Гибель Лодэтского Дьявола. Третий том

Толпа рассмеялась: Рернот на жениха для герцогини не тянул. Разозленный тем, что над ним хохочут, парень кинулся на Рагнера, намереваясь перерубить того в поясе. Герцог с кошачьей ловкостью отпрыгнул назад, отчего удар Рернота пропал, затем будто рухнул, ударив противника по ногам, и опрокинул того на брусчатку. Без тяжелой защиты Рагнер мигом вскочил. Пока Рернот, опираясь на свободную руку, поднимался, он выбил ногой его меч, мастерски поймал оружие противника и замахнулся сам – сделал вид, что еще немного и опустит клинок на голову Рернота – «белобрысый» в испуге плюхнулся назад на камни. Бой длился меньше минуты, и по его завершении на всю площадь раздались овации, перемешанные с оглушительным свистом: лодэтчане истово восхищались и гордились своим вождем – те, кто сидели, все встали. Рагнер протянул руку Рерноту, помог тому подняться и отдал меч.

– Не кисни, – тихо, чтобы никто их не слышал, сказал Рагнер. – Был бы ты легче обряжен, может, и вышло бы толку больше. А так: тяжелый, потный, пить хочешь – целый день на жаре – под нагрудником уже пожар вот-вот случится… Тело зря нагружаешь и утомляешь без нужды. Рернот, я понимаю, что в этом железе ты себя тверже чувствуешь, но учись быть голым да не слабым перед мечом и человеком, который его держит. Мужик ты и правда смелый, так чего боишься? На другой бой сними кирасу и защиту с ног. Готовься и кольчугу скоро снять. Убить тебя здесь никто не собирается, не то что в бою. Ну что такой смурый? – усмехнулся Рагнер, видя, что парень, который считал себя великим воителем, поник головой. – Подумаешь, проиграл… Я тут любого уделаю, а то, что на землю сел… Бывает… Никому неохота умирать, да еще в такой прекрасный весенний день, – главное: подняться и снова попробовать навалять… И я не раз проигрывал… Дай-ка мне свою пятерню, – протянул Рагнер согнутую в локте правую руку.

Рернот сразу заулыбался от такой чести – побрататься с самим Лодэтским Дьяволом и, довольный, соединил свою руку с его рукой «в замок».

– Теперь сделай так, чтоб я не пожалел, – так же тихо, но зло сказал Рагнер, разжимая пальцы – Если опозоришь наше братство, я тебе эту руку отрублю. Больше в мои разговоры первым не лезь. Я и покалечу тебя, и лицо разобью так, что уродом останешься.

Приглаживая волосы и отряхивая одежду, Рагнер отошел к эшафоту. Раздался новый шквал оваций со свистом от восхищенной толпы вояк. Герцог Раннор лишь улыбнулся и, забирая у друга свой меч, сказал ему:

– Аргус, угомони их живо.

Тот поднял вверх полусогнутую, сжатую в кулак руку – и шум стал резко стихать.

– Заткнулись! – крикнул Аргус. – Следующие на сёрёдину! Живее шевёлимся! Чёрез минуту не начнём: расходимся и драим свои жилища, а кто-то и уборные!

Рагнер закинул кольчугу на плечо, на руку положил цепь с кошельком, а меч взял так, чтобы его можно было легко достать из ножен. С угрюмым лицом он пошел к ратуше и у входа в нее оглянулся – новый бой уже начался.

Зайдя за ворота, он увидел Маргариту в светло-голубом платье – том самом, в каком она когда-то провела свой «идеальный день» Матронаалия. Нежно-голубой, почти белый, цвет платья очень подходил и нынешнему светлому, солнечному дню: девушка казалась олицетворением весны и ее свежести. Черная свирепая Айада, виляя хвостом, стояла подле нее. Силясь «удержать грозное лицо», Рагнер направился к ним.

– Ты чего мне тут, пленница, вольно шастаешь? – резко спросил он девушку, положив свободную руку на собачью голову, что стала тереться о его ладонь и лизаться. – Чего молчишь? Отвечай давай.

От такого приветствия Маргарита изумленно округлила глаза и часто захлопала ими.

– Соскучилась… – тихо и обиженно сказала она. – И Айада тоже…

Рагнер вздохнул и дал команду собаке на лодэтском. Та бросилась к деревьям у конюшни, а он повернулся к девушке и улыбнулся:

– Еще не расплакалась? – уже с нежностью глядел он на Маргариту.

– Рагнер! – выдохнула она. – Ты такой…

– Тс… тихо, – цыкнул он. – Ты так тряпку из меня сделаешь, – ласково добавил Рагнер – Видала, что пришлось только что учудить? А то решили, что я размяк тут с тобою и добрым стал.

– Видела, – сдвинула она брови. – Чуть сама не умерла от переживаний. Хорошо, что быстро всё закончилось.

– Розу принесли?

Маргарита сразу же расцвела и кивнула.

– Она просто чудесная, Рагнер!

– Рад, что понравилось, однако я не тебе ее купил.

– А кому?

Маргарита пыталась понять: новая ли это шутка или он серьезен. На ее губах лежала легкая улыбка, но зеленые глазищи пытливо смотрели на Рагнера.

– Кому-кому… – пробурчал он. – Айаде!

Маргарита сжала губы в притворном гневе, зато теперь ее глаза пылали любовью.

– Куколка моя, – прошептал Рагнер. – Иди наверх… А то я хочу тебя целовать, а здесь нельзя – ты у меня пристойная дама. Но еще немного, и я сломаюсь. Пошли, моя красавица. В таком узком платье здесь вообще не стоит разгуливать. Я минут через восемнадцать приду к тебе, – подмигнул он девушке, которая опять заулыбалась и немного порозовела в щеках.

Он подозвал Айаду и проводил Маргариту до лестницы. Девушка и собака поднялись наверх, Рагнер же быстро осмотрел, что происходит в залах первого этажа, после чего сам поднялся по лестнице.

– Соолма у себя? – спросил он у дозорных на втором этаже.

Те подтвердили. Сбросив им на стол кольчугу и ремень с кошельком, но не расставшись с мечом, Рагнер пошел выше. Он постучался в дверь второй спальни на третьем этаже и услышал голос Соолмы. Открыв незапертую дверь, мужчина увидел свою подругу у окна. Ее лицо ничего не выражало, но Рагнер хорошо знал Соолму и видел, что она скрывает за показным равнодушием боль.

– Здравствуй, – проходя к окну, сказал он.

– Здравствуй, Рагнер, – спокойно ответила Черная Царица.

– Кормила сегодня собаку?

– Конечно, – с серьезными глазами улыбнулась она и обратила лицо к замку.

– Значит, розу видела… – заключил Рагнер и вздохнул. – Соолма, кажется, у меня с ней чувства… любовь… Хочу, чтобы ты знала. Что скажешь? Только не лги.

– Я рада за тебя, – холодно говорила Соолма. – Я могу ее принять, если ты так хочешь. Не беспокойся.

– Я собираюсь хранить ей верность, – тихо сказал Рагнер, внимательно глядя на свою подругу. – Иначе она не простит и иного не примет.

Соолма скривила рот. Ее черные глаза будто застонали в муке.

– Говорил тебе: не влюбляйся в меня, – продолжал Рагнер. – У нас никогда не могло быть будущего, сама всё прекрасно знаешь: рано или поздно всё бы закончилось… Да и не стою я твоих страданий. Сейчас ты убедилась в этом лишний раз.

– Не продолжай, – справилась с собой Соолма. – Я всё понимаю.

Рагнер посмотрел на нее еще немного и, не зная, что еще сказать, пошел к выходу.

– Спасибо, – произнес он у двери. – Если теперь тебе что-то не захочется для меня делать – просто скажи. Или если комната другая нужна, то выбирай любую…

– Нет. Я привыкла. Не тревожься ни за меня, ни за себя. Ни за нее, – холодно говорила Соолма. – Я не причиню ей вреда.

– Хорошо, спасибо еще раз, – открыл Рагнер дверь, но остановился в раздумье на пороге. – Вот еще что… Собаку больше не корми. Ты там ныне не только розу можешь увидеть. Больно будет нам двоим.

С этими словами он вышел в коридор и там тряхнул головой, прогоняя из нее образ Соолмы – страдающей, но гордой, и такой дорогой его сердцу подруге, что он убил бы любого, кто бы ее обидел. В этот миг Рагнер Раннор хотел убить самого себя. Однако через пару шагов он уже улыбнулся, зная, что его с нетерпением ждет подобная весне златоволосая красавица. Рагнер сбежал по лестнице на этаж ниже и, к своему удивлению, обнаружил у дозорных взволнованного Эорика.

– Чего еще? – проклиная всё на свете, спросил Рагнер.

– Градоначальник, – сказал тот. – Только что. В башне ждет.

Теперь Рагнер по-настоящему помрачнел. Он тяжело посмотрел на друга и, перекосив рот, задумчиво усмехнулся.

– Замени Аргуса, – сказал Рагнер. – Пусть он идет к входу в башню. Я там тоже буду. Совиннак в кабинете?

Эорик кивнул и поспешил вниз. Рагнер в молчании надел кольчугу, закрепил ремень и цепь. Снимая с головы капюшон и выправляя хвост волос, он с печалью посмотрел на дверь своей спальни, после чего стал медленно спускаться по лестнице.

________________

В кабинет, что был на последнем этаже смотровой башни, первым вошел Аргус, Рагнер появился за ним. Ортлиб Совиннак стоял у окна, заложив руки за спину, смотрел на Главную площадь, где шли бои, и не спешил оборачиваться. Одет он был как средней руки торговец – в тунику до колен с воротником-капюшоном. Голову венчала черная тока из фетра. Напольные часы в кабинете показывали конец третьего часа. Обычно так рано Рагнер в ратушу не возвращался – и из этого следовал вывод, что бывший градоначальник наблюдал за тем, как он приехал и как дрался.

«Значит, Маргариту тоже видел в окне», – понял Рагнер и сказал своим людям по-лодэтски:

– Выйти всем, кроме Аргуса.

Рагнер прошел к стульям у большого стола в центре кабинета, подвинул один из них ногой для градоначальника, а сам сел по другую сторону стола. Аргус остался стоять с рукой на мече недалеко от двери.

Ортлиб Совиннак медленно повернулся и встретился взглядом с Лодэтским Дьяволом: глаза-прорези столкнулись с колючим стеклом, и никто не собирался уступать.

– Садись, – процедил Рагнер.

Они вместе отвели глаза. Ортлиб Совиннак, будто бы не замечая Аргуса, протопал мимо него вглубь кабинета и сел за спиной Рагнера на скамью. Тот, разворачиваясь по ходу движения бывшего градоначальника, был вынужден встать, повернуть стул, снова сесть и сложить на груди руки так, чтобы его правая ладонь касалась рукояти кинжала.

– Как будет угодно долгожданному гостю, – усмехнулся он. – Шапку сними.

Ортлиб Совиннак молча снял току и шапочку под ней, наклонил голову.

– Гюс Аразак, – сказал Рагнер правду, на всякий случай защищая Маргариту.

– Разумеется, – усмехнулся Ортлиб Совиннак, надевая нижнюю шапочку и току. – Гюс – пронырливый подлец и гнус. Так я его прозвал… Он сперва кажется полезным… особенно, когда садишься с его спины на коня… Но вы еще крупно пожалеете, как и я, что связались с ним.

– С чем пожаловал? – холодно спросил Рагнер. – У меня мало времени.

Ортлиб Совиннак гордо поднял голову, выставив вперед бородку клинышком.

– Я готов вам помочь, – ответил он, упустив почетное обращение к аристократу. – Я дам вам план подземного хода. По пергаменту будет видно, что ему не менее сотни лет. И вторую, с таким же планом, дам бумагу, какой тридцать лет. Время – это доказательство неподдельности бумаг. Ход Альбальд Бесстрашный приказал засыпать много лет назад после неудачного заговора, но завал лишь на выходе и его можно будет разобрать дня за три. Герцог Альдриан о нем не знает. Ведет ход в покои самого герцога Лиисемского. Всё очень просто.

– Слишком, – проговорил Рагнер, не сводя глаз с бывшего градоначальника. – А как насчет других ходов? Или Альдриан дурак, что имеет один заваленный ход из замка?

– Я вам и о другом расскажу, не беспокойтесь, – с достоинством в голосе отвечал Совиннак. – И как заманить в ловушку герцога Альдриана Лиисемского, тоже открою, но дальнейший разговор случится только после того, как моя супруга покинет ратушу и будет в безопасном месте. Я же останусь. Я не боюсь. Когда она будет в безопасности, вам принесут планы и я проеду с вами туда, куда пожелаете. Более я ничего не скажу, пока она не покинет это здание и я не увижу ее на площади в том окне.

Рагнер встал на ноги.

– Мне неинтересно, – ответил он.

Ортлиб Совиннак ожидал чего угодно, но только не этого. Он непонимающе и зло взглянул на Рагнера, а тот ему самодовольно улыбнулся.

– Я ухожу, – сказал Рагнер. – Ты тут тоже не рассиживайся. Кабинет люб тебе, да он уже не твой, а мой. После меня – на выход. Тебя проводят за ворота, и чтобы больше я твою бородатую башку не наблюдал – она мне не нравится. С удовольствием попрощаю ее с твоей толстой шеей.

Рагнер направился к выходу. Совиннак вскочил со скамьи и крикнул:

– Говори, что хочешь! Всё сделаю!

Рагнер хотел уйти, ничего не ответив, но у порога развернулся и с презрением посмотрел на бывшего градоначальника.

– Шестнадцать полных дней прошло! Нужно было появиться намного раньше.

Он вышел, хмурясь, напряженно думая и вспоминая короткий разговор. На винтовой лестнице, не оборачиваясь к Аргусу, Рагнер сказал:

– Альдриана уже нет в замке.

Они продолжили спускаться, и только на первом этаже Рагнер остановился.

– Он бы не пришел так поздно, если бы действительно хотел сдать своего герцога, – тихо сказал Рагнер Аргусу. – Скажи, что ты думаешь?

– Скорее всёгё, ты прав, – ответил его войсковой наместник, отводя в сторону глаза. – Разговор был слишком коротким. Нё он собирался остаться. Мы могли бы понять, допрашивая, лжет ли он.

– Нет… Он бы сказал нам правду, но как-то всё равно обманул бы нас… У этого медведя два выхода из берлоги, как у барсука из норы… если не больше… Так, скоро будет наступление. Три дня у нас есть. Скоро будут гости – надо их встретить так тепло, как мы умеем, – растянул улыбкой свои большие губы Рагнер. – Позаботься, чтобы войско завтра было трезвым. С завтрашнего дня совсем не пить. Начинаем готовиться к громовой атаке.

Рагнер замолчал и прислушался.

– Слышу, как он топает, – тихо добавил герцог. – По этой лестнице, должно быть, едва забирался в свой кабинет… Еще и волевой… Вот что… – нахмурился Рагнер. – Ты думаешь: что я только из-за нее так поступил. Не только. Сложно объяснить… его кабинет в том желтом доме оказался очень непохожим на спальню в ратуше, где я живу: будто два разных человека. Я таким людям не доверяю. Но ты прав в том, что если бы я только из-за нее решал, то и тогда, не думая, его бы выставил.

________________

Маргарита сидела за столом, уткнув в него локти и поддерживая ладонями голову, убранную белым, шелковым платком. Ожидая куда-то запропастившегося Рагнера, она любовалась желтой розой, что обрела дом в округлом стеклянном кувшине. Уделив всё внимание цветку, девушка не видела, как входил и выходил из ратуши Ортлиб Совиннак. По странному совпадению Маргарита думала о «муже» и о том, что тот ни разу не подарил ей букета или иного бесполезного, но милого подарка, – ни до, ни после венчания. Затем она осознала, что ей вообще никогда до этого дня мужчины не дарили цветов. Даже Нинно, не считая ирисов на колечке.

Она услышала стук в дверь и узнала «руку», но на всякий случай спросила прежде, чем открыть дверь.

– Умница моя, – зашел Рагнер, закрыл дверь на засов и обнял ее. – Не забывай спрашивать.

– Ты опять в кольчуге… – удивилась девушка.

Рагнер вместо ответа быстро поцеловал ее и отошел.

– Айада! – крикнул он, проходя в комнату. – Твоя очередь, моя девочка.

Собака уже неслась к нему – через миг она прыгнула лапами на нагрудные пластины и нежно заскулила хозяину в лицо, будто хотела сказать, что соскучилась намного больше Маргариты. Рагнер, чтобы не поранить собаку, осторожно взял ее за передние лапы и спустил их на пол. Приказав Айаде сидеть, он стал наглаживать ее большую черную голову.

– Что случилось? – спросила Маргарита. – Ты какой-то не такой… Или ты опять меня разыгрываешь? – весело прищурилась она.

Рагнер потянулся к ней и снова поцеловал, затем достал из кошелька небольшой мешочек из камышовой рогожи.

– Это тебе, – сказал он. – А роза Айаде!

Маргарита, успокоившись, взяла кулек. Рагнер чмокнул ее в лоб, отошел к сундуку и стал снимать кольчугу, а девушка присела за стол и, открыв мешочек, искренне обрадовалась лакомству.

– Спасибо, – положила она орешек в рот. – И за розу тоже. Я когда ее увидела, так поверить не могла. Еще ведь так рано для роз. И целый день я сижу и смотрю на нее… Лишь когда Айада тебя почувствовала и встала, то я тебя увидела на площади… – говорила она и грустнела. – Рагнер! Что случилось?

Рагнер молча подошел к сидевшей за столом девушке, встал позади нее и, обнимая ее за плечи, поцеловал в макушку через платок, а потом уткнулся носом в ее голову.

– Кушай сласти, – услышала Маргарита его тихий голос.

– А ты хочешь?

– Нет.

– Я боюсь жевать, пока твой нос в моей голове: вдруг его откушу, а безносый рыцарь мне не нужен, – пошутила Маргарита, но Рагнер не откликнулся шуткой.

Он разомкнул объятия и присел рядом с ней на стол. Не улыбаясь, Рагнер легонько приподнял лицо девушки и нежно погладил ее щеку пальцем.

– Правда роза понравилась? – тихо спросил он. – Всего-то цветок… Завянет через пару дней, и ты о ней забудешь.

– Нет! – встала она со стула и сама обняла его за шею. – Не забуду никогда. К тому же мне до этого дня мужчины никогда не дарили цветов. Ну, лишь брат Амадей однажды тоже желтую розу дал, но он же священник, а более никто, даже дядюшка или братья…

Улыбаясь, Рагнер простонал в притворной жалости и крепко прижал ее к себе.

– Бедняжка! Тогда это хоть не первый, но последний цветок в твоей жизни!

Маргарита запрокинула голову – он, извиняясь, поджал губы.

– Я не шучу. К таким угождениям я не склонен… Я сам не помню, сколько лет назад дарил цветы. Лет шестнадцать прошло – это точно. Еще до Сольтеля…

– Тогда я тем более эту розу никогда не забуду, – прошептала Маргарита, преданно глядя на него зелеными глазищами.

Вздохнув, Рагнер стал снимать с ее головы платок. Под ним показались собранные в жгут и закрученные в пучок волосы.

– Никого больше на площади не видела? – спросил он, расправляя светлые локоны и любуясь их золотым блеском.

– Много кого. Там же поединки… Аргус на эшафоте…

– Раз Аргус на эшафоте, то не видела… – тихо и медленно проговорил Рагнер, поднял девушку на руки и понес ее к кровати.

Он уложил ее на красное покрывало, но более трогать не стал: упал рядом и закрыл лицо локтем. Маргарита молчала, понимая, что произошло что-то очень плохое, и затаив дыхание ждала его слов.

– Рааагнер, – жалобно позвала она. – Я сейчас заплачу.

Он вздохнул, опустил руку и повернул к ней голову.

– Говорил же, что боюсь тебя. Вот, надо бы сказать, а не решаюсь, – он провел рукой по ее волосам, задерживая руку у щеки. – Твой супруг только что приходил…

Маргарита широко раскрыла глаза. Рагнер убрал руку, а девушка села на кровати спиной к нему и стала размышлять над услышанным.

– Ты свободна, – произнес он. – Если хочешь, то уходи.

Маргарита резко развернулась и хмуро уставилась на него.

– Серьезно, – тихо сказал Рагнер. – Мои люди отвезут тебя в дом твоего дяди к тому вонючему деду. Супруг наверняка быстро найдет там тебя.

– Так Ортлиб меня не ждет? – с надеждой спросила Маргарита. – Ты с ним договорился или нет?

Рагнер приподнял голову и строго посмотрел на нее.

– Ты меня за кого принимаешь? Я тебя вот так просто сменяю, как уже ненужную вещь? Тебя, красивую, на скрягу Альдриана, да ради старого, плюющегося Ивара?

Маргарита обрадовалась и бросилась к нему на грудь не хуже Айады.

– Рагнер! – глядя в его глаза, возмутилась она. – Ты меня доведешь! Сразу сказать не мог? Я думала, что Ортлиб уже меня поджидает!

– Пытался сказать, как умею, – повеселел Рагнер и обнял ее. – Так что, у тебя супруга точно больше нет?

Маргарита помотала головой.

– Надо было всё же вдовой тебя сделать, – проворчал Рагнер. – Еле сдержался… Если бы слова не дал, то…

– Он ушел? Живым и невредимым?

Рагнер кивнул.

– Ну и хорошо, – ответила она, запуская руку в щель рубашки и поглаживая его грудь – Не хочу, чтобы такой страшный грех на нас висел.

– Ты моя добросердечная! Я же рыцарь: мне можно убивать без греха.

– Он мне жизнь спас, – серьезно проговорила Маргарита. – Я не хочу быть с ним и боюсь его, но смерти ему никогда не пожелаю. Пусть будет сам по себе и живет как ему угодно, – снова начала она поглаживать грудь Рагнера.

– Пару минут, моя добрая красавица, – вздохнул он и остановил ее руку. – Я пойду ополоснусь: весь потный от этой жары. И побреюсь, пожалуй, а то будешь у меня ходить, как Ивар, с красным носом и щеками.

Рагнер, вспомнив короля Ладикэ, тихо засмеялся, закрыв лицо ладонями и порой фыркая в них.

– С меридианским у тебя вроде неплохо, – опуская руки, сказал он. – Знаешь, как этот шепелявый, старый хрен тебя обозвал? Крафифая!

Маргарита тоже рассмеялась.

– Крафифая моя! – обнял ее Рагнер и перекатил на спину. – Из-за такой крафифой война могла начаться между Лодэнией и Ладикэ. Я всю встречу держался, но этого вынести не мог – в конце концов улыбнулся. Бедствия, значит, у всех из-за тебя, – нежно поцеловал он ее губы. – Я сегодня едва этих всех не переплюнул!

Рагнер приподнялся на кровати и, стоя на коленях, расправил плечи – будто сбросил с них тяжесть.

– Ладно, крафифая, пойду приведу себя в порядок и тоже буду крафифивым… На самом деле нехорошо смеяться над Иваром. Я его как никто понимаю: я тоже когда-то не все звуки выговаривал, но ты бы у меня была «кашивой», а не «крафифой»… – улыбнулся он, показав серебряные зубы. – Быстрее бы отделаться от этого шепелявого козла, – потер он лицо руками, вставая с постели. – Видеть его нету сил.

Сделав пару шагов к уборной, Рагнер вернулся, оперся рукой о столб в изголовье кровати и внимательно посмотрел на Маргариту – она запрокинула к нему голову.

– Поедешь со мной в Лодэнию? – спросил Рагнер. – Правда, как и говорил, не много я могу тебе предложить: лишь мой старый замок в Ларгосе. Ну а там – посмотрим…

Зеленые глазищи будто стали ярче. Не раздумывая, Маргарита радостно кивнула головой, а рот Рагнера расплылся в широкой улыбке.

– Не уходи никуда! – приказал он. – Так и лежи! Я мигом.

Он подошел к собаке и, поглядывая на Маргариту, стал что-то говорить Айаде на лодэтском.

– Раз так, – сказал он. – Будешь ты теперь Айаду кормить, пока меня нет. Я сегодня приучу ее к тебе. А потом и рубашки мои стирать заставлю! – строго добавил он.

– Я с радостью. Я умею стирать.

– Ни за что! Ты у меня только для любви. И еще сласти трескать, – взял он мешочек с орехами и кинул его на кровать рядом с Маргаритой.

– Чтобы скучно не было, пока я там вожусь.

Оставшись одна, Маргарита перевернулась на живот и положила в рот орешек. Ее взгляд уткнулся в розу, и она с нежностью посмотрела на дверь, за какой шумел Рагнер.

«Лодэния, – думала она, – королевство, похожее на спины трех гигантских рыбин. И еще множество мелких островов-рыбешек плавают около них».

Девушка резко встала с кровати, бросилась к своим учебникам на столе, взяла «Географию» и открыла карту Лодэнии. Она нашла Ла́ргос посредине полуострова Ти́дия: указывающий на храм меридианский крестик в треугольном сколе вогнутого контура на карте.

«Самая северная страна! Линия Льда так близко!»

Ощущая шероховатость краски, Маргарита провела пальцем по названию родного города Рагнера и. не сдержавшись, поцеловала крестик на карте. После она отложила учебник, прикрыла ставни и снова легла на кровать. Поглаживая пальцами свой живот, она улыбалась.

«Новая жизнь и вне меня, и внутри меня, – думала Маргарита. – Я должна была бы бояться того, что ждет нас с моим малышом, но раз Рагнер будет рядом, то я ничего не боюсь».