Я – телохранитель. Киллер к юбилею

– Ну, ты, полегче! – огрызнулся растерянный Богданов, который не мог понять, в чем кроется причина внезапной вспышки агрессивности у его собеседника.

– Я не буду «полегче»! Ты хоть понимаешь, что твой хозяин под ручку с костлявой старухой ходит?

– С к-какой старухой?

– С той, что с косой! Ты понимаешь, что он кому-то дорогу перешел? Что его элементарно грохнуть хотят? Охранника у тебя застрелили – тебя это ни на какие тревожные мысли не натолкнуло? Или покорёженный замок тапаевского «мерса» – это пацаны побаловались, да? А то, что мину хотели в машину заложить, да что-то у них не получилось, спугнули их – такой вариант ты не рассматривал?

– Я поболее тебя знаю!

– Что ты знаешь?! – Китайгородцева душила злоба.

– Чего же ты хотел? – огрызнулся Богданов. – Тапаев таким заводом владеет! Многие миллионы годового оборота – и чтобы у него этакое добро никто отнять не захотел? Конечно, будут враги. У всех есть враги. И у тебя вот тоже наверняка есть, и у меня. И что? Да, его пасут, но и мы тут не лыком шиты.

– Кто пасет – знаешь?

– Пофамильно – нет, конечно. Но враги есть.

– И давно ты знаешь, что они есть?

– Больше года как. Мне, между прочим, его убить предлагали.

– Кто? – опешил от таких подробностей Анатолий.

– Так, вышли на меня, – ответил Андрей Ильич неопределенно. – Обрабатывали какое-то время. А потом уже напрямую предложили хозяина убить за деньги. Я Тапаеву доложил.

– Как же они не побоялись начальнику охраны такое предлагать?

– А я еще не был тогда начальником. Просто – рядовой охранник. Уже после того случая Тапаев меня отблагодарил…

– Понятно, – кивнул Анатолий. – Ты мне скажи – машину дашь?

– Зачем?

– До станции доехать.

– Куда это ты собрался?

– Уезжаем мы. Немедленно! Эвакуация клиента из опасной зоны – тебе такое действие охраны знакомо?

Китайгородцев быстрым шагом преодолел расстояние до гостевого дома. У входа в дом стоял не виденный никогда прежде Анатолием вальяжный господин: в дорогом пальто, без головного убора… редкие волосы аккуратно уложены, очки – в золотой оправе. Не местная птица. Из Москвы? Тогда это – Виталий Степанович? К Роману-наркоману гость приехал.

Разминулись, даже не кивнув друг другу. Телохранитель стремительно взбежал на второй этаж. Вошел в свою комнату – и уже через неё прошел к Рите. Та еще нежилась в постели и встрепенулась, когда он вошел. Не ожидала – без стука, не предупредив… Он никогда не позволял себе ничего подобного!

– Извините, – сказал Анатолий и отвернулся к окну, чтобы не смущать свою подопечную.

– Что случилось? – У нее был встревоженный голос.

– Мы уезжаем, – объявил Китайгородцев.

– Почему?

– Потому что мы не можем здесь оставаться.

– Да что случилось?!

– В целях безопасности! Так надо.

У него за спиной раздался вздох. Едва ли не вздох облегчения. Думала, мол, что произошло что-то ужасное, а тут – всего-навсего какая-то безопасность. Фи!

– Я никуда не поеду!

– Послушайте! – Анатолий резко обернулся, и осёкся.

Рита сидела на кровати, спустив ноги на ворсистый ковер. Пёстрая пижама, из воротничка которой торчит тоненькая девичья шея; розовые, наверное, теплые со сна, ступни; буйство анархии в причёске. Никогда прежде она не смотрелась таким ребёнком. Карапуз еще только-только проснулся, а взрослые уже его теребят, торопят одеваться – а зачем? Ведь так комфортно в тёплой постели! Китайгородцев снова отвернулся к окну.

– Рита! – продолжил он. – Это даже не может обсуждаться! Через пятнадцать минут Богданов подаст машину, мы грузим вещи и уезжаем. Ваш отец заключил с нами договор на охрану. И я сделаю все, чтобы вы были в безопасности.

– Вот и делай! – сказала Рита капризно.

«Ну, точно – ребенок!»

– Я увезу вас отсюда во что бы то ни стало!

– Попробуй!

Он не выдержал и снова обернулся. Рита все так же сидела на кровати, глаза смотрели сердито.

– Хорошо, – сказал Китайгородцев. – Я свяжусь с вашим отцом, объясню ему обстановку…

– Идите вы оба к черту – и ты, и он! – с неожиданной яростью бросила Рита.

«Для нее сейчас и отец, и я – равны. А отца она не очень-то любит…» – не успел Анатолий додумать эту мысль до конца, как вдруг дверь комнаты открылась, вошёл хмурый Богданов и произнёс:

– Толик! Тебя хозяин к себе кличет! Срочно!

«Доложил уже, старый хрыч, о том, что гости разбегаются?»

– Собирайтесь! – сказал Китайгородцев Рите, прежде чем вышел из комнаты. – Я вернусь, и мы уедем!

Вышел – и не увидел, как вслед ему Рита послала непристойный жест.

Направляясь к хозяйскому дому, Богданов шел впереди, постоянно поворачивался вполоборота к Китайгородцеву и говорил отрывисто, с хмурым выражением лица:

– Ты там не очень-то… Без всех этих твоих штучек… Поменьше рот открывай, в общем… Мы тут делаем что можем…

Он заметно нервничал.

У входа в дом прохаживался охранник. Ещё одного Анатолий обнаружил в той самой гостиной, где он побывал десять минут назад. Тогда никакого охранника здесь не было.

Андрей Ильич остановился у лестницы, ведущей наверх.

– Да, и вот еще что, – пробормотал он, озабоченно потирая лоб. – Оружие сдай.

И протянул руку.

Анатолий не шелохнулся.

Пауза длилась несколько долгих секунд.

– Оружие не сдам, – решительно сказал телохранитель. – И вообще, я к твоему хозяину в гости не напрашивался.

Получалось, что если они не хотят – так и не надо, Китайгородцев развернется и уйдёт. Поняв это, Богданов вздохнул, сказал, помрачнев еще больше:

– Ладно, пошли.

Они поднялись на второй этаж. Андрей Ильич – впереди, Анатолий – за ним. Недлинный коридор вывел их в комнату, где скучал еще один охранник. Прошли мимо, тот проводил их нелюбопытным взглядом. А следующая комната оказалась кабинетом хозяина дома. Массивный стол, компьютер, небольшой книжный шкаф, слепящий золотом корешков, коллекция холодного оружия на стенах, шторы с кистями, современное ковровое покрытие на полу – все очень дорого, но вряд ли сочетаемо.

Тапаев стоял у аквариума с рыбками, держа в руке рюмку недопитого коньяку. «Невысок, – разглядывал его Анатолий, – лоб с залысинами, волосы зачёсаны назад, ворот дорогой шелковой рубашки распахнут, светло-серый пиджак с отливом – так когда-то одевались подпольные предприниматели-«цеховики». Это их мода – стиль одежды, вычурный и расслабленно-неофициальный одновременно… А взгляд у богача замечательный. Ничего не прочитаешь. Смотрит, как спит. Ноль эмоций!»

– Здравствуйте, – произнес Китайгородцев. Хозяин дома только кивнул в ответ. Отпил коньяку из рюмки.

– Ты иди, – легкое движение руки.

Богданов исчез за дверью.

– Рад познакомиться, – сказал Тапаев. – Тем более что уже наслышан. Дочь рассказывала про случай на дороге… Давно вы в телохранителях?

– Шесть лет.

– Давно, – бесстрастным голосом произнес Тапаев. – Шесть лет – это опыт. Да?

– Да.

Хозяин дома посмотрел на рыбок. Они поднимались к поверхности воды и торопливо поглощали плавающий там корм. Наверное, он сам только что подсыпал.

– Мне Богданов сказал, что вы вдруг срочно засобирались отбыть восвояси, – произнес бизнесмен, задумчиво глядя на рыбок.

– Да.

– В чём причина?

«Юлить не надо», – понял Китайгородцев.

– Оперативная обстановка.

– Опасно, да? – осведомился Тапаев.

– Да.

– А вы привыкли в спокойной обстановке работать?

Поддел. Анатолий даже не ответил. У него – свои задачи. И к чему все подробно объяснять?

Хозяин дома отвлекся от своих рыбок, посмотрел на гостя:

– Что же вы такого увидели, что привело вас в беспокойное состояние?

Вот сейчас, впервые, Китайгородцев уловил в интонациях собеседника настоящий интерес. Как будто бизнесмен хотел услышать от Анатолия, что же такое тому бросилось в глаза, что насторожило? Ведь про опасность здесь никто не говорил, все помалкивали, делая вид, что ничего особенного не происходит… Но вот появляется пришлый человек, телохранитель со стороны, а у него – подготовка, опыт и поражающая людей несведущих способность в несколько мгновений ликвидировать возникшую вдруг опасность, что он и продемонстрировал как раз накануне… И вот этот парень увидел в окружающей обстановке нечто такое, что подвигло его к спешному и безусловному отъезду.

– Что же вы увидели? – повторил свой вопрос Тапаев, поскольку Китайгородцев замешкался с ответом.

– Вас разрабатывают, – сказал Анатолий. – У меня нет полной информации, о многом я могу только догадываться, но вам угрожает опасность, это бесспорно.

– У человека моего уровня действительно могут порой возникнуть проблемы, – пожал плечами бизнесмен и поставил рюмку с недопитым коньяком на стол. – Но ведь всё решаемо. У меня есть охрана…

– Охрана не справляется со своими обязанностями, – резал гость, нимало не заботясь о том, что может кого-то подвести столь нелицеприятным отзывом.

А что? Халатность повара обернется всего лишь подгоревшей кашей. Халатность охраны имеет конечным итогом чью-то кровь…

– Вы так считаете? – бесстрастно осведомился Тапаев.

Но за этой внешней бесстрастностью угадывалось настороженное любопытство.

– Охраны не видно вовсе, – объяснил Анатолий. – А когда охранники появляются в поле моего зрения, они выполняют какие угодно функции, но только не свою непосредственную работу. Приносят вино, приносят ужин. Начальник охраны, как какой-нибудь завхоз, лично записывает в блокнотик, что из железа нужно закупить для разбитого автомобиля гостя… Будто у него нет других забот! А тем временем остается повреждённой внешняя сигнализация, я видел это сегодня своими глазами! На охраняемой территории нет практически никакого освещения, темнота ночью – хоть глаз выколи. Доступ к дому – свободный. Доступ в дом – свободный. Я сегодня через гараж вошел в дом, прошел до гостиной, и никто меня не остановил…

– Но вы же не враг? Вы – наш гость. Поэтому охрана…

– Ваша охрана меня знает три неполных дня! Они не проверяли, кто я такой и откуда вообще здесь взялся, но зато они были в курсе, что я вооружен, – и тем не менее я спокойно прошел в дом. Начальник вашей охраны три минуты назад, когда мы сюда шли, пытался на время забрать у меня мой пистолет. Я отказался сдать оружие, и он даже не стал настаивать! Сейчас я стою перед вами, у меня в кобуре – пистолет, и там – целых двенадцать патронов. Между нами – расстояние в три метра, а я – мастер спорта по стрельбе… И вы хотите сказать, что вас охраняют профессионально и потому с вами никогда не может случиться ничего плохого?

Напор Китайгородцева был таков, что у бесстрастного до поры до времени Тапаева даже вытянулось лицо.

– По последней моде ворота сделали с дистанционным управлением? – продолжал Анатолий. – Охранник сидит в тёплой комнате, в двухстах метрах от ворот, и открывает их нажатием кнопки, глядя на монитор. А он видит на мониторе, кто там, в машине, сидит? Машина своя, знакомая, из вашего гаража? А если метров за пятьсот от ворот вашего водителя из машины выбросили, и теперь в машине – чужие?

Бизнесмен выглядел обескураженным.

– Извините, – развел руками Китайгородцев. – Мне, наверное, следовало бы выбирать более дипломатичные выражения.

– Да уж, – пробормотал Тапаев.

Вряд ли гость нагнал на него такого уж страху. Просто очень неприятно бывает узнать о том, что ты-то думал – обладаешь настоящей вещью, а оказалось – так, пустяк, фитюлька, тебе за рубль впарили то, что стоит три копейки… Обманули, в общем. И вот обман раскрылся: он думал, что его охраняют, а это – всего лишь видимость.

– Я слышал, что вы уезжаете, – вдруг сказал Анатолий.

Хозяин дома вскинул голову. Наверное, не думал, что о его планах известно всем вокруг.

– Это правильное решение, – продолжил Китайгородцев. – А здесь за время вашего отсутствия можно – и нужно! – наладить охрану. Настоящую охрану!

– Хорошо. Вы бы взялись?

– Нет.

– Почему? – приподнял бровь бизнесмен.

– У меня есть своя работа. В Москве. А здесь я – так, в командировке…

Только сейчас Анатолий понял, почему хозяин особняка, прятавшийся ото всех и не принимающий даже кое-кого из своих родственников, решил встретиться с ним – телохранителем подружки своей дочери. Припекло, похоже, сидельца. Неважные у него дела. Но это его проблемы. Ему и выпутываться.

– Извините, – посмотрел на часы Анатолий. – Мне надо ехать. Вы не против, если я пойду?

Машина уже стояла у гостевого дома. За рулем сидел хмурый Богданов. Лично.

– Пять минут! – сказал ему Китайгородцев. – И едем!

Поднялся наверх. Рита уже была одета в свитер и джинсы. Сидела с зеркальцем за столом, подводила губы. Даже не обернулась, когда Китайгородцев вошел, но по её виду догадался – ждёт, что он ей скажет. Ничего говорить Анатолий не собирался – всё уже сказано. Распахнул дверцы шкафа, взял в руки сумки.

– Оставь! – скомандовала Рита.

Так он её и послушался… Снёс сумки вниз, уложил в машину, снова поднялся в комнату. Девушка уже переставила стул к шкафу, села, закинув ногу на ногу, и не было никакой возможности забрать оставшиеся вещи.

– Я никуда не поеду! – отрезала Рита. – Даже не надейся! Ты – всего лишь телохранитель! Работник. Слуга. И ты не можешь мной командовать.

Она была очень сердита.

– Иногда бывают ситуации, когда телохранитель берет ответственность на себя, – произнес Китайгородцев, пытаясь в своём голосе соединить несоединимое – мягкость и твердость. – Делает то, что в обычных условиях не позволил бы себе ни за что. Мой товарищ охранял одного человека. Богатого. Очень важного. Могущественного. И когда тому важному человеку однажды грозила опасность, мой товарищ сбил его с ног, а сам навалился сверху. Важному человеку лежать было очень неудобно, потому что, во-первых, мой товарищ весил почти сто килограммов, а во-вторых, он свалил клиента прямо в лужу. Тот попытался привстать – и тогда мой товарищ дал ему тумака…

Рита, наверное, живо представила себе такую картину, потому что не сдержалась и прыснула – куда только ее сердитость подевалась? Ребёнок ребёнком.

– Ты хочешь сказать, что не будешь со мной церемониться? – спросила она.

Китайгородцев подумал, прежде чем ответить:

– Нет, что вы. Я попробую вас уговорить.

– И не надейся!

– В таком случае я уеду один.

– Ты шутишь! – неприятно удивилась Рита.

Вышедший из повиновения и сбежавший слуга – кому такое может понравиться?

– Нисколько, – разочаровал ее Анатолий. – Я спрашиваю вас в последний раз: вы едете?

– Нет!

Ответила твёрдо, но во взгляде у неё читались изумление и недоверчивость. До сих пор не могла поверить в то, что он бросает её на произвол судьбы… Хорош охранничек, нечего сказать!

– Значит, я уезжаю.

– Тебя уволят, – напомнила о грядущих неприятностях Рита.

Она пыталась его удержать. Все-таки эта история дойдёт до ее отца. Будет большой скандал. Она смотрелась сейчас нашкодившим ребенком. Натворила дел и теперь терзалась страхами – расскажут о её проказах взрослым или же всё сойдёт ей с рук?

– Это не ваша забота! – отрезал Китайгородцев.

Девушка нервно покусывала губы. А он еще надеялся, что ее можно будет уговорить. Но напрасно надеялся.

– Катись колбаской по Малой Спасской! – дерзко сказала Рита.

– Как знаете, – буркнул Анатолий и развернулся к выходу. – Там, в машине, – ваши сумки. Забирайте.

– Ты уносил, ты и принесёшь.

– И не подумаю.

– Я тебе это припомню!

– Трепещу в ожидании.

Ей некуда было деваться, и она пошла за Китайгородцевым следом. Спустились к машине.

– Сумки в салоне, – сухо сообщил телохранитель.

Всем своим видом он демонстрировал Рите, что к её вещам не притронется. Даже руки держал за спиной. Она его рук не видела, а вот сидевший в машине Богданов видел – и очень, если судить по выражению его лица, увиденному удивлялся. Но Рита на выражение богдановского лица внимания не обратила и нырнула в салон, чтобы забрать сумки. Тогда Анатолий наручниками, которые держал в руках, споро, в одно мгновение, пристегнул девушку к пластиковой рукоятке над дверью. – Мы уезжаем, – сказал он опешившей от такого коварства Рите. – Сейчас я принесу оставшиеся вещи.

Когда Китайгородцев вернулся, Андрей Ильич стоял у машины, нервно потирая руки, и вообще выглядел обескураженным.

– Послушай, – сказал он вполголоса. – Не надо бы так. Ну что ты ее насильничаешь?

– Едем! – сказал, как отрезал, телохранитель.

А Рита смотрелась разъярённой фурией. Когда Анатолий сел на переднее сиденье, она ударила его в спину и закричала:

– Немедленно меня освободи!

И – ещё один удар.

– Я сейчас вторую руку пристегну, – пообещал Китайгородцев таким тоном, что нельзя было не поверить – так и сделает, как говорит.

– У тебя крыша поехала! – заскулила почувствовавшая собственную беспомощность пленница. – Ты хоть понимаешь, что творишь? Насильственное лишение свободы! Ты же срок получишь! Я заявление напишу!

Телохранитель молчал.

– Я отцу пожалуюсь, он тебя сгноит! Всё ваше агентство несчастное на уши поставит и заставит лезгинку танцевать!

Андрей Ильич демонстративно вздохнул и выразительно посмотрел на Китайгородцева. Тот сделал вид, что богдановского взгляда не заметил.

Выехали за ворота. Навстречу, по свежему снегу, который еще не успели как следует раскатать автомобили, мчалась на снегоходе Аня. Шарф ее развевался; глаза за тёмными очками нельзя было разглядеть, но на лице девушки сиял восторг. Рита рванулась, увидев подругу:

– Остановите! Остановите!

Свободной рукой замолотила по спине Богданова.

– Не останавливаться! – процедил сквозь зубы Анатолий, глядя прямо перед собой. – Прибавь скорости.

Аня увидела странную возню в автомобиле, который катился ей навстречу, – а когда они поравнялись, обнаружила в салоне машины подругу. Рита металась на заднем сиденье и кричала что-то. Слов было не разобрать. Пока Аня развернула снегоход на узкой дороге, автомобиль умчался далеко вперёд и даже повернул на трассу. Когда Аня подъехала к перекрёстку, по трассе как раз шла автоколонна. Девушка остановилась, теряя драгоценное время, а когда продолжила путь, преследуемый ею автомобиль уже скрылся из виду. Некоторое время Аня еще гнала свой снегоход по трассе, за каждым новым поворотом ожидая увидеть автомобиль с Ритой, но он все никак не появлялся… И она в конце концов испугалась – то ли мистической недосягаемости страшного автомобиля, то ли сумасшедшей скорости, которую развил её снегоход, – а поэтому совсем остановилась.

В машине Рита еще некоторое время бесновалась, но в итоге утомилась и затихла. Китайгородцев подумал даже, что она плачет. Обернулся. Никаких слез. Сжалась в комок и смотрит озлобленным зверьком.

– Простите, – сказал он ей.

Впереди показались шлагбаум и охранники в черном.

– Это ведь твои ребята! – обратился Анатолий к Богданову. – Сделай, чтоб без задержки, а?

Подъехали. Андрей Ильич махнул рукой – поднимай шлагбаум, мол, но никто не спешил выполнить его указание. Один из охранников направился к машине. Богданов распахнул дверцу:

– Что такое?

– Тапаев хочет с вами поговорить, – ответил парень и протянул своему шефу переговорное устройство.

– Слушаю, Генрих Эдуардович…

Сквозь несильный треск донесся тапаевский голос:

– Ты сейчас на шлагбауме?

– Да, Генрих Эдуардович.

– Москвичи с тобой?

– Со мной, Генрих Эдуардович.

– Дай-ка мне телохранителя этого…

Андрей Ильич передал радиостанцию Китайгородцеву.

– Я слушаю, – отозвался тот.

Тапаевский голос продолжил:

– Я сейчас переключу вас на вашего шефа. Поговорите с ним.

Раздался щелчок, и послышался голос Хамзы в переговорном устройстве:

– Толик?

– Да, Роман Александрович.

– Что там у тебя?

– Нормально. Возвращаемся. Три-ноль.

– Понял тебя.

«Три-ноль» в «Барбакане» означало, что подробный доверительный разговор в данный момент невозможен.

– Ты мне перезвони, – попросил Хамза.

– Через час.

– Почему через час?

– Мы стоим посреди заснеженного леса, до ближайшего телефонного аппарата – километров двадцать, у меня в руках – радиостанция, и нет никакой возможности набрать ваш телефонный номер…

– Хорошо, я жду.

До тапаевского поместья было километров двадцать, до железнодорожной станции – много больше.

– Возвращаемся? – поинтересовался Богданов.

– Вперед! – скомандовал Китайгородцев. – Я позвоню с вокзала.

Потом прикинул что-то в уме и покачал головой:

– В Москве сейчас – раннее утро. Твой хозяин, получается, всех там на уши поставил. До нашего директора добрался. Из постели поднял, наверное…

У здания железнодорожного вокзала Анатолий вышел из машины, сделав вид, что просто забыл снять с Риты наручники. Опасался, что не обнаружит ее, когда вернется.

Не зная, где находится его шеф, позвонил ему на мобильный.

– Да, слушаю, – отозвался Хамза. – Тьфу, чёрт… Это я не тебе, Толик. Я бреюсь, а эта чертова пена…

Значит, он действительно еще дома.

– Рассказывай, что там за обстановка.

– Дрянная обстановка, – сообщил Китайгородцев. – Мы драпаем.

– Неужели так плохо? – не поверил Хамза.

– Наш олигарх, к которому мы приехали в гости, заперся в своем поместье, потому что у него какие-то неприятности и он всерьез боится за свою жизнь. Охрана у него – ни к чёрту, и если сюда прибудет пара-тройка грамотных ребят, уже на следующий день вы увидите некролог в «Коммерсанте».