Тонкая грань

Рано сгустившаяся тьма, немного размытая влажной дымкой с реки, не давала возможности ни одному случайному прохожему как следует рассмотреть силуэт молодого мужчины, уверенной походкой приблизившегося к крепкому бревенчатому дому на самой окраине деревни. Он толкнул скрипучую дверь, и сразу, без особого предупреждения, оказался внутри слабо освещённого помещения, пахнувшего свежим, недавно выпеченным хлебом, и сушёной травой.       Её навязчивый запах вызвал у него лёгкое головокружение, с которым он быстро справился, заставив себя целиком сосредоточиться на той части комнаты, где величественно восседала пожилая женщина с лицом, довольно моложавым для своего почтенного возраста. Старуха ловко создавала тонкую, шерстяную нитку из овечьей шерсти, прикреплённой к старинной, сильно затёртой прялке. Женщина взглянула на него без особого удивления, так, словно ожидала незваного гостя.

– Здравствуй, Глеб, – поздоровалась она с прибывшим мужчиной своим слегка подсевшим, старческим голосом. – Зачем пришёл? – она быстро резанула его пронзительным взглядом, при этом ни на секунду не отвлекаясь от своего занятия, так, что веретено в её ловких руках продолжало стремительно вращаться.

– Здравствуй, Анисья, – Глеб посмотрел на старуху в упор. В его тяжелом взгляде явно читалось осуждение. – Слышал, что ты уже приняла решение? – он говорил тихим, низким голосом, который слегка вибрировал от нервного напряжения. – Со мной не посчитала нужным посоветоваться? Торопишься куда-то?

Старуха насмешливо посмотрела на мужчину, презрительная ухмылка сделала её старческое лицо ещё более отталкивающим.

– Ничего не поделаешь, нам нужен проводник. Сам понимаешь, начало осени, самое время. Жалко тебе её? – она покачала головой, внимательно рассматривая Глеба въедливым взглядом. – Неужели до сих пор успокоиться не можешь? Столько лет прошло, ей ведь тогда только четырнадцать стукнуло, когда она приезжала сюда в последний раз. Что, так в душу запала? – лицо старухи растянулось в неприятной усмешке, сделавшей её похожей на лягушку.

Глеб нервно дёрнул головой, взглянув на женщину так яростно, что даже она, видавшая виды, моментально стёрла с лица отвратительную ухмылку, и слегка поёжилась.

– Скоро она появится здесь, там и видно будет, – присмирев, заметила старуха.

– Ты уверена?

Женщина снова покачала головой.

– Не сомневайся. Он знает своё дело, скоро увидишь её, свою ненаглядную. Не нервничай понапрасну.

– Не забывай, что она должна приехать сюда по собственному желанию, – произнёс мужчина, глядя на старуху таким пронзительным взглядом, словно всё ещё сомневался в чистоте её помыслов.

– Помню я. Поверь, так всё и будет. Остальное тебя не касается, – резко ответила женщина.

Глеб высоко поднял голову, уставившись куда-то вдаль, в уже окончательно потемневшее окошко. Его удивительно красивое лицо с яркими, голубыми глазами выражало лёгкую грусть.

– Ты же понимаешь, я не просто так беспокоюсь, ведь она особенная.

Старуха снова ухмыльнулась.

– Понимаю. Было бы по-другому, никто и не ждал бы её здесь. Скоро всё решится, осталось подождать совсем немного.

С этими словами старуха снова принялась за сою пряжу, а веретено начало крутиться с такой скоростью, что, казалось, натянутая нить вот-вот лопнет.

– Скоро, – повторил Глеб, и вышел во двор, с тревогой глядя в тёмное, звёздное небо и глубоко вдыхая свежий воздух только начинающейся осени.

Ночная тьма моментально окутала его фигуру, неторопливо шествовавшую по тихой, безлюдной улице в сторону реки. На секунду он обернулся, словно почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, пронзающий его насквозь, несмотря на темное время суток и сгущающийся туман. Так и не рассмотрев никого, он двинулся дальше. Вскоре его шаги перестали быть слышны, а сам он словно растворился в призрачной дымке, смешанной с тяжёлым, влажным воздухом и поднимающимся от реки туманом.

Пара глаз, притаившихся в темноте, жадно провожающая мужчину до самой линии горизонта, наконец-то полностью потеряла его из вида.

Сегодня утром Аня проснулась в отличном настроении. Осеннее солнце за окном щедро раздаривало свои уже не слишком горячие лучи, отчего позолоченные ветви деревьев сверкали особенно ярко. Девушка посмотрела на себя в зеркало, и осталась довольна увиденным в нём отражением. Серые глаза сияла жизнерадостным блеском, а русые волосы пышными волнами обрамляли её лицо с удивительно изысканными, тонкими чертами лица. Она гордилась своей внешностью, и часто слышала в свой адрес комплименты.

Сегодня был первый рабочий день Ани. Конечно, место обычного кассира в банке вовсе не было пределом ей мечтаний, но и на эту работу она возлагала большие надежды, поскольку впервые сможет ощутить себя по-настоящему самостоятельным человеком.

Аня довольно рано осталась сиротой, поскольку её родители погибли в автомобильной аварии, когда ей едва исполнилось десять лет, но всю заботу о девочке взяла на себя Анина тётя, старшая сестра её мамы. Тётя Лена никогда не была замужем, и не имела своих детей, поэтому воспитанием Анечки она занялась с полной отдачей всех своих нереализованных женских сил. У Ани оставалась ещё родная бабушка, мама погибшего отца, но она жила в глухой, далёкой деревне, и в город к родным практически не наведывалась. В детстве Аня несколько раз ездила к ней на каникулы, и об этом времени у неё остались довольно противоречивые воспоминания. Словно она попадала в какую-то странную сказку, где все жили по старинке, в полном единении с природой. Бабушка сама выпекала хлеб, косила траву, а в её светлой, простой избе с пышной периной на старой, металлической кровати, всегда царила образцовая чистота. Полы, отмытые до блеска, были застланы домоткаными дорожками, на окнах висели белые занавески с кружевом ручной работы, а по утрам они с бабушкой пили чай из настоящего, старинного самовара. Вместе с тем, бабушка обладала феноменальными знаниями об устройстве Вселенной, и часто часами рассказывала внучке о луне, солнце, и неизвестных пока Анечке созвездиях. Кроме того, бабуля знала всё о целебных травах, способных лечить самые серьёзные заболевания, и часто рассказывала внучке истории о далёких краях, в которых случаются чудеса, неподвластные человеческому разуму. После смерти родителей Аня была у бабушки в гостях только один раз, после чего её забрала оттуда тётя, и больше не разрешала ездить навещать свою пожилую родственницу.

– Пусть сама приезжает, – говорила тётя Лена, – нечего тебе там делать, места там дикие и опасные, – при этом было заметно, что в глубине её глаз плескался необъяснимый страх.

Аня кивала, но прекрасно понимала, что бабушка не приедет, поскольку она никогда не выезжала из своей деревни. Чтобы такое случилось, должен был появиться какой-то серьёзный, очень весомый повод. Потом Аню закружила собственная жизнь, и про бабушку она вспоминала не слишком часто, только иногда, перед сном, в Аниной памяти всплывали её странные рассказы.

Совсем недавно, когда Аня успешно окончила экономический факультет института, тётя Лена, безоговорочно положившая свою жизнь на нишу воспитания племянницы, наконец-то посчитала свою миссию выполненной и, неожиданно встретив подходящего жениха, родом из Франции, упорхнула с ним в Париж. Честно признаться, она заслужила своё право на счастье, поэтому Аня с лёгким сердцем отпустила её в этот прекрасный город, решив наконец-то сама выстраивать свою жизнь. Для этого у Ани было высшее образование и неумолимое желание самой нести ответственность за каждый свой шаг.

Поэтому сегодняшний день казался ей особенно важным, способным ознаменовать новую веху в её жизни. Аня надела на себя тёмную юбку и строгую, белоснежную блузку, накинула плащ, и вышла во двор, радостно ловя встречный, осенний ветер. Пройдя несколько метров через двор, она оказалась возле арки, через которую ей следовало пройти, чтобы выйти на улицу, где находилась автобусная остановка. Аня слышала, как стук её каблуков создает в узком пространстве приглушённое эхо. Она дошла только до середины арки, как сзади резко мелькнула чья-то тень. Девушка не успела даже испугаться, как получила неожиданный удар по голове, и глухо осела прямо на асфальт, сумев только тихо вскрикнуть. Последнее, что она услышала, был тихий, какой-то потусторонний голос, звучащий странно, словно сразу проникая в Анино подсознание. «Теперь уже точно скоро», – услышала она, после чего стремительно лишилась сознания.

Вадим Старцев, врач травматологического отделения пятой городской больницы, уже заканчивал своё дежурство. Ночь выдалась беспокойной, дважды пришлось реанимировать пациента, доставленного с тяжёлой травмой после ДТП на пригородной трассе. Сейчас его состояние стабилизировалось, и Вадим вздохнул спокойно, присев прямо в коридоре на старенькую, потёртую кушетку, сделав глоток кофе, полученного из кофейного автомата, установленного здесь же, в коридоре. Тусклая электрическая лампочка, робко освещающая узкое пространство, нервно мигнула, явно давая понять, что жить ей осталось недолго. В подтверждение к этому, лампочка издала странный, негромкий треск, на секунду совсем погаснув, а затем яростно замигала, отчего в глазах моментально и раздражающе зарябило.

«Надо будет сказать электрику, чтобы поменял», – равнодушно подумал Вадим, продолжая втягивать в себя горьковатый, горячий напиток.

Кофе был так себе, но после бессонной ночи он был для уставшего Вадима, словно глоток целебного эликсира. Он даже прищурился от удовольствия, чувствуя, как его словно наполняет жизненная энергия, еще недавно покинувшая его, казалось, безвозвратно.

Сколько себя помнил, Вадим всегда хотел стать врачом. Он был родом из семьи потомственных медиков, и никогда в жизни не представлял себе другого пути, за исключением того случая в младшей группе детского сада, когда он пару месяце мечтал стать водителем фургона, развозящего мороженое. Поэтому все трудности, связанные с выбранной профессией, он воспринимал, как неотъемлемую часть жизни, и никогда не жаловался ни на бессонные ночи, ни на накопившуюся усталость, иногда тяжёлым снежным комом давящую на плечи. Сейчас, когда усталость была уже довольно ощутимой, он и здесь успокаивал себя. «Ничего, скоро отпуск. Махну в Турцию, и на целых две недели с головой окунусь во все тяжкие!» Он мечтательно улыбнулся, представляя себя идущим по раскалённому солнцем турецкому пляжу, прислушиваясь к манящим звукам моря.

– Вадим Алексеевич, – неожиданно возникшая в коридоре молоденькая медсестра Ира Савкина снова вернул его в реальность. Её голос звучал звонко, а карие глаза горели лукавым кокетством. Такой Ира становилась всегда, когда видела перед собой Вадима. Похоже, он надолго стал для неё предметом девичий грёз, и она всё ещё не теряла надежды получить его в своё полное распоряжение. Признаться, он сам дал ей повод надеяться на это, когда на праздновании Дня рождения Саши Левшина, врача из соседнего отделения, выпил лишнего, и поддался на Ирины женские чары. Их продолжительный и страстный поцелуй, состоявшийся между ординаторской, где проходило торжество, и входом в отделение, стал для Ирины поводом думать, что у них все движется в сторону бурного, служебного романа. – Там пациентку привезли, тяжёлая, с черепно-мозговой, – закончила Ира фразу, глядя на Вадима с плохо скрываемым обожанием.

– Иду, – хмуро кивнул Вадим, делая последний глоток спасительного кофе.

Привезённая на машине скорой помощи пациентка произвела на Вадима странное, и довольно сильное впечатление. Это была молодая женщина с поразительно красивым, хотя и слишком бледным лицом. Возможно, пугающая бледность была результатом полученной черепно-мозговой травмы, но в данный момент она только подчёркивала яркость и утончённость черт лица молодой пациентки. Девушка получила удар по голове, после которого потеряла сознание, и была найдена случайным прохожим беспомощно лежащей на улице. На затылке у девушки была рана, которую уже торопливо обрабатывали подоспевшие медсёстры, в том числе и Ира Савкина, которая даже в этой ситуации умудрялась стрелять глазками в сторону Вадима.

– Делаем томографию, – быстро сказал Вадим, ещё раз внимательно вглядываясь в лицо пострадавшей женщины. Вдруг она открыла свои огромные глаза тёмно-серого цвета, которые, как показалось Вадиму, на секунду вспыхнули каким-то удивительным, потусторонним пламенем. Он даже слегка вздрогнул от неожиданности, но быстро решил, что это результат слишком яркого освещения, примешанный к его усталости и странной игре воображения. Неожиданно девушка перевела свой взгляд прямо на него.

– Теперь уже скоро, – произнесла она каким-то странным, отчуждённым голосом, неотрывно глядя ему в глаза.

Вадиму, повидавшему на своём веку много странностей в поведении пациентов, почему-то стало немного не по себе. Возможно, на него произвела сильное впечатление какая-то удивительная, почти неземная красота девушки, поэтому он почувствовал, как его сердце бешено заколотилось. Однако через секунду он уже взял себя в руки, и продолжил работу, максимально используя все свои профессиональные навыки.

Травма у пациентки оказалась довольно серьёзной, но никакой прямой угрозы жизни в настоящий момент у девушки не наблюдалось. Тем не менее, её поместили в палату интенсивной терапии.

Дежурство Вадима было окончено, он переоделся, и спокойным шагом направился в сторону выхода. Мысли его устало путались, хотелось поскорее добраться до дома, расслабиться под горячим душем, и лечь спать. Почему-то из головы не шла его новая пациентка. Необычное лицо девушки так и стояло перед его глазами. Что она там сказала? Теперь уже скоро? Возможно, просто бред, вызванный травмой. Но Вадим почему-то не мог перестать думать ни о самой девушке, ни об этой странной, произнесённой ею фразе. Он уже был возле двери, протягивая руку, чтобы толкнуть её, и наконец-то вдохнуть глоток свежего воздуха.

– Вадим! – услышал он сзади голос Ирины, и обернулся, чувствуя, что это будет чревато ненужными для него объяснениями. Тем не менее, он постарался улыбнуться, посмотрев девушке прямо в глаза.

– Ты очень спешишь? – спросила Ира, глядя на него почти умоляюще. – У меня тоже закончилось дежурство. Поедем ко мне, я для тебя кое-что приготовила, – шепнула она, вплотную прижавшись к нему своим высоким бюстом, плотно обтянутым трикотажной кофточкой.

Вадим почувствовал, как по его телу пробежала волна возбуждения.

«Почему бы и нет» – подумал он, снова окидывая взглядом пухлые, сочные губы Ирины и её тревожно вздымающуюся грудь.

Он кивнул, и они быстро вместе направились к выходу из больницы, где на парковке их поджидал не слишком новый, но всё ещё надёжный автомобиль Вадима.

Аня с трудом открыла глаза, оглядывая с удивлением помещение, в котором находилась. В голове ощущался лёгкий гул, похожий на тот, который был у неё после новогодней вечеринке на третьем курсе, когда она настолько перебрала шампанского, что на утро с трудом смогла подняться с постели. С тех самых пор Аня зареклась не напиваться, и слово своё до сих пор держала. Нет, похоже, что здесь что-то другое, да и в помещение, в котором она оказалась, походило на больничную палату. «Видимо, что-то случилось», – подумала она, с любопытством озираясь по сторонам, с трудом поворачивая свою тяжёлую голову. Через секунду она подняла к голове руку, и поняла, что там, на затылочной части, у неё наложена повязка.

«Чёрт, арка», неожиданно вспомнила Аня неприятный инцидент, произошедший с ней на выходе с собственного двора. Вернее, не весь инцидент, а то, что ему предшествовало, поскольку ничего не помнила с того момента, как за её спиной возникла чья-то тень.

Неожиданно дверь палаты, в которой находилась Аня, открылась, и она увидела на пороге молодого и весьма симпатичного доктора. То, что это был доктор, стало понятно по его медицинскому костюму, шапочке, и тому специфическому, напряжённо-изучающему взгляду, который характерен для всех врачей, которых Ане пришлось увидеть за свою пока ещё недолгую жизнь.

– Здравствуйте, – поприветствовал её доктор, продолжая внимательно рассматривать её лицо, – Я ваш врач, Старцев Вадим Алексеевич. Как себя чувствуете?

– Наверное, хорошо, – не слишком уверенно ответила Аня, – во всяком случае, по сравнению с тем, что было до этого. Насколько я понимаю, я ведь находилась в полной отключке?

По лицу доктора промелькнула едва уловимая улыбка.

– Шутите? Это уже очень хороший признак, – в его глазах затанцевали солнечные зайчики, и Аня ещё раз подумала, какой же он симпатичный, этот доктор. – Да, у вас черепно-мозговая травма, полученная при ударе по голове. Похоже, на вас кто-то напал на улице, – продолжил Вадим Алексеевич. – Не помните, что случилось?

– Нет, – ответила Аня, попытавшись для убедительности даже помотать головой, но повязка на голове не позволила ей это сделать полноценно, – вошла в арку своего дома, и всё, как будто свет выключили.

– Вам придётся все это рассказать полицейским, они хотят с вами побеседовать, – с лёгким сожалением заметил Вадим.

– Ну, хорошо, если это необходимо, – согласилась Аня.

– Кстати, мы может связаться с вашими родственниками. Нужно ведь сообщить им о происшедшем, – с лёгкой долей грусти предложил Вадим.

Аня задумалась. Сообщать о происшествии тёте Лене, которая недавно обрела своё счастье в Париже, ей вовсе не хотелось. Зачем зря волновать её? Не дай Бог, тётушка ещё бросит своего заморского принца, и примчится сюда, чтобы спасать любимую племянницу. Нет, этот вариант Аня сразу же отмела. Со своим парнем, Сашей, они расстались пару недель назад, и Аня вовсе не горела желанием давать ему повод надеяться, что их отношения возможно восстановить, поэтому необходимость звонить ему отпадала автоматически. Оставалась только её соседка и подруга по совместительству, Юлька, которая много лет жила с ней на одной лестничной площадке и, скорее всего, уже начала волноваться, заметив отсутствие Ани. На ней-то Аня и остановила свой выбор.

– Кстати, а где мой мобильный? – спросила Аня, внезапно забеспокоившись.

– Насколько я знаю, его при вас не было. Наверное, грабитель забрал ваши ценные вещи, – развёл руками доктор.

«Вот сволочь! Мало того, что голову мне пробил!» – подумала Аня про неизвестного бандита. Мобильник был новенький, доставшийся ей с большими усилиями, поскольку на него понадобилось копить деньги.

Беседа с полицейскими не внесла в создавшуюся ситуацию никакой ясности. Хмурый, измученный жизнью мужчина лет сорока, облачённый в полицейскую форму, задал Ане несколько вопросов, и, получив на них дежурные ответы, которые записал куда-то в чёрный блокнот, счёл свою нелёгкую миссию выполненной.

– Будут новости, сообщим. Выздоравливайте.

Но по его мрачному виду ане было абсолютно понятно, что вряд ли она дождётся этих самых новостей. Скорее всего, это нападение просто пополнит список нераскрытых преступлений.

Аня беспокоилась о своей новой работе, на которую так и не вышла, в силу сложившихся трагических обстоятельств. Она позвонила в банк, воспользовавшись телефоном дежурной медсестры, и сообщила о своей ситуации. Нельзя сказать, что там пришли в полный восторг, но всё-таки вошли в её положение, обещав подыскать ей временную замену.

Аня лежала в обычной палате, куда её перевели после реанимации, переполняемая противоречивыми чувствами. С одной стороны, глупо и обидно попадать в такую передрягу в первый же рабочий день. С другой, нужно благодарить судьбу за то, что она отделалась так легко, ведь последствия от удара по голове могли быть гораздо серьёзнее.

Её соседками были миролюбивая старушка, получившая перелом ноги при неудачном падении, и бойкая молодая женщина, с перевязанной головой и синяком под глазом.

Как выяснилось позже, это были вовсе не последствия разбойного нападения, как в случае с Аней, а результат страстных семейных разборок. Муж, и без того подозревавший её в шашнях с соседом, неожиданно для самого себя застукал их с поличным, так что супруге не поздоровилось, в то время, как её любовник бессовестно удрал с места преступления, едва успев прихватить собственные штаны.

Обо всём этом соседка рассказывала с долей веселья, так что, как видно, полученные травмы вовсе не отразились на её чувстве юмора.

Спустя два дня у Ани появился неожиданный посетитель. Вернее, сказать, посетительница.

– К тебе приехала твоя бабушка, – сказала ей дежурная медсестра, приоткрыв дверь палаты, и пропуская пожилую женщину, облачённую в тёплую, трикотажную кофту, поверх которой был наброшен выдаваемый посетителям больничный халат. На голове её был повязан тёмный шерстяной платок, а на лице застыла искренняя озабоченность.

– Как ты, Анечка? – спросила она, подсаживаясь ближе.

– Ничего, сейчас уже лучше, – ответила Аня, глядя на старушку с искренним удивлением.

– А я приехала, а в доме нет никого, – сокрушённо объяснила бабушка, – хорошо, соседка твоя, Юля, объяснила мне, где ты и что с тобой случилось, – она горестно покачала головой, – и как только земля носит таких извергов! Надо же, напал в подворотне, бандит бессовестный. Нашли его?

– Нет пока, – помотала головой Аня, не сводя глаз со старушки.

– А я вот, как сердцем почуяла. Думаю, поеду, навещу внучку, а тут такое! – она снова горестно покачала головой. – Хорошо, сосед мой согласился за собакой моей, Сириусом, приглядывать. Помнишь собаку-то? Когда ты приезжала в последний раз, он ещё щеночком был. Это ж ты ему имя такое дала, любила тогда рассказы мои про звёзды и планеты всякие слушать, – бабуля улыбнулась, слегка погладив Аню по руке, а та продолжала смотреть на неё во все глаза.

– Вещи свои я у тебя в квартире оставила. Хорошо, Юлечка, соседка твоя, дверь мне открыла, у неё ключи были, – бабушка смотрела на Аню с нежностью, – буду теперь тебя каждый день навещать, пока не поправишься.

Она тихо смахнула слезинку со старых, прищуренных глаз.

– Сыночка своего я уже потеряла. Только ты одна осталась у меня, внученька моя родная.

Попричитав ещё немного, и оставив в качестве гостинца кое-что из привезённой из деревни снеди, бабушка удалилась.

Пришедший через некоторое время в палату Вадим, застал свою пациентку в состоянии глубокой задумчивости.

– Говорят, к тебе бабушка приезжала? – решил поинтересоваться доктор, чтобы немного подбодрить свою пациентку.

– Да, – кивнула Аня, глядя куда-то в сторону. – Только…, – она замолчала, растерянно уставившись на Вадима.

– Что такое? – спросил тот, заметив на лице своей пациентки крайнюю степень озабоченности.

– Дело в том, что я уверена в том, что в первый раз в жизни видела эту женщину.

Теперь уже пришла очередь Вадима сильно удивиться.

– Ты хочешь сказать, что это посторонняя женщина? Медсестра что-то перепутала?

– Я хочу сказать, что женщина, которая меня навещала и называлась моей бабушкой, в действительности ею вовсе не является, – Аня сделала паузу, давая возможность Вадиму переварить услышанное.

– А кто же она тогда такая? – спросил он, не сводя с Ани удивлённых глаз.

– Я не знаю, – пожала та плечами, – эта женщина такого же возраста, как и моя бабушка. Она знает подробности моей жизни, назвала кличку своей собаки, которую на самом деле придумала я. Но это не она! Я, конечно, давно её не навещала, но всё-таки человек не может измениться до полной неузнаваемости.

– Может быть, она просто сильно состарилась? – спросил Вадим, – всё-таки возраст не щадит никого.

– Нет, – упрямо помотала головой Аня, – состариться – это одно. А полностью получить совсем другое, неузнаваемое лицо – это совсем другое.

«Что же это такое?» – думал Вадим, внимательно рассматривая Аню. За эти несколько дней он почувствовал, насколько сильно привязался к девушке. Её черты по-прежнему казались ему прекрасными, но теперь он не видел в них уже ничего странного и мистического. Просто удивительно хорошенькая девушка, обладающая к тому же острым умом и отличным чувством юмора. Ему даже начало казаться, что он стремительно влюбляется в юную Аню, и теперь пристальное внимание Ирины, которая после бурной близости между ними буквально не давала ему прохода, сильно тяготило Вадима.

Возможно, что старушка – мошенница. Только какую цель она преследует? И откуда узнала подробности жизни Ани? А если Аня ошибается, и причина её неузнавания собственной бабушки – это травма головы? Синдром Капгра, при котором больные отказываются признавать кого-то из своих близких, принимая его за совершенно постороннего человека?

– Ты мне не веришь? – вдруг спросила Аня, которая всё это время долго и терпеливо наблюдала за Вадимом.

– Конечно, верю – спешно ответил тот, – просто не могу придумать разумного объяснения. Допускаю, что эта женщина – обычная мошенница. Но есть опасения, что всё-таки она действительно твоя бабушка, а причина того, что ты её не узнаёшь, кроется в этом ужасном ударе по голове.