– Ну хорошо, помиримся.
– За это надо пятьсот франков.
– Дайте, – шепнул Шардон своему хозяину. – Барон согласен дать пятьсот франков, – прибавил он вслух: – но он заплатит после.
Нищий хотел настаивать. Шардон нахмурил брови. Бродяги согласились.
Когда они ушли, Гильбоа сказал своему управителю:
– Вели отнести эти футляры и эти картонки к моим племянницам… В них лежат наряды, которые я им дарю для бала при дворе… и скажи им, что я сейчас к ним зайду.
Чрез несколько минут управляющий пришел сказать своему хозяину, что приказание его исполнено, и прибавил:
– Если, как говорят, признательность есть самый верный путь к сердцу, то вы найдете ваших воспитанниц готовых обожать своего опекуна.
– Ты думаешь? – спросил Гильбоа.
– Еще бы! Царские подарки, удовольствия, обещаемые балом при дворе, и надежда найти обожателя – есть от чего вскружить голову молодым девушкам, которые до сих пор сидели взаперти.
Шардон не ошибся. Гильбоа получил очаровательный приём. Признательная Жанна подставила лоб дяде, который задрожал, напечатлев на нем просимый поцелуй. Полненькие ручки Марии, обнявшей опекуна в избытке признательности, возбудили в нем волнение, которого он не испытывал с молодости.
– Дети мои, – сказал барон, взяв стул, который молодые девушки в радостных попыхах забыли ему предложить: – Я очень рад, что мог доставить вам удовольствие.
Жанна и Мария осыпали его ласками; и он продолжал свою комедию.
– Я очень счастлив, – сказал он взволнованным голосом и положив руку на сердце: – я очень счастлив, что такой заслуженный подарок мог доставить вам удовольствие; это слабое доказательство моей признательности за привязанность, которою вы окружили вашего старого дядю.
Потом, после некоторого молчания, он прибавил с полувесёлым, полупечальным, но с очень добродушным видом:
– Милая Жанна, этот вечер составит эпоху в вашей жизни и в моей. И в вашей также, Мария, Мне хотелось бы составить счастье одной из вас, женившись. Но вы непременно хотите видеть во мне только отца… Признаюсь к стыду моему, я предпочел бы другую роль. Надо уметь безропотно покоряться судьбе!
Мария очень удивилась. Никогда дядя не говорил ей о своем намерении жениться на ней. Однако, она не поправила его ошибки. Жанна, при сожалениях, выражаемых опекуном, побоялась какой-нибудь новой попытки и нахмурила брови; но он прибавил, улыбаясь:
– Отказываясь от всякой личной надежды, я хочу выдать вас замуж самым выгодным образом. На балу вы должны быть первыми красавицами. У всех должна закружиться голова, чтобы все мужчины смотрели только на вас; я хочу, чтобы все были ослеплены.
Мария увидала себя графиней или баронессой; Жанна подумала, что её дядя действительно отказался от всяких намерений на нее. С обеими сделался порыв признательности. Они чистосердечно обняли дядю. Барон, продолжая свою лицемерную игру, сказал молодым девушкам:
– Кстати, дети, я хочу быть балованным отцом. Я должен первый узнать его имя.
– Что хотите вы сказать? Его имя?
– Ну да… его имя.
– Чьё же?
– Полноте! Притворяйтесь смиренницами…
– Но, дядюшка…
– Но, любезный опекун…
– А! лицемерки, вам нужно сказать прямо… Ну, имя мужа, которого вы себе выберете. Вы понимаете, что не желая принуждать вас, – прибавил он с некоторым достоинством: – я буду до крайности снисходителен – я обязан растолковать вам, какой это человек. Не слишком медлите, – прибавил он весело: – через три месяца вас должны называть мадам.
Он поцеловал их в лоб с этими словами и убежал, смеясь и оставив своих племянниц в смущении и восторге. Через минуту Гильбоа уехал в Фонтенебло и взял с собою несколько лакеев. Через десять минут управляющий говорил привратнику Магдаленского замка:
– Ваша жена и ваша дочь ещё не вернулись из города, хотя я их отпустил с самого утра. Я нахожу, что они слишком запоздали. Заложите тележку и поезжайте за ними с садовником. Возьмите у меня два охотничьих ружья. Здесь много говорят о Кротах. Не надо, чтобы женщины возвращались одни.
Привратник рассыпался в благодарностях. Повара были уже распущены. Оставалась горничная барышень и камердинер барина. Они жили дружно. Они любили танцевать. Управляющий позволил этой чете, которая намеревалась соединиться браком, отправиться на бал, и в десять часов сам оседлал лошадь и отправился в соседний замок, где у него было назначено свидание.
Обе молодые девушки остались в замке одни.
Одни? Нет. Оба разбойника, которые должны были увезти их, стояли уже на своем посту.
ХIV
Чего не ожидал гильбоа
Замок был пуст. За несколько минут до отъезда горничная пришла проститься с молодыми девушками и зажгла свечи в комнате кузин. Подарки барона были разложены. Блеску огня отвечал блеск бриллиантов. Шелковые материи, бархат, шали от света восковых свечей принимали самые разнообразные оттенки. молодые девушки радовались как дети. Они щупали ткани, примеряли бриллианты и наивно восхищались друг другом.
– Какая ты будешь красавица, душечка! – сказала Мария с восторгом.
Говоря таким образом, молодая девушка надела изумрудную диадему на белокурые волосы кузины и приложила серьги, чтобы они повисли на атласной шее Жанны.
– Знаешь ли, – восхищалась в свою очередь Жанна: – что жемчуг восхитительно идет тебе, брюнетке.
Потом, с восхищением бросив один взгляд на кузину, другой в зеркало, она прибавила:
– Право, мы прехорошенькие!
Как два котенка забавлялись эти две девочки, бегая по комнате, наряжаясь, драпируясь в длинные складки кисеи и атласа.
Но пока они забавлялись таким образом, две пары глаз были устремлены на них. Восхищаясь подарками дяди, Жанна и Мария не обратили внимания на шум, слышавшийся под их окнами. Они не видели пылких и жадных глаз между балюстрадой балкона, устремленных на них. Их крики и хохот помешали девушкам слышать разговор, шепотом происходивший так близко от них. Оба негодяя, получив плату за похищение Жанны, замедляли минуту действия, не будучи в состоянии отвести глаз от драгоценностей, блестевших на столе.
Наконец они опомнились, поняли, что действовать пора в ту минуту, когда Жанна, устав бегать от Марии, гонявшейся за ней по комнате, села на кресло, запыхавшись. Вдруг зазвенело разбитое стекло и окно отворилось. Нищие прыгнули в комнату.
При появлении их отвратительных голов обе молодые девушки вскрикнули от испуга. Но крика их не услыхал никто. Замок был пуст. Нищие были так уверены в успехе, что преспокойно рассуждали при обеих молодых девушках.
– Вишь как испугались, – сказал слепой.
– Тем лучше, – сказал калека: – дело пойдет как по маслу. Бери-ка ту слева, свяжи ее хорошенько по рукам и по ногам и сунь ей в рот платок. Она будет нема, как рыба. Только берегись, чтобы она не укусила и не оцарапала.
– Сделано, – отвечал слепой, положив на ковер крепко связанную Марию.
– Теперь примемся за другую.
Негодяи связали Жанну, которая лишилась чувств.
– Вот и прекрасно, – сказал калека: – но… каким образом мы вынесем отсюда эту шлюху, а потом донесем до лесу?
