«Ладно, так или иначе я всё равно где-то близко. Далеко уйти я не мог. Скоро они проснутся, увидят, что меня нет, и пойдут меня искать.»
Филладор попытался прикинуть, сколько времени он провёл в подземелье. Часа два, не больше? А проспал сколько?.. Скорее всего, утро ещё и не наступило. Судя по тому, что кровавая чернь там, наверху, спала беспробудным сном.
Лея тоже встаёт рано, часов в пять-шесть. Старая неизжитая привычка из прошлого. Сегодня ей, правда, пришлось поздно лечь, но всё-таки…
Итак, сейчас около четырёх часов ночи. Где-то через два часа проснётся Лея. Увидит, что его нет, поднимет тревогу, и они с Богошем отправятся на поиски. И найдут его, конечно же.
Надо только подождать. Совсем немного подождать.
Но просто так сидеть и ждать было скучно. Да и страшно, чего уж там. Ему начинало казаться, что он умер и попал в ад. Он попытался улечься на землю и подремать, но было холодно и сон не брал его.
«Попробую всё-таки найти дорогу. Времени у меня навалом. В конце концов, что я теряю?..»
И он снова побрёл во мраке по узкому ходу, держась за стену. Теперь он даже не пытался искать и запоминать направление, а просто шёл, куда глаза глядят. «Раз уж мои расчёты не оправдались, не вернее ли просто и безоглядно довериться Создателю?..»
Филладор вдруг вспомнил, что в подобных случаях принято молиться. И как это ему раньше в голову не пришло?!..
Он опустился на колени в жидкую грязь и принялся читать молитву вслух, с таким жаром, какого прежде в себе и не знал. Это помогло: то ли звук собственного голоса его успокаивал, то ли и впрямь Небеса внимали ему, но с каждым словом его всё больше охватывали неведомые ему прежде спокойствие и уверенность. Ну конечно же, Создатель не оставит его и выведет куда надо. Только нужно верить – верить, а не рассуждать…
Слепо довериться происходящему было очень приятно – раньше Филладор никогда такого себе не позволял. Он даже привалился к стене и заснул – прямо так, сидя.
…Проснулся он от ощущения, что его всего колотит; жуткий озноб сотрясал его тело, и нечем было ни прикрыться, ни согреться изнутри. Меж тем, кажется, у него был жар: Филладор понял это, потрогав рукой свой лоб. Сколько он проспал? Неужто он болен? И почему его до сих пор не нашли?..
Страшная мысль пронзила его воспалённый мозг. А вдруг он попросту проспал их приход? Что, если они ходили здесь неподалёку с факелами, звали его, но он спал так крепко, что просто их не услышал? И они решили, что он благополучно добрался домой и теперь преспокойно спит в своей кровати…
Небеса!.. А что, если… Если они подумали, не найдя его, что дома и вправду всё благополучно! И его жена Лея тоже решила вслед за ним отправиться домой!..
Лея…
Мысль эта была так чудовищна, что Филладор даже не хотел додумывать её до конца. Но страшные образы лезли в голову вопреки его воли.
– Лея!!! – заревел он, сам не зная зачем, только чтобы хоть как-то заглушить эти ужасные мысли. – Лея!!!
И тут же понял – нет, не может этого быть. Лея не ушла бы отсюда без него, не обыскав тут всё до последнего тупичка. Что бы ни говорил ей этот осёл Богош, она почувствует, что он где-то рядом. Почувствует, как всегда чувствовала. Она найдёт его.
Это его последняя надежда, единственное, что ему осталось. Люди отвернулись от него, Небеса отвернулись, даже собственный разум покинул его. Но Лея – Лея не предаст. Она услышит его даже сквозь стены, она позаботится о нём.
– Лея!!! – звал он из последних сил. – Лея!!!
В голове его мутилось, всё тело била лихорадка, от голода и слабости к горлу подкатывала тошнота. Но он всё же поднялся и сделал шаг вперёд на трясущихся ногах; потом ещё один. Он должен был идти – навстречу Лее.
Он передвигал ноги, уже почти не чувствуя под собой земли, хватался за ускользающую стену и звал, звал жену. Даже когда голос изменил ему, он всё ещё продолжал звать её. Он знал – она придёт и спасёт. Ведь она любит его…
Ведь и он её любит.
…Когда в конце коридора замерцал тусклый свет, он даже не удивился. Только улыбнулся пересохшими губами, радуясь и славя жизнь последними остатками угасающего разума. Он победил. Он знал. Он всегда верил.
Осталось только несколько шагов – добраться до источника света. И он проделал эти несколько шагов, с огромным трудом, но проделал. Перед ним была дверь, она была приоткрыта. И он вошёл. В глазах его темнело; последнее, что он успел увидеть – длинный дубовый стол и сидевшие за ним люди, чьи лица были скрыты капюшонами.
Закатив глаза, Филладор рухнул на пол. Лею он позвать уже не успел.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Первое, что он увидел, когда очнулся – лицо.
Мужское лицо. Ещё не старое, но и не юное, незнакомое, но чем-то располагающее. Дымка светлых кудрей надо лбом, тонко подстриженные усы, приятная улыбка. Ясные серые глаза, окружённые мелкими морщинками, рассматривали его внимательно, но с явным сочувствием.
Сир Филладор не привык доверять людям, тем более незнакомым. Но этим глазам почему-то хотелось довериться. Немного поколебавшись, он неуверенно улыбнулся в ответ.
В тот же миг симпатичное лицо исчезло из поля зрения. Филладор услышал голос: – Кажется, он приходит в себя! – и попытался повернуть голову на звук. Это было ошибкой: шею пронзила острая боль, отчего Филладор даже вскрикнул.
Зато теперь он очнулся полностью – настолько, чтобы вспомнить всё, что с ним произошло.
Судя по тому, что он был жив, его приключения каким-то образом закончились. И даже вполне благополучно. Это само по себе было большой удачей; поэтому Филладор решил не искушать судьбу и не задавать пока лишних вопросов ни себе, ни другим.
Кое-что, впрочем, не мешало бы выяснить. Ему всё-таки удалось повернуть голову – медленно, осторожно, чтобы не повредить больное место. Оказалось, он лежит на узком ложе в небольшой, аскетично обставленной комнате – скорее даже кабинете, – а за столом у небольшого стрельчатого окна сидит за каким-то фолиантом уже знакомый ему незнакомец.
Чтобы привлечь к себе внимание, Филладор негромко застонал. Незнакомец тут же обернулся к нему с выражением живейшего участия:
– О, сир Филладор! Очнулись?..
– Кажется, да… – проскрипел Филладор, недоумевая. Похоже было на то, что незнакомец знал его куда лучше, чем он – незнакомца.
– Ну и как мы себя чувствуем?..
– Шея болит, – пожаловался Филладор, украдкой изучая собеседника и пытаясь понять, кто бы это мог быть. – Шея болит, а так вроде всё в порядке…
– Вы просто слишком долго пробыли на холоде, в неудобной позе, – сочувственно сказал незнакомец, помечая что-то на страницах фолианта. – Ничего, местный лекарь быстро вас подлатает…
– Но где я?
– Не беспокойтесь. Вы у друзей.
Этот ответ, явно призванный успокоить больного, произвёл на сира Филладора прямо противоположное действие. Он его не только не успокоил, но и вызвал к жизни обычно присущее Филладору и лишь ненадолго задремавшее недоверие. Такова уж привилегия тех, у кого друзей раз-два и обчелся: ты знаешь каждого из них в лицо, многократно бывал у них дома, не путаешь их друг с другом, да и вообще постеснялся бы говорить о них во множественном числе.
Филладор уже открыл рот, чтобы уточнить, чьих именно друзей имеет в виду остроумный незнакомец; но тот, видимо уловив его сомнения, заговорил сам:
– Если вам угодно, мы находимся во владениях сира Астурка.
Подозрительность Филладора росла с каждой секундой. Во-первых, упомянутый сир Астурк никогда не был ему другом; во-вторых, несмотря на это, он прекрасно его знал. Не отрывая пристального взгляда от говорившего, он осторожно заметил:
– Но вы – не сир Астурк…
– О, конечно, нет! – незнакомец даже вскочил с кресла. – Простите, что не представился сразу. Меня зовут Олаф Мортенсон, я путешественник…
(Только теперь Филладор осознал, что этот красавчик говорит с почти неуловимым, но всё же заметным акцентом).
