Руки, полные дождя

Телефон ответил оглушительной тишиной.

– Тоже не работает, – сказала Персефона, убеждаясь, что Геката могла повесить на них что-то из своих теней. Боги учились жить в современном мире, а Сет как-то говорил, что воздействовать на технику проще простого. Даже он умел использовать свою силу и песок, чтобы вырубать камеры.

– Я не смогу нас перенести, – негромко сказал Анубис. – Сил не хватит. Но могу позвать Гора.

Тот, как и Анубис, был одним из немногих богов, кто умел перемещаться в пространстве. Анубис использовал для этого чужие смерти, Гор – жизни. Они оба ходили сквозь пространство, и оба могли перемещаться в Дуат из любой точки – в отличие от входа в Подземный мир, который был именно дверью.

Анубис сполз на пол и, вытянув руку, написал кровью несколько знаков на тонких прямоугольниках ламината. В тусклом электрическом свете бордовые египетские иероглифы, значения которых Персефона не знала, выглядели почти зловеще.

– Он придёт, – упрямо сказал Анубис. Как будто не был уверен. Как будто убеждал самого себя.

Кровь может звать.

Гор появился внезапно. С лёгким хлопком, в ворохе золотистых искр, сразу натолкнувшись на стол, но успев подхватить вазочку с него. Гор оглядел всю картину: стоящую Персефону, рядом с ней старушку и девушку, брата в крови на полу.

– Что с вами случилось? Сет всех поднял, он что-то ощутил. Они с Гадесом послали собак, Амон телефоны обрывал.

Говоря всё это, он присел на пол, осторожно осматривая рану Анубиса. Нахмурился, но беспокойства на лице Гора не было:

– Воробушек, во что ты успел ввязаться?

Анубис даже огрызаться не стал, он сидел опустив голову. Гор глянул на старушку:

– Где у вас ванная? Аптечка мне бы тоже не помешала. Ты поможешь?

Последнее было обращено уже к Марте, которая растерянно кивнула. Гор успел бросить и Персефоне:

– Если телефон не работает, позови Цербера. Псы Сета с ним.

Когда они скрылись в ванной, Персефона сосредоточилась. Ей оставалось корить себя за нерасторопность: действительно, могла ведь позвать Цербера, а он бы привёл Гадеса. Пусть долго, но лучше так, нежели ломиться в каждую квартиру в доме.

Доберман появился из воздуха вместе с юркими псами Сета, из-за которых в гостиной сразу стало тесно. Тёмными росчерками они метнулись в сторону ванной, откуда был слышен шум льющейся воды. Доберман ткнулся лобастой мордой в руку Персефоны.

Она погладила Цербера, прошептала несколько успокаивающих слов.

– Подожди пока идти к Аиду. Дождёмся Гора.

Первой появилась старушка. Она казалась удивлённой… но не настолько, как могла бы, когда среди ночи вваливаются незнакомцы, а ещё один потом является в облаке золотых искр.

– Он совсем не изменился.

– Кто? – не поняла Персефона.

– Анубис. – Старушка спохватилась. – Прости, пожалуйста, я совсем забыла о вежливости. Элизабет.

– Персефона.

Она кивнула, как будто здороваться с богиней весны было самым обычным делом.

– Когда-то давно я была знакома с ним. Точнее, мой муж. Анубис вряд ли помнит. Тогда… мы попросили об одолжении. Наш первый ребёнок был очень болен. Он умирал долго, мучаясь. Мы попросили, чтобы всё прошло быстро и мягко.

Персефона рассеянно кивнула. Она не очень верила в совпадения, но слышала, и не раз, что после взаимодействия с богами люди не то чтобы меняются, но притягиваются к запредельному. Неудивительно, что внучка этой Элизабет тоже в итоге соприкасалась с богами.

– Будешь чай? У меня есть ромашковый.

– Спасибо.

Элизабет исчезла на кухне, а Персефона уселась за стол, покосившись на кровавые капли и иероглифы. Надо будет протереть пол.

Комната утопала в зелени и растениях, удивительно, как Гор, появившись, чуть не снёс одну вазочку, а не пару-тройку горшков. Они были простенькими, керамическими, а зелень в них росла пышная. В этом доме любили цветы и ухаживали за ними.

Воду в ванной выключили, послышалось шебуршание, но Персефона не стала выходить смотреть. Их и так набилось слишком много в тесную квартирку.

Вскоре появился Гор, вытирающий мокрые руки о полотенце в бело-синюю полоску.

– Кровь остановилась, но сегодня никуда не поедем, – сообщил он. – Элизабет любезно предложила переночевать у неё. Я сгоняю к остальным, расскажу и вернусь сюда. На всякий случай.

– Как Анубис?

– Жить будет.

– Ты говоришь, как он! – закатила глаза Персефона, продолжая почёсывать Цербера.

– Ну, это же правда. Ничего серьёзного.

– Почему тогда регенерация так долго не работала? Он чуть кровью не истёк. Это Геката?

– Это Луиза.

Гор швырнул полотенце на столик, едва снова не задев многострадальную вазу. Взял бумажные полотенца и опустился на корточки, начиная тереть кровавые знаки.

– Обычное оружие, я не ощутил в ране ничего особенного. Но Луиза позаимствовала часть жизненных сил Инпу, это и сказалось на восстановлении.

Возможно, вот почему Анубис пропустил выпад и не стал отвечать Гекате. Персефона думала, он опасался выпускать силу, но возможно, ещё и не конца восстановился после Луизы.

К утру Анубис проснулся в маленькой комнатке. Настолько тесной, что здесь помещались кровать по одной стене и рабочий стол по другой. Сквозь узкое окошко просачивался мутный свет дня.

Анубис сел на кровати, стараясь не потревожить псов Сета: несколько спали на постели, согревая небольшими телами, другие устроились на полу.

Голова была мутной, бок болел, но несильно, регенерация явно сработала. Ощущалась слабость, но не пугала, хотя вокруг шелестели мертвецы.

Они касались его, приникали к нему, скользили сквозь. Дуат вибрировал, и это отзывалось в костях Анубиса и в не до конца зажившей ране. Мертвецы ничего не просили, не требовали, наоборот, предлагали.

Дуат – колыбель Анубиса и его дом. А изнанка полнилась знаниями, ответами, которые можно получить, если правильно задать вопрос. Анубис задумался. Его брат умирал, а границы его загробного царства подтачивались магией Гекаты, той самой, которая заполучила его кровь.