Фронтир

Детекторы уже вовсю сигналили о прибытии первого эшелона сопротивления нашей атаке. Оценка бортового церебра легла на панель. Отряду досталось порядка шестисот истребителей модели CS-208 – это легкие машины, вот и подоспели первыми, справиться с ними не проблема, но на подходе была куда более тяжелая техника, и тогда наличие у нас под боком скоростных истребителей станет… обременительным. Враг поторопился, бросая их на нас раньше времени, почти по-человечески паникуя. И надо этой ошибкой воспользоваться.

Инициализировав сержантский канал, я приказал звеньям «А», «D» и «Е» следовать за мной на перехват, затем оставил командование на «Гамму» с «Бетой» и занялся непосредственно наведением огня. Чёткие ряды шедших на нас плоскостным строем типа «графит» истребителей меня уже начали немного раздражать, так что я с превеликим удовольствием переключил панель в боевой режим.

Тут же все видимое пространство покрылось векторами атаки, полями манёвра, областями поражения и прочей тактической информацией. В углу замелькали данные боеготовности и ресурсов, отслеживались первые доступные цели. Краем уха я вслушивался, как по общему каналу «Гамма» разъяснял парням их задачу: «За один заход отработать все цели по максимуму, но чужие – добивать не пытаться. После – сразу назад к Капитанам. „Терис“, „Мостар“ и „Салазер“ – держитесь сзади, подчистите там всё за нами».

На радаре стало видно, как три манипула тут же покинули строй и рассредоточились для поддержки первой волны, в которой летели и мы. «Гамма» с «Бетой», как обычно, принялись машинально описывать вокруг меня петли защитного построения, не отрываясь от тактического командования Отрядом. Моя же задача…

Впереди уже горели цели. Церебр моего «Баньши», заметив, что я переворачиваю машину для атаки, тут же порекомендовал мне сократить дистанцию, чтобы повысить коэффициент поражения. Мне это не подходило. Основное вооружение CS-208 – мощные инфракрасные лазеры – было дальнобойным и требовало всего десятисекундной паузы на восстановление, остаться же под этими штуками с истощенными экранами лучевой защиты… в общем, и правда, нужно было бить всё с первого захода.

Сверившись с банком данных, я нашёл решение. На борту в боекомплекте удачно было две кумулятивных торпеды класса «Смерч», крайне редко используемые из-за своей низкой избирательности. В самый раз.

Щёлкнув пальцем по сенспанели, я с мрачным удовольствием пронаблюдал, как из боковых бомболюков вывалились мои толстушки. Сработали альфа-водородные ячейки ускорителей, и пара точек на экране понеслась в самый центр строя, уже начавшего разворачиваться для атаки на пределе дальности своих орудий.

Уже несколько одиночных импульсов было обойдено автоматикой, пропустившей их в паре метров от борта «Баньши». Одновременно я, не обращая внимания на зоны прицела вражеских орудий, методично завершал манёвр, в то время как «Смерчи» легко подлетели к цели почти вплотную, где и были с такой же лёгкостью уничтожены. Истребители нырнули в легкое серебристое облачко, оставшееся на экране вокруг места гибели моих торпед. И тут же на их месте развернулся тот самый огненный смерч, давший название типу снарядов. Мощнейшая двухкомпонентная взрывчатка, распыленная при импакте, сдетонировала от их ионизированных корпусов.

Поползли данные нанесенного ущерба, я мысленно похвалил себя за находчивость. Три четверти энерговооружённости первой волны элиминировано, ещё десять процентов повреждено до нелётного состояния. Я отчетливо различал со своей позиции падающие на планету обломки. Уцелевшие принялись хаотично выруливать, стараясь восстановить хотя бы видимость атакующего строя, когда я ворвался в их ряды. Сенсоры прицеливающих систем только успевали перебирать объекты поражения, когда я принялся посылать заряд за зарядом плазменные пучки из стволов бортовых импульсных пушек главного калибра.

Ещё не завершив доворот в тыл, я отключил системы наведения и вернулся к управлению Отрядом, оставляя заботу об уходе от ливня осколков бортовому церебру. За кормовым оперением оставалось только падающее вниз искореженное железо, а КО уже вновь в полном составе принялся сворачиваться вокруг Капитанских машин. Повреждения – минимальны, задержек тоже не было, вот только парни из манипула «Салазер» никак не могли добить последний юркий истребитель. Я, с лету развернувшись оверкиль, дал залп. Серебристая искорка тут же полыхнула, в отчаянной попытке увернуться напоровшись на заряд основных преследователей. Велев им возвращаться, я повёл свой манипул обратно в строй – отдыхать было некогда, к нам уже тянулись тяжёлые силы врага.

Две группы штурмовиков FK-класса по сотне машин в каждом – вот наша следующая цель. Ну, или мы – их, если судить по мощности и тоннажу. Кроме того, эти штуки обладали собственным, независимым интеллектом, а не управлялись из командного центра, как истребители класса CS, так что для успешного ведения боя уже требовалась стратегия. Только я так подумал, как по панели поползло сообщение «Беты»: «Построение „железный занавес-три“. На огонь не отвечать. По команде – переход на „торнадо“. Погнали». Я тут же перестроился, довольный своим напарником, именно такой план у меня уже вертелся в голове. Это будет спектакль, который, увы, враг не оценит. Ну, а пока оставалось только глядеть, как на тебя наводятся стволы, и продолжать следовать своим курсом.

Первый, ближайший к нам отряд вражеских штурмовиков уже активировал силовую защиту, рассредоточиваясь с намерением атаковать нас по всему фронту. Мимо меня замелькали первые снаряды из достаточно весомого арсенала FK, однако Отряд в ответ молчал, экономя энергетику. Две стены стали и огня площадью в квадратный километр неслись навстречу друг другу. Бой такой кучности устанавливает собственные правила, благо скоро станет просторнее.

Когда до нас уже оставалось каких-нибудь три километра, в строй роботов вошел острый клин их третьей волны, на громадной скорости несущейся к нам, чтобы одним ударом разбить наше построение и приняться крошить нас дальше, воспользовавшись своим двукратным преимуществом в огневой мощи. «Перестроение!» – голосовая команда была не нужна, она лишь дублировала квантовый инфоимпульс, однако традиция не изживаема. Тут же центр нашего строя провалился внутрь, образовалась воронка, поглотившая все не успевшие вовремя замедлить свою скорость атакующие вражеские машины. Оба строя всей мощностью ходовых генераторов упёрлись в мёрзлый воздух, насколько возможно гася скорость. Тем временем попавшиеся же на удочку собственной стратегии штурмовики врага уже получали тёплый прием.

Развернувшись традиционной «восьмёркой», я успел внести свою лепту в тот океан огня, что обрушился на врага в центре нашей воронки. Роботы несли на себе мощную силовую защиту, так что тут пригодилась бортовая установка «Игла», срезавшая своим силовым конусом целые куски их допотопных коконов. Радужные пленки полей сверкали ионизированным воздухом, облезая с корпусов обречённых FK. Их оголённая броня ничего не могла противопоставить залпам в упор из ЭМ-разрядников и мегаваттам ИК-лазеров наших «Баньши». К тому времени, как, увы, трудновосполнимая энергия «Игл» иссякла, последний из состава второй волны механоидов штурмовик уже падал на землю, потеряв управление.

Остальные пытались прорваться к попавшим в западню, но их наскоки покуда успешно отбивались двумя звеньями, оставшимися охранять фронт нашего построения. Теперь нужно грамотно, не понеся потерь, добить врага. Программируя систему наведения, я снова врубил форсаж, оставляя за кормой огненный дождь – всё, что осталось от сотни грозных машин.

На этом моя роль бойца фактически завершилась, поскольку столь массированных налётов на вверенный нам участок враг больше совершать не рисковал. Теперь задача Отряда сводилась к уничтожению разрозненных соединений врага, мелкими группами прибывающих из-за линии горизонта, а также остатков сил, потрепанных нашими соседями. Отряд, неспешный, как приливная волна, сметал всё на своем пути, а я с ребятами лишь должен был осуществлять должную координацию наличных сил.

Препятствий нашему дальнейшему продвижению перед нами не было, однако от Капитана Алохаи последовал приказ строго придерживаться плана боя и вперёд не лезть. Согласно стратегическим данным, севернее нас шло серьёзное сражение с основными силами второй волны обороны врага. В огневом контакте были задействованы все силы Третьего Крыла и часть парка Пятого. Именно оттуда до нас докатывались совершенно изувеченные штурмовики противника, постоянно отвлекавшие меня от фронтального направления.

Мы оказались уже довольно близко к «пурпурной территории», ещё ни разу не страдавшей от наших ударов, и чем дальше мы продвигались, тем чаще нас встречали баллистические дуги пусков и разрывы заградительного зенитного огня, доставляя тем самым немало хлопот. Мешало отсутствие прикрытия бронепехоты, которая могла бы эффективно подавить чужие зенитки, штурмовики в целом неплохо приспособлены для ведения приповерхностной войны, но всё-таки – куда приятнее, когда каждый делает свою работу. Тем не менее, звено «B» в составе манипулов «Стар», «Терис», «Этир», «Нокхаус» и звеньевого манипула «Секира» справлялось со своей задачей, отрабатывая наземные цели на предельно низких высотах.

Жаль их. Отряд ослабел без своего лучшего звена.

Пока же мы с текущими трудностями справлялись вполне успешно, крупные же силы нас не тревожили, оттянутые другими участками фронта. Капитаны спокойно занимались командованием, не отвлекаясь на мелкие нападения. Спокойное, размеренное движение, две машины плечом к плечу, никогда не поймёшь, что происходит там, внутри… они, кажется, даже ни разу курса не поменяли с тех пор, как мы пересекли далекую уже горную гряду.

Я неторопливо брёл по одной из тех широченных пешеходных дорожек, что ведут к «Глобусу». Под ногами тихо похрустывал песок, налетал с озера порывистый ветер, и лавровые ветки с царственным шелестом покачивались под его неловкими ухаживаниями. Всё готовило тебя к встрече с высоким искусством. Но в тот раз последнее, что меня интересовало, были плоды чужого и почти чуждого мне творчества. Я вздохнул, оглядываясь. С каждым шагом вероятность встретить знакомого возрастала.

«Не хочу».

Вдоль дорожки по-прежнему были расставлены те могучие чугунные скамейки, на которых мы любили сидеть тихими вечерами. Воспоминания всегда непоследовательны. Ты всегда вспоминаешь то, куда уже не вернуться, а то, куда можно попасть сейчас, всплывает лишь в запоздалых разрозненных воспоминаниях.

Они и раньше мне только мешали, дарёная безупречная память Кандидата была тем единственным, что я никак не мог научиться контролировать, и сейчас я гнал, гнал проклятую память, почему все жалеют, что не помнят каких-то мелких деталей прошлого, а я не могу отринуть то, что банально не имеет больше никакого значения, то, что только и способно доставлять боль.

Никого не воскресить. Так почему они остаются со мной, как живые?

Я должен войти в это прекрасное здание, предназначенное для того, чтобы приносить человеку исключительно высшее эстетическое наслаждение. Мне это было абсолютно не интересно. Просто инфоцентр Изолии Великой сообщал, что она должна быть на репетиции.

– Рэд!!!

Я благодарно улыбнулся, увидев эту фигуру, как всегда живописно окруженную льнущими к его ногам «монтажниками малыми». Таков уж был он, дядя Вано, как его за глаза называли все знакомые, даже полуразумные автоматы по-своему любили этого странного человека. Порою мне казалось, что он более счастлив в обществе этих насекомоподобных механизмов, нежели в человеческой компании. А вот люди его любили так, как его любил я. За жизнерадостность, за глубокое, природное умение создавать уют в нашей жизни, за говорок, за неистребимый оптимизм, трудолюбие.

Впрочем, нет. Мы все, втроём его любили, Творцы же его боялись. Хорошо, что я его встретил, теперь шансы наткнуться на кого-то из них резко сошли на нет.

Я как-то мельком слышал разговор двух Творцов, которые взахлёб друг другу рассказывали, что дядя Вано для них сотворил, и «это было просто оно, великолепное, истинное, однозначное оно!» Дядя Вано был их спасителем, но дай ему хоть повод на тебя рассердиться, и кара была беспощадна, дядя Вано просто переставал с таким разговаривать. Дня на три. Не меньше. Творцы каждый раз подходили к нему с трепетом, без лишней необходимости не беспокоя. Он же их всех мог раскусить с полувзгляда. Если и был человек на Изолии, которого я действительно был не против сейчас повстречать, так это был дядя Вано.

Я помахал рукой, ускоряя шаг.

– Не ожидал тебя больше здесь увидеть, Рэд, ох, порадовал ты меня!

– Здравствуй, дядя Вано! И я не ожидал, иду себе по делам, а тут ты…

Он отогнал совсем уж захмелевшего от общения с ним «монтажника», протянул мне приветственно руку.

– Опять ты меня так называешь, а ведь знаешь, что мне не нравится! Нехорошо!

Его рукопожатие я тоже ценил – в меру крепкое, шершавое, ладонь широкая, теплая и уверенная.

– А как иначе, тебя так пол этого сумасшедшего мира называет!

– Ох уж… и на счет «не ожидал» ты всё врёшь, где же мне ещё быть, как не тут? Забыл просто про меня в своих скитаниях… я тебя сколько не видел, страшно подумать. Достали тебя Творцы вконец – разочаровался ты в этом мире, да? Я же вижу, неспроста всё.

Вот вам пример.

– Никак нет, просто служба. Другая Галактика не ближний свет.

Дядя Вано знал, что раньше это нам не мешало. И взгляд его был твёрд, хотя и светился незаданным вопросом.

– Понимаю. Ну, пошли, провожу. Тебе ведь в «Глобус»? Поговорим по дороге, чего время терять. Хоть и отпущено его нам много, да только зачем зря транжирить?

Неуловимым движением дядя Вано распустил свою механическую свиту, и мы направились дальше. Снова подул ветерок, принесший лёгкий запах йода и соли, на этот раз со стороны залива.

– Как у тебя жизнь?

– Да как она может быть у погрязшего в делах с ног до головы. Меня все эти последнее время просто со свету сжить вознамерились.

И огляделся вокруг, словно кто-то вокруг уже принялся его «изживать», но люди проходили мимо, не оборачиваясь на нас, вели какие-то свои нескончаемые разговоры, задирали вверх головы, что-то разглядывали, изредка смеялись. Я не заметил поблизости ни одного Творца.

– Дядя Вано, как ты вообще здесь живешь? На моей памяти не было ни одного инопланетника, который был бы в здравом уме и смог бы при этом прожить здесь больше пары-тройки лет. Они же невыносимы.

И его дежурная ухмылка в ответ. Мы отнюдь не в первый раз вели этот разговор.

– Ой, Рэд, что мне тебе сказать. Творцы… это только так называется, а на самом деле их имя – Маленькие Дети, или Поставь Всё С Ног На Голову, или Что Мне С Вами Поделать… ну и я вроде как приглядываю за ними, космос знает, как они меня с ума не свели. В последнее время особенно. Этот, пухлый такой… ну, ты его знаешь… Митрон! Вот. Этот рыжий стервец нынче всё время в депрессии пребывать изволит, то так ему не так, то сяк не эдак, как на душу положит. Бывает, с самого утра каждый день меня тиранит.

– Вот ты говоришь «космос знает». Внепланетники не любят это выражение. Космос ничего не знает, дядя Вано. Там пусто и холодно.

– А ты почём знаешь, вот ты облетал половину Вселенной, а такой простой вещи понять не можешь… Ты знаешь, значит космос знает.

Я похлопал дядю Вано по плечу. Не хотелось развивать старые дискуссии. Не до того. Вспомнили и ладно.

– Всё из-за Премьеры?

– Угу. Всё из-за неё. У господ Творцов крыша едет, когда сроки подходят. Зритель, он весь как ты, ждать не станет, враз томатами закидает.

Я благодарно усмехнулся. Да уж. Зритель. Творцы зрителей не жаловали и за глаза называли «болванами».

Мы уже вышагивали по широким ступеням, ведущим к десятиметровым воротам служебного входа. Громада «Глобуса» нависала над нами, но в этот раз я не почувствовал привычного трепета, что рождался во мне раз за разом в те, прошлые визиты.

– Тебе, Рэд, куда?

– Вроде бы, третий репетиционный, я точно не знаю.

– А.

Кажется, он и правда не знал, только теперь догадался. Загадка решалась банально. Добродушное широкое лицо словно сморщилось, пытаясь найти решение, которого не было. А я был для него непроницаем, и подсказать не спешил. Я же не Творец. У меня нет ни для кого готовых сценариев.

– Значит, вот как вышло…

– Война закончилась не для всех из нас.

Дядя Вано снова пристально заглянул мне в глаза.

– У меня сейчас дела. Заглянешь ко мне в каморку потом? Поболтаем, а то, может, и на рыбалку потом съездим, как в старые времена…

Он всё понимает.

– Да какая же у тебя каморка, дядя Вано, там же целый сборочный цех поместится! Что ты прибедняешься, в самом деле! Конечно, зайду, как я без тебя.

И улыбнулся. И он мне. Нет, всё-таки, хорошо, что я его встретил. Если и был у меня на этой безумной планетке настоящий друг, это был он, дядя Вано.

Только я отошел на пару шагов, как вокруг него тут же сгрудились невесть откуда взявшиеся автоматы. Снова в родной стихии. Мне всегда было любопытно, откуда он родом. Что не с Изолии – точно, и я бы не очень удивился, если бы мне кто-нибудь сказал, что он с самого Силикона, с подобными талантами.

Ладно, надо думать над тем, зачем я сюда пришёл.

Огромные залы «Глобуса», освещенные с помощью сложнейшей системы световодов наподобие древних храмов. Повсюду под немыслимыми углами падали колонны солнечного света, создавая невероятные эффекты. Лепные потолки, мозаики невероятных оттенков, вычурные изгибы стен… всё это только давило на меня, не позволяя толком собраться с мыслями. Мне плохо, по-настоящему плохо, но я обещал, и выполню обещанное.

Я заметил Лиану ещё издали, она оживленно беседовала с двумя другими Творцами, но от меня ничего не скроешь, я знал её с первых дней жизни. Я видел, как она росла, взрослела, я знал все её повадки, пусть и скрытые под фиглярской маской Творца. Мне было нетрудно заметить, что за напускным возбуждением, за румяностью щёк прячется синева искусанных губ. Её боль сильнее, чем моя. Она должна быть сильнее, чем моя.

«Прости».

Она вскинула голову мне навстречу, упрямо выдвинула вперёд челюсть, стала вмиг похожа на растопырившего иголки лесного ежа.

С детства такая.

– Лиана, девочка…

– Не называй меня так!!!

Мгновения не прошло, как двое её спутников куда-то исчезли.

– Я не желаю слушать всю ту банальщину, что ты мне собираешься говорить. Мне повезло, меня давно оставили одну, и никого не интересовало, чего я хочу, все слышали лишь себя. И они получили то, именно то, что хотели! А я научилась жить, как велено, сама!!!

Её тонкий голос вновь сорвался на крик.

– Ты, Рэдэрик, со своей дурацкой войной был для них важнее меня, так пусть они и остаются с тобой. В твоей голове, надеюсь, найдется для них место! У них для меня, видимо не нашлось. Уходи, зря ты вернулся на Изолию.

И я остался стоять, опустив руки, посреди огромной залы. Абсолютно один. Я пришёл поговорить. А говорила она. Страшные вещи говорила, но я был единственным тут, кто мог их выслушать. Кто должен был выслушать.

Осталось холодное чувство плевка в лицо.

Если бы всё было так просто, взять и уйти…

Тогда я бы так и сделал, но, к превеликому нашему сожалению, жизнь преподносит гораздо больше проблем, чем способов их решения.

Хотя, честно сказать, был тогда момент.

Один-единственный миг, когда мне захотелось всё бросить. Будем считать всё, что произошло с тех пор, за все эти годы, разрешением той маленькой моральной проблемы.

И для меня, и для Лианы тоже.

«Циззер», распыляете силы – те две группы можно было отработать быстрее – выговаривал я по звеньевому каналу.

Негатив, старлей, сорр, мы не могли зайти со стороны звена «D», там… – послышался голос сержанта Исидо.

Была возможность отработать перехват по схеме «бумеранг». Подумайте об этом. Конец связи.

Манипул «Циззер», командовавший в то время звеном «C», пусть и не обладал отточенностью техники и тактическим чутьём ребят из манипула «Секира», мне всегда казался лучшим кандидатом на возможную вакансию Отрядного. У них был потенциал роста и масштаб видения боя, так что мне приходилось постоянно прорабатывать ребят, пусть они побыстрее перерастут синдром рядового бойца, не век же им в звании сержантов оставаться на капральской должности, пусть и в качестве помощников командиров КО. Если всё пойдёт, как задумано, то Легион вскоре получит хороших командиров Отряда, Легион всегда нуждался в талантливых командирах среднего звена, а если нет… Генеральное Командование всегда не прочь заполучить хороший материал для собственной системы подготовки.

Кроме того, в случае чего, наши заместители должны исправно исполнить ту роль, что играем сейчас в Отряде мы. Ребята старались втрое против своих текущих реальных возможностей, так что мои наставления явно ложились в благодатную почву.

Мысли плавно текли на краю сознания, а пальцы в перчатках всё елозили по шершавой поверхности сенспанели, прижимая сектора подтверждения огневого контроля, впечатывая заряд за зарядом в генератор машины врага, ошалело мечущегося в нашем строю. Аккуратно пропустив по правому борту разлетающийся рой осколков, радужным фонтаном взметнувшийся в зелёные небеса, я принялся завершать очередное перестроение.

В тактике поползли данные по всем машинам Отряда. Как всегда, особенно пострадали ребята из звена «А», по обыкновению укомплектованного бойцами-одиночками. У двух машин отключилась часть огневых ресурсов, силовые экраны были на пределе, так что я им велел держаться поближе к Капитанам и в бой не лезть: «Герои мне нужны в машинах, а не в гробах», – резко ответил я на их возражения. Ребята они рисковые, за ними глаз да глаз, не могу понять, как вообще можно сражаться, зная, что прикрыть тебя некому. Хотя… привыкли, значит.

Позже и мне пришлось привыкать, да только я всё равно в конце концов ушёл из Десанта. Не смог.

Отключившись, я глянул на таймер, операция уже шла пять часов, в то время как для её завершения требовалось, по крайней мере, часов двенадцать, так что…

Я резко оборвал себя, вспомнив слова Капитана. Да, нельзя в бою думать о его окончании. Живи этой секундой, не отвлекайся на какое-то «завтра», вот правило любого сражения. Иначе это не бой, а спектакль, в коконе сковавшей тебя мёртвой материи так просто потерять остроту ощущения реальности, а без неё долго не живут.

«Бета», что с Третьим Крылом, мы ползём, как улитки, даже врага толком не видно.

«Альфа», – услышал я тотчас голос Элиа Лукаса, – Третий завяз в плотном огневом, остальные притормозили, чтобы не нарушать целостность фронта, но учти, если прорыв где и будет, так это у них, на фронте Третьего, надо быть готовым перемещаться туда.

Апро. Отбой.

Я успел услышать гудок отключения лишь за мгновение до того, как бросил свою машину в крутой вираж, уводя её из-под волны ревущего пламени, едва не снесшего мне носовую башню. Бой продолжался своим чередом.

Выжимая ресурсы из генератора, я уже рассчитывал траекторию возврата в строй, нужно снова прикрыть ребят, оставшихся сотней метров выше. Несмотря на отрывочность огневого контакта с противником, это было только начало, если мы всё-таки перестанем ползти и ринемся на прорыв, то дело нас ждёт нешуточное.

«Трудновато будет». Как много и как мало в этих двух словах. Однако не для этого ли мы здесь? Десант всегда делает своё дело.

«И хоть бы звено бронепехов в тыл…»

Долгожданное распоряжение к наступлению мы получили только через час, в 12:44 по базовому времени. Всё прозаично. Пополз по виртпанели текст, «Гамма» просигналил о новом векторе продвижения. Один взгляд на стратегическую сетку, и всё стало на свои места. Пять Отрядов Третьего Крыла всё-таки прорвали оборону противника, и Легион тут же начал стягиваться к центру, ринувшись в эту двухсоткилометровую горловину. Клин строя указывал точно в центр основных промзон механоидов, и именно туда нацеливали наш Отряд Капитаны.

Задача сложная, но я уже знал, как её выполнить. Тысячекилометровый бросок Отряд должен пройти в одиночку, не задерживаясь, по самой кромке виртуальной линии фронта, при этом не завязнуть в мелких стычках и не потерять никого из своих. Я тут же, как можно более деловым тоном отдал приказ: «Борт к борту». Спустя мгновение все девяносто восемь машин Отряда собрались в один ощетинившийся во все стороны стволами «осиный рой», центом которого были капитанские «Ксерксы». Бортовой церебр моего «Баньши» сам просчитал, к чему всё идет, и тут же пропел мелодию, соединяя машины Отряда в единый виртуальный силовой кулак, давая мне возможность управлять всем этим из единого центра.

Теперь наши скромные размеры и загодя дарованная начальством скорость стали нашим главным преимуществом. Когда последний штурмовик слился с пением приборов контроля у меня в ушах своей басовитой нотой, я, мысленно плюнув пару раз через плечо, тронул Отряд вперёд. Некогда раскачиваться, время уходит. Разом взвыли воронки нейтринного потока, и пятидесятиметровая чечевица нашего строя рванула на десяти махах вперёд.