Дневник Эвиладель

– Что ты, мамочка! Если ты из-за этого расстроилась, можешь не переживать, – твёрдо уверила я, взявшись за её руки и опустившись перед ней на пол, чтобы она привычно погладила мою голову. – Я же слышала, как Катриэлла объясняла Матильдине, что от прогулок под луной до бастардов один шаг. А ещё, Лиси кухарке говорила, если целоваться с мужчиной, можно заразиться позорной болезнью. Так, что целоваться и гулять, как стемнеет, я точно не стану и тебя ни за что не опозорю.

Мамочкин вздох прозвучал полный безнадёжности.

– Мы с папой просим прощения за эту брешь в твоём воспитании. Я посоветую тебе одно: когда ты захочешь узнать больше, найди добропорядочную, замужнюю женщину и подружись с ней.

– Хорошо, мамочка, подружусь, – обещала я.

– Остаток ночи тебе придётся провести на ногах. Я созвала всех столичных портных, чтобы они успели закончить. У тебя не будет недостатка в красивых нарядах, часть будет готова завтра, другие перешлю тебе в Име-Эль-Риар.

Прошу, никаким обстоятельствам не дай себя сломить, живи и сделай всё, чтобы остаться счастливой. Внешность – ценность важная для чужих глаз, магия – возможность лёгкой жизни, но это тоже не главное. Можно жить и без неё. А ты как никто умеешь приспосабливаться к ситуации и быть счастливой. Не растеряй покой терзаниями о несбывшемся и желаемом. Будь осторожна даже в мечтах. Гордись тем, кто ты есть, даже если нельзя будет говорить своё имя другим. Ты всегда будешь нашей дочерью, и ты первая женщина Гран Синта-Маат. Но гордясь, вспомни, как висела на стене, и все смеялись над тобой. И когда снова посмеются – вспомни, что висела на стене и мир после этого не рухнул. Пусть смеётся ханжа, мудрый задумается о причинах, добрый отнесётся с сочувствием, родной поддержит, находясь за тысячу лиг, а мнение прочих не важно.

– Мамочка, значит, я не смогу вернуться после?

На этот вопрос мне ответили мамины слёзы, которые она удержала, пропуская в библиотеку портных, и унесла с собой, не показав больше никому.

Глава 3

Мечты и сожаления об утраченном дефекте

Мою «банду» из мелких родственников к межпространственной переправе не пустили, мы шумно распрощались у дверей комнаты для общих занятий, и, помахав рукой на прощанье цвету будущей сильфийской аристократии, я наказала им папин дворец не разрушать. На что племянники, племянницы и отпрыски знатных семей, призванных ко двору, скорчили грустно-раставательные рожицы, а мой любимый братец, принц Далиантан сказал, что без меня дворцу точно ничего не угрожает и растрепал мою новую причёску, как обычно взъерошив волосы на макушке. Довольно улыбнулась, нисколько не обижаясь, и глянула на него снизу вверх с обожанием Боба, его верного пуделя, о котором я любила слушать, так как собака жила ни во дворце, а в охотничьем доме. Далиантан всегда был моим объектом для подражания. Я сожалела, что я не мальчик и не могу пойти учиться, чтобы стать таким же сильным магом, каким наверняка будет он.

В его сопровождении я пошла к башне алонгационного порта, которая была открыта для отправки гостей с рассвета. За десяток локтей до перехода меня ожидали несколько воинов, два мага из миссии, советник, моя тётя – леди Мединтун, направленная со мной в качестве дуэньи, и горничная Лиси. Брат обнял меня на прощание и наказал боевому магу, которого звали Гилихад, делать безопасным каждый мой шаг и многое другое, которое заключалось в том, чтобы я поменьше куда-либо шагала. Гилихад приступил к выполнению приказа незамедлительно и, как немощную, придерживая меня за локоть, повёл сквозь зеркальную рябь перехода и отпустил только когда убедился, что я твёрдо стою на ровной дороге.

Я с удивлением обнаружила, что мы прибыли не в Име-Эль-Риар, а в столицу тёмных эльфов, город Данхар. Грандиозный вид дворца Нари-Ран описывался в учебниках, как пример наследия могущественных предков менее одарёнными потомками. Это чудесное строение не поддавалось влиянию времени, трансформировалось под стиль современности и отвечало потребностям тёмного двора, который так назвали не по цвету чёрных волос, а из-за магии, запрещённой в других государствах. Хотелось верить, что тысячи лет назад, когда строилось одно из чудес эльфийского мира, дроу не были тёмными, и моя комната, в точности такая, как имеется дома, появиться здесь без магии крови.

Нас встретили у входа. Мужчина средних лет, представился личным камердинером сильфийского Гран Синта-Маат. Заметив смущение советника Баливаса, я не указала моему камердинеру на его ошибку, и он остался с мужчинами, после того как мне предложил следовать за его помощником. Мы пошли по коридору, когда я вспомнила, что не уточнила к какому времени мне явиться на занятие по «введению в профессию», обещанное накануне при разговоре у трона отца.

– Нужно вернуться, – сказала я. Гилихад и Лиси, как очень добросовестные слуги, игнорируя возражения провожатого пошли назад вместе со мной.

Гостей в холле стало больше, они стояли группами, я подошла к той, где находился советник Баливас, и спросила, когда он сможет уделить мне время.

– Принцесса, идите, идите, – спешно отмахнулся он. – Думаю в ближайшие дни не получиться вовсе.

В тот же момент объявили десятиминутную готовность до начала Совета.

– А разве Гран Синта-Маат не нужно присутствовать на Совете? – спросила я.

– Не приведи Великий Златодар! – воскликнул советник, взывая к высшим силам, покровительствующим трудолюбию и усердию.

– Господин Баливас, если принцесса послушает вас сейчас, неподтверждённый титул не защитит её даже в её собственных покоях.

– Но мужчины не потерпят присутствия…

– Плевать на их реакцию. Думайте о её судьбе.

Я не стала медлить, принимая решение. Моя судьба была мне очень дорога, я её никому кроме мамы с папой доверять не собиралась.

– Спасибо вам обоим, – поблагодарила я своего советника и доброго эльфа, который подтолкнул меня к смелому поступку. – Лиси, принеси мне темный плащ, который ты положила к деловой одежде, – моё твёрдое намерение присутствовать на Совете отразилось в голосе, и Лиси, до сего момента имевшая привычку меня останавливать и вразумлять, сразу бросилась исполнять распоряжение.

Нас пригласили в совещательную комнату похожую на большую аудиторию с трибуной в центре и креслами, расставленными для каждой делегации отдельно, и я еще больше восхитилась древней магией дроу: рядом с сиденьем советника находилось место с моим титулом. Я села и, без страха разоблачения, опустила капюшон простого, серого плаща. Украшенные драгоценностями и сложными плетениями головы длинноволосых эльфов выглядели намного женственнее, чем моя с гладко расчесанными волосами, спускавшимися под плащ.

Сильфийская делегация была немногочисленной, нас объединили с горными эльфам и объяснили, что проект резолюции Совета готовит каждая группа и озвучивает после всех выступлений.

Первым слово взял принц Акху-Лонд Этендальс из рода Айсинтуж. Дроу долго и восторженно рассказывал о важности их миссии в совместной борьбе со страшным злом. Оказалось, что мы на пороге войны с какими-то аватарами, а тут ещё на лесных эльфов вероломно напал никому не известный враг, и уже завтра каждое государство обязуется снарядить утвержденное количество магов, чтобы подготовить достойный отпор, в случае повторного вторжения. Я забеспокоилась, а наберет ли папа столько боевых магов и не придется ли ему отправлять моего брата.

Затем лесовики сообщили, что упоминание о подобной угрозе было найдено в хранилище одного из их древних храмов. Согласно первоисточнику нечто похожее случалось далеко в прошлом и называлось Хаш-Армат, что означало «враг внутри». Неделю назад пострадали эльфы Инитрана и Дипритрана, двух самых крупных провинций Леса. Их дома опустели за одну ночь. Всех выживших опросили и результаты опроса представили сегодня в нескольких докладах.

Совещание было очередным и многое из того, что мужчины обсуждали, ссылаясь на ранее известные факты, для меня осталось непонятным. Когда умная комната явила нам фантом воспоминаний очевидца, я слегка приподнялась, рассматривая амитай (так назвали отдельную особь Хаш-Армат), воспроизведённую такой, как её считали дознаватели-менталисты с разума выжившего эльфа, застывшей в момент атаки. Смотреть было очень страшно. Голова с жуткой гримасой и окровавленным ртом превращала фигуру эльфоподобного существа в чудовище. Костяные наросты, словно кривые коренья, десятками рогов не симметрично вырастали из черепа, срастались между собой в пластину и вновь расходились, образуя защитный панцирь. Такие же наросты уродовали спину и руки. Под шеей они заканчивались гладкой серой кожей, которая покрывала два бугорка. Ой! Тут я поняла, что все мужчины разглядывают голую грудь, шлёпнулась на сидение и опустила глаза, мгновенно став пунцовой от смущения. Особь, рисунок которой нам демонстрировали, была женской и полностью обнаженной.

Похоже, это задевало только мои чувства, и, более не глядя на рисунок, я постаралась взять себя в руки, с удвоенным вниманием запоминая названия атакующих формул и героические подвиги лесных эльфов, пытавшихся противостоять малоизученной напасти.

Один из них описывал неуязвимость тела амитай при поражении различными пульсарами. Демонстрируемые магические атаки осуществлялись на манекене и сопровождались подробным объяснением строения панциря, возможности нахождения слабых мест и степеней поражения в зависимости от области попадания заклинаний. Докладчик подвёл к выводу, что магия земли для Хаш-Армат не губительна, выжить свидетелю помогло лишь то, что он использовал потоки Гелиоса, вплетенные во все представленные заклинания. Конец его доклада был довольно нелогичным – страшилища не убиваемые всю ночь, бесследно исчезли, как только рассвело.

Прежде, чем заняться предложениями к резолюции, присутствующим предложили задать вопросы. Золотоволосый боевик уточнил скорость огненного потока при атаке Долийским Копьём. К трибуне для заключительного слова вернулся верховный маг тёмного двора. Остальные по очереди склонялись над подписями к решению Совета.

Ну как же так?! Они не сказали того, что меня так сильно тревожило? Я дёрнула советника Баливаса за рукав, он не отреагировал, тогда я спросила тихонько:

– Скажите…а эти амитай… из Хаш-Армат… эльфов скушали? – мой вопрос, немного отставший от движений голосовых связок, многократно усиленный магией комнаты, нарушил тишину. Нужно было подумать об этом заранее, ведь в аудиториях всегда используется такая магия, иначе на дальних рядах не было бы слышно, что говорят с трибуны, а докладчик не понял бы вопросов.

Количеством не лестных комментариев я превзошла рисунок самки Хаш-Армат. Мужчины разве что открыто в меня не плевались.

– Юная сильфида хочет покормить Хаш-Армат? – с издёвкой спросил кто-то из другой части комнаты. Последовал смех. Смеялись многие, хорошо хоть не все. Сильфийцам, доброму эльфу, водникам и Повелителю Зари мой вопрос смешным не казался. Хотя, когда я вновь подняла взгляд, на лицах соотечественников читались осуждение и злость. А верховный маг заявил, что я перепутала комнаты из-за рассеянности, свойственной женскому полу, при этом сидящий рядом Гилихад опустил руку. Я увидела, что он приготовил для моих обидчиков сплетение какого-то заклинания и совсем притихла.

– Господин Модтанис, Вам следует ответить на вопрос Гран Синта-Маат сильфийской делегации, – просьбу главнокомандующего услышали бы и без помощи магического усиления. Мне показалось, что меня сильный голос владыки Эльфирина пришиб к месту. Оказалось не только меня.

– Прошу прощения у Гран Синта-Маат, – маг принёс извинение, и сделал это, обращаясь к кому-то, кого здесь явно не было, а потом продолжил являть своё высокомерие конкретной, надоедливой «мошке», залетевшей на закрытое собрание: Имеет ли смысл изучать физиологию Хаш-Армат, если наша главная задача при следующем случае истребить их всех до единого?

Меня задело его высокомерие, я вздохнула и, тщательней подбирая слова, ответила:

– Возможно, я неверно мыслю, господин Модтанис, и вы меня поправите, за что я буду вам искренне благодарна, но мои опасения вызваны непонятными моментами упомянутыми господами ораторами, присутствующими на собрании. В Песне Пфомура тоже говорилось о странных нападениях и бесполезности магов, а во втором куплете бард описывал кровожадность тварей погубивших правящую семью, поняв причины которой, удалось остановить зло без лишних жертв.

– Указанная связь построена на том, что первое нападение произошло в замке правителя мифической страны? – В голосе Модтаниса появилось неприкрытое раздражение.

– Не знаю… – я вконец растерялась под осуждающими взглядами. Когда интересовалась поведением амитай, не думала, что самой придётся отвечать на вопросы и вот как вышло. Что же теперь было делать?

Я совсем сникла, когда услышала,

– Не смей плакать, они только этого и ждут, – голос звучал в моей голове, и я его узнала. Знакомый Баливаса – добрый эльф, который подсказал мне идти на Совет. – Просто расскажи, как ты думаешь и всё. Я тебя слушаю, а на остальных не обращай внимания.

Вместо того чтобы убежать в слезах, я подняла уже повлажневшие глаза на эльфа по правую руку от Повелителя Зари и ответила,

– Просто кажется важным выяснить, как действовали не только эльфы, но и амитай.

Возникла тишина, Модтанис замялся и, подавляя желание сказать какую-нибудь колкость в мой адрес, вынужденно согласился:

– Сведений собрано недостаточно, чтобы удовлетворить любопытство всех присутствующих.

– Тогда говорить о предотвращении следующих нападений слишком рано, – раздалось со стороны делегации водников. – Неизвестно почему и откуда амитай вообще появились. К тому же, только кажется, что удобнее уничтожать паразитов, используя магию, но есть пример, когда такие методы оказывались вредными для нас самих.

– Вы сейчас говорите о смерче в Ласидорнском ущелье? – Модтанис вскинулся. Я тоже слышала об этом. Бедствие, спровоцированное магией дроу при уничтожении мелкой нечисти наделало много шума, именно тогда прежнего верховного мага разжаловали и Модтанис занял его место. – Ничьей вины там нет, что очевидно всем. Жители Ласидорна, разбуженные ночью внезапным нападением, воззвали о помощи и мы были вправе использовать любые заклинания, чтобы защитить! – высказался, а сам сморщился, словно ему на мозоль наступили.

– Мы отклоняемся от темы, – вмешался принц Акху-Лонд, в певучей манере тёмных правителей он обратился к верховному магу. – Как я понял Вам нечего добавить к вышеперечисленным сведениям?

Модтанис отрицательно покачал головой и, кажется, сдался, в уме уже представляя свою отставку. После этой заминки, так и не найдя ответов, верховный маг дроу уступил место на трибуне выступавшему ранее боевику, который сказал:

– Жители двух провинций пострадали, и мы не знаем, будут ли новые жертвы. Я соглашусь с Гран Синта-Маат сильфов – в сопротивление должны входить не только боевики.

Ох, не помню, чтобы я высказывала подобное, но если они меня именно так поняли, я не возражала.

А вопросы, как выяснилось, назревали у многих:

– Почему не выжили те, кто был укрыт магией рода, самой сильной из возможных охранных заклинаний? Почему не сработала кровная защита?

– Как амитай обходили охранную магию дома?

– У вас есть предположения, где могут быть амитай в светлое время суток? – мой интерес подхватили, началась оживлённая дискуссия, что явно не ожидалось организаторами.

– Мы не имеем таких сведений! Только повторюсь: места преступлений изучены самым тщательным образом.

– Тогда почему провинции посчитали опасными? – Вопрос был адресован Модтанису, однако вместо растерянного мага ответил лесной эльф почтенного возраста, поднявшийся со своего места за столом эльфов, чьи волосы с зелёным отливом отличались особой медной яркостью:

– Наши сограждане были эвакуированы на случай повторного нападения, – объяснил он. Я его узнала, господин Дасинтуж был Синта-Маат лесного народа при сильфийском дворе. Однажды он подарил мне книгу лесных сказок на день рождения, которую я потом зачитала до дыр. Мне захотелось его поддержать, сказать ему что-то доброе.

– Я разделяю ваши опасения и нахожу меры предосторожности вполне обоснованными, Синта-Маат Дасинтуж. – Взгляд старого эльфа потеплел. Теперь, можно было задавать вопрос, – А как насчёт представителей других рас? До нападения на территории лесных эльфов они проживали с вами?

– Да, конечно. Мой советник в курсе, что с ними сталось.

Отвечать на мой вопрос пришлось здоровяку в сюртуке свободного кроя, чрезмерно украшенном фамильными регалиями, просматривающимися сквозь распахнутую мантию цвета правящего класса лесовиков.

– Вопрос меня немного удивляет, – начал он снисходительно. – Мы помним, что нашей главной задачей является спасение собратьев…

У меня сразу созрел протест такому неприкрытому расизму, но добрый эльф мне рот открыть не дал, поясняя мои слова с тактом прирождённого дипломата:

– Без сомнения Вы с ней справились, уважаемый Париэль дэн Эринжас. Но наберитесь терпения, Гран Синта-Маат ди ла Исиль Дасар спрашивает, насколько реально выяснить, что стало с гномами, ограми и другими переселенцами, с давних времен ставшими вашими согражданами.

– Огры нам не сограждане! – лесной советник не скрывал возмущения, что подтверждало папины опасения, в других государствах очень нетерпимы к представителям неэльфийских рас. Значит, они тоже для них яркие термиты, запертые в домиках, необходимые для выполнения узконаправленных целей. Возможно, он понял что-то по выражению досады на моём лице или мои мысли прикрытые слабой ментальной защитой уровня школьного курса при желании легко читались любым из здесь присутствующих, но, смерив меня оценивающим взглядом, который я не моргнув выдержала, Эринжас вынужденно согласился: – Думаю это осуществимо, в течение двух дней пришлю ответ, чтобы не вызывать более сомнений в моей лояльности положению о равенстве.

– У Вас ещё вопросы, Гран Синта-Маат ди ла Исиль Дасар? – видимо, Хранитель Светоча Зари какое-то время наблюдал за мной, иначе как объяснить, его уверенность в голосе, я действительно хотела сказать ещё кое-что.

– Только, если совет… – я растерялась, меня не просто слушали, меня восприняли вполне серьёзно. Я не могла опозориться в последний момент, уверенная, что следующая мысль будет полезной. – Когда моя горничная Лиси, хочет… (не нашлась сразу как обойти слово посплетничать) выяснить правду в нестандартной ситуации, она говорит не с гномками или гоблинками, а с людьми…

Я остановилась и, непроизвольно чуть вжав голову в плечи, приготовилась к шквалу возмущений, когда услышала:

– Гран Синта-Маат права. Людям, особенно рождённым вдали от магических источников, в большей мере свойственны как удивляющие до крайности черты характера, так и разнообразные таланты. Кроме того, что они преуспевают в ремёслах, они способны составить конкуренцию любому эльфоподобному существу при адаптации в условиях выживания. Не говоря уже о том, что люди не отличаются большой преданностью слову, они бывают готовы на всё, ради собственной выгоды. Так что в плане источников информации с ними работать довольно выгодно.

Господин Модтанис, господин Дасинтуж, я предлагаю свою кандидатуру в составе исследователей. Как профессор человеческой магии и лингвистики, я могу оказаться полезен, – первый доброволец высказывался торопливо, словно, изучая пороки людей, сам разучился сдержанности.

– Я тоже имею желание предложить свою помощь… Запишите меня… – послышалось со всех сторон.

Желающих изучать Хаш-Армат, объявившихся в лесных владениях, назвали оперативной группой, а когда зачитывали решение Совета, добрый эльф улыбнулся мне, ведь мои предложения упомянули в решении дважды.

Вечером в моей жизни состоялся второй официальный приём, на который нельзя было не пойти. Когда я вошла в покои, приготовленные для меня, пришлось вытерпеть чрезмерную заботу и причитания дворцовых служанок, выделенных мне хозяевами. Три девушки, соскочили с кушетки и стали наперебой плакаться, как мало времени осталось до начала торжества и столь же мал шанс на то, что они теперь успеют сделать меня краше других.

В замке Нари-Ран существовала не писаная традиция для служанок соревноваться в услужливости, заботе и старании. Заветный кошель с деньгами доставался тем, чьей гостье хозяева преподносили букет Королевы Бала. Темноволосые дроу не допускали мысли, что светлые волосы могут быть прекрасными, поэтому местная мастерица волос сдалась сразу, как только меня увидела. Награду за самую красивую причёску ей не получить.

– Может, стоит ярче раскрасить Вам лицо? – предложила другая девушка, обладавшая ещё одним, казавшимся мне ненужным мастерством. При этом предложении я не сдержала смех, некстати вспомнив кучера, украшенного синяками после попойки. Одно из первых детских воспоминаний. Науськанная мальчишками, я бегала за кучером по хозяйственному двору, провоцируя всеобщее веселье среди слуг, когда вежливо спрашивала: «А как Вам, господин Пакафин, так лицо раскрасили?» Кучер беспомощно отмахивался от назойливого дитя, как от мухи, коих было множество рядом с животными, я не отставала, и мальчишки так громко смеялись, что кони завидовали.

Это был последний раз, когда няня отпустила меня поиграть с детьми наших слуг. Незаметно с годами требования относительно моего окружения становились строже, пока я не поняла, что друзей мне позволено искать только среди малолетних отпрысков сильфийской знати.

Сквозь улыбку, вызванную воспоминаниями, я всё же смогла убедить женщин, что это теперь не просто лицо, а лицо Гран Синта-Маат целой страны, и от «раскрашиваний» отказалась.

Единственное, чем они остались довольны, это моё платье и фигура, что опять вызвало во мне улыбку, так как я представила, что бы они сказали, одевая прежнюю, тощую фигурку в обычное, простенькое платье.

Танцы у тёмных эльфов энергичнее наших, когда станцевали традиционные, общеэльфийские вальсы, светловолосые музыканты на балконе встали и на их место уселись дроу, с незнакомыми мне инструментами.

После третьей, виртуозно исполненной мелодии, когда количество пар значительно поубавилось, и я окончательно поняла, что мне тоже подобные ритмы не осилить, объявили танец властелина Эльфирина и темной Принцессы. Наконец, наступил момент, когда геройской серьёзине пришлось оторвать свой важный зад от кресла. Красивый голос церемониймейстера тёмного двора объявил название танца, эльф подошел к принцессе Ингрис и повёл её в центр зала.

Я оценила выбор правителя высших эльфов: принцесса оказалась ему под стать. Как бы поделикатней сказать об этой дылде? А! Она отличалась неслабым телосложением, обладая которым можно смело заехать кулаком по светлейшему лицу, если обладатель этого лица посмеет копаться в её разуме, конечно. Тем более что рядом с любой другой он выглядел бы грубым дикарём. Его недлинные, тёмно-каштановые волосы с золотыми прядями смотрелись выгоревшими и неухоженными, на лице тоже волосы, что совсем не положено высокородному эльфу – бороды, пусть даже едва наметившиеся, носили только крестьяне.

Огромный как орк – смотреть страшно. Представила как, его камердинер дрожит всякий раз, когда помогает повелителю переоблачаться, чтобы явиться миру менее кошмарным. И весь он, как опасный зверь: идёт спокойно, а его бояться, как дамитранскую кошку – кайтши: сытую и довольную, но опасную даже в таком состоянии. И все притихли, потому, что кайтши убивает в один прыжок. По крайней мере, глядя на приближающегося Властелина, я почувствовала нечто подобное, но, быстро осознав абсурдность надуманных страхов (что он мне сделает в бальном-то зале), решила распрямиться, не уподобляясь толпе. Они же так дружно не кланялись, когда танец открывали другие особы королевских кровей. Гран Синта-Маат сильфов вообще не пристало пригибаться при виде «почти не танцующего» эльфа.

Он окатил толпу высокомерным равнодушием, и его бровь вопросительно изогнулась, когда взгляд скользнув мимо, немедленно вернулся к моему лицу. А я так и не успела опустить глаза и спрятать ухмылку от предвкушения приятности грядущего танцевального конфуза. В армии танцевать не учат. И раз глаз вовремя не отвела, то, по закону игры в гляделки, противника нужно было теперь переглядеть! Тем более, что вчера он перестал пялиться на меня именно после моего ответного взгляда. Я продолжала смотреть, игнорируя «кодовое» шиканье леди Мединтун, пока венценосный мучитель «случайно повисших на стене девочек», вынуждено удостаивая должным вниманием партнёршу, уже приступившую к первой танцевальной фигуре, мне не проиграл повторно.

Моё злорадство было не долгим, потому как довольно скоро пришлось признать, что танцевать эльф всё-таки умеет. Музыка, многократно отражаясь от зачарованных стен, звучала каноном со всех сторон, громкая, и такая ритмичная, что успеть за ней казалось нереально. Но только не для дроу и золотого эльфа. Их тела двигались грациозно, её платье красиво развевалось, добавляя плавности движениям. Пара, словно единое целое, выписывала рисунок волшебного танца, при этом темп увеличивался до тех пор, пока они, кружащиеся по залу, не превратились для зрителей в золотой поток света, узором музыки и танца перетекающий в цветок с полупрозрачными лепестками.