Смерть открыла дверь, впуская Свою сестру.
* * *
Мухоловка шагнула через порог, из света во тьму. Ничего не увидела, но торопиться не стала. Сперва расстегнула верхнюю пуговицу легкого весеннего пальто и поправила шляпу-слауч, слегка сдвинув на левое ухо. Осталась довольна – Грета Гарбо, спутать можно. Не это, впрочем, главное – ночью, когда различим лишь силуэт, в головном уборе кажешься выше. И еще очки, тяжелые, неудобные, с простыми стеклами – на случай, если кто-то заглянет в лицо.
Наконец, тьма отступила, превратившись в серый сумрак. Девушка взглянула под ноги, оценила. Кровь! Целая лужа, прямо возле левой туфли. Посмотрела вперед, скользнула взглядом по комнате.
Три трупа, один живой. Все ясно.
– Здравствуй, Шарль!
Живой – кожаный плащ, шляпа, очки – шагнул ближе, стараясь не вступить в темную жижу. Протянул руку:
– Здравствуй! Знаешь, я очень злой.
Мухоловка поморщилась.
– Меня тоже с постели сдернули… Говори!
Молодой человек по имени Шарль резко выдохнул.
– Говорю.
…Профессор Арнольд Пахта, пятьдесят один год, социалист, участник восстания 1927 года, вышел из тюрьмы шесть месяцев назад. По агентурным данным, тесно связан с подпольем.
Мухоловка загнула палец.
…Густав Пахта, двадцать лет, актер, племянник Арнольда Пахты. Активист молодежного крыла соцпартии, два ареста.
Второй палец!
…Карл Вигорорс, сорок два года, гражданин Швеции, социал-демократ, член центрального правления партии.
Третий палец так и остался не согнут.
– Fick dich![3 - Здесь и далее персонажи будут использовать обсценную лексику, переводить которую автор не считает возможным. В данном случае – распространенное немецкое ругательство.]
– Именно, – согласился Шарль. – Узнают в посольстве – конец. Международный скандал с Армагеддоном в финале. Распнут! Сначала Эрца, потом нас с тобой, а после – идиотов, которые принялись стрелять, не разобравшись. Кому-то почудился пистолет.
Мухоловка кивнула в сторону подоконника.
– Туда. Крови меньше.
Добралась, стараясь не испачкать светлые летние туфли, повернулась спиной к темному окну.
– Думаем!
2
– У джентльмена трость забрали, – острый палец с надкусанным ногтем ткнул куда-то влево. – Из-за стального наконечника. У леди, которая в синей шляпе, чемодан раскурочили, содрали уголки. Прямо с мясом вырвали. Железо, говорят. Это, Уолти, не дирижабль, а нарушение всех поправок к Конституции. Тоже мне, цеппелин – чудо техники!
Владелец надкусанного ногтя, белобрысый и лопоухий, презрительно фыркнул и вновь уткнулся носом в книгу – пухлый покетбук в яркой обложке.
Уолти, он же Уолтер Квентин Перри, покосился на суету возле стойки, почесал подбородок и совсем уже собрался ответить по всем пунктам, начиная с пальца, коим, как известно, тыкать грешно, но лопоухий опередил.
– И ты такое с собой берешь? – возмутился он, захлопывая книжку. – «Фиолетовая угроза»! Капитан Астероид снова спасает человечество! Уолти, это же для детишек.
Самого себя двенадцатилетний Джон Рузвельт Перри-младший, племянник Перри-старшего, к «детишкам», естественно, не причислял. Перри-старший хотел поставить на вид это обстоятельство, но вновь опоздал.
– Лучше оставь почитать, посмеюсь на ночь. У тебя еще книжки есть.
Раскрытый кожаный чемодан лежал на простом деревянном столе. К нему прислонился портфель, тоже раскрытый. Обычно перед отправкой вещи складывают и пакуют, но здесь, в Лейкхерсте, все было наоборот. В наскоро сооруженном павильоне (алюминий, стекло и немного стали) предусматривался не только положенный в таких случаях паспортный контроль, но и тщательный осмотр всего, что пассажиры намеревались взять на борт «чуда техники».
Само «чудо», громадная серебристая сигара с черной свастикой на хвосте, поджидало гостей в сотне метров, зависнув над самой землей. Разбежавшиеся по сверкающему в солнечных лучах корпусу массивные черные литеры складывались в короткое слово «OLYMPIA»[4 - Цеппелин «Олимпия» в США не летал. «Аргентина» – произведение фантастическое, реальность, в нем описываемая, лишь отчасти совпадает с истинной. Автор сознательно и по собственному усмотрению меняет календарь, географию, судьбы людей, а также физические и прочие законы. Исследование носит художественный, а не исторический характер.].
Уолтер Перри, окинув взглядом разворошенные вещи, решил, что самое время сказать свое веское слово. Как-никак главный в семье, и возрастом старше этого лопоухого – в целых два раза.
Перри-главный тоже был лопоух, но под шляпой не слишком заметно.
– Книги не мои, Джон. Ты же знаешь, читать я не любитель.
– Это у нас наследственное, – констатировал младший, вновь принявшийся листать «Фиолетовую угрозу».
Уолтер тяжело вздохнул. Вот и воспитывай! А куда деться, если глава семьи? Правда, всей семьи-то раз, два – и обчелся. Раз – это он, Перри-старший (совсем-совсем недавно младшим был!), два – вот оно, лопоухое, под стол вчера бегало. «Три» уже не будет, не обсчитаешься.
В Теннесси, когда за стол садились, места не хватало. Где он, Теннесси?
– Книжки, Джонни, я должен в Париже отдать – те две, которые с картинкой на обложке. А эту прочитать велели.
Прицелившись, безошибочно выдернул из-под белья толстую брошюру с не слишком удачной фотографией на первой странице. Только и разобрать, что горы.
– Угу, – не слишком внятно отреагировал младший, – Джон Гилл «Скалолаз в Южных Аппалачах». Толковая вещь, я бы и сам почитал. Тебя твое начальство что, в Альпы отправляет?
Ответа, впрочем, дожидаться не стал, снова в книгу уткнулся. Перри-старший, решив не развивать тему дальше, поглядел на толпу возле стойки контроля. Не убывает, даже растет, вот уже полисмены появились…
* * *
Организаторы рейса оказались явно не на высоте, причем в буквальном смысле. «Олимпия», чудо-дирижабль, собиралась отбыть из Соединенных Штатов прямиком с Эмпайр-стейт-билдинга, от его знаменитого шпиля. Так было обещано в рекламных проспектах и пропечатано во всех газетах. Как изрек кто-то из языкатых журналистов, «Кинг Конг собирается в Старый Свет».
Кинг Конгу не повезло. За сутки до отбытия появился метеопрогноз (сильный ветер, возможна гроза) – и «Олимпию» поспешили отправить в Лейкхерст, подальше от опасности. Здесь небо было ясным, ветер вел себя вполне прилично, но наземные службы оказались совершенно не готовы. Отсюда и толпа у стойки контроля, и нервные голоса пассажиров, и почти неизбежная задержка рейса.
Впрочем, американская сторона была если и виновата, то не слишком. Проблема оказалась не столько в очереди – обычный контроль проводился без лишних проволочек, сколько в «особых мерах предосторожности», о которых туманно указывалось в проспекте. «Особыми» занимались не местные службы, а двое из команды «Олимпии» – немногословные, плечистые, с холодными блеклыми глазами. Оба были в штатском, но это обстоятельство не могло обмануть даже лопоухого Перри-младшего.
Вещи перебирали основательно, с толком. Металлические тут же откладывали в сторону для последующей сортировки. Сталь и железо отбирали сразу. А если искра? Водород, майн герр, с ним не шутят! Книги тоже смотрели – и очень тщательно проверяли документы.
А еще личный обыск! Пассажиры, особенно дамы, заранее возмущались, некоторые, из тех, кто постарше, в полный голос. От поездки, впрочем, никто еще не отказался.
Оказавшиеся в хвосте неожиданной очереди решили заняться вещами сами, отложив в сторону лишнее и запретное. Все приятнее, чем когда в твоем белье копаются чужие руки. В случае с чемоданом Уолтера инициативу проявил Перри-младший, которому личности в штатском сразу же чрезвычайно не понравились.
