Сны длиною в жизнь

Глава 8

Утро выдалось пасмурным. За окном еле слышно начинал моросить дождь, но всё же редкие его капли попадали на оконное стекло и от этого звука у Виктора начала болеть голова, в ней крутились обрывки воспоминаний из детства. Родителей он помнил смутно, их частое отсутствие по работе и бесконечные командировки, оставили в душе, незаполненные любовью и родительским вниманием, пустóты. Вечера Виктор часто проводил со старшей сестрой Аглаей, которая была очень умной и всесторонне увлеченной личностью. Но при наличии взбалмошного характера, быстро увлекалось новой идеей или хобби, но так же быстро и остывала. Так и не найдя себе достойное применение в жизни, так и не поняв, кем же ей все-таки хочется быть, она, спустя некоторое время, попала под влияние какой-то секты. Вытащить её оттуда так и не удалось: ни родителям, ни бабушке, ни супругу, с которым к тому времени они уже успели развестись. Где она теперь, Виктор мог только догадываться. Но это был её осознанный выбор, хоть и глупый – каждому своё и по-своему… А вот родителей почему-то стало жалко до слез, хоть их и нет в живых, но только теперь, спустя годы, Виктор понимал, что им нечем было бы гордиться, а точнее – некем: дочь в секте, а сын в коме, – кошмар да и только! Хотя он-то знал, что всё могло сложиться совсем иным образом. Жаль, что Вероника вечером не появилась, так хочется ей рассказать, что творится там, далеко-далеко, в его душе, за его облаками…

Рита спала на кухне, которая больше напоминала уютную небольшую комнату, с кухней в «американском стиле». С утра она уже успела заварить какой-то особенный, целебный травяной чай, но аромат был потрясающий, сделала ещё омлет к завтраку и выжала апельсиновый сок. Все это красиво располагалось на подносе, возле кровати Виктора и… О, чудо! На пороге палаты появилась улыбающаяся Вероника, за ней и Иван Петрович, тоже пребывавший в хорошем расположении духа.

– Доброе утро, – сказала оба в унисон и смущенно заулыбались.

– А чего мы такие грустные?– первым произнес доктор. – Вам плохо спалось, молодой человек? А ну-ка дайте-ка мне Рита его анализы. Ну-с, что тут у нас … так-так, ага … да-да… хорошо, ну-у…– в общем и целом неплохо, нет! Вероника Витальевна, проходите, чего вы там в углу стоите, как опоздавшая школьница? Что, дневник дома забыли или не выучили стишок?

– Я правда виновата, простите… Обещала вечером заехать и не смогла, но очень хотела, правда!– сказала Ника и аж покраснела, сама от себя не ожидая такой реакции. Не в её правилах было оправдываться за поступки и извиняться, мало ли что в жизни бывает, а тут аж прямо неудобно как-то.

«Вот же ж…! Ника возьми себя в руки!» – сказала она про себя и сделала глубокий вдох и выдох.

– Не волнуйтесь,– начал Виктор.– Мы с Ритой замечательно провели вечер, под конец я даже хотел пригласить её на танец. Но Рита сказала, что в первый вечер знакомства не танцует, возможно сегодня она согласится, да Рита? – он посмотрел на растерянную Риту и подмигнул ей, чем окончательно ввёл бедную женщину в ступор, и она тут же поспешила на кухню. Профессор оценил юмор Виктор громким хохотом и удалился по делам, пообещав зайти, когда Виктора повезут на процедуры. Вероника присела рядом с кроватью и с улыбкой на лице принялась кормить Виктора омлетом, он при этом стал автоматически жевать и открывать рот для новой порции завтрака как ребёнок. Из кухни вернулась Рита с омлетом и чаем для Ники, потом под предлогом того, что ей нужно купить продукты и заехать домой, навестить мужа, быстро собралась и ушла, пообещав вернуться к обеду. Всего за пару минут палата опустела и Виктор с Никой остались одни.

– Спасибо за завтрак, Ника… Было очень вкусно, я сам не заметил как всё и съел. А вы знаете,– продолжал он радостно. – Я вчера мог встать! Забылся и хотел встать, потому что Рита морила меня голодом, не давала попробовать горяченького бульона, представляете?… Я думал, вы передумаете и больше не… Словом, мне кажется я знаю вас давно и понимаю, что творится у вас в голове и душé… Ведь вы же неспроста тут…

– Виктор, успокойтесь,– наконец-то начала говорить Ника. – Вечером я была занята, ещё у меня были проблемы с машиной, ещё … Короче, у меня кроме вас полно работы, но обещания свои я сдержу, мы с вами доведём начатое до конца! Договорились?! Просто вы мне очень импонируете, как человек и как личность, кстати… А насчёт мыслей в моей голове…

Ника осеклась на полуслове и глубоко вздохнула.

– А почему вы ничего не спрашиваете о ваших родных и друзьях, вы не хотите ничего узнать? – решила она сменить тему и увести разговор в нужное ей русло.

– Я всё знаю, Ника! Вы даже себе не представляете, как много я знаю!

Виктор закрыл глаза и на минуту погрузился в воспоминания, чтобы яснее было понять, с какого момента ему начать свой долгий рассказ.

Вероника сидела молча, ей казалось, что этот мужчина напротив, видит её насквозь и таки читает её мысли. «Возможно ли такое?– думала она, и тут же сама себе отвечала,– почему бы и нет ?!»

– Очень хочу поделиться с вами своими ощущениями,– неожиданно сказал Виктор. – И думаю лучше, если вы всё будете записывать на диктофон!

-А мне показалось вы уснули. Лежите тихо, с закрытыми глазами, ничего не говорите.

– Я задумался, – тихо пояснил Виктор. – Рано или поздно меня всё равно начнут пытать и расспрашивать, таскать на интервью и прочее. Шутка ли – столько лет в коме, потом проснулся и жив здоров, могу полноценно жить … То, что не хожу, дело времени, а так я живее всех живых. – И Виктор улыбнулся, ожидая реакции Ники.

– Я конечно же готова помочь вам и выслушать все мысли. Это моя работа,– добавила она, после непродолжительной паузы, затем встала, подошла к окну и посмотрела на улицу. Но не найдя там ничего интересного, за что можно было бы зацепиться взглядом и полюбоваться, вернулась назад. Виктор молчал, казалось он совершенно не понимает с чего начать разговор и удастся ли ему передать на словах всю ту гамму чувств и эмоции, которые он испытал. А с другой стороны, поймёт ли его это женщина или воспримет всё, как бредовый рассказ полоумного идиота, до сих пор витающего в снах и не успевшего еще осознать всю реальность происходящего? Но если продолжать молчать и бояться быть непонятым, то он, Виктор, никогда и не узнает ответы на все эти вопросы.

– Я, – начал он неуверенно.– Я, пожалуй, начну с того момента, как попал в больницу. Или вы хотите, чтоб я вам вкратце биографию свою пересказал?

– Нет, ну что вы! – Ника была рада, что он наконец решился начать говорить. – Пожалуйста, говорите всё, что хотите сказать, а если возникнут вопросы – я запишу и задам их после. Идёт?…

– Да, давайте так,– Виктор улыбнулся, не в силах оторвать взгляд от Ники.

***

Профессор Тишинский сидел, как обычно, в своём кабинете. Каждый новый визит Ники открывал, для Ивана Петровича, в ней всё более и более прекрасные стороны, и черты характера. Казалось, что в этой женщине нет ничего, что можно было бы назвать «минусом». Безусловно, одни только положительные качества и безупречная природная красота.

« Я должен взять себя в руки! » – говорил себе профессор и каждый раз терял голову при виде Вероники. Вот и сейчас, она у Виктора, вся такая красивая, явно выспавшаяся и счастливая, и тот, в свою очередь, откровенно готов рассказать ей всю свою жизнь, и главное, про то время, что был в коме… Иван Петрович закрыл глаза и отчётливо, почти поминутно вспомнил хронологию событий того дня, когда Виктора привезли к ним в научный центр. Лишь по счастливой случайности врач скорой помощи оказался близким родственником профессора и моментально определил, будучи прекрасным реаниматологом, куда лучше везти больного, и кто действительно ему поможет. А иначе всё ! Любая из больниц, куда бы доставили Виктора, не смогла бы обеспечить надлежащую квалифицированную помощь и не потому, что не хотела, скорее наоборот, а потому, что не смогла бы. – Мало ещё в нашей стране первоклассных врачей, готовых работать на любых условиях, лишь бы работать, это не та профессия! Каждый труд должен оплачиваться по достоинству и уж тем более в медицине – здесь ошибки исключены, цена – человеческая жизнь!… Опять я о грустном. Так, стоп! – остановил сам свои рассуждения Иван Петрович и подумал. – Нет, всё-таки это не случайность, а иначе, как объяснить тот факт, что Виктор всё-таки очнулся, прекрасно себя чувствует, жаждет новых эмоций и хочет ЖИТЬ! А тогда, больше трёх лет назад, даже он – видавший виды профессор, не давал никаких гарантий, что пациент выживет, а уж тем более, что сможет вернуться к нормальной, полноценной жизни. Хотя об этом рано ещё говорить, посмотрим, что Виктор расскажет и понравится ли его рассказ тем, кто там наверху сидят. Тем, кто платит за весь этот комфорт и ждёт ответных положительных результатов,– подумал Иван Иванович и с недоверием посмотрел на рабочий телефон, опасаясь, что и мысли его тоже могут каким-то невероятнейшим образом сканироваться, и передаваться по кабелю «туда», где знают как правильно ими распорядиться, и применить в нужное время. Радовало только, что это не тридцать седьмой год и у власти не Сталин.

– Иван Петрович, через час операция, вы готовы? – раздался голос вошедшей медсестры.– Простите, я стучала, но вы не слышали, вот зашла напомнить. С вами всё в порядке?…

– Что за бестактность, милочка? – Иван Петрович был взбешен. – Если я не приглашаю вас в кабинет, значит зайдите позже! Ишь, взяли манеру, пользуетесь моей добротой! Выйдите вон! – уже, еле сдерживая себя, кричал он. – Если ещё раз такое повторится – уволю к чертям собачим! Нет, ну надо же, что себе возомнили,– уже сам себе под нос ворчал профессор, пытаясь успокоиться и восстановить дыхание. – Я же предупреждал – не входить без стука, не совать свой нос куда не просят. Боже! – поднял он руки к верху, потом схватился за голову и произнес. – Здесь же столько оборудования, ещё эти камеры, о них вообще никто не знает. Вот паршивка девка! Надеюсь она ничего не успела заметить?

А в это время Виктор увлеченно продолжал рассказывать Нике, про то, как он летел через какой-то туннель, про странного незнакомца с белыми зрачками, про людей, которые были как привидения, про себя и про свои ощущения от огромного экрана, как в кинотеатре, про музыку Вивальди, даже вспомнил первые строки сонета:

«Приход весны встречая звонким пеньем,

Летают птички в голубых просторах,

И слышен плеск ручья, и листьев шорох,

Колеблемых зефира дуновеньем…»

– Вы представляете, Ника,– продолжал он. – Эти строки звучали у меня в голове, я их до этого момент, ну вернее, до того момента не знал. И так все сезоны, все четыре сезона Вивальди звучали, а стихи в голове сами собой возникали. Я понимал, что жизнь наша бесконечна, что мы рождаемся и умираем, как и природа, как всё в этом мире. Мне стало ясно, что ничего на самом деле не меняется, это круговорот – рождение, жизнь, смерть, рождение… И так бесконечно, и не только с людьми и с природой, а со всем, что нас окружает и с тем, что нам не видно вооруженным взглядом, и даже с тем, о чем мы вообще не догадываемся. Вы меня понимаете, Ника? Все бессмертно и границ нет, но люди этого не знают, очень-очень многие не знают и даже не догадываются о том, что в сущности они из себя представляют. Я могу даже утверждать, что душа человека бессмертна, но это только избранные могут подтвердить. Вы знаете кто такие избранные? Мне почему-то кажется, что вы знаете больше остальных.

– Ну, догадываюсь,– это была первая фраза, произнесенная Вероникой, за последние два часа, что она слушала Виктора. Пока что рассказ его напоминал многие другие, подобные. В одно время в России, да и не только, случился бум клинических смертей, как казалось тогда. Книги печатались одна за другой, суть не менялась, только авторы, и все они в один голос утверждали, что видели свет в конце туннеля, и они летели на свет, и каждого из них звал голос, а потом они возвращались и так далее…

– Вы знаете о каких избранных я говорю?– как-то с недоверием переспросил её Виктор.

– Ну я думаю это франкмасоны, вольные каменщики, сейчас их называют просто масоны. Пожалуй на сегодняшний день, только ленивый не говорит о них и не обвиняет их в развале СССР и прочих, прочих бедах… Всё-таки ореол таинственности и таинств посвящения сделали своё дело.

– Кто? Масоны? Нет, – не дал ей закончить мысль Виктор. – Они-то тут при чём? Как говорится, если хочешь иметь власть, придумай себе религию, и кому-то это удалось сделать через масонство. Тем более, что первоначальной целью масонского братства, была анонимная помощь на благо всего и всех, и только во имя добра и процветания… А дальше всё самой завертелось, обросло мифами и легендами. Я бы назвал это клубом по интересам на высшем уровне.

– Я, если честно, не сильно вдавалась в подробности. Вы не устали, Виктор? – спросила Вероника и встала со стула, чтобы немного размяться от долгого сидения.

– Нет конечно! А вы? – и не дождавшись ответа продолжил, чтобы не оставить Веронике шанса опомниться и сбежать куда-то по своим делам.

– Просто понимаете, Вероника, что много информации это тоже плохо, особенно если она шокирующая. Если я зайду сейчас в церковь и скажу, что за грехи никого не наказывают, а страшного суда избежать можно – то вера падёт и начнётся самопроизвол! Очень трудно всегда: первооткрывателям, испытателям, ученым и тем, кто глубоко «копает»… Знания могут быть чистым ядом, если информации будет слишком много… или она не будет соответствовать вашему мировоззрению на данный момент, то вы можете просто умереть.

– Я поняла вас,– вздохнула Ника. – Может чаю? – предложила она. Но тут на пороге палаты показалась Рита и сказала, что через пятнадцать минут у Виктора процедуры, поэтому чай отменяется на неопределенный срок. Ника посмотрела на часы, потом с грустью на Виктора.

– Мне очень жаль, но на сегодня это всё, – произнесла она тихо. – Вечером я заеду, наверно на часик, но не обещаю. Вы не волнуйтесь, мы всё с вами успеем записать и переслушать ещё сто раз.

– Да я собственно и не переживаю, не мемуары же пишем,– Виктор улыбнулся и добавил. – Умирать мне пока рано, я только заново родился, так что успеем.

– Вам что-нибудь нужно, может есть какие-то предпочтения или просьбы ? Вы не стесняйтесь, скажите, я всё найду и привезу, мне нетрудно. Просто здесь телефоном нельзя пользоваться, отключать заставляют. Так что связи с Ритой и вами у меня нет. Вернее связь есть, но не сиюминутная, для этого Рите, как минимум надо спуститься и выйти во двор.

– Нет, спасибо, я в общем-то ещё и не очень-то освоился, пока. Желаний особенных нет, разве что,– Виктор выдержал долгую паузу, потом сделал глубокий вдох и, несмотря на присутствие Риты, сказал:

– Видеть вас чаще и встать побыстрее на ноги, вот и всё.

– Я вам ещё успею надоесть, произнесла Вероника, отводя взгляд от Виктора.– А вот ваше желание встать, это очень хорошо. Самое главное не унывать! Помните – уныние это грех. А вы верите в Бога, Виктор?

– Хм… Неожиданный вопрос, пожалуй оставлю его без ответа. Думаю в конце моего рассказа, вы Ника, сами сделаете выводы и найдёте правильный ответ, ведь вы же аналитик, – ударение было сделано именно на слове «Вы».

– Хорошо, пусть так. Хотите убедиться в моем профессионализме или не хотите отвечать на вопрос сходу?

– Скорее второе. Потому что боюсь спугнуть вас своими откровенными ответами.

В этот момент на пороге появился Иван Петрович, за ним ещё две медсестры. Вероника решила не задерживаться, всё-таки беспомощность мужчины, никаких чувств и эмоций, кроме жалости, не вызывала. Симпатия была, это точно, но только во время общения, а общая картина была плачевной.

«Ещё эта инвалидная коляска, чего они его тягают туда-сюда, везли бы на каталке в процедурную,– думала про себя Ника. – Черт, он же в туалет тоже сам ходить не может, а я тут расселась, ещё чайку предлагаю попить, а Виктор молчит, терпит наверное?» – продолжала ругать себя Вероника, а вслух добавила:

– Ну, на сегодня мы закончили, Иван Петрович, и Виктор молодец, он прекрасный рассказчик. И знаете, мне почему-то кажется, он сдержит своё обещание и встанет, думаю, даже раньше заявленного срока. Я не прощаюсь,– быстро сказала она, и не дав опомниться профессору, чтобы ни дай Бог, он не начал возражать, Ника удалилась из палаты.

Через пол часа она уже была у себя в офисе и с головой погрузилась в работу.

– Лариса, Илья ещё там? Если нет, то найди мне его срочно!

– Да, он тут, Вероника Витальевна, сейчас приглашу его к вам.

– И кофе пусть захватит, и Тараса!

Через две минуты Илья и Тарас показались на пороге кабинета Ники, заполнив собой достаточно большое пространство, сразу стало как-то тесновато, несмотря на внушительный размер помещения.

– Ох, ребята!– вырвало у Ники, при виде двух мускулистых молодых парней и она, не скрывая своего восхищения, предложила им присесть. Тарас ещё немного робел, при виде начальницы, поэтому растерялся и не знал как себя вести – присесть или вежливо отказаться.

– Тарас, ты не стесняйся, присаживайся,– поняв его растерянность, предложила повторно Вероника. – А то вы у меня, как «слоны в посудной лавке», порушите сейчас всё в кабинете,– и засмеялась так звонко, что оба парня тоже не выдержали и расхохотались.

– Илюш, скажи мне, что с квартирой Виктора?– спросила Ника, едва перестав смеяться. – Ты, может ремонт там какой-то сделаешь или как?

– Да там не совсем всё плохо: пыль, паутина, запах конечно есть, чего-то древнего, законсервированного. Воздух какой-то тяжелый, даже не знаю как объяснить? Короче, как по мне, то косметического ремонта будет достаточно. Стены покрасим, шторы поменяем, мебель тоже или оставим как память, пыль протрем, полы помоем!

– А вот меня интересует мнение Тараса, как мужчины,– Вероника слегка наклонила голову на бок и с любопытством посмотрела на парня. – Вот скажи мне, делать ремонт или оставить всё как есть, без пыли и мусора разумеется, просто чисто, но по-старому?

– Я не знаю в чём причина,– удивлённо ответил Тарас. – Чья квартира? Почему хозяина квартира нельзя об этом спросить?

– Верно подмечено. Но, значит нельзя, раз мы тебя спрашиваем. Если человек потерял всех близких ему людей, остался один и должен вернуться в свой дом, через пару-тройку лет отсутствия? Что ты на это скажешь, Тарас? Мне нужно твоё субъективное мнение.

– Ну, тогда точно всё поменять, а лучше бы вообще и квартиру саму сменить, – ответил тот.

– Ты знаешь, хорошая мысль, молодец! Илья, ты как думаешь сам?– спросила Вероника.– Может займешься этим вопросом, узнаешь там хоть, что да как и мне потом только варианты покажешь, ну ты меня понял, да?!

– Я всё сделаю, не беспокойтесь, Вероника Витальевна. Мы можем идти?

– Да, спасибо, молодцы ребята, идите.

– Лариса, что у нас на сегодня, кто записан?– поинтересовалась Ника. А после уточнения всех нюансов, снова с головой погрузилась в работу, да так, что мысли о Викторе остались где-то в недосягаемости.

Глава 9

Иван Петрович, в выдавшийся короткий перерыв в работе, сидел в своём кабинете, пил чай и смотрел новости, комментируя всё очень эмоционально:

– Как всегда бестолковые из многих известных и состоятельных людей, участвуют в дебатах, при этом явно говорят как по шаблону и вообще – кто их считает умными? Марионетки все!… Ну вот опять коррупционеры борются с коррупцией! Смешно, ей-богу! – возмущался профессор и недоумевал, как всё-таки несправедливо кому-то с рождения достаётся всё и сразу, а кто-то должен всю жизнь трудиться и пытаться каждый день доказывать, что он достоин того места которое занимает. – Мы всего лишь пешки в чьей-то очень умной игре под названием Жизнь,– продолжал свой мысленный монолог профессор, уже идя в операционную, при этом сам себе кивал и поддакивал. Но когда началась операция, Иван Петрович тут же изменился в лице – полностью собрался и сосредоточился, отогнав все посторонние мысли прочь.

***

Вечера не вносили никаких корректив в нынешнюю жизнь Виктора. Он так же как и все предыдущие дни ждал, теперь уже не только Нику, как женщину, которая ему симпатична, хотя эта женщина безусловно стоит того чтобы её ждали, но и Нику, как внимательного слушателя. Не многим понятны будут его рассказы и Виктор это осознавал, а с другой стороны – он же не Юрий Гагарин, на которого страна возложила большую ответственность за полет. Он простой, обычный гражданин своей страны, который по непредвиденным обстоятельствам попал в аварию и потерял всех и всё. Несколько лет провёл в коме, потом очнулся и стал каким-то другим, изменился в душе, но не перестал верить в чудеса, желать жить и любить:

– Прекрасный сюжет для мелодрамы, домохозяйки будут очень довольны, если мою историю запишут и напечатают книгу, а лучше – снимут сериал. Вот будет над чем и о ком переживать вечерами,– думал Виктор и совсем не радовался такому раскладу событий.

– О чём задумались, любезный? – спросил профессор входя в палату. – Вы сегодня молодцом, у вас есть все шансы на полное выздоровление, голубчик. Ваши анализы близки к идеальным, не смотря ни на что, вы боритесь и хотите жить. Я заметил, кстати, ваши взгляды в сторону Вероники Витальевны или скажите – показалось?

– Что, простите?– переспросил Виктор, хотя прекрасно расслышал вопрос Ивана Петровича, просто решил немного оттянуть время и придумать достойный ответ.

– Ничего, ничего такого! Не обращайте внимания на старика, я просто довольно долго уже живу на свете и научился различать взгляды, хотя возможно, что я ошибаюсь. У меня вот какой к вам вопрос будет, разрешите задать?

– Конечно, зачем вы спрашиваете?– удивился Виктор и немного насторожился.

– Всё дело в том, – начал профессор. – Что всё это, ну то что с вами произошло, это же феноменально! Вы понимаете?

– Да, точно! Вы же пишите диссертацию, профессор,– прервал его Виктор. – Вы хотите присутствовать при нашем общении с Вероникой Витальевной, да? Так я не против, но только с одним условием – через неделю, не раньше, пожалуйста.

– Странная просьба, а почему именно через неделю, а не вчера,– не выдержал профессор и съехидничал. Ему совсем не обязательно было присутствовать в палате, даже можно сказать – вообще не нужно было тут находиться. Достаточно камер и монитора компьютера в его кабинете, чтобы быть в курсе всего, что происходит, и когда приходит Вероника, и даже, когда её там нет вовсе. Но выдавать главную тайну было строжайше запрещено, поэтому Иван Петрович решил поиграть немного в обиженного профессора, для которого диссертация это главная цель, так же как и успехи самого Виктора. И он продолжил:

– Так у вас от меня какие-то секреты? Раз вы не желаете моего присутствия здесь, ведь неделя это очень большой срок, я боюсь упустить главную мысль и идею вашего рассказа, поймите.

– А вы поймите меня, как мужчина мужчину, всего неделя и вы можете присоединяться, профессор.

– Ладно, мой друг, пусть будет по вашему… Договорились! Я зайду с утра – это стандартный обход, уж не обессудьте.

«Он всё-таки обиделся!» – подумал Виктор, но вслух ничего не сказал, просто закрыл глаза, тем самым дав понять, что на сегодня разговор окончен. Иван Петрович неспешно вышел из палаты и увидел Нику, спешащую ему на встречу. В какую-то минуту их взгляды встретились и по телу профессора пробежал разряд тока, который заставила его остановиться и замереть на месте как статуя. Сколько времени он мог простоять вот так, как каменный, глядя на ангела, спешащего к нему из райского сада, чтобы подарить минуты счастья и согреть его сердце?…

– Иван Петрович, дорогой, вам плохо?… Сердце? … Что?… Вы слышите меня?

– Со мной все в порядке, Вероника Витальевна, не беспокойтесь!

– Ой, ну слава богу! А то вы стоите как мумия – бледный и … В общем я испугалась и немного растерялась, думала что-то с сердцем у вас! Уже хотела звать на помощь, но вы заговорили. Что с вами было? Может позвать кого? – Ника не могла прийти в себя от испуга.

– Я ж говорю, всё в порядке, всё хорошо! Просто вечер, устал, операция была сложная, всё-таки я пока ещё практикующий нейрохирург, понимаете! Я ещё ого-го!– особо подчеркнул он слово «практикующий и ого-го», намекая на то, что полон сил и возможностей, для чего только именно он не стал уточнять.