По ту сторону сказки. Ветры, кони и дороги
Катерина, когда Буревест почтительно ссадил её на лесистом берегу и пообещал скоро прибыть, заподозрила, что морские кони собираются вернуться на острова викингов, и даже было рот открыла, чтобы их остановить, но увидела в каком состоянии пребывают Степан и Кир, да и забыла, что хотела сказать. Собственно, на это кони и рассчитывали.
– Кир, Степан! Ой, мамочки! – Катерина кинулась со всех ног к лежащему на белом моховом ковре Киру, и Степану, который, правда, сидел, но с таким видом, что в любой момент может упасть. Катерина сообразила, что избушку раскатывать смысла нет, ни один на крыльцо сам подняться не сможет, поэтому сначала надо их в порядок привести. Она закусила губу, чтобы не заплакать, и занялась ранами, ушибами и переломами друзей. Киру было хуже, его избили, и столкнули со ступенек в подземелье башни. Катерина дрожащими руками, очень боясь причинить ему лишнюю боль, обработала мёртвой водой все повреждения, потом обработала и напоила живой водой и очень радовалась, что пока она залечивала его раны, он был без сознания. Зато Степан был в сознании, да ещё в каком!
– Я сам! Сам, не трогай! – рычал он сквозь зубы. Ему было отчаянно больно, но он пытался что-то сделать самостоятельно, пока Кир, пришедший в себя и уже полностью выздоровевший, не пригрозил его стукнуть, вырубить и предоставить в руки Катерины, так сказать для обработки.
– На тебя смотреть невозможно! Не бузи! – строго велел Кир и сам помог Катерине промыть следы от кнута на плечах и спине друга.
А уж когда и Степан выглядел вполне здоровым, Катерина села на мох и устало закрыла глаза.
– Кать, а как ты это устроила? Ну, чтобы нас на берег вывели и кони подхватили? И где они, кстати?
– Как устроила? – Катерина и говорила-то с трудом. Устала и перенервничала так, что язык не слушался. – Геллиру сказала, что не пойду нипочём в туман, пока он мне вас не покажет живыми, он сам назначил точное время, а я уже на это время с конями договорилась, чтобы они нас одновременно достали оттуда. А где они сейчас? Понятия не имею. Сильно подозреваю, что разносят острова. Ой, надо же их позвать.
– Не надо! Кать, вот не надо мешать приличным сказочным животным, – Степан присел перед Катериной на корточки. И поёжился. Осенью на северных островах очень даже свежо, прямо скажем.
– Ой, да. Ты весь в лохмотьях, да ещё в окровавленных! Вы оба такие… Словно вас собаки рвали!
– Ну, собак-то не обижай. Уроды там, Кать, настоящие уроды. Привыкшие грабить и убивать, – сурово поправил её Кир. – Че-то у меня желание восхищаться викингами поутихло, а у тебя, брат?
– Аналогично! Я мог бы прибавить пару эпитетов, но не буду, ладно уж. Кать, раскатай избушку. Холодно. Пряжек-то у нас теперь нет. Хорошо бы Жаруся ещё сделала. А вот мечи… И браслеты кинжальные…
– Кать, совиный меч! Нет у меня теперь моего меча! – чуть не плакал Кир.
– Есть у вас всё. Вон, лежит свёрток, – бессильно махнула рукой Катерина. – Кони чуть башню не разобрали по камушку, разломали все ладьи, все строения на острове по брёвнышку раскатали, пока Геллир не отдал.
Мальчишки с радостными воплями кинулись к свёртку, а Катерина смотрела на лёгкий ветерок, треплющий корзно Кира, и вдруг поняла, что ветер, подхвативший их и доставивший к Геллиру, это Кащеев вихрь! Пока её крутило в том вихре, да и потом, недосуг было рассуждать!
– Ах ты, скучающий ледяной гад! – разозлилась Катерина. – Позабавиться решил. Хотел посмотреть, что будет, если жадному до власти, но младшему королевичу-психу, достанется сказочница и средство для того, чтобы её держать на коротком поводке, – она прикрыла глаза. Теперь картинка была верной и целостной. Словно все пазлы совпали.
– Кать! Ну, ты даёшь!!! Катька, спасибо тебе! Спасибищеее!!! – Кир и Степан чуть не прыгали от радости, получив обратно свои мечи и кинжалы, прячущиеся в браслетах, и пряжки, и уже переоделись во всё чистое и тёплое. Степан обследовал сумку и удивился, увидев, что её распотрошить не успели, и даже живую и мёртвую воду не тронули.
– Кааать! Катькааа! Катерина!!! Стёп, по-моему, ей плохо. Смотри, она какая-то бледная такая, что даже серая, – Кир вдруг прекратил прыжки и обратил внимание на девчонку, они вообще-то обычно Катьку не сильно разглядывали, чего там разглядывать-то? Но, уж очень было заметно.
– Кать, да ты чего? Ну, что ты в самом-то деле! Вот натура! Другие бы сто раз в обморок хлопнулись или рыдали бы навзрыд всё время, а она всё сделала, и молодцом была и нас вылечить сумела, а там бррр чего было, самому смотреть страшно было, а теперь чего-то раскисла.
– Иди ты куда подальше. И отстань от моей натуры, – пробормотала Катерина, которая вдруг почувствовала, словно из неё весь воздух выпустили и осталась только жалкая мятая тряпочка, как от надувного шарика. Жутко хотелось поплакать. Просто от усталости и от того, что всё это пришлось пройти, увидеть и пережить. Но, с этими обормотами и не поплачешь даже. Начинают пугаться, суетиться, приставать с какими-то глупостями типа «водички попить». Катерина вздохнула и пробормотала:
– Завоет ветер, дождь споёт,
Остыл олений след…
Волк, уже просто сходящий с ума от волнения, примчался очень быстро. Он измучил Баюна, затерзал с требованиями объяснить, куда пропала его сестра и почему её толком не показывает ни зеркальце, ни блюдечко! А когда на секунду показывает, лучше бы не видеть то, что он там наблюдал! А где это не понять! Он метался по окрестностям, опасаясь улетать далеко от Баюна с зеркалом, но не в силах сидеть на месте.
С Волком, буквально ожившим, когда он услышал Катин призыв, прибыли и все остальные, правда, к тому времени Катерина уже ни на что не годилась. Степан заставил её всё-таки выпить водички. Живой. Но, от переживаний она не помогает. Правда, совсем уж пугающе бледной Катя быть перестала и на том спасибо. Морские кони тоже появились, оглушающее ржали, топали копытами, хвастались своей удалью. Заслужили похвалу от Волка, и Баюна, а Жаруся запустила им в гривы и хвосты золотых солнечных зайчиков в качестве поощрения. Кони пытались получить разрешение Катерины продолжить забавы на других островах, получили категорический запрет, произнесённый сдавленным шёпотом, потому что на иное сил у неё уже не было. Пока им не запретили что-то ещё, они, на всякий случай, предпочли убраться с глаз хозяйки подальше, и Катерина в очередной раз вспомнила поговорку про козла, которого надо сначала взять, а потом отдать, но не моментально, а через месяцок. И сразу себя таким счастливым ощущаешь!
– Кааать, а Кать! Не спи! Холодно, замёрзнешь, – Кир пытался её расшевелить, пока они ехали обратно к Дубу.
Катерина медленно открывала глаза, медленно переводила их на Кира, даже улыбнуться пыталась, чем сильно его пугала.
– Чего-то она совсем умученная, – Кир повернул голову к Степану, который ехал с ним на Сивке.
– Было такое уже. Когда она с Кащеем пообщалась и сумела нас всех оттуда вытянуть. А тут устала, видать, совсем. Мы-то с тобой битые, само собой, но от нас ничего и не зависело. Сделать-то мы ничего не могли. А она как раз делала. А потом, ты же её знаешь, она, конечно, со своими тараканами в голове, и невыносимая часто, но за своих переживает страшно. А мы, получается, тоже свои.
До Катерины эти глубокомысленные замечания донесло попутным ветерком и она улыбнулась про себя. – Ещё какие свои! И с ума сходи за вас! И переживай, если что-то происходит. Интересно, это он хотел увидеть? Что именно его так интересует? То, что он сам никак чувствовать не может? – она даже не подозревала, насколько она была права, раздумывая о Кащее.
Глава 3. Повод для слёз Несмеяны
После приключений у викингов морские кони окончательно убедились в том, что во-первых около сказочницы весело, а во-вторых, в том, что надо как можно чаще напоминать о себе, иначе хозяйка просто забывает о них. А что? Логично. Вот показывались ей, показывались, она и вызвала к себе, а уж забава получилась дивная, аж копыта чесались повторить! Катерину от их ежедневного присутствия спасало пока только то, что на море шли осенние шторма, а это любимая забава морских коней!
– Кать, твои дикие создания на посту, или смылись в море шороху наводить? – Кир заглядывал Катерине через плечо в книгу со сказками.
– Смылись, – Катя опасливо покосилась на окно. – И не напоминай мне о них пока, будь другом! Очень их много получается.
– Нет, как раз в самый раз! Было бы меньше, плохо бы нам было, – напомнил ей Степан.
– Я помню, очень им благодарна, только когда они рядом, особенно когда все трое, у меня такое ощущение, что я нахожусь в глазе бури!
– Где? – удивился Степан.
– Ну, это центр урагана, вокруг страшные тучи, а в центре всегда круглое чистое пространство, небо видно. Вот это и есть глаз бури. Папа рассказывал, что там самое страшное место шторма, – Катерина вздохнула.
– Так ты им скажи, чтобы людьми оборачивались. Или это только младший умеет? – Киру нравились морские кони и он ими живо интересовался.
– Все умеют, почему только младший? – удивилась Катерина. – Только понимаешь, их способность разносить окрестности от вида, который они принимают, совершенно не зависит. Я даже не знаю, в каком виде с ними сложнее. Мне очень трудно приказывать им, когда они выглядят как люди. Коням приказать проще. А если им просто что-то говорить, без приказа, толка никакого нет. Не воспринимают. – Катерина вздохнула.
– Слушай, а что там с Ягой было? – решился спросить Кир.
– Ты лучше спроси, чего там не было! – Катерина даже глаза прикрыла. – Кошмар был. Яга их увидела около озера и решила, что это просто кони. Они по земле бегали и глаза у них нормальные были, синим не отсвечивали. Короче, решила Яга их изловить. А ты же знаешь, они минимальное покушение на их свободу воспринимают как повод к великой мести! Ну, или как повод к небольшому развлечению.
– Иииии? – Cтепан как и Кир, подробностей не знал, потому что вместе с Волком они отсутствовали. Волк проверял, как они справляются с ориентированием на местности и замучил почти вусмерть!
– Они пинали избушку, пока не загнали её в реку, Яга вылетела на ступе и попыталась заворожить Прибоя, а пока она отвлеклась на среднего брата, Буревест лягнул ступу, благо практика у него была отличная, ступа улетела за реку, Яга оттуда выпала, хорошо хоть на крышу избы. Вы слушать будете, или ржать будете, как те кони? – возмутилась Катерина, глядя на валяющихся от смеха на полу друзей.
– Пппрости, – Кир едва смог выговорить. – Я думаю, она ещё долго не захочет с конями дело иметь.
– Ой, не знаю я. Она была в диком бешенстве! Когда за мной примчался Баюн, она висела на коньке крыши, а кони летали вокруг и пытались её зубами достать
– А ты? – Степан хохотал до слёз.
– Я приказала прекратить! Они не очень хотели повиноваться, очень уж увлеклись, но пришлось. Яга, если уж честно, сама нарвалась, конечно. Но, они так сильно разошлись!!! – Катерина вздохнула. – Я им велела пока на море отбыть, хорошо бы Яга немного успокоилась. А то она как их видит, у неё глаз дёргается, а изба подпрыгивает. Даже если на месте стоит. Да что вы так веселитесь?
– Кать, так смешно же, – мальчишки хохотали, держась за животы.
– Не очень. Ягу настолько давно никто не доводил. Ко мне она вроде претензий не имеет, а вот коням хорошо бы гадости никакой не сделала. Баба-то вредная! – Катерина странным образом чувствовала какую-то ответственность за буйных морских коней.
– Да ладно, обойдётся, – оптимистично заключил Кир. – А ты какую сказку смотришь?
– Про царевну-Несмеяну, – Катя перелистнула страницу. – Вот уж не думала, что там тоже туман.
В сказку по царевну-Несмеяну отправились через несколько дней. Катерина махнула рукой привычно замершему у туманной границы Волку и шагнула в тёмную муть.
– Как он мне надоел, туман этот! – ворчал рядом Степан, не забывая оглядывать окрестности. – Кир, как у тебя?
– Пока, вроде, всё чисто, – Кир настороженно прислуживался к совиному мечу.
Они спокойно дошли до города, правда, идти пришлось по лесу, дорога была забита людьми и повозками, телегами, пешими и конными, уснувшими прямо на дороге.
– Опять под телегами лазить придётся? – Степан рассматривал множество людей, буквально штурмовавших ворота, да так и застывших в тумане.
– Да, похоже, а то вот и пробка. Натуральная, древняя, конно-тележная, – вздохнул Кир.
В город они и правда попали с трудом. И протискивались мимо замерших людей, и по телегам шли и под телегами тоже.
– Одно хорошо! Можно не опасаться, что тебя лягнут, – с удовольствием заключил Степан, пролезая между ног крупного гнедого коня. – А так бы и костей можно было бы не сосчитать.
В царские терема они добрались, как ни странно, довольно легко, царь сидел на престоле, подперев голову правой рукой, и глядя на десяток шутов, да так и уснул.
– Чего-то он и не собирался никуда? – удивился Степан.
– А куда? – Катерина с сочувствием смотрела на царя. – Люди в город бежали, надеялись, что сказка известная, и она выдержит, не пустит туман. А ему-то куда бежать? Охохонюшки. А дочка-то где?
– Тебе царя мало? Он же тоже герой сказки, – удивился Кир.
– Всегда лучше знать, откуда тебя может смыть потоком слёз, – вздохнула Катерина и отправилась осматривать терема. И чем больше шла, тем больше удивлялась. – Вот странность какая, шутов тут как-то очень уж много!
– Так ты же сказку помнишь? Царь кого только не звал, чтобы дочку развеселить! – Кир эту сказку любил. Бабушка её часто читала.
– Да, это как раз понятно, только… – Катерина осматривалась по сторонам и пожимала плечами. – Только, по-хорошему, они должны были толпиться у царевны, а они везде!
И правда, вокруг было множество шутов и шутих, обвешанных бубенцами, с трещотками и бубнами, даже с парой медведей на ремешках, всё яркое, такое яркое, что даже в глазах рябило и много! Слишком много!
– Кать, ну что ты застыла? – Степан обходил карлицу в ярком скоморошьем колпаке и с двумя дудками в руках.
– Погоди… В сказке было сказано, что царевну в жёны обещали тому, кто её развеселит! А тут, смотри, сколько шутих! Ну, что ты смотришь? Шутов женского рода. Ты же рядом с такой стоишь! Они долго на Руси были, при царице Елизавете Петровне, да и позже тоже, и Екатерина Вторая про дворе их привечала!
– Да, действительно, хватает и этих, как их… Шутих, – кивнул головой Кир, – И какой нам от этого прок?
– Не знаю пока, – Катерина шла, оглядываясь, пытаясь найти, где же находится царевна, и едва не прошла мимо терема, затерявшегося среди других, ярко расписанных, вызолоченных. Терем как терем, на крыльце нежная роспись – полевые колокольчики. – Тут она, – решительно позвала Катерина мальчишек.
– С чего ты взяла? Тускло как-то для царевны. У них тут вон всё какое!!! – Степан повёл рукой на яркие даже в тумане цвета, которым могли похвастаться остальные строения.
– А вот поспорить могу! – Катерина чувствовала, что какая-то идея уже крутится в голове, только пока до конца уловить её было сложно. Девочка толкнула дверь и вошла в терем. Никаких шутов, шутих и бубенчиков. В горнице на лежанке у печи сидя спит пожилая женщина с кошкой на руках, в кувшине на столе несколько веток рябины с тяжёлыми красными гроздьями и желтыми листьями. Печь красивая, изразцовая, нарядная, но опять же, не слишком яркая. Катя прошла по остальным помещениям, за ней удивлённые мальчишки.
– Странно, словно в другом царстве оказались, – сказал, наконец, Кир.
– Именно, – кивнула Катерина, открывая дверь в светлицу, где они и увидели царевну-Несмеяну. Очень красивая, тонкие черты лица, большие ярко-голубые глаза, русая длиннющая коса, сидит, действительно, пригорюнившись, и платок в руке держит, но никаких уж таких потоков слёз, кадушек и кадок с наплаканной ею солёной водой, сырости и плесени вокруг не наблюдается. Светлица ничем не расписана, светлое дерево, из него же сделаны и лавки и столы, и сундуки с поставцами. И одета царевна неярко. Белый опашень с воротом, выложенным жемчугом и голубыми лалами, такие же зарукавья. Очень ей идёт!
– Слушай, а может, это и не она вовсе? – засомневался Кир. – Чего-то мне казалось, что она более, ну рыдающая, что ли…
– Она, она, – кивнула головой Катерина. – И плачет она, по-моему, не от того, что истеричная или меланхоличная, а просто потому, что её с малолетства развлекают очень уж бурно да активно. Папенька её весельчак, по-моему, а дочь более спокойная, задумчивая, тихая. Слёзы, это уже как самозащита.
– Да ладно, чего тут рыдать-то? – Cтепан непринуждённо привалился плечом к стене.
– Стёп, мы сейчас ходим пока они спят, а вот когда не спят, тут небось такая какофония постоянно! Гудки и трещотки, хохот непрестанный, песни залихватские, звон, грохот. А если такое всё время? Ты же не будешь постоянно смотреть какой-нибудь, пусть и очень смешной фильм? Ну, какое-то время посмотришь, но не каждый же день с утра и до вечера! А тут, смотри, туман шел, беженцев море, а царь всё равно с шутами развлекается.
– Нда… Тут загрустишь, однако, – Степан представил себе жизнь рядом с неугомонными весельчаками и уже с сочувствием покосился на царевну.
– Вот именно, что загрустишь. И чем больше она грустила, тем больше царь старался её развеселить, не догадываясь, что дочку надо просто оставить в покое, – кивнула Катерина.
– Я раньше царя жалел, что у него такая дочь слезливая да унылая, а тут, оказывается, дочь жалеть надо, – удивился Кир. – Вот так сказка-то знакомая, уж сколько раз слышанная, а вон оно как получается!
– Да обоих жалеть надо. Характеры очень уж разные, вот и страдают. Дочь объяснить не может, почему печалится, раньше особо не принято было разговоры разговаривать. А царю в голову не приходило, что его шутки и веселье ей в таком количестве и близко не нужны.
– И чего делать? – Киру жалко стало царевну.
– Чего-чего, разбудим сказку, а потом посмотрим, – Катерина поманила их к выходу из терема, и все трое, укрылись за кустами царевниного сада.
– Жил был царь. И была у него дочь. И все дочь эту звали царевна-Несмеяна…
Катерина рассказывала сказку, туман поднимался, город начал просыпаться, сначала тихо, а потом всё громче и громче! И когда Катерина закончила, мальчишки уже и уши зажимали.
– Да как тут жить-то можно? – крутил головой Кир.
– Ты не переживай, это они на радостях так вопят, – утешила его Катерина. – Наверное.
– Вот жуть какая! Мы-то свалим, а ей, бедной, в этом жить! – посочувствовал Степан. И вдруг прислушался. Из терема царевны донеслась почти не слышная в окружающем шуме песня.
– Лети моя печаль,
Лети моя тоска,
В ту голубую даль,
Где брезжит свет пока
Где пламенем свечи
Растают облака,
Лети моя печаль,
Лети моя тоска.
– Бедняжка. Тут действительно и печаль и тоска будут летать, – вздохнула Катерина. – Ладно, пошли выбираться.
Выбираться было очень сложно! Из царских теремов на площадь высыпало множество шутов, скоморохов, шутих, и всё это яркое, пёстрое, шумное, гудящее и звенящее море захлестнуло Степана, Кира и Катерину. Мальчишки едва вытянули растерявшуюся Катьку из толпы и поспешили к городским воротам. Немало времени прошло, пока они сумели выйти из города. Люди, сообразившие, что туман ушёл, смеялись и плакали от счастья, обнимались на радостях и разворачивали телеги, собираясь в обратный путь к родным местам. Пришлось пройти приличное расстояние лесом, прежде чем Катя и мальчишки, наконец, оказались одни, и смогли вызвать Волка и коней.
– Посмотри! Сколько земель очистилось! – крикнул Сивка-Бурка Катерине, пролетая мимо со Степаном на спине. – Посмотри!!!! Мы и мечтать не смели!
Катя смотрела вниз, и радовалась тому, что земли внизу, золотые, зелёные, бурые, теперь без удушающего мутно-зелёного туманного месива.
Глава 4. Беспокойный ветер морских коней
Баюн выглянул в окно и поёжился. – В такую погоду даже собака нормальная на улицу не выйдет, а погонит хозяин, так она и хозяина не послушает, а я тем более не выйду!!! Я же не собака!
– Лентяй меховой! Ты же собирался к Яге сходить! – Волк насмешливо глянул на Баюна.
– Я не лентяй вовсе даже ни разу! – Баюн с достоинством вскинул голову. – Завтра схожу!
– Так ты уже позавчера собирался, потом вчера… – рассмеялся Волк.
– Не уговаривай, не думай даже, я не выйду, – Баюн замотал головой.
– А зачем ты к ней собрался-то? – Жаруся покрутила яркой головкой пред зеркалом и послала по оперению нежно-сиреневую полосу.
– Да давненько не заходил. Мне всегда тревожно, когда она долго без присмотра, – Баюн покачал головой.
Катерина забавлялась с серебряным блюдечком, запуская по нему яблоко и разглядывая то, что блюдечко показывало. Услыхав Баюновы рассуждения, она запустила яблочко и попросила показать Ягу. Та что-то варила, помешивала, подсыпала, бормотала себе под нос, и наконец, довольно закрыла горшок с варевом крышкой.
– Эээ, по-моему, это не суп, – Катерина поманила Баюна и показала ему блюдце.
– Нда, опять что-то затевает баба вредная, одна надежда, что на продажу варит. Она часто зельями приторговывает. Обычное для ягишен занятие, – Баюн внимательно вглядывался в довольную Ягу.
С визитом Баюна на следующий день, опять не вышло. Дождь зарядил ещё сильнее, и Кот спускался с печи только поесть. – Я сплю, отстань, – фыркнул он на напоминание Бурого о визите к Яге.
– Впал в спячку, выпадет не скоро, – прокомментировал кошачье поведение Сивка.
– Катюша, а ты? Может, погуляем? – Волк посмотрел на Катерину, которая дождь любила, и даже гулять под ним любила. Она закивала. С печи донёсся протяжный стон, и удаляющееся вдали шуршание.
– Можно подумать у него там просторы великие… – раздумывала Катерина над странностями пространства в Дубе, пока натягивала резиновые сапоги и непромокаемую куртку. Эти вещи были взяты с собой из дома. Жаруся не очень любила искусственные материалы, и Катерина сильно подозревала, что это из-за их повышенной воспламеняемости.
– Кир, Степан, я погулять. Вы пойдёте? – она заглянула в комнату Кира, где мальчишки пытались разобраться в правилах купленной недавно у северных торговцев игры на странной деревянной доске с лунками для фигур. Фигурки для игры лежали рядом горкой. Кир поднял голову, чуть не с ужасом посмотрел за окно и замотал головой.
– Нет уж! Если мы пойдём гулять, братец твой названный нас и тренироваться тут же заставит!
– И ты сама бы тоже не лазила бы! Тебе о ближних бы подумать! Кир, вот она сейчас пойдёт гулять, а нам потом Волк велит бегать, потому как раз девица дождика не боится, нам-то уж и вовсе стыдно! – последнюю фразу Степан произнёс грозным басом, явно повторяя интонации Бурого.
– Кать, ну не ходи ты. Чего там хорошего-то… – заныл Кир, явно впечатлённый словами друга.
– А, ну вас! Не охота вам выходить, ваше дело, а я пошла, – отмахнулась от нытиков Катерина и отправилась к Волку. Тот уже вышел из Дуба и с удовольствием вдыхал холодный воздух, наполненный запахами мокрой земли, палой листвы, грибов, леса. Он оглянулся и с радостью увидел, что Катерина так же любит эти запахи осени, и так же рада прогулке под дождём. Сначала они двигались низом. Волк осторожно ступал по мокрой земле, с еловых ветвей слетали водопады капель, он бежал всё быстрее, пока не оторвался от земли, не вылетел из лесных зарослей вверх, в дождевой простор и свежесть.
– Хорошо-то как! – Катерина распахнула руки и Волк в который раз подумал, что ему несказанно повезло, что она понимает всё это! Не боится ни лесной темноты, которая всегда живёт под ветками старых-престарых елей, ни дождей, даже таких холодных, ни ветра, от которого иные ежатся и стараются спрятаться. Они летали долго, потом дождь чуть утих, Волк опустил Катерину на примеченную им ещё пару дней назад поляну, на которой выросло множество крепких красивых боровичков, и с наслаждением наблюдал, как она их собирает. Он бы все грибы лесов ей принёс, но понимал, что это сродни азарта волка на охоте. Возвращались они уже в темноте, от Катиной сумки пахло грибами, в мокрой косе застряли сучки и еловые иголки, оба были очень довольны и прогулкой и друг другом.
– Волк! Негодяй Бурый! Что ты с Катюшей утворил? – ахнул невозможно тёплый и уютный Баюн, увидев свою радость перепачканную, мокрую, со счастливой улыбкой и кучей грибов, которые она всё доставала и доставала из своей сумки.
– Не ругайся! Я так хорошо погуляла! – Катерина подошла поближе к Баюну, тот вгляделся в её лицо, принюхался и кивнул.
– Да, это запах беспокойного ветра, я понимаю. Трудно усидеть дома, когда ты его чуешь.
– А что такое беспокойный ветер? – удивился Кир, с некоторой даже опаской глядя на Катерину.
– Это то, что заставляет даже самых толстых и ленивых обжор-котиков слазить с печи и вспоминать, кто он на самом деле, – рассмеялся Волк. – О нас и говорить не приходится, для волков это песня. Хорошо, что Катерина его тоже чует.