Фронтир Индикона. Часть II

Загадка озера Кьяли

– Сифо!

– Мими.

– Табо!

– Мими.

– Ванг, Готто, Адио, Джеро, – звучный голос Джона раздавался по всему лагерю и не оставлял сну никаких шансов.

Джон решил серьёзно подойти к делу и начал с переклички. Выстроив пришедших утром работников в ряд, он то и дело посматривал в свою записную книжку и называл имя. Названный должен выйти на шаг вперёд и ответить «мими» – «я» по-нашему. Точь-в-точь, как распределение на работу из вытрезвителя в фильме «операция Ы». Выглядит со стороны это, конечно, неуклюже и действительно смешно, но по-другому никак, за нанятой силой надо глядеть в оба глаза, чтобы они банально не сбежали и работали.

Итого семьдесят восемь человек. Четверых не хватает. Понятия не имею, куда делись, но если они появятся, то будут работать бесплатно! Исходя из опросного листа у нас пять резчиков по кости и дереву, двое по камню, четверо хорошо работают с глиной. Все и девушки, и женщины поголовно умели плести циновки и верёвки. Из этого и будем исходить.

Хочешь не хочешь, а придётся организовывать трудовой лагерь с жёсткой дисциплиной. Чтобы наладить эффективную работу будем внедрять гигиену, полноценное регулярное питание. Ещё лучше, внедрить научную организацию труда, а именно: организовать рабочие места, рационализировать методы труда, что подразумевает механизацию, автоматизацию и разбивку какой-либо сложной операции на несколько этапов, подобрать для работников оптимальный режим. Последняя задачка нетривиальна. Местное население по определению не может работать как европейцы. Другие ритмы жизни, режим сна, мировоззрение. Между собирательской и производящей цивилизациями целая пропасть. Так что подготовкой кадров будем заниматься все вместе. Мартин и Павел имеют опыт, но несколько специфичный и тут малоприменимый. Сам я неоднократно организовывал местных на простые работы по расчистке, ну а Джон имеет опыт командования взводом. Иван до революции – преподаватель, работал школьным учителем, а сразу после гражданской, принимал участие в программе ликбеза и, думаю, знает с какой стороны к дикарям подходить. Справимся. Именно Джон вызвался работать контролёром по дисциплине. Ну что же, отлично! Он сразу подобрал трёх помощников и выдал им хлысты, чтобы подгонять лентяев, тут такое в ходу. Его помощники следили не только за лентяями и нарушителями, но, чтобы в котле всегда имелась чистая вода. При таком скоплении, заполучить кишечные заболевания, раз плюнуть. За каждое выявление нарушителя помощникам полагалась награда.

Начать решили с простого. Режим работы несколько часов, после отдых, снова работа, питание три раза в день. Утром и вечером перекличка, и, если тебя на месте не окажется – получаешь штраф в виде дня бесплатной работы. Незачем им в город бегать, незачем. Всё что надо обеспечили, а лишних начальников и присмотра родственников мне тут не надо. Имитация работы, саботаж в первый раз – день бесплатной работы, во второй раз – давай, до свидания. Начало и конец работы, перерывы на отдых и на еду будем отдавать барабанной дробью. График по ходу подкорректируем, а часы, вот они, в самом центре поставили. В качестве пряника объявил, что наиболее сообразительные и трудолюбивые получат больше мяса, удвоенную плату, а может быть железный нож, бусины или даже магические вещи. На этот счёт, есть у меня неплохая идея. Причём соль будет именно их, а не родственников, которым пойдет плата только за базовую работу. Личную мотивацию пока никто не отменял. Проверено на самых разных народах и, уверяю, работает замечательно.

Для лучшего контроля нам прядётся вводить пятибалльную оценку результата труда, определять нормы работ, подбирать слаженные звенья – пятёрки, двойки или тройки. Кто сказал, что нельзя применить научную организацию труда даже в таких условиях, а? Конечно, личный пример важен, поначалу нам всё придётся показывать на личном примере, иллюзий никто питал. Хорошо, если получится отобрать хотя бы пару десятков способных к сложной работе. Чтобы втолковать все правила, потребовалось немало времени. Закончив с воспитательной работой, мы организовали совещание с обсуждением планов и графиков. Я начертил план лагеря, и мы согласовали расположение ямы для замешивания и замачивания глины, выжигания угля и травы, место под будущие печи, жилую зону, дорожки, загоны для скота, склады припасов, стройматериалов и т.д.

Из материалов у нас есть готовые подшипниковые узлы, направляющие, измерительный инструмент, элементы станков, струбцины, а из первой деревни, где Павел делал катамаран, мы привезли верстак в разборном виде, запас досок и бревнокол. Далеко не с чистого листа будем начинать, хотя многое без сомнения придётся делать повторно.

Вчерне план согласовали следующий: первый этап, десять дней – слесарка, устанавливаем токарный станок на барабанном приводе, мелкие на пружинном приводе, верстаки, стол для формовки кирпича, изготавливаем рамы для плетения матов, опалубку, лавку, ручные рамы для формовки кирпичей, дробилку и бревнокол. Строительство. Формовка и сушка кирпича для печей. Идея жить практически в шалашах ни у кого не вызвала энтузиазма, и поэтому дома и склады решили делать из саманных блоков, в виде полусфер, используя вращаемую опалубку. На мне шлифовка флюорита, бруски, раскраска посуды и кузня. Павел на катамаране доставляет стройматериал: глину, песок, древесину, щебень. Второй этап, обжиг кирпичей, изготовление полноценного ткацкого станка, кладка печей, выплавка мышьяка, очистка меди.

Споры и обсуждения затихли, как только принесли клетки с курицами и привели коз и ватусси. Павел с Мартином, забрав часть работников, отправились делать загоны для них. Джиткуту дожидался меня, усевшись прямо на землю. Я думал он за наградой прибежал, ан нет. Он, оказывается, выбил для нас хорошую скидку на медь и я, бросив все дела, отправился с ним на рынок, захватив соль и весы. Ларчик открывался просто, медь оказалась в три раза дешевле криц по причине совей хрупкости. Она для ковки мало подходила, и поэтому покупали её неохотно. Завесили все куски – ровно сто пятьдесят восемь килограмм. Полтора центнера! Неплохо! Только одна эта покупка оправдывала весь наш поход. Железа в крицах заметно меньше – сорок два килограмма с хвостиком, но цену на него торговцы отказались снижать категорически. Проблема одна – соли, запас которой и так после утренних трат просел на треть, на всё не хватит. Зная это, я захватил тюк чудесного мха и бусы. После споров и торга мы сошлись на том, что в оплату железа и меди идёт весь мох, полсотни корго, ожерелье из розового кварца, по два из волконскоита, африканского агата и кочубеита и пять ниток смальты. Жаба душит за железо столько отдавать. Туда, сюда, оплата, переноска, вот и день закончился. Хорошо, что в лагере работа шла ударными темпами. Поставили станок с приводом, два верстака, рамы для матов, общий стол, навес, скамьи и стойла. В последних пол выложили плотной глиной под небольшим углом и отделали досками крытую канаву для отвода мочи в яму – для очистки меди нам потребуется фосфор. За сутки бык выделяет примерно пятнадцать-двадцать литров мочи, а у нас четыре быка, плюс козы, так что в теории сотню литров они обеспечат.

На утренней поверке выявилось отсутствие ещё троих, итого, семьдесят пять. Честно говоря, рассчитывал, что уйдёт больше. Вчера Джон назначил двадцать семь штрафов, но, кажется, их это не сильно расстроило. Кормили от пуза, а самым лучшим давали мясо два раза в день, в то время как у себя они его месяцами не видели. Отношение к детям тут несколько специфичное не то, что у нас. Лучший кусок главе семейства, дети и подростки зачастую едят объедки.

Мартин с Павлом изготовили уключины и вёсла, простой ворот для перетаскивания брёвен и настелили из прочных жердей палубу катамарана, так что сегодня плывём за древесиной и глиной. Благодаря жёсткой дисциплине мы смогли более-менее управлять работниками, тем более утром по моей просьбе приходил Квеле и делал жёсткую «накачку» проштрафившимся. Родственники Нганго принесли часть каменного инструмента и ещё несколько топоров я купил на рынке. Две группы девушек направили на плетение верёвок и матов, остальные под руководством Джона будут весь день копать траншею под уголь, ямы для глины. Тройка самых сообразительных бурит ямы под опоры для навесов, Джон колышками наметил места и продемонстрировал как пользоваться сим чудесным инструментом.

После завтрака я, Мартин и Павел отплыли, взяв с собой запас еды и воды, ворот и двух спокойных быков, которых удалось загнать на катамаран только предварительно завязав глаза. По предложению Мартина наше судно окрестили «Ра».

На парусах мы добрались до устья реки, после убрали парус и мачту, посадили на вёсла по два гребца, благо ширина судна это позволяла. Первыми «десантировали» группу по добыче глине. От места её добычи до реки общими усилиями прорубили проход в лесу. За главного оставили Мартина. Продолжили путь вверх по реке, и вскоре до нас отчётливо донёсся мерный перестук топоров, которые звенели так, что казалось, будто бы бьют по металлической трубе. Работа у лесорубов шла вяло. За два дня они разрубили один ствол и только начали рубить второй. Что не удивительно, перерубить такое дерево примитивным топором уже подвиг, это вам не молочай. В помощь отрядили шестерых с топорами и тесло, по два человека на каждый отруб.

Оставшиеся со мной притащили ворот к оврагу и оттуда принялись рубить просеку. Есть по дороге очень крутой склон, на который без ворота даже два быка не смогут втащить бревно. Ворот – массивная прямоугольная клеть из брёвен, в центральном поясе которой просверлено отверстие для вала с ручками-шипами. Никаких подшипников, только колёсная мазь для смазки. Восемь человек перенесли его без видимых усилий и закрепили. Ворот вращают по трое с каждой стороны и по расчётам выдают усилие не меньше десяти тонн.

Годные, ровные деревья также шли в дело в качестве опорных катков или будущих опор навеса. Все оставшиеся не у дел отправились в лес искать смолу и тонкие ровные деревца, годные на жерди для забора. Проблема в том, что подходящего для строительства леса рядом с базой не так много. Деревца малорослые и чахлые, видимо, лес у города не раз выжигали. Имеет смысл всё необходимое заготовить здесь, а после сплавить по реке в лагерь, используя «Ра» как буксир.

Тяжёлая изматывающая работа и ничего больше. Тонкие жерди для забора связками стаскивали к лодке, увязывали лианами и скатывали в воду. Более толстые бревна рубили вдоль берега и сталкивали прямо в реку, после, зацепив за лодку по нескольку штук, сплавляли к месту добычи глины.

Как только подготовили просеку, ватусси стащили к реке отрезки стволов длиной по два, три и три с половиной метра. Мухуху весьма тяжёлое дерево, плотность сухого – девятьсот пятьдесят килограмм на кубометр. Брёвнышко длиной три с половиной и диаметром немногим меньше метра весило больше двух тонн. Скатывать вниз или перекатывать по брёвнам легко, в вот тащить вверх – целая история. От делянки до реки около километра. Вроде недалеко, но по дороге, как назло, расположен неглубокий овраг и пару крутых подъёмов. Никак не обойти! Если бы не быки, даже не знаю на сколько бы всё это затянулось, а так к обеду к «Ра» были привязаны две пальмы рафии, четырнадцать связок жердей, толстые брёвна, девять отрезков муху и венге, почти целиком ушедших под воду. Сруб пропитывали расплавленной смолой чтобы дерево не набрало влаги. Бревна и связки жердей сплавляли к тому месту, где Павел ставил небольшой причал для погрузки глины.

Приготовили обед, мяса не пожалел, на таких тяжёлых работах надо кормить от пуза, а иначе выйдет пшик. Местные тоже не зевали – нашли соты диких пчёл, убили пару змей и поймали обезьяну, которую с удовольствием уплетали, жаря куски мяса на длинных прутках на костре. Мне тоже предложили, но я от этого сомнительного удовольствия отказался.

После обеда тащили шестиметровое бревно венге. Этот ствол я планировал использовать в качестве тарана нового бревнокола. Тащить бревно весом за пять тонн вручную – удовольствие не из приятных. Оно цепляется за корни, проваливается и перемещается крайне медленно. Гиганта тянули все. И быки, и люди, и если на склонах под ствол подкладывали брёвна, то на подъёмах дополнительно использовали ворот, который переносили по мере перемещения нашей процессии. В овраге даже он не помог и срочно пришлось скапывать верхнюю часть склона. После отправили быков таскать глину, а сами, используя кран и биг-бэк, начали загружать то, что уже притащили на берег. Почти четыре тонны!

– Павел, вы поплавки с хорошим запасом сделали!

– Ну так ничего, ещё быков загоним и три десятка народу.

– Угу и ещё тонн двадцать дерева на буксире, парус то потянет?

– Проверим.

Тяжело осевший в воду катамаран неспешно двинулся вниз, таща за собой змею из жердей и брёвен. Чтобы он не тормозил и не замедлял ход, на плотах посадил самых юрких ребят, которым пришлось постоянно работать шестами, отталкивая бревна от берега. Парус ставили с некоторой опаской, а ну как разгружать придётся? Но ничего, лёгкий бриз нам здорово помог в транспортировке. Наш неказистый парус неспешно нёс катамаран по глади озера, словно не замечая длинного хвоста брёвен. На берегу нас ждали и разожгли костры.

***

Ранним утром сразу принялись за разгрузку. Короткие брёвна вытягивали на берег ватусси, а самое больше, под таран, тянули, как водится, переносным воротом. Одновременно, с помощью крана разгружали глину. Мартин, используя колеса и подшипники, сделал телегу с плетёными бортами и подогнал её на причал, мы ссыпали глину прямо туда и везли в яму. Павла отправили снова за глиной и щебнем, большие наносы которого были в устье реки.

Разделение трудового процесса оправдало себя на все сто процентов. Навесы росли словно на дрожжах. Пока первое звено ставило брёвна в ямы, второе следом заполняло место щебнем с глиной и утрамбовало, третье звено привязывало лаги для установки крыши. Параллельно собирали двухметровые сегменты для крыши. Из жердей вязали обрешётку, после прикрепляли маты из зелёного, невысушенного папируса, в изобилии оставшегося после расчистки. Сорок больших столбов, два десятка поменьше, тридцать метров в длину и три в ширину, крыша с небольшим наклоном. Первый навес с рядами двухъярусных нар из жердей и матов для сна и отдыха. Второй – послужит защитой от солнца для верстаков. Уже сегодня все будут ночевать не в шалашах, а на кроватях под крышей!

Для наковальни родственник Нганго притащили самую большую глыбу жадеита, над моими заказами трудится весь его род. Я не выдумывал ничего и изготовил из глины образцы того, что мне нужно в натуральную величину – прямоугольный брусок с пирамидальным носом и квадратными отверстиями в торце и сверху, диски для жернова, ступы, пестик и призмы.

Мартин с Иваном налаживали станки и бревнокол. Павел дважды плавал за глиной и один раз за щебнем, всё шло по плану. После плотного ужина ничего не предвещало беды, и я засел за чертежи ткацкого станка. Но неожиданно наш лагерь превратился в растревоженный улей. Выскочив на улицу, я увидел, как взрослые и подростки выбегали из-под навеса и неслись к лесу. Все истошно кричали и глаза их были полны животного ужаса. Я не понимал, что происходит, но не прошло нескольких минут, как лагерь опустел, установилась абсолютная тишина, которую нарушали лишь странные щелчки. Со стороны города к нам направлялись трое. Шли в припрыжку, словно вместо ног у них были пружины. Длинные пучки волокон покрывали их с головы до пят, на лицах одеты большие и вытянутые до груди деревянные маски с большими глазами и круглым ртом, в руках были трещотки, издававшие неприятные, режущие звуки. Зрелище пугающе, особенно для местных.

– Что за чучела? – спросил подоспевший ко мне Павел с шестом в руке.

– Хотел бы я знать.

– На учеников Квеле не похожи, – Иван подошёл к нам.

Тем временем неизвестные подошли и принялись прыгать и кривляться, гремя погремушками и оглашая округу криками.

– Уганго! Унганго! Унгано бингко!

Я не понимал ни слова, а на мои попытки заговорить колдуны не отзывались. Внезапно один из них потянулся к ножу на поясе и попытался прыгнуть к нам. Павел инстинктивно отступил и ударил его палкой наотмашь, попав тому в ухо. Чучело завалилось, словно мешок, а остальные «танцоры», завидев это, тут-же удрали.

– Нда-с. Похоже готов огурчик то. Слабоват оказался в коленках. А не сильно ударил, вроде, – Павел пожал плечами.

– Пульса нет. Чего делать то будем? – Иван склонился над телом.

– Не знаю кто это такие, но мы в своём праве, они же пришли и попытались напасть, – ответил я.

– Что с работниками то, вон смотрите, все разбежались, из леса смотрят, – Иван кивнул в сторону леса.

– Знаете что, давайте-ка завернем его в рогожу, вынесем подальше за забор и спать. Завтра будем с Квеле разбираться, кто это такие, – другого решения я не нашёл.

После провала колдунов часть работников вернулась, но никто не хотел мне сказать про колдунов ни слова. Ничего кроме того, что их называли угуду, я не узнал. Разгадка же оказалась простой. В доме меня ждала Кидагаа и тихим вкрадчивым голосом она рассказала, что угуду это очень могущественные колдуны, которые ходят по многим землям и никто не может помешать им. Ведь они легко могут приказать умереть своему врагу и то ничего не сможет противопоставить этому. От проклятья угуду нет спасения, и теперь до вечера все мы должны умереть! Угуду пришли несколько лет назад и забрали идол Кьяли. Они были настолько могущественны, что подчинили себе злого духа Магуту и поселились в пещере, где жили рандафи – что-то вроде летучих мышей, пивших кровь.

***

Утром ни Квеле, ни работников не было, тогда я сам отправился к колдуну. Старик с хитрым прищуром только разводил рукам и повторял мне один в один вчерашнюю историю, но намекнул, что если мы прогоним угуду, то он возьмёт на себя возвращение работников.

В общем выбора он нам не оставил, наверняка сам и подстроил всё, захотел нашими руками конкурентов убрать. Пересказав вкратце историю, я вызвал взрыв возмущения товарищей, но мы решил всё же проверить эту пещеру, колдуны, как я понял, не бойцы и никакого сопротивления оказать не должны. Кроме Нганго с нами никто не согласился плыть, мало того колдуны, так ещё и рандафи, а кевенги относятся к этим летучим созданиям с мистическим ужасом. Отплыв, мы сперва стали на якорь по центру озера, где я провёл полярную съёмку местности, а после Павел направил «Ра» к западному берегу, сплошь покрытому густым лесом. Если около селения берег озера низкий и заболоченный, то здесь он, словно фьордами изрезан мелкими заливами. Ветер был слабый, и парус едва двигал судно. Мы достигли крайней, северной оконечности озера только к полудню. Там, где-то в глубокой расщелине, заросшей лианами, и находилась пещера. Вход в неё нам показал Нганго, но сам идти отказался и позорно сбежал, когда нам навстречу, гулко хлопая крыльями вылетело нечто! Это вообще, что такое? Какие-то туши с размахом крыльев около метра и головой крысы. Подобное чудо ночью увидишь, в штаны наделаешь. Так как это создание летало неподалёку, я сумел его внимательнее рассмотреть и вспомнил, что встречал этих созданий в Африке. Молотоголовый крылан – представитель африканских рукокрылых, размах крыльев достигает метра, а вес у него не больше, чем полкило. Название он получил из-за вытянутой головы необычной формы, присущей, впрочем, только самцам. Кровь они, конечно, не пьют, питаются, фруктами, насекомыми и мелкой рыбой.

Пещера оказалась длинным и узким лазом, постепенно расширяющимся от входа. Вот значит, какая у нас обитель злобного духа подземного огня Магуту! Во все эти сказания, которых вагон и маленькая тележка в любой африканской деревне, я, конечно, никогда не верил. Якобы, Магуту зажаривает рыбаков, иногда ночью из пещеры слышны зловещие крики и видны отблески красного света. И если с криками все понятно – причудливая форма пещеры искажала звуки ветра, выдавая приличную какофонию не самых приятных звуков, то со светом… Не знаю, как и сказать, действительно, какие-то сполохи впереди, словно красные огоньки отражаются от стен пещеры, похоже костёр! Но вкупе, со странными завываниями ветра – это создавало неуютную, напряжённую обстановку. Поднеся факел ближе к стене пещеры, я увидел, что она сплошь состоит из мелких кристаллов фиолетового и кроваво красного цвета.

В пещеру мы зашли осторожно, прикрывшись щитами. Я шёл впереди, а Мартин замыкал колонну, всё время оглядываясь. Шли медленно, старались держаться поближе друг к другу. Стены пещеры отражали попадавшие лучи солнца и свет наших факелов, придавая всему красный оттенок. Наши лица, руки, всё казалось кровавого цвета, зрелище жутковатое. Теперь проход сузился, пришлось наклониться, хорошо, что щит пролез, его я всегда держал впереди и не зря, пройдя первый поворот, мы попали в небольшой зал, где нас с ходу обстреляли. Стрелы у местных совсем не как у монголов или английских лучников, они лишь воткнулись в щиты. Настал наш черёд достать арбалеты. Ответный залп и ещё один. Всё было закончено меньше, чем за пять минут. Колдунов оказалось трое и тяжелые болты не оставили им никаких шансов.

Не опуская щитов, мы прошли дальше, в конце пещеры оказался большой зал, со свода которого вниз головой свисали крыланы. Их было много, больше сотни. Свет факелов напугал их, они сорвались со своих мест и с пронзительными криками пролетели к выходу, нам оставалось только присесть и укрыться щитами. В пещере стоял тяжёлый запах нашатырного спирта, а пол был покрыт густым слоем грязи.

– Гуано?! – Павел повернулся ко мне.

– Нет, селитра! И мне, кажется, что её с запасом хватит для всех наших целей.

– Нда-с. Это мы удачно зашли!

Обследовав пещеру, мы нашли небольшую нишу со следами костра, где по всей видимости жили колдуны, там было множество масок, черепа, связки корней и трав, идолы, запасы еды, а в середине всего этого возвышался идол немногим меньше человеческого роста, вырезанный из чёрного дерева.

– Кьяли?

– Похоже на то, – ответил я.

– Так, а что дальше то, делать?

– Берите идола и везите его к Квеле, и передайте, чтобы к вечеру все работники были на месте, иначе я сильно разозлюсь! Время позволяет, и я, пожалуй, пройдусь вдоль восточного берега, может и найду что интересное.

– Может вместе? Опасно одному то! – разволновался Мартин.

– Да нет, думаю, уже больше никого не будет…

Пока Мартин с Павлом копались в барахле колдунов, они там, кстати, нашли местные деньги – бруски соли и большую связку мини-топориков, я времени не терял и отбил несколько образцов от стен пещеры, молоток то всегда со мной.

– Сморите, тут у нас уникальное явление – кианит-корундовые гнейсы с альмадином.

– Что, позвольте-с?

– Альмадин – самая твёрдая и самая распространённая разновидность гранатов.

– Я заметил там несколько крупных камней, – Мартин показал в сторону, – мы можем их обработать.

– Можем, конечно, но сколько времени это займёт? Камней у нас и так хватает, главное вот, смотрите, – я показал отбитый белый гнейс, с чёрными точками кристаллов. – Обратите внимание на мелкие, чёрные кристаллы в виде вытянутой призмы. Явно выражена продольная штриховка на гранях, а также плеохроизм.

– Прекратить выражаться! – Павел сдвинул брови.

– А это не ругательство, – улыбнулся я, – слово образовано от древнегреческих «плео» – больше и «хрома» – цвет по-нашему. Это способность некоторых кристаллов окрашиваться в зависимости от угла падения лучей света.

– Ярослав Александрович, прошу, избавьте нас от жутких подробностей! Вы же знаете, что мы ни черта в этом не смыслим!

– Хорошо, по-простому, это бадделаит или простой оксид циркония. Огнеупорность циркониевых выше двух тысяч градусов, и они обладают высокой химической стойкостью к расплавам, кислотам и щелочам, а значит, половина наших проблем решена. Тут его много, а извлекать из гнейса куда как проще, чем оксид хрома из кочубеита. Обойдёмся одним сепаратором.

– Значится, – Павел тяжело вздохнул, – нам суда ещё не раз предстоит наведаться.

– Точно!

Погрузив тяжёлого идола и убитых колдунов, как доказательство, отправились в селение, а меня высадили на западном берегу, изрезанном балками с мелкими ручьями.

Идти в заросшем лианами девственном лесу было тяжело, и до вечера я едва преодолел пять километров. Взял в сторону от берега, несколько раз поднимался на высокие деревья, осматривал местность, и вот, ближе к вечеру, мне бросилась в глаза чёрная полоса в небольшой балке. Интересно! С трудом нашёл балку, с берега её точно не увидеть, но добрался до коричнево-чёрных наносов.

Да это же мой профиль! Монацитовые пески! У меня на них глаз намётан. Не то чтобы большая редкость, в основном кварциты, шпаты в смеси с фосфатами церия, лантана и других редкоземельных металлов, смешанные с силикатом тория. Похоже, мы всё-таки запитаем наш Ключ! Подробности узнаем, как только изготовим спектроскоп, хотя сколько там будет их в процентах не столь важно, песка много, нам хватит с запасом!