– Вспомнил! – воскликнул Чо, выбросив руку в сторону Накадаи. – Вы – Дорагон Кокоро, верно?
Накадаи поморщился.
– Меня зовут Йосио Накадаи. – Прозвище ему никогда не нравилось. Самурай в одиночку уничтожил семерых бандитов, напавших на караван его господина, направлявшегося в Эдо, где ему предстояла встреча с сегуном. Бандиты оружием не владели и к тому же были пьяны, так что с ними справилась бы даже дрессированная обезьяна, но для его господина количество было важнее качества, и он принялся прославлять Накадаи как героя, одолевшего целую толпу. Когда они добрались до Эдо, он объявил, что в груди у Накадаи бьется сердце дракона. С тех пор прозвище Дорагон Кокоро к нему и прилипло.
Чо покачал головой, усмехнулся и отвесил глубокий поклон.
– Для меня большая честь познакомиться с вами.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил Накадаи. Ну что ж, честь так честь. Он снова выглянул наружу и увидел, что дождь льет уже не так сильно, а на горизонте появилась голубая полоска неба. – Дождь скоро кончится, – заметил он.
– Вот и отлично, – откликнулся Чо и тут же помрачнел. – А может, и нет. Видите ли, хотя, как правило, я горжусь тем, что я посыльный, сегодня я вроде как горевестник.
– Печально, – промолвил Накадаи, но расспрашивать не стал. Чужие дела его не интересовали.
– Очень печально! Я только что от местного даймё[9 - Феодальная знать в Японии, в чьих руках до переворота 1868 года была сосредоточена вся полнота государственной власти.], с новостью, которая сильно разочарует тех, кто меня послал. Видите ли, – продолжал Чо, явно не считаясь с убежденностью Накадаи в необходимости уважать неприкосновенность частной жизни, – речь идет о двух девушках, чье будущее остается весьма туманным.
Накадаи повернулся к посыльному.
– Как это понимать?
– Некто Кимото обещал своего сына в мужья сразу двум женщинам. Отцы обеих дали приданое. Но еще до того как обман открылся, Кимото заболел и умер.
– Почему в таком случае сыну просто не расплатиться с отцом одной из них? – спросил Накадаи. – Или с обоими и взять в жены кого-нибудь еще.
– К несчастью, Кимото затеял эту двойную игру, чтобы вернуть карточный долг, – возразил Чо. – Деньги давно уплыли, и бедный молодой человек остался должен сразу двум женщинам.
– Да, проблема, – согласился Накадаи, покачав головой. – А вас, насколько я понимаю, послали к даймё, чтобы он ее решил.
– Точно, – вздохнул Чо. – Вот только даймё отказался быть судьей в этом споре. Сказал, что не его это дело – улаживать отношения картежников.
Накадаи потер подбородок. Дождь перестал барабанить по крыше, и через минуту-другую прояснится достаточно для того, чтобы каждый из них продолжил свой путь.
– А знаете, – помолчав немного, заговорил Накадаи, – мне случалось выступать судьей как раз в таких спорах, то есть в делах, слишком романтических или слишком мелких, чтобы вмешивался даймё. Так что, возможно, я мог бы оказаться вам полезен.
Чо просиял.
– Вполне, вполне возможно! – согласился он. – Хотя оба отца рассчитывали, что именно даймё решит все их проблемы.
Накадаи не сдержал легкой улыбки.
– Ну, по моему опыту, даймё очень редко занимаются проблемами, которые не касаются их лично.
– Совершенно с вами согласен! – Чо расхохотался, выпрямился и посмотрел прямо в лицо бывшему самураю. – Для нас будет большой честью, если Сердце Дракона согласится выступить посредником в этом деле.
Накадаи снова поморщился.
– Ну, стало быть, мы договорились? – спросил он. А потом повернулся и быстро зашагал по дороге.
– Договорились! – живо откликнулся Чо и бросился догонять ронина, а нагнав, пошел впереди.
В тот момент, когда посыльный обходил его, Накадаи показалось, что выражение лица у его нового партнера какое-то странное. Может, то была игра света, но глаза у него почернели, как уголь.
Впрочем, Накадаи тут же забыл об этом мимолетном впечатлении.
Уладить спор оказалось трудной задачей.
Обе женщины утверждали, что были обещаны в жены сыну Кимоты – юному шалопаю по имени Широ.
Начал Накадаи с разговора с одной из несостоявшихся невест – Кейко.
– Этот даймё – жалкий червь! – воскликнула она. – Да как он смеет относиться к моему будущему так, словно это какая-то мелочь! Что это за даймё такой, если он оставляет людей один на один с бедой! Да его повесить следует, вот что я вам скажу! Или хотя бы уволить. Чем он лучше Кимоты, если так обращается с людьми?! Вы – самурай и должны что-то сделать!
Накадаи терпеливо слушал ее визг, становившийся все пронзительнее. Затем поблагодарил Кейко и отправился поговорить с другой женщиной – Акеми.
К сожалению, единственное, на что она оказалась способна, это слезы. Накадаи пытался задавать вопросы – в разговоре с Кейко в этом не было нужды, та говорила одна, – но Акеми в ответ только всхлипывала.
Потом Накадаи поговорил с отцами. Его заранее предупредили, что между ними какие-то нелады, но общая беда явно сплотила их.
– Кимото уговорил меня, – начал отец Кейко, – повременить с объявлением о помолвке до Дня урожая.
– Меня он попросил о том же, – подхватил отец Акеми. – А год, понимаете ли, выдался неурожайный.
– Кимото объяснил свою просьбу тем, что новость о предстоящей свадьбе порадует людей и хоть как-то смягчит горечь от неурожая, – сказал отец Кейко.
Накадаи кивнул. Теперь все ясно. А то он удивлялся, как это Кимоте удалось сохранить в тайне двойную помолвку в таком городке, как этот, где все знают всё обо всех, да еще и в мельчайших подробностях.
Последним собеседником Накадаи был Широ.
– Просто не знаю, что делать, – простонал молодой человек. Он сидел с опущенной головой, не поднимая глаз на Накадаи. – Конечно, обе они – достойные женщины, и я был бы счастлив с любой из них. Честно говоря, я даже мечтать не смел о женитьбе на таких красавицах, как Кейко и Акеми. Но отец мне и слова не сказал. О помолвке я впервые услышал от отцов Кейко и Акеми, уже после похорон.
Обычно, выступая в роли судьи, Накадаи рано или поздно обнаруживал какой-нибудь важный факт, остававшийся до того неизвестным, – он-то и указывал путь к верному решению. Но тут во всем, что он услышал, не было ничего нового по сравнению с тем, что рассказал ему Чо: Кимото обвел вокруг пальца двух мужчин, заставив дать приданое за своих дочерей. А поскольку Широ мог жениться только на одной, за другую ему придется вернуть деньги, и тогда они с молодой женой останутся без гроша.
Впервые, после того как его господин был опозорен, Накадаи не знал, что делать.
Поселился он в скромной гостинице. На третий день засиделся допоздна, полируя при пламени свечи свою катану. Равномерные движения вверх-вниз тканью по кривому клинку помогали привести мысли в порядок.
Вдруг снаружи послышались шаги, кто-то шел по главной улице. В этот час большинство жителей спали, и шаги отдавались в ночи гулким эхом. Они приближались к гостинице.
Через несколько мгновений тень женской фигуры, неровная в колеблющемся пламени свечи, упала на бумажную ширму, закрывающую вход в номер Накадаи. Тень протянула руку, и ширма отодвинулась в сторону.
На пороге появилась Акеми. Она опустилась на колени.
– Простите меня за вторжение в столь поздний час, Дорагон Кокоро, но мне необходимо с вами поговорить.
Накадаи скрипнул зубами. Именно так – Сердцем Дракона – Чо представил его жителям городка, и ему не нравилось, что прозвище тут прижилось. А еще ему не нравилось, что к нему вторгаются без спроса. Но Акеми впервые заговорила в его присутствии, так что он кивнул, убирая меч в ножны.
Акеми встала, задвинула ширму, шагнула к нему и, низко кланяясь, вновь опустилась на колени.
