Но Хобот как ни в чем ни бывало села на место рядом с водителем, отхлебнула что-то из фляжки и расслабленным голосом сказала:
– Че встал? Поехали, темнеет уже.
На границе мы, конечно же, застряли, зато заехали в Дьютик, где тетки накупили дешевого бухла и сели его пить. Хобот неожиданно подобрела и подарила мне шоколадку Фазер.
– Пойдем,– говорит,– выпьем.
Смотрю, а Мамзель смотрит на меня так печально и растеряно. С Хоботом лучше не спорить лишний раз, да и вообще надо бы помириться, а то денег не даст. Пошла я в общем. Е-мое, а у нее там уже поляна накрыта – икра красная, шоколад, конфеты Фереро Роше. У меня аж слюнки потекли, я первым делом парочку в карман засунула для Васьки, он их обожает.
– Че пить будешь?
– Колу.
– Куба либра значит. Ленка, давай. Быстренько сделала нам.
Очкастая Ленка, похожая на учительницу младших классов, угодливо метнулась куда-то вглубь автобуса и вернулась с двумя пластиковыми стаканчиками. Мы чокнулись. Кола как кола, я даже не заподозрила подвоха. Хобот быстро размякла, и мы вроде как даже подружились. Через пол часа она уже рыдала у меня на плече, рассказывая:
– Понимаешь, мой Петька как трезвый, прекрасный человек. Дома убирает, стирает, хавчика накупит-наготовит. Чудо, а не мужик. Но если забухал, то все. Тушите свет. Лучше его не трогать лишний раз. Злой как черт становится. Крышу рвет напрочь. Вот, смотри.
Хобот вдруг широко раззявила рот, словно я стоматолог.
– Видела дырку? Зуб мне выбил на днях ногой, тварь.
– А, ты что?
– Что-что, ползала и отплевывалась. Не убил и на том спасибо.
– Ну и дура. Дала бы сдачи.
– Страшно. Ты бы только видела его. С ножом за мной бегал как-то раз.
Хобот так жалобно на меня смотрела, словно я господь бог, отпускающий ее грехи.
– Ты ему в следующий раз в водку подмешай снотворного.
– Так.
Хобот слушала меня очень внимательно, чуть ли не в блокнот записывала.
– Дальше два вариант. Лайт и хард.
– Лайт и хард, – тетка послушно шевелила губами.
– Раздень до гола, вымажи в говне и вытащи на лестничную площадку. Ему утром будет стыдно, и он перестанет нажираться.
– Ой мамочки, – Хобот аж зажмурилась от ужаса. – А , хард?
– Убей его.
– Убить?
– Ну да. Купи хороший ствол. Позвонишь мне, скажу где взять. Только обязательно с глушителем, а то соседи сразу ментов вызовут. И еще я советую тебе для этого немного потренироваться. В тир сходи, постреляй там немного. Ну, чтобы рука не дрогнула. Развлечешься заодно. Я обожаю тир, можем вместе как-нибудь прогуляться. Ну, а потом, как нажрется, воткни ему пистолет в рот и жми курок. Лучше в коридоре или даже ванной это делай, а то потом замучишься за ним кровь замывать. Или пакет на голову сразу ему накрути, чтобы мозги аккуратненько туда упали. И про отпечатки не забудь. Перчатки одень, а потом все тряпочкой протри как следует. Лучше, конечно, киллера нанять, но это дорого. Задолбаешься потом из Финки ферри возить.
– Я так не могу. Я же люблю его. Петька – наполовину якут. А у них, говорят, нет этого…как его…какого-то фермента, который водку расщепляет. В России ее уже тыщу лет все пьют, а к якутам эту отраву совсем недавно завезли. Они еще не привыкшие к этому делу. Он же, сволочь, потом рыдает, на коленях ползает, руки целует. Говорит мне: «Верочка, я если выпивши, ты меня домой не пускай. Либо сразу веревками вяжи» А, как я пойму выпил или нет, пока дверь не открою? А если открыла, то вязать уже поздно. И эти сволочи на работе знают, что ему пить нельзя и все равно заставляют. Хотя сами потом бегом от него несутся. Он такой хлюпенький у меня, но после водки силища как у медведя. Откуда только что берется. Так и живу в кошмаре, детка. Но чтобы убить… Нет, я без него пропаду. Как же я без Петеньки.
Хобот заплакала, громко хлюпая носом. Но тут меня срубило, и я заснула у нее на плече. Пока они разбирали товар и рассчитывались, меня отчаянно рвало на заднем сиденье в большой пакет с надписью Duty Free. Так плохо мне еще никогда не было. Я стала искренне сочувствовать якутам, которых споили русские индейцы. Или кто там, Хобот говорила? Хобот велела команде «не трогать зайку» и грозно шипела на всех, кто громко шуршал пакетами рядом со мной или разговаривал. Мамзель рассказывала, что денег она дала нам даже больше, чем мы рассчитывали и вдобавок оплатила такси до дома. Но больше меня в поездку почему-то не брали. Хотя мне даже понравилось. Нормальная такая работа, не пыльная. Пока Мамзель снова не вышла замуж она еще гоняла в Финку раз пять. И каждый раз Хобот передавал мне привет и шоколадку Фазер. Она вставила новый зуб, закодировала Петеньку-якута и вроде как ее семейная жизнь наладилась. Когда я вспоминаю ту поездку, мне кажется, что это был самый счастливый день в моей жизни. Потому что, когда мы приехали домой, Мамзель достала сверток и протянула мне. Это была та самая майка с лисой за 30 евро, о которой я только могла мечтать. Я вообще не из сопливых, но тут чуть не реванула. Ну просто так это все было странно для меня, даже не знаю, как объяснить. Ведь это реально стоило кучу денег, и они нам были нужны позарез. И тут такой подарок. Короче я даже обняла ее, хотя уже много лет этого не делала. И мне казалось, что жизнь наконец-то налаживается. Черта с два. Потому что вскоре, Лео, начался полный трендец. Все переменилось в худшую сторону, после того, как Мамзель нашла нам нового папу по фамилии Лось. Я же про это и хотела тебе рассказать на самом деле, но увлеклась. Так вот, Мамзель работала в магазине «Белые розы». И вот однажды, когда ее новый принц зашел в цветочный, то обнаружил среди роз спящую красавицу. До этого Мамзель всю ночь вязала букеты, чтобы подготовиться к наплыву покупателей в международный женский день, и от усталости и монотонной работы заснула прямо на полу. Мужчина не стал ее будить, а аккуратно прибрал раскиданные всюду цветы, поставил их в вазы и стал дожидаться пробуждения. Вот так они и познакомились. И она сразу решила выйти замуж. На фига спрашивается, может ты Лео, знаешь? Ведь еще и года не прошло как ты умер. Как такое вообще возможно? Если б из-за денег, я бы все поняла. После твоей смерти мы экономили как сволочи. Я даже устроилась раздавать листовки у метро, но все равно ни на что не хватало. Одежду покупали в секонде, а питались в основном дешевыми макаронами. Понимаю, нашла бы Мамзель богатого спонсора, чтобы мы могли иногда позволить себе сосиски. Так не же. Перед тем как пойти с Лосем под венец мама предложила нам с братом сменить фамилии. Мне на минуту захотелось ее убить.
– Семья должна быть едина, а фамилия объединяет и тогда генеалогическое древо (прикиньте, она так и сказала – ДРЕВО) прорастает сквозь века! – твердила она. Однако, мне было глубоко наплевать куда именно прорастет лосиное древо. Я говорю ей – мам, ничего, что вы с папцом вдоволь поиздевались, когда назвали меня Элоиза. Теперь ты еще хочешь, чтобы я стала Элоиза Лось. Здравствуйте, разрешите представиться, мадмуазель Лось. Супер как звучит.
– А, я Лось, просто Лось – ржал Васек.
Мамзель плакала, кричала, что мы ее не любим. Она хотела, наконец, вечной любви, прожить с милым бок о бок пятьдесят лет, а потом, взявшись за руки, гулять со своим старичком по тропинкам из золотых осенних листьев. И чтобы родить еще одного сына и назвать Эммануил (Эммануил Лось, блин – трамплин). Но мать была не права в главном – мы ее очень любили и от всей души хотели, чтобы она нашла, наконец, своего принца, после чего успокоилась и занялась нами. Но Лео, она не успокаивалась. Нам всегда катастрофически не хватало ее. Мамзели вечно не было дома, так как по вечерам она устраивала свою личную жизнь, либо ее личная жизнь (в лице очередного хмыря) толклась на нашей маленькой кухне, пила водку и мешала всем спать. Много лет подряд мать отчаянно пыталась выйти замуж. Типичная дюймовочка, только в годах. Хоть жаба, хоть крот, хоть удод – только возьмите меня. Лео, еще и года не прошло, и теперь у нас живет Лось. Зная тебя, ты скажешь, что она лучше знает, что хочет. Вспоминая тебя Лео, я пытаюсь мыслить позитивно и искать в людях хоть что-то хорошее. И если так взять навскидку, то, конечно, среди галереи ее жуков-пауков, Лось не самый плохой вариант. По крайней мере чувак богат – нехилая квартирка метров сто, плюс большая дача. И он почти не бухает, что тоже неплохо. Авто у него тоже ништяк – BMW, но он скулил всю дорогу на дачу, что пора менять, так как большая семья теперь не влезает. Вот, пожалуй, это все плюсы что я увидела в нем за первый месяц совместного проживания, потому что неполадки в его системе перевешивали любые бонусы. Даже новый телефон, который он мне подарил, не шел в зачет. Потому что Лось был чертов крейзи, улетевший по идеальному порядку. Маничка такая у него была. Иногда казалось, что даже капля воды, пролитая нечаянно на пол, действует на него подобно взрыву атомной бомбы. Желваки начинали ходить на широкой шее, и он, как человек-паук кидался с тряпкой устранять аварию, словно вопрос стоял о гибели человечества. Крошки хлеба на столе наливали его глаза кровью, а волосы в раковине доводили до белой горячки. Перед его приходом с работы бедная Мамзель только и делала, что драила квартиру. На что он рассчитывала, не знаю. Васек за пять минут возвращал любое пространство в доисторическое состояние полного хаоса. И Мамзель без слова упрека в нашу сторону начинала всю уборку по новой. Это жутко бесило меня. Я все ждала, когда она попросит меня о помощи и я, наконец, скажу ей все что я думаю про нового принца и про то, как быстро она забыла тебя, Лео. Но она лишь молча стискивала зубы и орудовала шваброй как копьем, словно защищаясь от меня, грязной свиньи, невидимой стеной чистоты. В оправдание истерик Лося, Мамзель говорила, что он бывший военный, а в армии все должно быть идеально. Мне не очень улыбалась перспектива жить теперь в армии, но походу эти два идеала нашли друг друга. Нам на порядок было наплевать, мы делали в доме, что хотели и не парились. Мне даже нравилось наблюдать их реакцию на разбросанные везде огрызки или засохшие куски еды на тарелках под кроватью. Но кульминацией наших с отчимом отношений стала, конечно же их свадебная пати. Я не поняла на черта Мамзеле сдалась эта свадьба, мы до сих пор не отдали долги после пышных похорон, что она устроила тебе, Лео. А теперь вот наша принцесса решила замутить новую вечеринку. При этом из наших знакомых там была только парочка ее подруг, зато со стороны Лося – целый выводок одинаково круглозадых кузенов из Краснодара. Их дети были тупые и наглые, да еще и прожорливые как колорадские жуки. Реально, как с голодного острова прилетели. Когда один толстячок лет семи грубо оттолкнул Васька от пирожных, брателло не долго думая, укусил его за ухо. До крови не прокусил, слава богу, но ор стоял вполне себе апокалептический. Хотя я бы даже вполне стерпела новых родственничков, если бы Лось накануне не попросил меня в ресторане не отпускать от себя Васька ни на шаг. Это была его стратегическая ошибка, потому что брателло тоже имел полное право на веселье, как и его новые кубанские братья. В результате безумные дети разнесли банкетный зал в пух и прах. Шарики были проткнуты в первые пять минут, затем Васек и укушенный им толстячок-боровичок (битва как-то их сразу сблизила) откусили кусок свадебного торта прямо с подноса, и брат с радостными объятиями, весь перемазанный жирным кремом полез к Мамзеле на колени. Дядя Лось с перекошенной рожей подошел ко мне:
– Я же просил тебя смотреть за ним!
– И че? Я вам тут прислуга что ли? Я тоже имею права на праздник.
– Все, праздник закончился. Вы едете домой. Быстро. Я уже вызвал такси.
Я посмотрела на Мамзель, она тут же опустила глаза. Впрочем, что еще от нее ждать. Каждый новый мужик для нее стоил десяток таких детей как мы. Я демонстративно засунула пятерню в кусок торта и смачно облизала. Затем измазанной рукой взяла хрустальный бокал и посмотрела на просвет. В его изломанных гранях Лось напоминал трёхглавого дракона.
– А я никуда не поеду. Мне тут нравится. Плесни-ка мне лучше еще шампуня, папа Лось. За здоровье молодых! Горько! Горько!
И тут он схватил меня за руку и выволок в гардероб. Багровое лицо Лося не предвещало ничего хорошего. Ясно было, что наши отношения не задались с самого начала. Дома он обходил меня стороной, да и я старалась лишний раз не попадаться им с Мамзелью на глаза. Они дико меня бесили тем, что изображали настоящую семью. Чтобы отгородиться от них, я выпотрошила коробку с фотками, где мы с Васьком и Мамзелью были с Лео и уставила ими всю свою комнату. Плюс еще напечатала немного из архивов. Если двигаться по кругу комнаты, начиная от двери, можно было отследить всю нашу недолгую совместную жизнь. Вот мы купаемся в Финском заливе. Холод был собачий, как сейчас помню. Вот Лео притащил вместо елки на Новый год пальму, и мы ее украшаем. Он говорил, что всю жизнь мечтал встретить бой курантов под пальмой. Вот они с мамзелью и кричащим синим кульком на руках, моим братом… Ну и так далее по всему периметру моих двенадцати квадратов. Когда Мамзель увидела этот иконостас, то безудержно зарыдала. Интересно, а почему она раньше не рыдала, когда предала Лео и нас всех, обменяв на очередного хмыря самое лучшее, что было в нашей жизни. После похорон, она даже ни разу не сходила на кладбище, блин трамплин. Ты, конечно же, Лео будешь ее защищать и скажешь, что сам об этом просил. Что сто раз говорил нам о том, что тело не имеет ничего общего с душой ни до, ни после смерти. Всего лишь оболочка. Но е-мое, я привыкла к твоей оболочке, мне чертовски не хватает именно твоей оболочки. А что там внутри у человека, знает только поталогоанаотом. В моей памяти нет воспоминаний о мифической душе. Там есть только ты Лео – твой голос, плащ, смех, сильные плечи, которые могут тащить на себе меня и брата одновременно. А какой-то там души, тонкой и прозрачной, в памяти у меня нет совсем. А вот у Мамзели в памяти дырка от бублика. Она же мотылек, бабочка-однодневка. Но ведь так не бывает, чтобы так сразу все забыть. Это просто мерзко с ее стороны!
– Элоиза, детка, я очень прошу тебя, – убери фото Лео. Мамзель сидит на краю моей кровати и вытирает глаза краешком рукава.
– С какого фига? Мы скучаем по Лео. Если тебе насрать на него, просто не заходи в мою комнату и все.
– Почему ты такая грубая? Ты совсем не думаешь о брате. Ему не надо видеть эти фото. Наш психолог советует отвлечь его от темы смерти, это все плохо на него действует.
Эта кошелка-психолог Мария Ивановна приходит к нам теперь каждую неделю. Когда она якобы занимается с братом, меня в комнату не пускают. Наверное, боятся, что я начищу ей рожу. Она заставляет его рисовать всякие рисунки, а потом долго охает как сильно мы запустили ситуацию. Мальчика надо срочно лечить. Почему они все считают, что горе – это такая болезнь, которую надо срочно лечить? Любые эмоции, которые мешают взрослым, надо срочно вырезать как аппендицит. Ярость, безумное веселье, ненависть, истерика, – все это они считают болезнями и впихивают в нас таблетки или уколы только за то, что мы еще живы. Короче, эта швабра первая внушила предкам мысль о спецшколе для брата. Самое ужасное в психологах – это многоликость. Я прямо сходу вижу несколько ее дежурных масок на морде и от этого мне становится худо, будто я ночью на кладбище встретила живого мертвеца. Короче, я неделю не выходила из комнаты. Мамзель ко мне больше не совалась, только брателло иногда приносил что-нибудь поесть. За дверью слышно было как бушует дядя Лось: «Марина, ты ее балуешь. Жрать захочет, выскочит как миленькая!» Но мне не хотелось жрать. Мне вообще ничего не хотелось. Я тупо лежала на кровати и смотрела в потолок.
И вдруг эта Нежить-психолог заходит ко мне в комнату, трогает фотографии Лео, цокает языком, охает и приторным голосом говорит – «Ты была очень к нему привязана, Элоиза?» И тут же – «а у тебя очень милая комната! Так уютно!» А сама пытается обойти взглядом гору фантиков на столе, засохших кусков мяса на блюдце и пыль в три сантиметра на шкафу.
– Мы можем поговорить? – Нежить щимится присесть ко мне на кровать, но я демонстративно растекаюсь по всей плоскости матраса. Толстая задница психологини не влезает, и она садится рядом с кроватью, делая вид, что всю жизнь только так и общается с клиентами. Сама непосредственность. Ага.
– Послушай, Элоиза. Я тут ради тебя и твоего брата. Родители думают, что тебе нужна помощь. Что ты слишком много злишься. Тебе так не кажется?
– Я не злюсь. Это самое глупое, что можно делать. Я действую.
– Как это?
– Хожу в тир. Тренируюсь.
– Зачем, если не секрет?
– Хочу стать киллером.
