Свобода как повод влюбиться
– Понимаю, – дворецкий мило улыбнулся, – комнату еще не украсили, как следует. Но это дело времени.
– Не украсили? – настала моя очередь недоуменно раскрыть рот.
– Ленты, цветы, банты – все, как подобает для будуара юной леди. Лорд де Вер хотел, чтобы вы чувствовали себя здесь, как дома.
Ох, и, видимо, перестарался. Чтобы я чувствовала себя как дома, прислуге пришлось бы недельку не вытирать в покоях пыль.
Поняв, что мою просьбу восприняли, как недовольство, я прошагала к креслу и аккуратно присела на краешек, опасаясь опираться на спинку. Ко мне тотчас подлетела Лиззи:
– Желаете пообедать, госпожа? К сожалению, лорд де Вер приедет лишь к трем. Он очень не хотел, чтобы вы дожидались его, не пообедав.
Я усмехнулась. Какой-то театр абсурда… мне так не нравится. Не люблю, когда со мной носятся, как с высокородной дамой. Знаю, что потом будут говорить служанки на кухне: «Представьте, ей не понравилась лучшие гостевые покои!» или «Когда она ела рулеты из осьминога, у нее краснело лицо и выпучивались глаза, будто ей подали какую-нибудь гадость».
С тяжелым вздохом я склонилась над блюдами.
– Что выберете, госпожа? – почтительно осведомилась Лиззи, видя, что я затрудняюсь. – Могу предложить вам змею в маринаде под сыром или «эр-гранье» из мяса омара… ммм… редкий деликатес.
Святые небеса!
– Может, перейдем сразу к десерту? – пожала я плечами.
– О, – служанка закусила губу. – Как скажете…
– Из чего он? – спросила я с подозрением.
– Сливки, шоколадный крем, сироп и хрустящая вафля.
– Другое дело.
На лице Лиззи обозначилась лишь одна эмоция – облегчение. Она поставила передо мной блюдо, сняла крышку и… вуаля!
– Это он? – уголки моих губ тут же опустились.
– Он, – подтвердила служанка.
– А почему такой маленький? – я осмотрела миниатюрный кусочек вафли и хаотично-размазанный по тарелке сироп. С краешку, дополняя ансамбль, лежал листик мяты.
– Чтобы сохранить вашу фигуру в идеальной форме, – лаконично ответила Лиззи.
Резонно.
Когда я, недовольно сопя, пережевывала десерт, раздался тихий звоночек из ванной.
– О, все готово, госпожа, – сообщила Лиззи.
Сначала меня решили откормить, затем помыть… к чему меня готовят вообще?
Вытерев губы салфеткой, я поднялась, и мы со служанкой вошли в ванную комнату и устремили взгляды на вздымающиеся над лоханью клубы ароматного пара. В воде плавали лепестки роз. Две девушке стояли у лохани, вытянувшись по струнке и держа полотенца.
Намек понятен – барышни хотят, чтобы я разделась. Но я, если честно, девица, и оголяться перед другими не приучена. Я перевела взгляд на Лиззи и нахмурилась.
– А я могу помыться в одиночестве?
Девушки жутко смутились, покраснели и опустили головы.
– Госпожа, если вы сомневаетесь в чистоплотности Элен и Хло, а так же в их умении…
– Стоп-стоп, – оборвала я, – ни в чем таком я не сомневаюсь. Просто… эм… – взглянула на девушек, поняв, что никакие доводы их не убедят, и сдалась, – ну, ладно.
Мне помогли раздеться. Помогли, то есть расстегнули за меня все пуговицы, крючочки и развязали завязочки. Умелые руки распустили мои волосы и бережно стянули с меня платье, корсет и нижнюю сорочку. Я вошла в воду, чувствуя себя идолом для поклонения. Поначалу я шарахалась от чужих рук, испуганно и жеманно улыбаясь, но потом ко мне потихоньку пришло понимание того, что водные процедуры могут приносить настоящее удовольствие. Запахи кружили вокруг, расслабляя тело. Могу поклясться, я бы уснула, если бы не легкий шепоток Лиззи:
– Госпожа, какое платье вы изволите надеть на встречу с его сиятельством?
Будто обухом по голове! Платье на встречу? Для этого нужно наряжаться? В моей сонной голове началась усиленная работа.
– Серое, – заключила я после некоторых размышлений.
Оно было довольно скучным, деловым и обыденным – самое то.
Лиззи не посмела возражать, хоть и тяжко вздохнула.
Когда я вернулась в комнату, платье лежало на кровати. Белый школьный воротничок под горло, белые манжеты – моя самая любимая деталь в этом наряде. Девушки помогли мне одеться, усадили на пуф перед зеркалом, спросив, какую я хочу прическу.
– Пучок. Строгий пучок.
– У вас такие красивые белокурые волосы, госпожа, – Лиззи проявила вольность, оставив пару прядей вдоль лица, но я не придала этому значения.
Мне предложили несколько запахов от известного парфюмера Нокса. Оказывается, лорд де Вер был так любезен, что купил целую коллекцию ароматов, не зная моего вкуса.
Пришлось подождать, когда часы пробьют ровно три, ибо граф придерживался определенного распорядка, и его сиятельство нельзя было беспокоить раньше или позже, а затем всей процессией мы двинулись на первый этаж, где находился кабинет.
ГЛАВА 4
Прежде чем я столкнусь лицом к лицу с его сиятельством, лордом Робертом Греем Фрэнсисом четвертым, графом де Вером, я немного поведаю о нем. Кроме дурацкого длинного имени, у него был еще один недостаток. Впрочем, возможно, это и не недостаток вовсе. Граф де Вер был выходцем из древнего рода основателей Вергилии, в его жилах текла кровь великих существ, которых называли мортами.
Благородная магическая раса, к слову.
Когда-то давно мортов восхваляли и почитали их, словно богов, сошедших на землю. Их сила была безгранична и безжалостна: ни добра, ни зла – равнодушна и неумолима, как стихия. Морты принесли с собой магические предметы, напитанные древней магией – источники их силы. Алчные люди пытались похитить эти артефакты, а, если получалось, магия предметов завладевала их сердцами, выжигая в них все хорошее – так появились темные маги, обладающие силой артефакта.
Морты со временем стали заключать браки с людьми, но дети от таких браков рождались со слабыми всполохами магической силы. Они были красивы, как и все морты: белокожи, светловолосы – но ограниченны в силе. И поколение за поколением морты практически утратили магию. А вместе с тем и свое влияние и могущество в мире людей.
А теперь магия, неподвластная королю, и вовсе вне закона.
После того как камердинер его сиятельства доложил о моем появлении, двери кабинета распахнулись, и я вошла в комнату.
Кабинет оказался огромным. В окна, которые не были зашторены, бил яркий солнечный свет. На полу лежал мягкий ковер со странным ромбовидным узором. В камине, невзирая на то, что было лето, трепыхался огонек.
В кабинете помимо самого лорда были посторонние, которых я сразу вычислила: лакей в форме, подливающий его сиятельству чай, и управляющий, пытающийся что-то подписать, подкладывая графу документы. Когда я вошла, лорд де Вер поднялся и поклонился.
– Добро пожаловать, госпожа Хоткинс, – сказал он.
И вот полукровка-морт передо мной: высокий, широкоплечий мужчина с белоснежными волосами, бледной кожей и серыми глазами. Красавец, каких поискать.
– Лорд де Вер, очень приятно с вами познакомиться, – бодро заговорила я, – можете называть меня госпожа Хоткинс или Джейн. Я – ваш защитник, – с этими словами я подошла и протянула ему руку.
В этот момент у него было такое лицо, будто небо обрушилось на землю. Кроме того, на меня растерянно и смущенно глядели управляющий и лакей, которые оторвались от своих дел, дабы улицезреть восьмое чудо света – рукопожатие между мужчиной и женщиной.
– Ваше сиятельство, – я потрясла его руку и, не дожидаясь приглашения, села на стул напротив и потянулась за листком и пером, – позволите?
Лорд де Вер кивнул, не спуская с меня глаз.
Судя по всему, вела я себе непозволительно. Но мне было откровенно плевать на манеры, раз уж я вынуждена защищать де Вера, рискуя не только карьерой, но и жизнью.
Запасшись бумагой и чернилами, я приготовилась записывать.
– У меня будет несколько вопросов, но начну я с требований.
Его сиятельство опустился на стул и сказал управляющему:
– Вы свободны, Себастьян. Я приглашу вас позже, – затем обратился к лакею: – Принесите чай для госпожи Хоткинс и разожгите камин.
Де Вер положил локоть на стол, коснулся губ кончиками пальцев и взглянул на меня. Я ощутила, что меня изучают, тщательно и с интересом.
– Я понимаю, о чем вы говорите, госпожа Хоткинс, – раздался его приятный голос, – мне очень жаль, что мы не успели приготовиться к вашему приезду как следует. Мне доложили, что вам не понравилась комната. Хочу заверить, что в доме еще двенадцать гостевых покоев, и вы вольны выбрать любые. Их украсят так, как вы захотите.
Я усмехнулась.
– Милорд, все в полном порядке. Но требования у меня есть. Мне нужен кабинет, где я могла бы чувствовать себя… более свободно. Без лент, украшений и прочей женской ерунды. Во-вторых, доступ к вашей библиотеке. Не сочтите за наглость, но я привыкла много работать с документацией. В-третьих, в моем распоряжении всегда должна быть лошадь, чтобы я имела возможность выезжать в город. В-четвертых, прошу освободить меня от чудовищного распорядка, которому подчинены все обитатели этого дома.
– Чудовищного? – в голосе мужчины проскользнули насмешливые нотки.
Надо ж, за что зацепился! Теперь придется объяснять, что я имела в виду.
– Я не живу по распорядку. Я и распорядок – вещи несовместимые. Обещаю, что не буду расхолаживать прислугу. Все, что мне нужно – каждое утро крепкий кофе и ломтик сыра с булочкой. Я всегда завтракаю, не вылезая из кровати.
– Что-то еще? – сквозь легкую улыбку осведомился собеседник.
– Люблю нормальную еду, а не аристократические блюда.
Де Вер склонил голову и сощурил глаза, пытаясь понять, что представляет собой Джейн Хоткинс.
– Ваши требования удовлетворены. Но у меня есть одна просьба.
– Чтобы я поскорее вернулась в Стоунвилль? – пошутила я. – Не угадала?
Его сиятельство одарил меня одной из своих премилых улыбок.
– Я попрошу вас ежедневно со мной ужинать, если вы не против.
– Договорились.
В этот момент вошел лакей с подносом, прошагал и поставил его на стол. Затем этот ненормальный принялся раздувать пламя в камине. Я вздохнула, поддела пальцами ворот платья.
– Вам жарко? – обеспокоенно осведомился лорд. – Эдуард, потушите огонь!
Морты даже в жуткий зной мерзли, поэтому де Вер был закутан в изысканное черное пальто.
– Не стоило беспокоиться, – отозвалась я, хоть и облегченно перевела дыхание. – Ну что ж, приступим к делу? – не дожидаясь ответа, спросила. – Расскажите, ваше сиятельство, чем вам так не угодила леди Амелия?
Его губы вновь тронула насмешливая улыбка. Странно, что мои вопросы и манера изъясняться не вызывали у него неприязнь и недоумение, как у любого разумного человека.
– Дело не в леди Амелии.
– Вы повздорили с королем?
– Я похож на глупца?
Провокационный вопрос.
– Лорд де Вер, – начала я, как можно мягче, – в Стоунвилле, откуда я родом, принято говорить прямо. У нас есть поговорка про человека, который плюет против ветра.
Он нахмурился и, наконец, изменил позу, откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки.
– Считаете, что не справитесь с ветром, госпожа Хоткинс?
– Эм… Я верю в суд, хотя в вашем случае он не получится беспристрастным.
– В этом вы правы, – улыбнулся граф.
Улыбнулся так непринужденно, что я не выдержала:
– Вас смешит мысль, что вас неминуемо подвергнут наказанию?
– Нет, – вымолвил он. – Буду откровенен с вами, мне непривычно видеть перед собой женщину-защитника.
А вот это интересно.
– Вы шовинист? – вскинула я бровь.
– Нет, но я из разряда тех мужчин, которых коробит, когда на их защиту встает женщина.
Коробит его.
Я удержалась от желания сказать какую-нибудь гадость. Впрочем, я должна понять его светлость. В его окружении все дамы – сплошь трепетные лани.
– На чем мы остановились?
– Я хотел бы спросить вас кое о чем, госпожа Хоткинс, – произнес де Вер, – почему вы взялись за это дело?
– Взялась? То есть по доброй воле? О, нет, милорд. Мне озвучили дело после подписания договора.
Де Вер вдруг нахмурился, и его лицо разом лишилось мягкости. Он поддался вперед, положил сцепленные замком руки на стол. Я успела насчитать три массивных перстня на его крепких длинных пальцах прежде, чем он сказал:
– Лорд Клейтон указал в договоре неустойку?
– Естественно.
– Я выплачу за вас эту сумму. Вы вольны сами решать, чего вы хотите.
С ума сойти!
– То есть могу отказаться, и ничего мне за это не будет?
– Верно.
Нелепейшая ситуация, скажу я вам.
– Так Клейтон действовал не по вашему указанию?
– По моему, разумеется, – ответил де Вер. – Я приказал ему привезти вас, госпожа Хоткинс. Но мы, к сожалению, не обговаривали методы. Он перестарался. Я не люблю играть нечестно, вот в чем дело.
– Вы понимаете, что, если я откажусь, вам не найти защитника? – спросила прямо. – Ни один здравомыслящий человек не станет защищать вас против короля Вергилии. Это самоубийство и конец карьере. С одной стороны я даже понимаю лорда Клейтона.
– Разве мои проблемы должны повлиять на ваше решение?
– Черт побери! – фыркнула я. – Если я откажусь, вам придется снова искать защитника, а промедление или заминка может дорого вам обойтись.
– Да.
– Только не говорите, что от моего решения зависит ваша жизнь.
– Не собираюсь.
Я долго упрямо смотрела в глаза де Вера, чувствуя, что доводы разума проигрывают зову сердца. Он не отводил взгляд.
– Вы должны понять, чего хотите, госпожа Хоткинс. Тогда мы поймем, стоит ли продолжать беседу.
Я снова подергала ворот платья, чувствуя, что до меня добралось пламя преисподней.
– Что будет, если я проиграю?
– Разумеется, вы проиграете. Этот суд не для того, чтобы выиграть.
– Замечательно, – усмехнулась я, – чаша весов склоняется в пользу возвращения в Стоунвилль.
– Чтобы наш разговор был обстоятельным, я должен упомянуть о размере вашего вознаграждения. Сто тысяч фунтов. Вы получите эти деньги за участие в деле, если останетесь в моем доме. При любом исходе.
Я не привыкла к долгим решениям, но сейчас задумалась. У меня была возможность вернуться в Стоунвилль и избежать неустойки. Но если вернусь, кем я буду? Защитником, отказавшимся защищать своего клиента? Трусихой? С другой стороны, начинать карьеру со столь большого фиаско? Быть защитником человека, который обречен умереть? Какая глупость!
– Что ж, – вздохнула я. – По рукам.
Были у этого решения и другие причины, и главная заключалась в том, что я для де Вера – последняя надежда.
– Все-таки мы отвлеклись, – откашлявшись, я склонилась над бумагой. – Вы должны ответить на некоторые вопросы. Предупреждаю сразу, юлить нельзя. Готовы?
– Разумеется. Спрашивайте.
– Я многое читала о вас. Пресса, знаете ли, любит искажать факты. Я знаю, вы были отлучены от двора, и у вас была отозвана часть патентов на торговлю.
– Да, но я до сих пор могу торговать специями, – ответил лорд. – Это моя исключительная привилегия, как представителя древнего рода.
– И вы сохранили земли…
– Эта земля закреплена за мной и моими будущими наследниками пожизненно.
– В случае вашей смерти кому отойдут эти земли?
– Короне. Но все не так однозначно. Я планирую наследовать их и, смею надеяться, король одобрит это решение.
– Полагаете, после всей этой истории он будет столь милостив к вам?
– Мы договоримся.
– Вы собираетесь наследовать родственнику… кхм, своему ребенку?
Де Вер вскинул бровь.
– У меня нет детей, госпожа Хоткинс. Незаконнорожденных, в том числе. Родственников у меня тоже нет. Но я планирую завещать все своему управляющему.
– Гм… – нахмурилась я, вглядываясь в лицо лорда.
Как правдоподобно он умеет шутить с серьезным лицом. Шутит же?
– Что ж, ладно. Но почему, позвольте уточнить, вы не выполнили приказ короля?
– Я всегда был верен короне. Я готов к любому приказу, но только не к этому. Жениться на женщине против ее воли и вопреки моим желаниям я не стану.
– Поясните милорд, я все еще не понимаю вашего субъективного «не стану». Брать в жены женщину, которую одобрит король – это древнейший обычай, накладывающий на потомков мортов определенные обязательства.
– Я волен сам принимать решения – вот закон. Разум и свободная воля присущи человеку по праву рождения, госпожа Хоткинс. И я буду защищать это право, даже если придется умереть.
Я на несколько секунд выпала из реальности. Аристократ, толкующий о свободе – что-то новенькое.
– Хотите сказать, – начала я, – что вы заупрямились из-за этого? Из-за собственных убеждений?
– Да.
– Готовы лишиться головы ради того, чтобы признали вашу свободу.
– Нет, зачем мне свобода без головы? Я хочу, чтобы признали право каждого на свободный выбор и свободную жизнь.
Я не знала: плакать мне или смеяться. В качестве подзащитного мне достался богатый до чертиков, чокнутый и опальный аристократ.
Я долго молчала, сжимая в пальцах перьевую ручку.
– Считаете меня странным? – без обиняков спросил де Вер.
– До жути, – призналась честно, – и как этим апеллировать в суде?
– Предоставьте это мне.
О, поглядите-ка!
– Боюсь, в вашем случае нельзя опираться на закон, хотя стоит попробовать поискать в кодексах Луи четвертого. Некоторые нормы еще применяются.
– Моя библиотека в вашем распоряжении.
– Как так получилось, милорд, что вы, богатый аристократ, выросший в определенных кругах, с определенным мировоззрением, увлеклись концепцией свободы?
– Случилось так, госпожа Хоткинс, что когда мне было десять, мой отец в пылу ярости убил человека за то, что тот украл две серебряные ложки. Этот человек, в свое время, был продан отцу. Он был рабом, вещью. Как вы знаете, иметь подневольных – это норма для высшей аристократии.
Пришло понимание того, что человек, сидящий напротив, интересней и глубже, чем я могла представить. И он, определенно, располагает к себе. С ним хочется говорить.
– И вы считаете, что каждый человек обладает свободой?
– Да. Свободой мыслить, поступать и распоряжаться собой, как ему хочется.
– И даже крестьяне, вспахивающие вашу землю?
– Они в первую очередь.
– Безграничная свобода, как медаль, имеет две стороны. Когда человек имеет право поступать так, как ему заблагорассудится, это может закончиться печально.
– Свободу может ограничить только закон. Справедливый закон. А сейчас эта привилегия отдана людям. Ни один человек не может распоряжаться другим.
– Не могу с этим спорить.
Он улыбнулся, и мое сердце судорожно забилось. А ведь этот мужчина довольно… привлекателен, особенно тогда, когда улыбается. Впрочем, сейчас мне стоит думать вовсе не об этом.
– Госпожа Хоткинс, вы позволите тоже задать вам несколько вопросов?
– Конечно, позволю.
– Что заставило вас стать защитником?
– О, ваше сиятельство, это очень просто: мои прадед, дед и отец занимались правом. Я выросла с твердым убеждением пойти по их стопам.
– Это было в детстве. Сейчас вам двадцать пять, и вы до сих пор мечтаете об этом?
– Еще сильнее, чем раньше.
– И все-таки вы остаетесь, зная, что ваша мечта из-за этого может не осуществится.
– Хороший защитник не отказывается от своего клиента и не бежит от трудностей.
– Вы умеете держать удар, я вижу. Расскажите о себе еще что-нибудь, – под его взглядом мне вдруг сделалось неуютно.
– Даже и не знаю. Я, допустим, не люблю магию. Она меня пугает, как и все потустороннее. Я знаю, что морты когда-то обладали магией, но сейчас утратили этот дар. А еще я – чудачка по больше вашего. Меня в университете звали бумажной королевой, потому что я постоянно рылась в архиве и таскала с собой книги. Да я до сих пор так делаю.
– Это очень мило… – отозвался мужчина, не спуская с меня взгляда.
И между нами вдруг повисло молчание, такое неловкое и странное, что я почувствовала себя уязвимой.
Де Вер взглянул на часы.
– Мне пора идти, госпожа Хоткинс. Надеюсь, вечером за ужином вы составите мне компанию?
Я тоже посмотрела на часы и поразилась, что мы проговорили целый час.
– Боюсь, сегодня я оставлю вас в одиночестве. Я должна заглянуть в библиотеку.
– Хорошо, но прошу на завтра ничего не планировать.
– На целый день?
– На целый день.
– Договорились. Что ж, была рада познакомиться, – я поднялась и снова протянула ему руку.
Де Вер тоже поднялся, ответил рукопожатием. Нас разделял стол, но я все равно почувствовала изысканный тонкий запах его парфюма, который мне определенно понравился.
Пока я шла к двери, спиной чувствовала взгляд де Вера и боялась наступить на подол юбки. Выйдя, перевела дыхание и встретила понимающий взгляд дворецкого.
– Госпожа Хоткинс, вас проводить? – поинтересовался он.
– Да, пожалуйста… Как пройти в библиотеку?
ГЛАВА 5
Стола оказалось мало. Я расположилась на полу, разложив вокруг себя книги. Кодекс короля Луи четвертого пестрил закладками.
Когда стало темнеть, я зажгла свечи, расставила их по периметру. Лиззи время от времени заглядывала ко мне с вопросом, не желаю ли я отужинать, и дождалась лишь того, что я закрыла дверь изнутри. Я не любила отвлекаться от работы.
Оказывается, весьма полезно освежить университетские знания на сон грядущий. Помогает крепче спасть, ибо в сон меня потянуло знатно. Я поднялась, размяла затекшие конечности и огляделась. Взяла с пола одну из свечей и пошла вдоль рядов с книгами, читая корешки. Философские трактаты, учения и – о, небо – магическое искусство.
Магические опусы были запрещены законом, но здесь преспокойно стояли на полках ровными томиками. Мортам разрешалось хранить магические книги, хотя бы потому, что морты и сами были существами магическими. Однако за попытку воспользоваться знаниями, почерпнутыми в подобных книгах, кара ждала и простолюдина и господина.
Свернув в другой ряд, я подняла свечу повыше, чтобы разглядеть тематику: «Религия и религиозные учения». Скукота… Пошла дальше в надежде увидеть хотя бы томик легкого развлекательного чтива, однако меня ждало: «Естественные науки. Физика и математика». Интересно, лорд де Вер читает что-нибудь другое? Если судить по библиотеке, круг его интересов обширен и весьма скучен. Надо бы дать его сиятельству пару привезенных мною книг.
Я подошла к окну, подмечая, что сильно стемнело. День окончен, а я так и не нашла ни одной зацепки. Ни в одном из семи кодексов не сказано по поводу возможности отказа вассала короля жениться. Прямо это нигде не предусмотрено. Зато предусмотрена обязанность исполнять приказы монарха. Ох, дело проигрышное, как ни крути.
Потерев виски и зевнув, я вскинула голову и увидела, что в окне одной из башен маячит свет: он исчезает и вновь загорается, будто подавая какой-то сигнал. Что бы это могло значить?
– Госпожа Хоткинс? – раздался голос за дверью и громкий стук. – Вы еще здесь?
Я оторвалась от окна, подошла к двери, впуская в библиотеку дворецкого. Он приподнял канделябр, оглядывая меня с удивлением.
– Уже полночь, госпожа. Не угодно ли вам лечь спать?
Я взглянула в окно, поняв, что сигналы в башне прекратились.
– Видимо, пора.
– Вы не ужинали, – констатировал дворецкий, – лорд де Вер приказал мне проследить за тем, чтобы вы обязательно поели.
– Вот как? – удивилась я. – Он всегда так внимателен к гостям?
– Всегда.
– А на ужин тоже будет змея?
– Его сиятельство распорядился, чтобы для вас приготовили что-нибудь, гм… попроще.
Я польщено улыбнулась. «Что-нибудь попроще» – именно то, что нужно.
– Мне не хотелось будить Лиззи, – произнесла я, зная, что из-за этого недовольство прислуги только возрастет.
– Не стоит беспокоиться, госпожа Хоткинс…
– Джейн. Зовите меня Джейн. В этом доме слишком много рамок и ограничений. Давайте допустим маленькую фамильярность?
– Как вам будет угодно, – заулыбался дворецкий, – можете обращаться ко мне по имени – Адам.
Могу с уверенностью сказать, что Адам согласился на подобное отступление от правил лишь из вежливости, но я всерьез решила перетянуть его на свою сторону. Он был не стар, напротив, еще не достиг сорока. В черных, как смоль волосах поблескивала ранняя седина. Адам, несмотря на то, что был весьма красив, старался быть до неприличия хладнокровным и сдержанным.
– Адам, может быть, вы расскажите о том, что происходит в доме?
Дворецкий насторожился. Может, подумал, что я решила покритиковать слуг? О, я не столь глупа, чтобы жаловаться тому, кто отвечает за их работу.
– Вам ведь тяжело приходиться? Свободные уже попросили расчет, а подневольные?
– На землях лорда де Вера нет рабов, – объявил Адам, открывая двери столовой. – После смерти отца, его сиятельство дал всем вольную. Лорд принял на работу тех, кто захотел, и исправно платит им жалованье.