Коби Брайант. Философия игры и жизни легендарной Черной Мамбы

© 2014, by Full Court Press, Inc. This edition published by arrangement with Little, Brown and Company, New York, New York, USA. All rights reserved.

© Качалов А.А., перевод на русский язык, 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Предисловие

Поначалу он производил впечатление веселого ребенка. Но он таким, конечно же, не был. Коби Бину Брайанту пришлось изрядно потрудиться, чтобы все думали, что его ничего небеспокоит.

Особенно в тот беспокойный первый сезон.

Я был там в тот вечер, когда он сделал свой первый бросок в НБА – трехочковый – в декабре 1996 года в Шарлотт Колизеум.

После игры он влетел в раздевалку и поделился со мной волнением души, бегающими по телу мурашками, сведенными от тяжелой работой кончиками пальцев. Он понятия не имел, кто я такой. Просто какой-то парень с блокнотом и диктофоном. Но ему не терпелось рассказать о себе всему миру.

Позже в том же сезоне я сидел с ним наедине в пустой раздевалке в Кливленде. Он ждал своей очереди, чтобы принять участие в соревнованиях по броскам сверху[1] на пятидесятом юбилейном Уик-энде Всех Звезд НБА[2], коротая свободное время перед выходом на площадку.

Мы обсуждали его статус молодого человека с плаката, из поколения новых талантов, приходящих в НБА, бо́льшая часть из которых очень молода – самая молодая группа игроков, которая когда-либо приходила в лигу. Он говорил о трудностях, ожиданиях, опасностях, многочисленных искушениях в большом, плохом Лос-Анджелесе для игрока, которому было всего восемнадцать лет.

Он рассказал о том, как сильно заявление Мэджика Джонсона о его ВИЧ-инфекции в 1991 году повлияло на него, парня тринадцати лет; о том, как он избегал соблазнов, которые, как позже признался сам Джонсон, заставляли его спать с тремя-пятью сотнями человек каждый год.

«Со мной все просто, – сказал мне Брайант, – потому что я очень многого хочу добиться в своей жизни».

Действительно, буквально через несколько минут после нашей расслабленной вдумчивой беседы он вышел из раздевалки, чтобы энергично выступить и выиграть соревнование по броскам сверху, которое разожгло пламя его и без того раскаленных добела амбиций.

На следующий год его выберут игроком стартового состава Матча Всех Звезд, несмотря на то, что он даже не был игроком старта в «Лейкерс». За этим последовал катастрофический сезон 1999 года, в котором владелец «Лейкерс» Джерри Басс потерял контроль над чрезвычайно талантливой командой, которая, казалось, шла в никуда.

В разгар хаоса своего третьего сезона Брайант выглядел очень потерянным, одиноким, разочарованным двадцатилетним парнем.

«Я просто хочу быть тем самым, – сказал он мне, подтверждая свою цель стать лучшим игроком НБА. – Я не знаю, как у меня получится это сделать. Я просто должен найти способ этого добиться».

И у него это получится, несмотря на то, что в то время подобная цель казалась нереальной. Когда в 2016 году он приблизился к концу своей карьеры, Брайант мог оглянуться на цифры, которые он набрал за двадцать сезонов, и объявить, что заработал «место за столом» с величайшими игроками этой игры. В 2015 году он обошел своего кумира Майкла Джордана и занял третье место в списке лучших бомбардиров лиги, уступая только Кариму Абдул-Джаббару и Карлу Мэлоуну. Более того, Брайант помог «Лейкерс» завоевать пять титулов НБА, провел восемнадцать матчей в составе команд Всех Звезд и завоевал две золотые олимпийские медали.

Хотя в тот вечер, когда он был новичком в Кливленде, он сказал, что не знает, как он доберется до вершины, – он на самом деле утаил ответ, который знал с самого начала. Он собирался проложить себе дорогу туда, неумолимо и безжалостно вечер за вечером, матч за матчем пробиваясь сквозь трудности игры, пока не станет доминирующим игроком, способным перехитрить всех остальных.

История его карьеры – беспрецедентные двадцать лет в одной команде НБА – свидетельствует о том, что Брайант, обособленный и бескомпромиссный, блестящий и уверенный в себе, оказался великой загадкой американского профессионального баскетбола. Он, несомненно, самый энергичный игрок в истории баскетбола, тот, кто в течение многих сезонов среди инсайдеров спорта имел твердую репутацию абсолютного мастера анализа игры и интенсивной подготовки атаки, при этом с исключительным вниманием к деталям, удивляющим окружающих. В свою очередь, его жизнь также оказалась цепью постоянных серьезных конфликтов, и почти все это было побочным продуктом его стремления доминировать в спорте.

Вечер за вечером, день за днем, в течение двух десятилетий, через травмы и смятения, через разрыв одних ключевых отношений за другими, не будет такой цены, которую он бы не заплатил, чтобы стать великим.

Так он стал тем, кого снова и снова описывали как «самого противоречивого игрока в НБА», попеременно ненавидимого и любимого огромной частью болельщиков профессионального баскетбола.

С самого раннего возраста его отец, бывший игрок НБА Джо Мармелад Брайант, стремился воспитать в своем сыне абсолютную уверенность. Главным образом именно она оставалась его фирменным знаком.

Эта безраздельная, непоколебимая вера в себя была единственной чертой, по которой Брайант явно превосходил своих современников, говорил психолог Джордж Мамфорд, который много работал как с Джорданом, так и с Брайантом. «Это ставит его в его собственную категорию».

Его уверенность оставалась всегда абсолютной, потому что Брайант практически исключил любой вызов ей, объяснил Мамфорд. «Он не позволит себе иметь дело с противоположными взглядами».

Она вела Брайанта через его ранние проблемы в подростковом возрасте в НБА, сквозь все его сражения с товарищами по команде и тренерами, через обвинения в изнасиловании в 2003 году, через его конфликты с родителями и отчуждение от них, а затем через его битвы с серьезными травмами. Это было основой его 81-очковой игры, его многочисленных победных бросков, его выступлений на уровне МВП[3], его полного отсутствия угрызений совести по поводу большого количества бросков, которые он мог совершить в данный вечер. Во многом это было причиной того, что Брайант регулярно практиковал в своей карьере игру через такую боль, которая легко переводила бы других в список травмированных, сказал Мамфорд.

Эта уверенность также была ответственна за другую важную сюжетную линию в карьере Брайанта – его разрыв с товарищем по команде Шакилом О’Нилом, несмотря на их успех, который приведет «Лос-Анджелес Лейкерс» к трем титулам НБА подряд в период с 2000 по 2002 год. Во многом именно его отношения с гигантским центровым выковали основу его соревновательного духа, который подталкивал Брайана к конфликтам, почти в каждой фазе его жизни.

Прозвище «Понторез» О’Нил дал Брайанту, когда тот был новичком, жаждущим показать свои навыки бросков сверху и способность добраться до кольца.

Брайанту очень не нравилось это прозвище. Он считал, что оно унижает его, характеризует как человека, которому не хватает соревновательной честности, что было обвинением, которое часто предъявлялось его отцу на протяжении многих лет, в основном шепотком в кулуарах профессионального баскетбола. Тем не менее прозвище также отражает огромную любовь к игре, которую Брайант разделял со своим отцом, и их удовольствие от игры в яркой, развлекательной манере.

«Мой отец играл в баскетбол, и это было у меня в крови с самого детства, – объяснил Брайант. – Я любил играть в баскетбол. Я занимался и другими видами спорта, но никогда не получал того удовольствия, которое я получаю, играя в баскетбол».

В детстве он проводил много часов, наблюдая, как его отец выпендривается в итальянской лиге, куда он ушел после преждевременного краха своей профессиональной карьеры в Америке.

«Мне было интересно наблюдать, как люди реагировали на его движения и его харизму, когда он играл, – однажды сказал мне Брайант. – Я вроде как хотел испытать то же самое чувство. С другой стороны, это было типа круто, когда он играл. Он был Мармеладом Брайантом».

Сэм Райнс, его главный тренер в команде Любительского спортивного союза, видел такую же сильную страсть в сыне, когда тот сам был подростком.

«Ему это нравилось, он занимался этим с удовольствием, – говорил Райнс. – Коби хочет быть в центре внимания, он хочет быть в центре площадки, его одежда была одной частью этого желания, походка – другой, разговоры – третьей. К тому времени, когда он перешел в десятый класс, он уже был шоуменом. Он был невероятным шоуменом, поскольку развлекал людей».

Альтер эго к Понторезу будет прозвище Черная Мамба, которое Брайант сам себе придумал, чтобы противостоять общественному неодобрению после обвинений в сексуальном насилии. Брайант ухватился за образ змеи-убийцы в фильме Квентина Тарантино как за идеальное воплощение своей якобы столь же безжалостной к соперникам натуры.

Позже в своей карьере он стал изображать это явление как захват и внедрение «злодея» в свою не терпящую конкуренции природу. Он от души рассмеялся, когда в передаче «Реальный спорт» телеканала HBO ему выложили заявление бывшего товарища по команде Стива Нэша о том, что Брайант был «гребаной сволочью».

«Описание правдиво», – признал он.

Несмотря на то, что он принял свою субличность как трудного, требовательного внутреннего конкурента, Брайант смягчил этот свой подход в своем прощальном турне во время выездных игр на аренах по всей лиге. Это был чрезвычайно тяжелый для «Лейкерс» сезон 2015/16 годов, полный проигрышей и разочарований.

Во всяком случае, финальная игра Брайанта в НБА в апреле 2016 года как зеркало отразила его любовь к этой игре вместе с замашками позерства, когда он в конце карьеры боролся с безнадежно проигрышной ситуацией, забивая бросок за броском и набрав 60 очков, ведя своих «Лейкерс» к удивительной победе над «Ютой Джаз».

На первый взгляд, эта игра была бессмысленной в провальном сезоне для обеих команд, которые не смогли выйти в плей-офф. Но сама игра волшебным образом возвысилась над сухими цифрами и стала праздником любви, которую фанаты в Лос-Анджелесе питали к Брайанту и его способности творить волшебство в любом матче. В течение многих лет он был в Лос-Анжелесе первым во всем, что касалось баскетбола. С его великими умениями, которые к концу сильно сократились, он каким-то образом умудрился завершить последнюю главу самым театральным триумфом, показав себя самым умопомрачительным артистом в именно том городе, который ценит театральные способности превыше всего остального.

То, что написано ниже – «Понторез», – моя попытка запечатлеть его увлекательную, во многом поучительную историю, рассказанную многими ее свидетелями на протяжении многих лет.

После публикации этой биографии, в 2016 году, ему всего тридцать восемь лет и Брайанта ждет еще одна карьера уже после своих игровых дней. Он построил несколько медиа-компаний в надежде, что после баскетбола он сможет вернуться к новой карьере писателя и продюсера. Каким бы ни был в ближайшие годы выбранный им путь, кажется логичным ожидать, что Брайант продолжит быть амбициозным и агрессивным в своих начинаниях, бесстрашно и уверенно переживая и преодолевая ключевые моменты в своей новой карьере, какими бы они ни были.

Если так, то я надеюсь, что он сможет начать новую жизнь так, как в ту ночь его первой большой игры в Шарлотт. С душевным волнением и большими, яркими глазами, устремленными в будущее.

Роланд Лазенби

Август 2016

Вступление: Единственный одинокий

Филадельфия

15 июня 2001 года

Все атрибуты его триумфа прямо здесь, среди липких, сладких брызг дорогого шампанского.

Блестящий, огромный, фаллически оформленный золотой шар трофея Национальной баскетбольной ассоциации 2001 года свободно покоится в его руках. Это приз, который Коби Брайант жаждал, как никто другой, абсолютное сокровище для неустанно навязчивых конкурентов и альфа-самцов, погруженных в американскую профессиональную игру.

Свежеотчеканенная официальная бейсболка «Лос-Анджелес Лейкерс» сидит на его голове, украшенная ярко-желтой золотой надписью «ЧЕМПИОНЫ» прямо над логотипом команды.

Несмотря на то, что сейчас июнь и он находится в душной раздевалке, он одет в разноцветную кожаную куртку ограниченного выпуска, на которой есть нашивка по поводу каждого из бесчисленных титулов франшизы из Лос-Анджелеса, что обозначает его место в возрасте всего лишь двадцати двух лет среди многих величайших игроков этой команды.

У него есть все основания смеяться, откидывая назад голову и обнажая десны, и праздновать величайший момент, достигнутый ни больше ни меньше как в его родном городе Филадельфии. Брайант только что помог «Лейкерс» в беспрецедентной череде игр из 15 побед и одного поражения пройти через плей-офф и завоевать второй титул подряд, увенчанный поражением «Филадельфии-76» в серии со счетом 4–1 и победой над его заклятым врагом в чемпионской серии Алленом Айверсоном.

В конце концов, его наставник, бывший великий игрок «Лейкерс» Джерри Уэст, объект такой большой любви и славы со стороны поклонников баскетбола, выиграл всего один профессиональный титул за свою мучительную и болезненную четырнадцатилетнюю карьеру. И вот молодой Коби Брайант выиграл уже два перстня.

Он головокружительно быстро летит к своей мечте, и каждый грандиозный успех теперь, кажется, проносится мимо, как дорожные знаки. Его вырастила, воспитала и взлелеяла семья, которая давно глубоко погружена в баскетбол, семья, которая подпитывала Брайанта твердой уверенностью в его грядущем величии.

Его мать, Пэм Кокс Брайант, души в нем не чает с самого рождения, как много лет назад не чаяла души в своем брате-баскетболисте.

Как заметил близкий друг семьи, юные годы Коби Брайанта напомнили ему старый эпизод телешоу «Сумеречная зона», о ребенке, которого так обожает его собственная семья, что у него каждый день день рождения.

«Всегда его день рождения, – объяснил друг, – и все взрослые говорят: “О, это твой день рождения! Это твой день рождения”».

Вместо того чтобы угробить его, действия его родителей имели противоположный эффект, который подстегивал его бежать вперед за своей мечтой с самого раннего возраста. С тех пор как в 1996 году Брайант неожиданно оказался в центре внимания общественности, он предстал перед публикой ярким молодым человеком, вежливым и утонченным во многих отношениях, но обладающим сверхъестественной уверенностью в себе, которая отталкивала почти всех, кто с ним общался, порой заставляя некоторых из них сомневаться даже в его базовом душевном равновесии.

Формирование этой веры в себя было также обусловлено усилиями его отца, Джо Мармелада Брайанта, который планомерно и постоянно поддерживал уверенность своего сына, – отец испытал на печальном опыте, как его собственная многообещающая карьера рушится в бурлящих перекрестных потоках НБА 1970-х годов.

С подросткового возраста Коби Брайант был потрясающе смелым в своих предсказаниях, собираясь стать величайшим баскетболистом в истории.

На каждом шагу его заявления о будущем величии встречались покачиванием головы и поднятыми бровями, потому что такие мечты смехотворны, недостижимы. «Коби сумасшедший», – снова и снова со смехом заключали люди вокруг него.

И все же теперь он здесь, на пути к богатству и славе, которые его прабабушка когда-то предсказала кому-то из их рода. Там должны быть друзья, семья и товарищи по команде чемпионата школы, все они собрались вокруг него в одной из этих сцен фильма «Эта замечательная жизнь».

Незадолго до этого его товарищи по «Лейкерс» начали разбрызгивать шампанское, распевая гимн-песню рэппера DMX: «Я сойду прям здесь с ума, / Прямо здесь, прямо здесь, / Выложусь я на все сто / Прямо здесь, прямо здесь».

Эти слова сами по себе олицетворяют жизнь Брайанта. Но вместо того чтобы удариться в разгул, он тихонько отошел в сторону. Он сидит в антисептической кабинке раздевалки, опираясь на хромированные перила, плитка вокруг него – цвета тумана вдоль реки Шайлкилл филадельфийским утром. Его лицо закрыто ладонью, взгляд устремлен в пол, затерянный на глубине тысячи метров. Он совершенно покинут и одинок, занят и раздираем внезапным всплеском эмоций, которые захлестнули его жизнь в последние месяцы.

С юных лет, когда он ездил в автобусах с командой второго эшелона итальянской лиги своего отца и обещал ему и еще одному товарищу по команде отца, что он будет намного лучше, чем любой из них, все существование Брайанта было странным и почти нечеловеческим стремлением к этому величию.

Миллионы школьников его поколения мечтали сравняться с величием Майкла Джордана, но только один из миллионов проявил железную волю и стремление овладеть игрой, как это сделал Коби Брайант. Еще будучи подростком, он был отмечен представителями «Адидас», спортивной обувной компании, которые сказали, что они планируют сделать его следующим Майклом Джорданом. Это была роль, которая идеально соответствовала его собственным замыслам, и в течение нескольких коротких месяцев он выучил эту роль назубок от манеры речи до уверенного вида, даже до бритой, блестящей макушки, хотя ему в то время было всего семнадцать. «Трансформация была поразительной», – вспоминал Сонни Ваккаро, тогдашний представитель «Адидас», который был влиятельнейшим лицом в баскетбольной индустрии.

Теперь лицо Брайанта в момент триумфа служит подтверждением того, что нет такой цены, которую он не заплатит, такой жертвы, которую он не принесет, чтобы, как он объясняет, «быть тем самым», доминирующим игроком в игре.

Совсем недавно он принес свою семью на алтарь своей цели. Это была семья, которой все восхищались как образцом добродетели и благополучия, но теперь она разбита в пух и прах, став жертвой его непоколебимой целеустремленности.

«Он был похож на русских с их Романовыми, – заметил Ваккаро, оглядываясь назад. – Он избавился от всех».

Вскоре он исключит из своей жизни своего агента, свою компанию по производству спортивной обуви, в конечном счете своего тренера Фила Джексона и коллегу-звезду Шакила О’Нила. Но сейчас он внезапно и с почти хирургической точностью вычеркнул из своей жизни мать, отца и двух сестер, изгнав их из своего общества. Члены семьи рассказывали многочисленным знакомым истории об аннулированных кредитных картах, отбуксированных автомобилях, устраненных рабочих местах, оставленных без ответа телефонных звонках, освобожденном семейном доме, прерванных отношениях.

«ТО, ЧТО ПРОИЗОШЛО, – ЭТО ТРАГЕДИЯ», – СКАЗАЛ ГЭРИ ЧАРЛЬЗ, ТРЕНЕР КОМАНДЫ ЛСС ИЗ НЬЮ-ЙОРКА И ДРУГ СЕМЬИ, МНЕНИЕ, КОТОРОЕ СНОВА И СНОВА ПОВТОРЯЛИ ДРУЗЬЯ СЕМЬИ И ЗНАКОМЫЕ.

«Было чем-то невероятным смотреть на них вместе», – вспоминал Чарльз об отношениях молодого Коби со своим отцом Джо. «Видно было, с какой любовью и уважением Коби относился к своему отцу. Как только одна из его игр ЛСС заканчивалась, Коби подбегал, обнимал своего отца и спрашивал: “Ты видел, что я сделал?” Джо говорил: “Да, я видел”. За все время, что я был с ними, я ни разу не видел, чтобы он не проявлял уважения к своему отцу».

Тем не менее стремительный успех и сногсшибательные суммы денег в профессиональной жизни Брайанта каким-то образом породили пропасть в семье, которая поразила всех, кто знал их раньше.

В эту ночь на «Спектре», арене «Филадельфии», присутствовал его дядя по материнской линии, Пухляш (Chubby) Кокс – главный представитель семьи, и когда Кокс и его жена встретились с молодой звездой «Лейкерс» после матча, Брайант, наконец, не выдержал.

«Джо Брайант рассказал мне историю того вечера, – вспоминал Гэри Чарльз. – Когда тетя и дядя Коби подошли к нему, Коби обнял их и долго плакал».

Тихие рыдания и боль на его лице в тот финальный вечер показали, как глубоко он переживал потерю своей семьи, отчуждение. И все же эта очень решительная и своенравная молодая звезда по-прежнему считала абсолютно необходимым двигаться вперед без своих близких.

«Трудно быть великим, очень трудно», – сказал Мо Ховард, давний друг семьи Брайантов.

«Грустно, очень грустно, – заметил Энтони Гилберт, еще один друг семьи из Филадельфии, который внимательно следил за жизнью и карьерой Брайанта. – Это как у Ф. Скотта Фицджеральда. Покажи мне героя, и я покажу тебе трагедию».

Часть I: Нужно быть желе, потому что джем не трясется

У меня всегда было впечатление, что никто не воспринимал его всерьез, что они просто думали, что Джо Брайант был забавным парнем.