– Да, вчера прилетел, – Богдан присел рядом с пенсионером.
Михалыч показался ему каким-то подавленным, может, случилось что.
– Как здоровье, Михалыч?
– Спасибо, вроде не жалуюсь, – грустно вздохнул он.
Богдану стало его так жалко, столько тоски было в его словах.
«Эх, ладно, я конечно, сто раз пожалею, но надо растормошить старика, уж больно он грустный».
– Слышал, Михалыч, что депутаты наши придумали? Хотят пенсионный возраст поднять.
Богдан мысленно смирился с тем, что ему предстоит потерять тридцать, а то и сорок минут своего времени, выслушивая мнение Михалыча по этому поводу.
– Ну что ж, значит так надо, им виднее, они же о нас беспокоятся, видимо, нельзя иначе.
Богдан застыл, глядя в безразличные глаза пенсионера.
– Михалыч? Ты точно здоров? Может, у тебя случилось что?
– Да нет, все у меня хорошо, – удивленно посмотрел пенсионер.
– А что?
– Да нет, ничего, так просто интересуюсь.
Богдан встал и направился к подъезду, на ступеньках он обернулся и внимательно посмотрел на Михалыча. «Что-то тут не так, не похоже на старика».
Богдан пристально рассматривал пенсионера, пытаясь понять, что в нем изменилось.
И тут вокруг Михалыча стала проглядывать цветная оболочка, словно он находился в мыльном пузыре, который повторял его контуры.
Цвета становились все ярче, границы ауры стали четко различимы, Богдан словно проникал в саму суть человека.
«Ни хрена себе! Вот это поворот, – подумал Богдан, продолжая изучать ауру Михалыча. – А это что такое?»
От ауры пенсионера, словно тончайшая паутинка, прямо в небо или с неба к нему протягивалась золотая нить.
Богдан взглянул вверх. Небо покрывала колышущаяся золотая рябь, от которой к земле тянулись сотни тысяч таких вот паутинок. Хоть это и было безумно красиво, Богдан чувствовал, что эта красота не несет в себе ничего хорошего.
Остаток дня он провел в своих мыслях, тщетно пытаясь разложить все по полочкам – но лишь понял, что его полочки для этого не подходят. Слишком мало исходной информации, а та, что была, никак не укладывалась в рамки нормального.
«Лендкрузер» нес их по вечерней Москве. За окном автомобиля проплывали районы, площадки и маленькие скверы с гуляющими там людьми. Наблюдая за ними в этот короткий миг, пока они были в поле его зрения, Богдан пытался представить, какой жизнью они живут. Он делал это всегда, пытаясь прокрутить жизнь человека у себя в голове, он словно получал доступ к его энергетическому портрету, и этот портрет говорил Богдану о многом.
Тем временем автомобиль остановился у входа в клуб с пафосным названием «Престиж».
Выйдя из машины, Серега отдал ключи специальному человеку, который должен был отогнать авто на стоянку клуба.
– Ну что, брат? Погнали! – Серега довольно хлопнул Богдана по плечу.
– Погнали, – без особого энтузиазма ответил Богдан.
От крыльца клуба тянулась большая очередь, девушки в откровенных платьях и их спутники, переминаясь с ноги на ногу, ждали, когда фейсконтроль снимет перед ними заветную оградку.
– Пройдем? – вопросительно посмотрел Богдан на Серегу.
– Обижаешь, Богданчик, – улыбнулся тот, кивком головы давая понять, что им в очереди стоять не придется.
– Сейчас все решим, – сказал он, остановившись у заградительной ленты.
– Слышь, братан! – обратился он к одному из здоровенных чеченцев, стоящих на фейсконтроле.
Голова чеченца медленно повернулась на мощной борцовской шее.
– Ты че так базаришь? – сказал он Сереге с акцентом.
– Базарят бабки на базаре, а я беседую с тобой, пока, – добавил он после короткой паузы.
От этих слов глаза Богдана стали медленно превращаться в два офигевших круга.
– Серега, – подойдя чуть ближе, прошептал он ему на ухо, – ты не попутал, жизнь одна, не стоит так ее заканчивать.
Серега лишь дернул плечом, как бы отмахиваясь от слов Богдана.
Чеченец с грозным лицом сделал шаг навстречу Сереге, тот с не менее грозным лицом повторил его действия. Богдан напрягся, мысленно просчитывая свои действия. Первым он, конечно же, вырубит ближайшего противника, затем, оттеснив Серегу в сторону, разберется и со вторым, а позже, когда они будут в безопасности, даст пиздюлей и Сереге, в благодарность за прекрасно проведенный вечер.
Когда дистанция между Серегой и чеченцем сократилась до расстояния удара, Богдан решил, что больше тянуть нельзя. За секунду до того, как он хотел нанести чеченцу боковой удар в челюсть, тот радостно закричал и, кинувшись на Серегу, принялся его обнимать, горячо похлопывая по спине.
Богдан облегченно выдохнул.
– Ты че? Куда пропал-то? – спросил у Сереги чечен.
– Да че-то, Виса, – так звали чеченца, – замотался. Как-то одно, другое… вот решил плюнуть на все, оторваться как следует, тем более лучший друг, – он кивнул головой в сторону Богдана, – с командировки долгой вернулся.
– Друг Сереги – мой друг, – он подмигнул Богдану и, щелкнув карабином заградительной ленты, жестом пригласил их пройти внутрь.
– Из наших есть кто-то? – поинтересовался у Висы Серега.
– А как же, – улыбнулся чечен, – на втором, в випке, уже часа два как сидят.
– Ладно, брат, увидимся еще, – сказал Серега и стукнулся с Висой кулаками.
Они вошли в темный коридор, подсвеченный мягким голубым светом, по мере их продвижения музыка становилась все громче. Подойдя к большой двери, стилизованной под дверь сейфа, Серега потянул массивную ручку на себя. Мощные басы тут же ворвались в коридор, пронизывая их тела насквозь. Богдан присвистнул.
– Серега! Ни фига тут музыка долбит, я своих мыслей не слышу.
– Сейчас будет потише! Пойдем!
