Ожерелье Зоны
Капитан кашлянул.
– Так вот, – засуетился Шарапкин, ощущая в голове блаженную леность, а к товарищу капитану братскую любовь. – Вышел мужик в комбезе на середину двора, развернул ствол на подъездную дороги и как пальнет пламенем. Мне даже у забора жарко стало от такой радуги. Честно сказать, я немного струхнул. Почудилось, что сейчас он развернется и как по мне даст, – прапорщик махнул рукой, замолчал, соображая продолжение. Но продолжение не складывалось, время шло. – Во-от.
– Ты что Таирову про меня наплел? – спросил Чаушев, читая на пустом и пьяном лице Шарапкина его мысли. Впрочем, читать было уже нечего.
– Я?! – Шарапкин выкатил глаза и подался вперед. Его удивление и обида в голосе выглядели весьма убедительно. Но капитан продолжал гнуть свое.
– Мне надо знать точно, что именно ты ему рассказал. – Впервые за все время их застолья капитан посмотрел на охранника. Посмотрел строго и как-то опасно. Даже будучи под «медовым шафэ», Шарапкин явственно прочел это во взгляде капитана. – Понимаешь, Шарапкин, – смягчился Чаушев, – это может плохо отразиться на моей службе, а в итоге и на твоей. Мне надо знать, чтобы я смог минимизировать ущерб.
– Да… – прапорщик надул щеки, выкатил глаза и пожал плечами, всем видом показывая, что он ни при чем и не находит слов в свое оправдание.
– Я жду, – для храбрости и укрепления доверия, Чаушев налил охраннику, немного плеснул себе. Выпили.
– Даже не знаю, что могло бы не понравиться начкафу, – Шарапкин поставил стакан на стол и потупил взгляд.
– Начни с того, что у меня связи с военными и иногда я перевожу контрабандный груз. Тебе же об этом хорошо известно. Ты, дурачина, – капитан не удержался от оскорблений, – собственноручно загружал зилок сухпаями и армейкой. Ты же, раздолбай распоследний, деньга за это получал. Чего тебе не жилось?
– Да, товарищ капитан, он меня так хитро вывернул…
Чаушев прекрасно представлял, как это происходило. Бутылка-две сносного пойла, доброе слово, вот вам и вся хитрость, весь Шарапкин на ладони. Прямо как сейчас. «Дурак. Какой же я идиот, что подвязал этого дебила. Сам виноват. Денег пожалел. Лучше бы Тучина подбил. Пусть дороже, зато надежно».
–…я и рта не успел открыть, а он мне уже все про нас выложил. Говорит, так, мол, и так, ему все известно. И знаете, от кого? От Фофана, – поймал непонимающий взгляд капитана, пояснил: – Афонасьева. Этот Афонасьев такое трепло…
– Что именно? – Чаушев исподлобья смотрел на охранника, не в силах скрыть злость.
– Ничего такого, товарищ капитан, – блеял Шарапкин, наконец, поняв, чем дело пахнет. Приятная слабость куда-то улетучилась, страх занял ее место. – Сказал, что да, Фофан не соврал, что вы с военными связь держите. Что если надо, то можете кое-что привезти, а если очень надо, то и по воздуху доставить. Помните, вы с летехой говорили о вертолете? Я и предложил товарищу полковнику, кстати, – немного воодушевился Шарапкин удачно подвернувшейся мысли, – воспользоваться вашими услугами со значительной скидкой. Да, говорю, наш капитан вас уважает и обязательно сделает для вас значительную скидку. Подумал, здорово, если начкаф с нами будет. Как бы под ногтем у нас. Если надо, мы его прищучим этой контрабандой. Ведь правильно я подумал, а? – Шарапкин с робкой надеждой взирал на сурового командира.
– Дурак ты, Шарапкин, – выдохнул Чаушев и откинулся на спинку стула, поражаясь то ли наивности, то ли тупости подчиненного, то ли своей тупости.
Глава 9. Адьюас диас
Придерживаясь за спинку сиденья, раскачиваясь, как при шторме, Алексей пробрался в заднюю часть десантного отделения. Поднял глаза, повертел головой, нашел рукоятку. Открыл люк, высунулся. Дунул пронизывающий ветер, затрепал по волосам, задергал за воротник, рукава, словно спрашивал, почем вещички. По лицу ударили холодные капли. Пальцы ощутили мокрый металл. Здесь мотор ревел значительно громче, из выхлопных труб выдувал облака дыма. Сквозь него сталкер старался рассмотреть хоть что-то, но все зря. Сплошная сырая, дымная чернота. Он задраил люк и снова пробрался в отделение управления.
–…а эти на бэтаре, – говорил Пистон, – им наша «таблетка» на фиг не нужна. Да и с щелкунами завязали. Перевелись они все.
– Переловили, а не перевелись, – Гриф недобро посмотрел на наемника.
– Да бес с ними. Скажи лучше, как нам быть, когда до леса доедем?
– Как быть? – задумчиво произнес Гриф. – Давай-ка покурим сперва, там и решим, как быть.
Алексей вспомнил о трофейной пачке, отклонился, полез в карман куртки.
– Пистон, – снова заговорил Гриф, – ты че, не куришь?
Молча, с видимой неохотой, наемник достал из нагрудного кармана «Тройку». Удерживая левой рукой руль, выбил о большой палец две сигареты, протянул Грифу. Затем достал себе. Пачку убрал на место. Зажигалку все же пустил по рукам. Пройдя круг, она вернулась. Молча некоторое время все трое курили.
– К нашим, за Бром надо валить, – наконец, сказал Гриф.
– Не угадал, – ощерился и как-то не к месту ухмыльнулся Пистон, – земляки там. Они с Седыхом за одно. Как пить дать Пирцент с ними уже связался. Они нас ждать будут.
– И черт с ними, прорвемся. Ну… это, у нас во какая махина, – подал голос Алексей и хлопнул ладонью по броне.
– Они твою махину с одного выстрела подпалят. РПГ у них имеется.
– За крестом все равно придется бэтар бросить, – заговорил Гриф, попыхивая табачком. – Это здесь аномалий кот наплакал, а там, только гляди не вляпайся. Знают они это и поджидать будут. Зачем им свой бэтар палить, – помолчал, а затем сказал: – Даже засаду делать не будут. Пустят рыкстера и все. Думается мне, кнопки на маяках земляки сами жмут, – посмотрел на Пистона.
– Те, что не дают им разбежаться?
Гриф кивнул.
– Сами, конечно, – подтвердил Пистон.
– Надо уходить туда, где нас не смогут достать, – сталкер наморщил лоб, провел рукой по волосам, вздыбливая челку. На несколько секунд свист и гул двигателя затопили отделения.
– И куда? – Алексей напрягся. Он уже знал, что предложит сталкер, и внутренне приготовился. За рокотом дизеля Гриф его не услышал и ответил на тот же вопрос, который задал наемник, только зычней: «Куда предлагаешь?»
– К бункеру.
– К бункеру?
– Да, – лицо Грифа сделалось сосредоточенным, он сухо распорядился: – Когда допрешь до леса, поворачивай направо и малым ходом вдоль опушки.
– А аномалии?
– Нет их там. Мы ходили, знаем.
Сердце у Алексея тревожно затрепыхалось. Он вспомнил дымную тварь, как та заползла ему в рот. Вспомнил мерзкие ощущения в горле, пищеводе. Дым вовсе не был воздухом с едкими примесями и канцерогенами, он был желейным, густым, как червяк, пропихивался в глотку и не давал дышать.
От этих воспоминаний Алексей содрогнулся. Ни тогда, ни сейчас он не мог понять, как дым может быть таким густым и одновременно невесомым. Вспомнил, как тот крепко обхватил щиколотки и тянул… Алексей мотнул головой, отгоняя наваждение, привстал, ухватился за штангу сиденья стрелка и через плечо Грифа заглянул в смотровой люк.
Разбитая колея, лохмотья травы прыгали и пестрили в свете фар сыростью. Косые нити дождя, словно по линейке, расчерчивали пространство впереди. «Хорошо, что в бэтаре», – подумал Алексей. Свист и рокот двигателя, который раньше забивал уши и отгонял мысли, как коровий хвост слепней, теперь стал уютным, чуть ли не урчанием кота, а толчки и провалы – убаюкивающими волнами.
– Что знаешь про седыховскую банду? – спросил Гриф у Пистона. – Карабас говорил что-то про атомный танк. Говорил, старик местный был у них и куда-то делся. Что знаешь об этом?
С минуту Пистон молчал, вглядывался в дорогу, потом заговорил:
– Нам по радиостанции оттелеграфировали, мол, едет майор из военного института какого-то. Типа, этот Седых – ценный кадр, – наемнику приходилось напрягать голосовые связки. Вены на шее вздулись, он побагровел. – Вообще, нас редко тревожили. Бывало, месяца по три не вспоминали. Во-о-т, а в этот раз сказали, чтобы мы его встретили, как полагается, чтобы немного потеснились и не возбухали, – Пистон замолчал на несколько секунд, затем продолжил: – Сказали, что он, этот самый Седых, ненадолго. Будет сотрудничать со Швецом и Кочетковым, он там над чем-то схожим бьется. – Пистон успевал и рассказывать, и дорогу высматривать. Катил транспортер неторопливо, не быстрее десяти километров в час.
– И че, он тоже щелкунов перешивал? – спросил Гриф громко.
– Никого он не перешивал. Лично я, вообще, сомневаюсь, что Седых – научный деятель, – Пистон повернулся и заглянул в любопытствующие глаза сталкера. – Облапошил он Карабаса. Матрешка ему все мозги в кашу размазала, – наемник снова вернулся к дороге. – Разрешил запустить бэтар. Мы ворота открыли, а оттуда как повалит гопота. Жека и Бертолет огонь открыли с вышек. Положили троих, остальные за броней спрятались. Сучары сначала с крупнокалиберного Жеку искромсали, потом Бертолета. Чек руки поднял, калаш бросил, а они и его скосили. Карабас в дежурке забаррикадировался. Ему пообещали в живых оставить, да еще дури навалом, он и сдался. Я тогда после смены в кубрике отсыпался… Короче, не было смысла сопротивляться.
БТР подбросило на кочке. Всех синхронно тряхнуло, а потом мотнуло из стороны в сторону. Пистон замолчал, и некоторое время его внимание занимала колея, по которой он катал не раз, только на другой технике.
– Что дальше? – спросил Гриф.
– Дальше, – наемник, как показалось Алексею, тяжело вздохнул, за свистом и рокотом мотора не услышал, догадался по паузе и движению грудной клетки, – они на бэтаре с какими-то приспособами, с тросами, лебедками поехали за «плешку», мы туда не совались. Говорили, какой-то там танк хотят буксануть. Долго возились, каждый день ездили.
Пистон замолчал, наверное, устал все же перекрикивать БТР.
Гриф развернулся и многозначительно посмотрел на Алексея, мол, про наш танк говорит. Алексей кивнул и невольно задержал взгляд на его лице. Показалось, что правый глаз сталкера заплыл сильнее. Хорошо, что Гриф ничего не сказал. Алексей засомневался, что сдержал бы улыбку, заслышав импозантный присвист.
– Возле этого танка они какого-то старика заарканили с зомбяком.
– Это же Федорыч с Коленькой, – воскликнул Алексей и от волнения приподнялся с сиденья. Пистон с Грифом посмотрели на него.
– Слушай, – сухо сказал Гриф парню, – и не перебивай.
Наемник продолжил:
– Привели их, значит, на базу. Мутно что-то там было. Старик не хотел помогать. Упирался. Но после того, как Пирцент зомбяку отрезал руку, дело пошло. Дедан согласился. В итоге зомбяк сдох, а старик куда-то делся. Одни говорили, что его грохнули, другие, что он сбежал, а самые крякнутые утверждали, что испарился.
– И что? Что с танком? – спросил Гриф.
– Да вроде стащили его с аномалии. Пир горой устроили. Перепились все на хрен. Особенно этот майор радостным был, лыбился, как параша, ходил, ручки потирал, по плечу всех хлопал, мол, молодцы, ребятки, такое дело провернули.
Желтые круги высветили кривые деревья.
– О, – обрадовался Пистон, – кажись, лес.
Гриф вытянул шею, посмотрел через стекло. Серые перекошенные облезлые палки стояли густо.
Он стремительно, как змея при броске, вскочил с места, схватил стоящую рядом с наемником автоматическую винтовку. Тот даже дернуться не успел, только голову повернул.
Сталкер отступил назад, LR-ку повесил на плечо, на наемника нацелил «кобру».
– Тормози. Руки держи на руле, – не сводя с Пистона взгляда, сказал Алексею: – Ява, шмотник его возьми.
Алексей смотрел на Грифа вытаращенными глазами.
– Мешок бери! – гаркнул тот. Подстегнутый окриком, Алексей неуклюже встал, подошел к Пистону. Наемник все прекрасно понял и не дергался. Он спокойно остановил БТР, заглушил двигатель и теперь сидел неподвижно, глядя перед собой, не выпуская из рук баранки. Алексей взял его вещмешок, отошел.
Под низким потолком, кроме того, что приходилось пригибаться и ходить на полусогнутых, надо было постоянно осматриваться, чтобы не треснуться головой о что-нибудь выпирающее. Казалось, каждый сантиметр боевой машины имел полезную нагрузку и нес на себе какое-то приспособление или устройство.
– Вытряхивай, – распорядился Гриф, – глянем, что за богатство притарил наемничек.
Алексей развязал шнурок на клапане и высыпал содержимое. На железный пол посыпались консервы, литровая бутылка с водой, миска, кружка, детектор, открывалка, носки, целлофановый пакет с пузырьками и кластерами, упаковки бинтов, складной нож, два магазина и еще много чего. Было видно, что Пистон готовился к побегу.
– ПДА где? – спросил Гриф.
– Нету, – невозмутимо ответил Пистон.
– Ява, пройдись по его карманам. Нет, – остановил Гриф Алексея, когда тот подошел справа и хотел наклониться к наемнику, – со спины обшарь, – сам Гриф при этом сдвинулся в сторону, чтобы Пистон оставался в прицеле.
Кроме пачки сигарет, зажигалки, потрепанной ксивы, нескольких гаек и затертых лакированных четок ничего не обнаружилось. Найденное Алексей сунул в карман, при этом ощущал себя распоследним мародером. Награбленное тянуло куртку. Не будь Грифа, он бы так не поступил. Но Гриф был и, как мог, вытягивал их из дерьма. Алексей понимал, что должен помогать ему в этом, по крайней мере делать то, что говорят.
– Куда ПДА спрятал, сука? – грубо спросил Гриф. И без того недобрый его взгляд стал загустевать и звереть. Алексей подумал: «Сейчас он его грохнет».
– Его сразу отобрали, – пробурчал наемник, косясь на Грифа. По интонациям, по поведению, по прошлому опыту наемник понял – сталкер чеченькаться с ним не будет. Пистон продолжал сжимать руль, как будто удерживал гранату с выдернутой чекой. – Чтобы не могли ни с кем связаться. Они все без ПДА, только стометровые рации у часовых.
– Ява, бери винтарь и отойди к седушкам, – Гриф скинул с плеча LR-300, протянул Алексею. Алексей взял и отошел в десантное отделение. Не сводя прицела с наемника, Гриф отступил на несколько шагов, открыл боковой десантный люк:
– Давай, Пистон, без резких движений на выход. Здесь наши дорожки расходятся.
– Они меня кончат, – хмуро пробубнил наемник и не пошевелился.
– Как постараешься, а я тебя сейчас укокошу. Ну! Пошел!
Алексей молчал и из полумрака переводил выпученные глаза то на Грифа, то на наемника. Пистон еще мгновение колебался, потом поджал губы, распрямил пальцы, словно отпустил в свободное падение свою судьбу, стукнул ладонями по рулю и полез из сиденья. Гриф еще отступил на шаг. Пистон остановился возле люка:
– Дай хотя бы «гадюку» и детектор, – пристально посмотрел на сталкера.
– Пошел к черту. Выметайся резче, – палец Грифа поджал спусковой крючок.
– Мы ведь тебе хоть и сраный, но все же дали ствол.
– Ага, – усмехнулся, словно кашлянул, Гриф, – и два патрона.
– Прошу, Гриф, не будь гадом, – простонал Пистон и жалобно посмотрел на сталкера. Потом перевел взгляд на Алексея: – Чему парня научишь?
– Ты за парня меня не дергай, – Гриф все же обернулся и посмотрел на обескураженного Алексея, облизал сухие губы и сказал, вновь обращаясь к наемнику: – Дуй до мехбазы, там во второй печи, если считать справа, сразу за заслонкой закладка наша. АК найдешь, рожок к нему полный, две аптечки, возьми одну. Противогаз тоже можешь забрать и «виллис» с запасной батареей. ИРП, наверное, уже испортился, но кое-что выбрать можно. Двигай вдоль опушки до фермы, за ней крест увидишь. За крестом уже сталкеры бродят. Дождись их, и будет тебе счастье.
Еще долгих несколько секунд наемник с ненавистью смотрел на сталкера, потом сплюнул под ноги и полез из бронетранспортера. Не оборачиваясь, широким, каким-то деревянным шагом он пошел в ночь. Не оглядываясь и не озираясь.
– Адьюас диас! – крикнул ему вдогонку Гриф и захлопнул люк. – Чего на меня уставился? – проговорил он, поймав хмурый взгляд Алексея.
– Нет там у нас никакой закладки, – проговорил парень.
– И че теперь?
– Ты обманул его.
– Да, обманул, зато он отчалил без проблем, – Гриф зло уставился на парня. Подбитый глаз уже не казался Алексею чем-то смешным, а являлся теперь самой опасной частью в его теле. Казалось, от боли в синяке Гриф и злится, и вся подлость от него. «Выпер Пистона, а сейчас и до меня доберется, вон как смотрит», – подумал Алексей, а вслух сказал:
– Он же умрет, Гриф. Ты его на верную смерть отправил.
– Жить захочет, выкарабкается.
– Нет, не выкарабкается, или бандюки с базы схватят, или земляки. Не пожалеют они его.
– Во-во, – проговорил Гриф, понемногу остывая, – это мы тут такие добренькие, хотя у самих жопа дымится. Ты его знаешь? Я нет. А может, завтра он тебе пулю в спину пустит. И кормить его еще, – сталкер повысил голос. – Сами что жрать будем? Эти три банки? – Гриф кивнул на распотрошенный вещмешок. – Там, Ява, «голодные земли», – Гриф резко поднял руку и пальцем указал куда-то за БТР. – Там на нас вся нечисть мутантская, как на обед, смотреть будет. А он, этот твой Пистон, даже не сталкер. Он нам обуза, понимаешь, гвоздь в башмаке. Сам подохнет и нас за собой потянет. Он ни черта не может. Няньками мы для него будем. Понимаешь, добряк, твою в душу мать? Няньками.
Алексей еще некоторое время таращился на Грифа, а потом как-то сник, сел на скамью, склонился, обхватил голову руками и сильно зажмурился.
Гриф посмотрел на него, тяжко вздохнул, проговорил примирительно:
– Давай покурим, – протянул к Алексею руку с раскрытой ладонью. Алексей молча достал из кармана трофейную «Тройку» сунул в раскрытую пятерню.
– Не густо, – проговорил Гриф, заглядывая в пачку. – Дай огня, – снова протянул руку. Алексей пошарил в кармане, среди награбленного нашел и зажигалку. Гриф прикурил, пачку с зажигалкой убрал себе в нагрудный карман. Покосился на горюющего Алексея, мотнул головой и, мрачный, шагнул к шмотнику. Опустился на колено, принялся собирать разбросанные вещи.
– Блин, Гриф, – простонал Алексей, – он же с нами по-человечески. Помог сбежать, столько всего полезного рассказал.
Гриф выпрямился в спине, взглянул на страдающего муками совести парня. Дым от сигареты, зажатой в уголке губ, неторопливо наползал на небритое лицо, на лиловый синяк под глазом, скользил по морщинистому лбу, колышущейся струйкой дотягивался до потолка и там расплывался в мистический блин. С полминуты сталкер пристально смотрел на Алексея, затем перевел взгляд на вещмешок, на банку тушенки в руке, мотнул головой, высыпал, что насобирал, на пол. Осмотрелся, с командирского сиденья снял сумку для укладки шлемофона и выборочно стал складывать в нее банку тушенки, два бинта, раскладной нож (у них уже имелся один – подарок Малого), коробок спичек, следом пошел сигнальный фонарь (мощный фонарь от Калины был куда лучше). Некоторое время в сомнениях Гриф вертел в пальцах компас, затем прибавил к прочему.
– И «медведя» отдай, – услышал негромкий голос Алексея.
Гриф обернулся.
– Ты лучше всякого детектора, а он, ну… на первой же аномалии накроется.
Гриф показно вздохнул, сунул в сумку прибор, пробурчал:
– Нам драпать надо, а мы тут розовые сопли пускаем.
– Да ладно тебе, Гриф, – заулыбался Алексей, понимая, к чему дело клонится, – никто за нами не гонится. Пистон же сказал, ну… не на чем им.
Гриф ничего не ответил, собрал сумку, отставил в сторону, недовольный забрался на сиденье механика-водителя. Наблюдая за Пистоном, он многое вспомнил из военного прошлого по управлению БТРом и кое-что почерпнул нового. В общем-то, ничего сложного в управлении транспортером он не видел. По крайней мере жать на педали, крутить баранку и катить, куда надо, он вполне мог.
Соблюдая последовательность, он в точности повторил действия наемника по запуску двигателя. Машина взревела. Сталкер выжал сцепление, с некоторым усилием воткнул передачу. Руль оказался тугим. Напрягая мышцы, Гриф повернул его влево. С легким рывком машина тронулась, медленно покатила вдоль опушки. Сквозь блестящие водяные нитки свет фар устремился в темноту. Алексей подошел, ухватился за скобу, встал рядом. Он с напряжением вглядывался в ночь сквозь узкий смотровой люк. Дворник угловато, как контуженный, смахивал воду, оставляя мокрые полосы на стекле.
Весь короткий путь, что они догоняли Пистона, Гриф молчал и напряженно думал.
Наемник шел заданным курсом, своим деревянным шагом, и ненавидел весь свет. Куртка на плечах намокла и потемнела. Он не обернулся на гул мотора, а зашагал еще быстрее.
Гриф обогнал наемника, заглушил двигатель. Алексей потянулся к верхнему люку. Сталкер остановил его:
– Погодь, я сам с ним потолкую.
Открыл люк, выбрался на броню и стоял, ждал, пока не приблизился наемник.
– Пистон, тормозни. Разговор есть, – громко сказал Гриф.
Тот словно его не слышал, упрямо шагал вперед, сбивая с мокрой травы капли.
– Да стой, тебе говорю! – Гриф достал из кармана гайку и швырнул в сутулую спину. Пистон остановился, секунду медлил, словно что-то решал для себя, затем повернулся:
– Чего надо? Забыл берцы стянуть?
– Да вроде наши еще ничего. Я о другом. Мы здесь подумали, тебе даже с закладкой не дойти. Если рыкстер не сожрет, земляки тебя по-любому перехватят и отдадут майору. А судя по твоим рассказам, он скор на расправу. Смастырят из тебя очередного рыкстера, в лучшем случае сразу грохнут. В общем, мы решили пока вместе держаться. Хавчика настреляем, кое-что здесь не особо заразное водится. Голодными не останемся. А потом, когда отсидимся или объездную дорожку нащупаем, доведем тебя до Депо, все равно нам туда надо.
Пистон смотрел на Грифа, молчал и обдумывал предложение. Потом сказал:
– Че-то темнишь, Гриф. Ты не из добреньких. Какую-то для меня работенку припас. Какую-то грязненькую. Отмычкой хочешь взять?
– Накой нам отмычка, когда есть бэтар?
– Потом, когда бензин кончится или застрянет. Ты меня на такой случай хочешь придержать. Так ведь?
Гриф с минуту смотрел на наемника, покачиваясь с пятки на носок, а потом сказал: – Думай как хочешь. Но нам отмычка не нужна, у нас «медведь» есть, да и я за шесть лет поднаторел. А даже если и отмычкой, все же лучше, чем к Седыху возвращаться.
– Так-то да, – Пистон, в мучительном метании, провел рукой по мокрым волосам. – Ладно, – махнул рукой, стряхивая с нее воду, – поеду с вами. Только винтовочку верни.
– А вот это херушки. Извиняй, Пистон, тебе незачем. Мы, если че, защитить сможем тебя. Сам понимаешь, ты человек новый, доверия никакого. Так что просто будь гостем.
– Ладно, – Пистон шагнул к БТРу, поставил ногу на подножку, ухватился за поручень. Сталкер протянул ему руку. Наемник поднял глаза. Гриф добродушно улыбался. Наемник схватился за нее, Гриф рывком втащил его на броню.
Глава 10. Дорога
Гриф посадил Пистона снова за руль, сам сел, как и раньше, на командирское сиденье. Алексей устроился за ним на месте стрелка. Все было, как и раньше, с той лишь разницей, что теперь штурмовая винтовка стояла возле командирского сиденья, а рюкзак – у ног Алексея.
– Это че за хрень? – нарушил затянувшееся молчание Гриф. Пистон обернулся. Быстро взглянул на прибор, которым заинтересовался сталкер, пробубнил:
– Прибор ночного видения и вроде как бинокль.
– Как включить?
– Не работает он, – наемник вновь устремил взгляд на растянутое желтое пятно перед бэтээром.
Гриф взялся за рукоятки, покрутил, щелкнул тумблером, приблизил глаза к резиновым уплотнителям. Темнота. Откинулся на спинку, прошелся взглядом по приборам, остановился на радиостанции:
– А она работает?
Наемник снова повернулся, понял, о чем речь, пробурчал:
– Точно не знаю, но вряд ли, – помолчал и, уже глядя в окно, добавил: – Дрындыр говорил, что она маломощная, старого образца, ближе к границе, вроде, тянет, а так шумы да помехи.
– Понял. А это дозиметр? – Гриф пальцем указал на аппарат, установленный в крепежах между командиром и водителем.
– Рентгенметр, – уточнил Пистон, протянул руку и щелкнул тумблером. Вспыхнуло электронное табло, на нем зашустрили цифры. Наемник задержался взглядом, – фон в норме.
– Он еще и плавать может, так?
– Может, – без охоты проговорил Пистон. Ему и самому-то немногое было известно. Черпал информацию из редких поездок к танку. Его, как местного, брали проводником.
Хотя у Пистона после инцидента не было желания чем-либо делиться со сталкерами, он понимал, его знания могут оказаться полезными для выживания всех, его в том числе. – Тут, короче, есть устройство такое, – наемник замялся, не находясь с формулировками, – в общем, при ядерном взрыве, чтобы в бэтар не попадали отравляющие вещества и радиоактивная пыль, фильтрующая установка включается. Внутри салона создается повышенное давление, и если где есть щели, воздух прет отсюда, а не наоборот. Как-то так Дрындыр рассказывал.