может служить источником истинно верного отражения прошлого. Кроме потопа в тексте «Мифологической библиотеки» возникают прочие разногласия, вроде утверждения, будто атриды Агамемнон и Менелай являются внуками Миноса, правителя Крита, после появляясь в более привычных читателю обстоятельствах.

Пересказывать содержание Библиотеки не требуется. Нужно самостоятельно выработать собственное понимание перечисленных в ней свидетельств, тогда получится создать общую картину некогда происходившего на самом деле, либо ставшего результатом народных преданий и многочисленных вмешательств плодотворно работавших над их искажениями драматургов. Однако, общая картина всё равно не сложится, поскольку в обилии имеющихся нюансов, каждый читатель на свой лад будет трактовать текст, принимая ту точку зрения, что окажется ближе его собственным желаниям.

Допустим, действительно изначально был Уран, от него пошёл Крон, после Зевс и олимпийские боги, в пылу постоянной борьбы за власть и удовлетворение похоти творивших мифическую историю. Появились первые люди, стали расселяться. Случился потоп. Начали расцветать очаги культуры на Пелопоннесе, Аттике и Крите. Рождались герои, совершались подвиги. Герои обзаводились детьми, уже их потомство вступало в кровавые распри за право владеть землями предков. И вот теперь можно ознакомиться с доставшимся нам наследием в виде сохранившихся мифов. Обратить внимание есть на что, особенно когда обращаешься к текстам не с целью их прочитать, а изучить и проанализировать. Труд Аполлодора тому послужит одной из исходных точек. Начав с «Мифической библиотеки», знаешь в какую сторону желаешь двигаться.

Конечно, одной Библиотекой ограничиваться нельзя. Она сама по себе – компиляция ранних свидетельств, в том числе и художественного толка. В той же мере будут полезны трагедии Эсхила, Софокла и Еврипида, эпические поэмы Гомера и, куда же без них, поздние переработки в исполнении римских и византийских авторов. В совокупности будет получен тот вариант видения прошлого, которое пожелает представить себе читатель.