Не герои
Кстати, самой нашей активистки не было. Куда-то убежала. Зато на веранде с мрачным видом сидела Яна, куря сигарету. И хоть она как была хмурой и тощей девицей, так и осталась, но внешность ее явно улучшилась за последние дни на свежем воздухе и натуральных наркотиках. Увидев меня, она лениво махнула рукой, приветствуя.
Из короткого разговора выяснилось, что за ремонт Марселлинн взялась сразу после моего отъезда, намереваясь успеть к возвращению. Шум и топот рабочих стали мешать Яне, и она перебралась в подвал, определившись с местом обитания. Через какое-то время из подвала сбежали мыши, крысы, пауки и тараканы, а также прочая мелкая живность. Зато там приблудился огромный, толстый и полосатый кот. Однако скоро их обоих оттуда выгнала Марселлинн с рабочими, добравшаяся до подвала, так что Яна и кот вернулись обратно в ту комнату с раскладушкой, где я поселил их в первую ночь. Котяра развалился на веранде и полностью игнорировал нас.
– Всё понимаю, – буркнула она. – Но раздражает.
– Меня это уже раздражает, – сообщил я ей. – Но из Среднеокска надо было побыстрее сваливать, чтобы не привлекать ненужного внимания.
– Вижу, что прошло всё удачно, – отстранённо замечает провидица. – Хотя этот не похож на того, кого я видела.
– Лицо ему поменял. А девицу вообще зомби сделал.
Яна поперхнулась табачным дымом. Я не выдержал и сам закурил.
– Тебе вообще Марселлинн рассказывала, кто я?
– Упомянула, что ты некромант, да я и сама видела. Вообще прикольно, я раньше всей этой тёмной мистикой увлекалась. В сатанистки даже записывалась…
– Ну, вот и считай, что Люцифер услышал твои молитвы. Определил тебя в подручные к тёмному магу.
Мы бы так долго стояли и трепались за жизнь, если бы не вернулась Марселлинн и не вставила мне за хамское отношение к новым членам команды.
– Ты бы сначала их заселил, а потом языком трепал, вот тебя хлебом не корми, дай с симпатичной бабой поболтать.
– Оу, я уже симпатичная, а не страшила упоротая? – не осталась в долгу Яна.
Ну, как водится, две бабы в доме – это уже тихая гражданская война. И пофиг, что одна мёртвая, а другая социофобка, редко выползающая из своего гнезда. А тут ещё и третья…
– Кстати, я тебя же просила блядей в дом не тащить?
Решение пришло мгновенно.
– А она с нами и не будет жить постоянно. Так, будет у неё тут временное обиталище, да и убежище на всякий случай. Завтра квартиру ей сниму в центре, ну или просто в приличном районе. Иначе как она работать будет? Не может же Стас её регулярно на себе таскать.
– Кстати, а какая у него способность?
В общем, пока заселяли новых постояльцев, народ друг с другом познакомился, выяснил друг о друге все подробности. И даже об отсутствующем здесь Гарри. Яна увязалась с нами, и я расспросил девушку о том, кем она вообще была и как в такое дерьмо попала.
Обычная история, кстати говоря. Родилась и выросла недалеко отсюда, в Великоуральской области, в бывшем «почтовом ящике». Их тут на Урале, как блох на собаке. В советское время был вполне себе приличный городок. Сейчас – разваливающийся, угнетающего вида населённый пункт, в котором нечего ловить. В школе училась плохо, потому и метила не в институт, а в ПТУ. Потому и поступила во что-то такое швейное, жила в общаге, всё бы ничего, вроде и подработать можно, и учишься, да влюбилась в укурка, который и подсадил девушку на наркоту. Так Яна оказалась там, где её и подобрал я. Очень банальная для Великоуральска история. Здесь спрос на наркотики до того огромный, что на борьбе с ними сделал себе состояние нынешний мэр Великоуральска, по совместительству и лидер русских националистов Урала, – Яков Рабинович. Почва оказалась столь благодатной, что местные, голосуя за него, даже закрыли глаза на судимости за реальную уголовщину. Только ни хрена городу это не помогло. Потому что уж больно удачный узел для наркотрафика завязался. Считай, ворота в Азию. Или в Европу. Смотря с какой стороны глядеть. Хотя у меня имелся план. Нет, не тот.
Когда вернулся Гарри, – кстати, за ним смотался Стас: дорогу он уже запомнил,– мы сели за столом на кухне, единственном целом помещении в доме, потому что Марселлинн переделала ее быстрее всего, я посвятил народ в свою миссию.
Жатва.
У некромантов много плюсов. И мёртвых из могил поднимать умеют, и зомби делать, да и почти бессмертны, и убивать одним касанием пальца – запросто. Но всё это не забесплатно. Примерно раз в год мы обязаны продлить и оплатить контракт с тёмными богами, дарующими способности на год.
Плата простая: тридцать жертв, убитых в течение пяти минут. Это мне такая скидка за то, что молодой. Никанор платил пятьюдесятью душами в год, и если бы не ушёл, то плата могла и возрасти.
Чтобы не пугать население, мы, как правило, маскируем это под какой-нибудь несчастный случай или террористический акт. Помните, несколько лет назад в одной из скандинавских стран какой-то отморозок положил около восьмидесяти подростков, расстреливая их, как в тире? Ну так вот, это один из некромантов там работал. Сволочь, кстати, та ещё, но про него я после расскажу.
Давайте серьёзно. Какая бы ни была политкорректность или толерантность и вообще непротивление злу насилием, инстинкт самосохранения – древнейший. Он отключает всё наносное, цивилизационное. Раз на раз не приходится, но из тех людей хоть один, да смог бы начать сопротивление. Но только не когда убивает некромант.
Вот такие дела. Завалить кучу народа и не спалиться. Учитель вообще решал вопрос просто, поджигая интернаты для умственно отсталых. Власти винили подопечных, а народ подозревал власти в склонностях к социальному дарвинизму. Всё идеально.
Я же так не мог. Вернее, ещё как мог, но Марселлинн была против убийств невинных. Попытался ей втолковать, что все люди сволочи, неважно, что они делают, но наткнулся на стену непонимания. Я полагаю, что дело в сериалах и фильмах про супергероев, которые я оставил, чтобы не скучала, в восстановительный период. Комиксы она вообще не воспринимала— увлекалась серьёзной литературой, а тут вот внезапно предложила, раз так сложилось, самим стать супергероями – и способности имеются…
Учитель объяснял, что со своей любимой он потому много лет прожил в согласии и счастье, что не пытался бороться с тараканами в её голове. Много жертвовал на образование в имперские времена, а в советское время помогал жене искать одарённых детей и помогал им получать высшее образование.
Вот такая вот, у его Алевтины была заморочка. Ненапряжная, скажу откровенно. Я-то сначала сам ожидал, что меня подпишут на волонтёрство в сфере просвещения масс, и изрядно удивился, когда Марселлинн решила бороться с преступностью.
Ну, а что поделать? Нам пару столетий вместе жить. Лучше не ссориться. Потому и решили жатву собрать среди верхушки криминалитета и его покровителей из высшего руководства полиции Великоуральска.
Примерно раз в квартал они собирались на небольшие посиделки в клубе «Золотой телёнок», находившийся,– да-да!– в том самом многострадальном Горном районе Великоуральска. Как раз где-то тридцать человек, плюс-минус. В случае недостачи можно добрать охранниками, а в случае переизбытка – просто пристрелить их. Вам их жалко? Мне нет.
Вот примерно это я и рассказал своей команде.
Итак – реакция. Марселлинн, понятное дело – за. Она же агитировала за такой подход. Лиза, бывшая Ирина, как скажут, так и сделает. Гарри задумался, но в целом ему нравилось. К бандитам у него свои счёты, он регулярно видит последствия их деятельности. Яне малость пофиг, – её-то мы вытаскивать не будем: зачем она нам в центре событий? – она просто обещала посмотреть в видениях, что из этой затеи выйдет. А вот Стас открыто недоумевал.
– Я реально не врубаю, зачем всё усложнять? – спросил он. – Берём стволы, заходим в любую клоаку Горного района и кладём всех уродов, которые там тусят. Тоже ушлёпки и дегенераты, раз вам обычных граждан не охота валить.
– А эти скоты пусть живут дальше? – вспыхнула Марселлинн. – Да от последствий их действий в год умирает больше, чем жатва требует.
Стас примирительно поднял руки.
– Да чё вы? – спросил он. – Как скажете – так и сделаю. Мне главное, чтобы клиент доволен был… Мне плата нравится, так что командуйте.
На том и решили.
Post Scriptum
Задолбавший меня любознательный читатель, может поинтересоваться, а чё за нахер все эти тёмные боги? Если я им жертвы приношу, то что, я злая сила, которая служит Тьме? Вот уж херушки. Во-первых, тёмными, обычно называют все хтонические силы, что значит просто «подземные». Андеграунд так сказать. Они не добрые и не злые. Они просто древние, проявились ещё в те времена, когда наши предки жрали друг друга, что американские копы пончики. И потому на наши гуманистические заморочки им насрать. Гуманизму лет двести-триста, и то его соблюдают через раз, а милой традиции жрать ближнего – десятки тысяч лет. Так что если вы чего-то от них хотите, то жертву выньте и положите. Только сначала убедитесь, что вы с ними связались, а то можно хоть полгорода перерезать и всё бестолку. Как понять, что тёмные боги вышли с вами на связь? Очень просто. Вы лежите в гробу в белых тапочках. Я серьёзно. Без последствий для мозга с ними общаться только перейдя мост между жизнью и смертью на ту сторону. Это и есть инициация некроманта. Учитель пробил насквозь моё сердце старинным кинжалом, произнеся слова древнего заклятия. Да, вы правы. Все некроманты сами давно мертвы и стоят по ту сторону жизни. А как иначе-то и с тёмными общаться и с контингентом управляться? Как я заметил в этой истории – у всего есть своя цена. И прочитав пару книжек по некромантии, вы некромантом не станете, если у вас не будет учителя, который вас отведёт за ручку на другую сторону. Впрочем, некоторые, особо одарённые пытаются… Но что с ними происходит вы узнаете из дальнейших историй.
И ещё. Насчёт Наёмника. Вы же скажете, что нельзя таких людей брать в команду. Он же негодяй, убивал мирных граждан и всё-такое… Во-первых, вам-то что за печаль о тех гражданах, которых, вы кстати говоря сами недолюбливаете, в обычное время. Серьёзно. Кто из вас позитивно относится к мусульманам? Поднимите руки! Маловато будет. Маловато. Так что не надо вот. Во-вторых, какая разница. Ну убивал и убивал. Лишь бы человек хороший был (подмигивающий смайлик).
История четвёртая. Жатва
– Привет! – жизнерадостно сказал я Гарри, выходя из-за шкафа. Тот вздрогнул и уронил на пол какую-то металлическую медицинскую приблуду, которую тащил к столу.
– Твою мать, Антуан! – возмутился он. – Ну какого хрена так шутить? И как ты сюда попал?
Мы были в морге, где работал Гарри. Меня сюда доставила Марселлинн, которая могла приходить сквозь стены и проносить всё, что у ней было в руках. Это я и объяснил нашему мортусу.
– Понятно, – сказал он. – А за каким хреном тебя сюда занесло?
Гарри был не в настроении, потому что терпеть не мог, когда его пугают. Это для него чревато ненужными метаморфозами.
– Да как и собирался, за ингредиентами, – просветил я его. – Лизу пристроил, снял ей небольшую однушку в центре, сориентировал на работу секретаршей в компании, которую контролируют пара наших будущих жертв, теперь жду результатов и собираю компоненты для ритуалов жатвы и пары грядущих.
– А что надо?
– Я прошёлся вдоль рядов холодильников.
– Да не особо много, но сложное всё.
– Чего-нибудь от девственницы не требуется? – поиронизировал он.
– А есть?
– Привезли одну с утра. Семнадцать лет, и целка, что для Земли Горя удивительно.
– Значит, не изнасиловали?
– Да нет. Случайно под раздачу попала вчера, шайка малолетних упырей шутки ради скинула её с моста над железной дорогой. Перелом шеи – и готово. Вот в пятом ящике лежит, отдыхает. Сама детдомовская, родни нет, так что потрошить можно невозбранно. Только сам, ты следов не оставляешь.
– Действительно упыри. И импотенты походу, – я подошёл к указанному ящику и открыл его. – На самом деле, от девственницы не так уж и много надо…И девка красивая, ну не страшная… Блядь!
– Нихрена. Проверил – целка.
– Да она живая!
– Что?!
Гарри подошёл к трупу, пощупал руку, шею.
– Пульса нет, – поднёс руку ко рту. – И дыхания тоже.
– Но душа-то в теле! А прошло уже…
– Пять часов.
– Именно. Душа отделяется через час после смерти. Здесь она на месте. Значит, девица жива, только…
Я внимательно всмотрелся в тело мнимой покойницы. Жизненные процессы заморожены, всё очень похоже на то, что я сделал с Ириной, готовя её к жизни зомби. Почти, но не то,– как говорил учитель.
– И что это всё значит? – Спросил Гарри.
– Это всё означает, что на моей территории завёлся конкурент. Но вот в чём проблема…
Я провёл рукой над телом. Девчонка, кстати, симпатичная: волосы рыжеватые, слегка вьются, кожа белая… нет, не потому, что девочка в холодильнике лежала,– от природы такая. Вообще, чем-то напоминает анимешную красотку. Жаль, глаза закрыты, но я более чем уверен, что они большие и зелёные. Ничего, красавица, считай, тебе повезло. Успеешь ещё мерзостей насмотреться своими наивными глазищами. Добрый дядя-некромант тебе в этом поможет. Ладно, это всё лирика, надо переходить к конкретике, а то наш мортус тут стоит ушами хлопает.
– То, что с ней сделали, похоже на подготовку к зомбированию. В кровь попал специальный яд, который делает живого человека похожим на труп. Но вот приготовлен он весьма халтурно.
– То есть? – Гарри снял с себя очки и протёр их. Волновался. Тут холодно и сухо, с чего бы стёклам запотеть?
– Яд, который мы даём жертве, должен настаиваться в чаше из черепа либо алкоголика, либо наркомана. У меня такая есть. От учителя осталась. Хорошая вещь, раритетная. Говорят, Никанор какого-то известного литератора, сидевшего на морфине, на голову укоротил. Когда тот от наркоты умер. А вот это варево, скорее всего, готовилось в обычной кастрюле. Ну и собачья кровь вообще не нужна. Надо только каплю своей кровушки, и это не для впадения в состояние псевдосмерти. Это для подготовки к подчинению, уже после того, как поднимаешь тело.
Гарри слушал меня, раскрыв рот. Не каждый день вот так вот услышишь от некроманта о тонкостях его работы.
– Значит, это не конкурент. Это кто-то нахватавшийся знаний из разных источников, но имеющий силу. Потому яд и сработал почти как надо. Если бы этот кто-то всё сделал правильно, то я не смог бы её пробудить раньше положенного срока.
– А сейчас можешь?
– Да. Только подожди пару минут.
Я позвонил Марселлинн и попросил меня срочно забрать. Та поворчала, вспомнив моё обещание самому выбираться, но пообещала через пять минут быть.
– Действуем так. Я сейчас пробуждаю нашу спящую красавицу, быстро захлопываю холодильник и сваливаю с Марселинн. Ты ждёшь, пока проснувшаяся девица не начнёт истерить, орать, стучать, потом её освобождаешь. А, и вот что. Как только буча утихнет, собери-ка мне чутка печёночки, только не алкоголика: здоровая печень нужна; глазное яблоко, это по возможности, пофиг, от кого, три фаланги пальца и спинной мозг, сколько добудешь, и зубы, желательно молочные, но если детей не привозили, пойдут просто здоровые.
– Ага. А что с конкурентом делать будем?
– Выясни, кто её живую в холодильник отправил. Это или из мортусов кто-то, или из врачей. Потом мне скажешь, я пообщаюсь. Любители мне тут нахрен не нужны.
Из стены появилась Марселлинн.
– Дорогая! – сказал я ей пафосно. – Помни, что я люблю только тебя!
И сказав это, я быстро пробормотал: Эт ревертере. После чего поцеловал в губы «мёртвую» девушку.
– Как в сказке! – выдохнули эти два обормота. Я косо посмотрел на них и задвинул ящик с медленно оживающим телом обратно. Что-то странное почудилось мне в нём, но времени выяснять не было. После чего мы с Марселлинн покинули помещение.
– Любимая, у меня к тебе вопрос. Когда, наконец, у нас дома закончится этот грёбанный ремонт?
– Подожди дня три, – проворчала она. – Ты знаешь, сколько лет этому дому и сколько лет его не ремонтировали?
– Да с шестидесятых в нём никто не жил, после того как сбежавшие зэки вырезали семью местного литератора. Дом же построили в начале двадцатого века.
– Вот. Так что не задавай тупых вопросов и вообще заткни пасть, и проверь, много ли там насосала эта шалава.
Я только усмехнулся про себя. Женщины. Что с них возьмёшь. Закурил и медленным шагом пошёл к остановке, чтобы ехать к центру. У Лизы на её новой работе перерыв ещё через два часа, можно было не спешить. Мы решили встретиться лично, чтобы не палить каналы связи: за новенькой могут приглядывать. Я же мог замаскировать нашу встречу так, что посторонний наблюдатель видел бы только девушку, обедающую в одиночестве.
Кафешка располагалась в центре города. Неподалёку от мэрии и рядом с Университетом. По определению Марселлинн, «хипстерская едальня». Что это значило, я не понял. Выпал как-то из моды последних лет, единственное, что настораживало, так это приписка к любому блюду и напитку слово «крафтовый». Впрочем, ладно. Мне-то ни запор, ни понос, ни отравление не грозят, так что можно попробовать. Правда, не удержался от издёвки, спросив, крафтовый ли у них персонал. Девицы за кассой как-то опешили и испуганно посмотрели на меня.
– А вот у ваших конкурентов напротив и работники крафтовые, – сказал я. – Так что думайте сами. В нашем капиталистическом мире беспощадной конкуренции сложно выжить.
И отошёл к столику, где меня ждала Лиза с добытой информацией. А насосала она, кстати, много чего полезного. Во-первых, точную дату. Во-вторых, состав. Больше тридцати бандитов там будет, но ненамного больше. В-третьих, она выявила ещё ряд интересных фигур, которых там не будет, но которых можно заготовить на будущее.
Кстати, сама Лиза немного отошла от шока, связанного с безвременной смертью, и теперь наслаждалась жизнью, что выражалось у неё в безудержном блядстве.
Я всё это записал и решил перекинуть Стасу. Может, у того вопросы какие возникнут. Он сейчас потихоньку щупал охрану в «Золотом телёнке». На всякий случай. И да, исход жатвы Яна не видела. И не увидит. Это незапланированное мероприятие, в расписании его нет.
Выйдя из кафе, я закурил и подумал: а не слишком ли я иду на поводу у Марселлинн в вопросе жатвы? Может, и стоит как-то помогать людям, почистить Горный район, но вот сама жатва— дело всегда проблемное, так стоит ли его усложнять? Хотя… Ладно, Антуан, кого ты обманываешь, тебе понравилась её идея. Ты хочешь доказать самому себе, что ты хоть и не самый законопослушный гражданин, но и не полная мразь.
Не к месту вспомнил свою самую первую жатву. Она состоялась ровно год назад, и процесс контролировал учитель.
Мы остановили какой-то автобус с гастарбайтерами на трассе между Великоуральском и Староуральском. Просто там посредине как раз и стоял домик Никанора, в котором он жил последние десять лет, изредка выбираясь в крупные города. Войдя внутрь, я устроил бойню. Щадить никого не стали, включая водителя. Как раз тридцать человек набралось. Сам автобус сбросили вниз, в ущелье, имитируя несчастный случай.
Не сказать, что я такой уж борец за права человека, да и гастарбайтеров я не люблю, и вообще немного расист, но было как-то мерзко на душе. Люди же не бараны, чтобы их вот так. Хотя, конечно же, бараны, причём все, – кого я обманываю? Но лучше уж откровенную мразь завалить. Пусть им воздастся, хотя бы частично.
Вот взять руководителя компании, куда устроилась работать Лиза. Обыкновенный гопник, прошедший все карьерные ступени, от шестёрки до главаря банды. Сколько за ним трупов – любой некромант обзавидуется. И да, у нас это необходимость, а он чисто по фану. И ладно во времена разборок, когда деваться некуда, но сейчас-то зачем? Удовольствие, да? Будет тебе удовольствие. Пусть это будет своеобразным равновесием. На каждую мразь, считающую себя круче всех, тоже найдётся засранец, который убьёт из соображения «ничего личного – только бизнес».
Вот в таких мрачных размышлениях я и вернулся домой ближе к вечеру. По дороге со мной произошла одна забавная история. Решил я пройтись пешком по улице Леонарда Коэна. Ноги размять, да и от маршруток уже тошнило. Иду, никого не трогаю, как вдруг из пятнадцатиэтажного муравейника, сверху, этаж десятый вроде бы, что-то падает с диким криком. Бум, шмяк, короче, труп. Подхожу, смотрю – ну да. Девица-суицидница. Молодая, глупая, парень её бросил, вот она с горя и решила суициднуть. А вот хренушки! На меня внезапно нашла какая-то злость. Вернул выдернутую душу в тело (ну, а иначе как бы я узнал такие подробности?), и бабёнка начала оживать. Поднимается и смотрит на меня дикими глазами.
– Иди, работай, лентяйка! – крикнул я на опешившую дуру. – Откосить от жизни хотела? Хером тебе по лбу!
– Вы-вы-вы-вы кто? – заикаясь, спросила девица.
– Некромант. Между прочим, со смены домой иду. Отдохнуть хочу, а тут ты со своим суицидом. Пиздуй домой, живи и мучайся. Раз уж ты в России, сучка, значит, в прошлой жизни эпично накосячила и пока карму не отработаешь, даже не думай о смерти!
– Но он меня бросил! – начинает голосить дурёха.
Кто «он», мне вообще неинтересно. Много их тут таких бродит.
– Блядь! Да всех бросают! Если каждая баба после этого с десятого этажа бросалась, то рожать было бы некому!
– Правда? – как-то внезапно успокоилась девчонка.
– Клянусь Анубисом, Плутоном и архангелом Гавриилом! – положил руку на сердце я.
Она почему-то сразу мне поверила и, кивнув, похромала в сторону пятнадцатиэтажного здания, из которого только что выпала. Я улыбнулся.
С девицей той мы больше никогда не виделись. Я только выяснил, так, ради интереса, что она всё-таки нашла мужчину своей мечты. Вышла за него замуж и переехала из Горного района в Юго-Западный. Родила двух детей и вообще была счастлива. Каким бы странным это ни казалось. Впрочем, много ли ей надо было? Я же пошёл к себе домой, наслаждаясь прекрасным вечером, когда даже эта клока выглядит красиво и умиротворённо.
Гарри был уже в усадьбе, его машина, которую он наконец купил, какая-то подержанная иномарка, стояла во дворе.
Надо бы его расспросить, как прошло пробуждение спящей красавицы,– подумалось мне. С этой мыслью я пошёл к двери поискать нашего мортуса, но меня перехватил на полдороге наёмник.
– Антуан, слушай. Три дня – это нихуя не реально. Такую операцию надо минимум месяц готовить.
– Стас, у меня нет месяца – у меня нет даже недели. Обряд должен быть проведен до следующего понедельника.
– Вот я и говорю: может, блядь, выберем цель попроще? А этих пидорасов завалим в следующем году.
– Нет, – ответил я. – Не пойдёт. Тёмные уже настроились на получение именно этих душ.
Тёмным, честно говоря, было пофиг. Им нужна была жатва. Просто это я уже настроился на вырезание главарей преступного мира Великоуральска.
Тяжёлый разговор прервали Гарри и Яна, вывалившиеся покурить на веранду. Дома курение запретила Марселлинн. Она вообще такая поборница здорового образа жизни. Чем, честно говоря, меня уже достала. Впрочем, в подвале Яна могла плевать на её запреты, но его пока ремонтировали, так что курить вся наша компания бегала на веранду, а курили мы все, кроме, разумеется, моей любимой.
– Я даже не представлял, что наш начальник знает так много матерных слов и может их так виртуозно использовать в многоэтажных конструкциях, – смеясь, закончил он историю.
Яна слабо улыбнулась, и это означало, что ей просто пиздец как смешно. Ну, она у нас изначально эмоционально неразвитая была, потом наркотики и новая теперь жизнь добили её окончательно, так что она стала выглядеть какой-то заторможенной.
– Ты про сегодняшний труп в морге? – я отошёл от Стаса, давая понять, что разговор закончен.
– Ага, про неё. Прикинь. Так и не выяснили, какой врач из больницы наверху написал в заключении про перелом шеи и отправил девушку к нам.
– А у вас что?
– Да её даже не смотрели особо. Сам знаешь, вчера много кого привозили. Ну так вот, наш начальник с главврачом больницы разругался вдрызг. Вообще, что у нас живое тело в холодильнике оказалось,– это общий косяк.
– Да вы бы это не заметили до тех пор, пока тело вскрывать не начали.
– А мы и не начали бы. Там ещё лежал документ типа завещания, что вскрывать запрещено…
– Топорная работа. Шито белыми нитками. Если бы стали проверять…
– Кто? Ты знаешь, сколько нам жмуров привозят каждый день? Не надо, так не надо. Никто заморачиваться не будет.
– Раз на раз не приходится, – заметил я. – Потому нам и нужно выловить этого активиста броуновского движения, что контору, сука, палит. Я пока не хочу никуда из Великоуральска уезжать.
– Я тебе вот что скажу, – возразил Гарри. – Искать надо кого-то из больницы, потому что он слишком хорошо знаком с порядками нашего морга.
Я тоже закурил и, не став возражать, посмотрел на Яну.